Определение предположений 6 страница

Ultimate concern» по Тилиху. - прим. пер.

V. Творческие исследования

В дополнение к распознаванию основной цели и конечной данности, важно распознать цели промежуточные, которые большинство людей ставит перед собой, придерживаясь более реалистичной манеры. Полезно помнить, что такой компромисс может быть способом р избежать основного конфликта между человеческимзстремлениями, окончательной реальностью и противоречиями существования. Цель экзистенциальной терапии, однако, не в компромиссе, а в динамическом обмене между двумя крайностями.

Цель можно отыскать на всех четырех уровнях, но критически важно противопоставлять каждую возможную цель ее теневой стороне, которая составляет основную угрозу обретению смысла. Как обычно, люди склонны действовать, имея статический взгляд на себя и на мир. Они думают о себе в рамках «или/или». Или они, к примеру, будут верить в Бога, или будут придерживаться теории бессмысленной вселенной. Вместо этого они могут обнаружить потребность в динамической интеграции своего стремления к абсолютной истине, с одной стороны, и своей основной скептической точки отсчета сомнения, с другой.

Нельзя достичь истины, не соотносясь с основным сомнением и без схватки с нелепостью. Но также нет оснований считать, что нелепость может заменить собою истину. Во всех четырех измерениях придется постоянно возвращаться к осознанию бездны не-бытия для того, чтобы жизнь искрилась и была полна движения. Во всех четырех измерениях придется, в конце концов, устремиться к цели, для того, чтобы в жизни был вообще хоть какой-нибудь смысл.

Хотя можно жить с чувством смысла лишь в одном измерении, застревание на одном из четырех будет переживаться как ноющая неудовлетворенность на заднем плане. Люди часто никаким способом не могут ясно выразить, что их беспокоит, но они чувствуют, что что-то не так, когда ощущают, что застряли в одном из измерений, даже притом что объективно их жизнь может казаться насыщенной.

Мириам была 26-летней учительницей средней школы. Она была госпитализирована после попытки к самоубийству и направлена на консультирование по ее собственной просьбе после того, как она получила другие формы лечения и помощи. Хотя ее суицидальная попытка оказалась относительно неопасной, она в самом деле очень серьезно относилась к своему желанию положить конец жизни. Она сама не понимала того чувства отчаяния, которое поглощало всю ее энергию.

На самом деле, первый настоящий выброс энергии она пережила, когда планировала свою смерть. Она призналась, что чувствовала некоторую гордость за свою способность перерезать себе запястья. Второй выброс энергии произошел, когда ее психиатр проинформировал ее о том, что она будет проходить длительный курс лечения от «эмоциональной нестабильности». Она хорошо понимала (имея некоторые медицинские знания), что он имеет в виду, что она - маниакально-депрессивная больная, и что для стабилизации ее непокорной меланхолии будет использована соль лития. Она очень разозлилась и нашла мотивацию потребовать вместо этого консультирование.

Мириам описала свою жизнь как плоскую и неинтересную. В течение трех лет она преподавала в школе, и если в первый год она нервничала, во второй - чувствовала себя непринужденно, то на третий год ей стало скучно. Она была теперь замужем за Полом, с которым прожила пять лет. В отношениях с ним была заметна та же модель. Сначала она нервничала по поводу их отношений. В те времена они оба были студентами, денег было в обрез, и они с трудом могли позволить себе основное, но это казалось не важным, и жизнь была достаточно интересной. Вопросы секса были для нее трудными поначалу, потому что она была довольно скованной. Потом она прочла массу книг о сексуальности, и они вместе

Распознавая значение

экспериментировали. Некоторое время после этого их занятия любовью были чудесными, и они начали подумывать о том, чтобы завести детей. Когда это не получилось, Мириам постепенно наскучил бесконечный секс. Теперь она знала, что Пол не сможет зачать ребенка, и она больше не видела в сексе никакого смысла.

Они жили в относительном достатке. Двумя годами раньше они купили дом, у обоих была хорошая работа и приличная зарплата. Мириам презирала свою жизнь, которая теперь выглядела совершенно обеспеченной и предсказуемой. При этом она не понимала, с чего бы ей чувствовать такое отчаяние, когда она определенно, как она сказала, «имела все». В ответ на просьбу уточнить, что значило «все», она ответила: «Хорошая семья, хороший муж, хороший дом, хорошая работа, хорошие друзья, хорошие деньги - все». На вопрос, имеется ли в виду, что ничего не упущено, ничего такого, к чему она стремится, она просто вздохнула и сказала: «Ничего больше».

Когда консультант напомнила ей, что здесь было что-то, явно достаточно важное, чтобы ради этого умереть, Мириам немедленно оживилась. Она рассказала о своем желании поддерживать чувство достоинства, и не пропасть в серости и скуке. Ее попытка самоубийства в этом смысле выражала ее решимость не прекращать борьбу с жизнью, к которой она, казалось, была прикована, и которая была для нее полным разочарованием. Последовал такой диалог.

К. Итак, вы доказывали себе, что можете снова взять жизнь в свои руки.

М. Да, что-то вроде этого. Люди здесь, кажется, думают, что это глупость; они обращаются с тобой, как с трусом и дураком. Они на самом деле все это неправильно понимают. Это правда было тяжело. Мне потребовалось много мужества.

К. И это на самом деле важно - осознать, что у вас есть это мужество.

М. Да, впервые я опять начала на самом деле хорошо к себе относиться, и после этого они собираются обращаться со мной так, будто я ненормальная, и забирают это у меня.

К. He-удивительно, что вы разозлились, защищая этот маленький островок личной сво- о боды, которую только что обрели.

М. Я была бы ненормальной, если бы опять позволила ей ускользнуть. Взнос я уплатила (поднимает забинтованные запястья).

К. Ааа, вам пришлось сперва заплатить. Вы должны были пожертвовать собой, чтобы получить право на свободу?

М. Мне пришлось заработать его. Проявить себя достойной. Я не была уверена, что у меня достаточно мужества для того, чтобы поставить себя на грань. До сих пор я играла в довольно безопасные игры. Вы можете видеть, куда меня это завело - ужасно.

К. Безопасные игры, в конце концов, не удовлетворили вас, и теперь вы знаете, что это есть в вас - быть более дерзкой.

М. Мммм, но теперь они думают, что я сумасшедшая. Считается, нормальные люди так себя не ведут; они соглашаются на все большую и большую скуку.

К. Но не вы.

М. Я никогда не думала, что могу так закончить. Знаете, я была настоящим идеалистом.

К. Что вы имеете в виду?

М. Знаете, вера в лучший мир. Стремление изменить мир. Раньше я никогда не хотела выходить замуж - слишком скучно.

К. Так что случилось?

М. Не знаю. Кажется, это просто постепенно разрушилось. Я попала в ловушку, как все. ^и вот оно: замужем, дала слово и живу по привычке (молчание). Кажется, от моих идеалов

V. Творческие исследования

ничего не осталось уже после первого года преподавания. Это просто слишком тяжело. Невозможно с этим бороться. Невозможно что-то изменить. Если невозможно сделать это в образовании, то как еще можно справиться? Казалось, что ничего больше не осталось, и мне стало больно. Я просто цеплялась за то, что было под рукой.

К. Итак, вы привыкли и оставили свои идеалы.

М. Однако не вполне. Я все еще думала, что смогу сделать это, обучая моих собственных детей. В то время, когда вы встречаете их в средней школе, уже поздно. Нужно заниматься этим с самого начала. Феминистки не правы - кто больше всего влияет на мир, так это матери, которые сидят дома с детьми. Мысль быть дома, воспитывая троих или четверых детей, была довольно привлекательной. Потом, конечно, и это не получилось. Я говорила, Пол не может иметь детей. Сначала думали, что это я, но со мной все было в порядке, это его вина.

К. Так еще один идеал ушел из рук.

М. Боже, это было ужасно. Я была разбита, и Пол, кажется, тоже был расстроен, так что я не могла уйти от него, я просто больше не могла его оставить, это было бы для него ужасно.

К. Правильно, вам было слишком жаль оставить его и вы решили вместо этого себя убить.

М. (впервые смотрит консультанту в глаза, несколько секунд разглядывая ее лицо). У вас есть чувство юмора, правда? У меня тоже было.

К. А что было смешного?

М. Вы, кажется, увидели комическую сторону моей попытки убить себя.

К. Какую комическую сторону?

М. Ну, это как увидеть, как кто-то поскользнулся на банановой кожуре. Смешно, потому что он сразу теряет свое достоинство, свою ложную гордость. Вот он идет, делая вид, что все в порядке, а вот он уже на заднице, и все смеются.

К. И как это относится к вам?

М. Я играла роль верной и преданной жены, когда вы вдруг указали мне, что я просто старалась обратить на себя внимание, и вовсе не была верной. Я только что поняла это.

К. Вы имеете в виду, что для Пола было б гораздо хуже, если б вы умерли, чем если б просто ушли?

М. Да, но я не хотела быть неверной женой, я хотела быть героиней.

Изучение ее жажды героизма привело к еще одному выбросу энергии. Понадобилось много сессий, чтобы охватить поле ее стремлений. Мириам должна была отделить стремления от иллюзий и напрасных иллюзий. В этой области ее эмоции действительно были крайне нестабильными; не успевала она преисполниться энтузиазмом по поводу какой-нибудь идеи, как снова погружалась обратно в отчаяние от ее невыполнимости. Казалось, ей трудно было поверить во что бы то ни было действительно стоящее.

Было очевидно, что она боялась, что должна будет довольствоваться жизнью, удовлетворительной только в физической и социальной сфере. Казалось, все, что служит личному или личностному удовлетворению, было табу. Ее отношения с Полом были лишены близости и родственности. Они были полностью основаны на уважении и дружбе, а также имели конкурентное свойство. Они давали ей ощущение физического комфорта и удовольствия. Но они не давали ощущения сопричастности и мгновенного понимания, к которому она стремилась. Пол и Мириам были вдвоем, но не были единым целым, как она о том мечтала. Она

распознавая значение

сказала, что это не имело бы значения, если бы она могла иметь детей, потому что они были бы так близки к ней, как он никогда не был.

Было грустно, что она не может найти той близости, к которой так стремилась; еще более грустно было из-за того, что она решила, что проблема заключалась именно в этом стремлении, и, следовательно, лишила себя также и близости к внутреннему миру. К примеру, она перестала даже читать поэзию, хотя прежде с жадностью писала и читала стихи. Она заняла, как сама говорила, позицию «взрослого», в которой поэзия предназначалась «лишь юнцам и мечтателям». В ее жизни больше не было места мечтам. Мечты были опасны: они превращались в кошмары, или же ты внезапно просыпался, обнаруживая, что ты все там же, в холодной повседневной реальности. Хотя Мириам решила больше никогда ни о чем не мечтать, она была уверенна, что без мечты жизнь вряд ли чего-то стоит.

Несколько месяцев она потратила, на то, чтобы найти в себе силы принять тот факт, что мечты не могут воплотиться в реальность, точно как этого хочешь, но, тем не менее, фантазии могут дать мотивацию добиваться воображаемых и желанных радостей. Постепенно она обрела новый стиль мышления, который позволил ей потребовать права на свой собственный личный мир. Она опять начала писать дневник (который она раньше вела, но бросила как «ребячество») и вскоре вновь взялась за поэзию.

С этого места дела пошли. Отвоевав свой личный мир, она продолжила так же создавать новые связи на духовном поприще. Она присоединилась к группе стихотворцев и встретила кого-то, кто вернулся из трехлетней командировки учителем из страны третьего мира. В ней загорелся энтузиазм к поиску дела, которому можно посвятить жизнь.

Теперь началась другая фаза, во время которой она отчаянно пыталась держаться за то, чего уже достигла, расширяя новую сферу. Она пыталась убедить Пола в важности того, чтобы она посвящала себя еще какому-то делу, кроме работы в двух шагах от дома и просмотра ТВ-программ. Как и ожидалось, Пола это не слишком интересовало. Не без предварительной работы с виной, сомнением и путаницей, Мириам, в конце концов, решила в одиночку реализовать свои стремления. В течение двух недель после этого решения у ПоляД о появилась новая подруга, и, в конце концов, он уехал из дома.

Притом что ей требовалось выработать в себе понимание того, что произошло, и пришлось бороться со смешанными и очень сильными чувствами, она все же заполнила заявку на преподавание за рубежом и в то же самое время приступила к оформлению развода. Придерживаться собственного чувства направления было критически важным для ее рассудка в эти месяцы. Эмоции имели смысл, поскольку она была в состоянии осознавать свою мотивацию. Когда она, наконец, получила работу за рубежом, она была к этому более чем готова. Доказательством тому служили те письма, которые она написала, проработав несколько месяцев на новой работе. Отрывок одного из них говорит сам за себя.

«Я теперь сама не могу понять, как я вообще могла замышлять самоубийство. Я, должно быть, была глупа! Я думала, что не справлюсь со своей жизнью и с миром, таким, каким он был. Теперь я поняла, что это происходило из-за того, что проблемы были недостаточно велики. Дело было не в том, что мне нужно было меньше эмоций (как, казалось, они думали), но, наоборот, больше, намного больше. Пожалуйста, расскажите об этом там, в госпитале, потому что я содрогаюсь при одной мысли о всех других жизнях, которые тратятся впустую из-за чистой нехватки понимания. Мне был нужен не литий, а страсть. Хотя мир оказался гораздо худшим, чем я тогда опасалась, я обнаружила, что в то же время он много лучше. В самом деле, не скучно, когда в жизни есть цель».

V. Творческие исследования

Важно отметить, что в работе с Мириам консультант не опирался на фактические категории эмоций и мотиваций, которые описаны в этой главе. На протяжении всего времени использовались и исследовались слова и понятия Мириам. Очень важно также отметить, что такие разительные перемены, как в случае с Мириам, безусловно, не в порядке вещей! Консультант или терапевт лишь помогает клиенту выяснить происхождение его первичных намерений, его глубинного ощущения того, чего нужно достичь в жизни. Воплощение этого проекта может быть как тихим и стабильным, так и бесстрашным и дерзким; выбор остается полностью за клиентом. Только он может выбрать свое направление. Специалист может только подталкивать его быть верным своим стремлениям и обеспечивать ясность там, где путаница закрывает обзор.

Стремясь распознать, в чем значение эмоций клиента, вы обнаруживаете цель, на которую ориентирована вся его жизнь. Потом становится возможным отыскать способ, который позволит наполнить жизнь смыслом, которого ей не хватало. Вместо того, чтобы позволить клиенту просто свыкнуться с соответствующим поведением, скопированным с ролевых моделей общества, его вдохновляют поверить в собственные идеалы. Жизнь в соответствии с внутренним чувством цели обеспечивает мотивацию выше, чем простое выполнение долга. Это дает человеку чувство подлинной жизненной энергии, страсти, и делает жизнь более значимой для него.

Очевидно, что поиск смысла подразумевает столкновение с экзистенциальными дилеммами, в которых коренятся условия человеческого существования. Следовать своим идеалам эффективно можно только тогда, когда ты готов учитывать ограничения, которые накладывает жизнь. Экзистенциальное консультирование и терапия обеспечивают ясность и поддержку, необходимую тем, кто решился распознать смысл, но боится раскрыться перед суровыми реалиями жизни.

Работая со снами

Сны - неоценимое подспорье для того, чтобы пролить свет на некоторые вопросы, полнее раскрыть мировоззрение клиента и выявить его первоначальные планы и мотивацию. Обсуждая сны, особенно легко установить, в каких образах клиент представляет себе то, что наиболее значимо для него, с одной стороны, и то, чего он больше всего боится - с другой.

Не так важно, считать ли сны хаотичными, продуктом расслабления клеток мозга, или прямолинейным выражением актуальных трудностей клиента. Когда человек пересказывает сны, он может определить (и так и поступает) свои настоящие заботы и характерный стиль жизни в образах сна. Сон подобен микрокосму, населенному все теми же смыслами и тревогами, что и реальный мир клиента.

Если клиент не пересказывает снов, тем не менее можно прекрасно применять принципы работы со сном, разбирая осознанные фантазии и мечты. По сути, этот способ одинаково хорош для рассмотрения любого описанного клиентом переживания и реальных, и воображаемых событий, так, как будто это на самом деле был сон. Рассмотрение сложных случаев с применением систематизированного подхода к работе со снами намного облегчает доступ к материалам. Часто говорят, что в некотором смысле, жизнь есть лишь только сон. В жизни, как и во сне, важно суметь точно отследить субъективное отношение, точку зрения и намерения протагониста.

Терапевту будет легче остаться вне путаницы проблем клиента и сохранить способность видеть вещи в перспективе, если он будет напоминать себе о том, что он - наблюдатель.

Работая со снами

Жизнь клиента можно видеть как сон, где клиент пойман, заключен в ловушку, но от которого остается свободным терапевт, воспринимая его внутренние противоречия.

Цель работы со сном состоит в том, чтобы помочь клиенту очистить сущностный смысл от изложенного переживания, независимо, имело ли оно место во сне или наяву. Если переживание представлено как сон, работать с ним легче, потому что действие происходит в особых рамках. Таким образом, более вероятно, что клиент сохранит способность быть внимательным к различным элементам, которые кажутся значимыми, и не потеряет при этом своей объективности и способности понимать собственную субъективную позицию.

При этом необходимо иметь в виду, что только клиент должен самостоятельно формулировать смысл сна. Ни терапевт, ни консультант ни в коем случае не должны ни интерпретировать, ни предполагать, что могут значить образы. Каждый сон или образ может выражать множественные значения, что можно видеть из групповой работы со сном или рисунком. Притом, что клиенту может быть чрезвычайно полезно получить новые идеи о возможном смысле того, что ему снилось, часто бывает важнее позволить ему более полно изучить собственную позицию, прежде чем он начнет думать о рассмотрении новых вариантов интерпретации.

Часто один и тот же образ может приобрести в глазах клиента новое значение, по мере того, как он будет продвигаться в понимании собственных стремлений. Для клиентов типично начинать серию сессий с рассмотрения одного сна, и потом обращаться к нему в ходе терапевтического процесса. Сон, в таком случае, становится похож на нить, ведущую с одного уровня переживания на следующий; с каждым шагом он становится значительней и богаче.

Несомненно, в каждом давнишнем сне можно обнаружить новый смысл, по мере того как идет время, и взгляды человека становятся более зрелыми и глубокими. То же можно сказать и о произведениях искусства, которые склонны приобретать разные значения для человека в разные моменты его жизни. Книги тоже очень хороший пример такого процесса ре-интерпретации. Многим хорошо знаком удивительный эффект, когда, перечитывая книгу десять лет спустя, обнаруживаешь в ней стороны, которых раньше не видел. Все сводится к тому, что люди способны воспринять в образе только тот смысл, которому они открыты в конкретное время. Они не обречены на выражение лишь одной точки зрения, но мало вероятно, что они смогут использовать любые аспекты, которые их позиция пока не охватила.

Терапевт может заметить уместные и подходящие значения сна, но сам клиент может быть не готов их осознать. Хотя специалист может испытывать желание подтолкнуть клиента к рассмотрению таких возможных интерпретаций, решительно важно воздерживаться от применения какого-либо давления. Как обычно, клиент есть единственный и окончательный авторитет в вопросах того, каковы его мотивации и как он хочет понимать свою реальность.

Если, к примеру, клиентка рассказывает сон о посадке деревьев и выращивании цветов, она, возможно, хочет видеть в этом значение творческое или интеллектуальное созидание, а может быть, она хочет видеть в этом просто выражение стремления быть ближе к физической форме существования. Терапевт может подозревать, что сон имеет более глубокое значение стремления к деторождению, особенно если у терапевта есть дети или намерение завести детей в ближайшем будущем. Хотя, в конце концов, клиент, возможно, и придет к такому пониманию своего сна, для терапевта в высшей степени неприемлемо пытаться навязывать клиенту свой взгляд. Некоторые клиенты вполне в состоянии отвергнуть объяснения, которые им не подходят, но другие будут время от времени соглашаться и принимать внешние мнения, без истинного переживания их как своих собственных.

Даже если клиентка имеет неподтвержденные стремления к деторождению, понять это будет полезно для нее только тогда, когда она будет готова действовать в соответствии с

150 V. Творческие исследования

этими стремлениями. Ей, возможно, будет гораздо полезнее придерживаться собственной интерпретации сна, как стремления к творчеству в каком-то другом смысле, так чтобы она смогла действовать по своему пониманию и находила конструктивные способы его воплощения.

Собираясь приступить к экзистенциальному исследованию, равно как и собираясь отправляться в путешествие, важно знать общее направление и цель, но нельзя постоянно созерцать дальнюю перспективу. Нужно, скорее, видеть конкретные достижимые цели, а не сопоставлять постоянно существующее положение вещей с конечными целями, которых вы хотели бы достичь. Это может парализовать вашу готовность действовать. Следовательно, необходимо помнить, что сам клиент покажет, как далеко он готов зайти в данный момент, и его ограничения игнорировать нельзя ни в коем случае.

В то же время терапевт должен подбадривать клиента к возможно более полному рассмотрению любого произвольно выбранного сна и должен использовать всю мощность этого феномена как индикатора актуального способа жизни клиента. Для эффективной работы могут пригодиться некоторые простые руководящие принципы.

Во-первых, сообщение, заключенное во сне, можно выявить, упрощая сложный рассказ сна и подводя итог в одном предложении. Эта работа потребует, в первую очередь, чтобы клиент, обращая внимание на свою роль во сне, выразил в нескольких словах субъективный смысл, заключенный в его сновидении. Это само по себе часто проливает новый свет на значение сна в рамках той ситуации, когда он выражает основную позицию клиента. Немедленно станет ясно, к примеру, активен клиент или пассивен, руководит он ситуацией, или подавлен ею. При этом более важно сделать акцент на том, к чему клиент стремится, а не на том, что сейчас ему мешает достичь цели.

Бренда, клиентка из Северной Америки, видела во сне, как она бежит, по колено в снегу, а за ней бегут волки. Ее первый рассказ об этом никак не упоминал цель, не показывал, ни куда она бежит, ни^-как она изначально оказалась в такой жуткой ситуации. Сон был полон точных деталей, захватывающих или пугающих неожиданностей сюжета, которые отвлекали внимание от напрашивающегося вопроса о том, какова была первоначальная цель путешествия сквозь снег.

Как только Бренду спросили, куда она шла во сне, она осознала, что все время на заднем плане сознания она понимала нелепость той опасности, которой она себя подвергала. Она с абсолютной точностью понимала, что бежала в бакалейную лавку купить пачку сигарет, и что если бы не это глупое курение, она была бы в полной безопасности, поскольку волки стали появляться только в тот момент, когда она отправилась в это путешествие.

Так вышло, что Бренда перестала курить за несколько лет до того, как ей приснился этот сон, и хотя она привыкла к хорошо организованной, спокойной жизни, она все же как-то цеплялась за те дни в своей жизни, когда она была свободна и курила. Когда она обдумала сон, стало очевидно, что стремление курить символизировало ее дух приключений. То, что она подвергала себя ненужным природным опасностям (к примеру, снег и волки во сне), представляло собой проблему, которая в данный момент не была частью ее жизни, но была таковой раньше, вследствие ее зависимости от сигарет.

Риск сердечных заболеваний, рака легких не только не способствовал тому, чтоб она захотела прекратить курение, но был реальным скрытым соблазном, отказаться от которого было трудно. Она воспринимала курение как игру с огнем, и это было очень интересно.

В эти дни огня в ее жизни почти не осталось, и казалось соответственным, что проблемами, встретившимися во сне, были зимняя стужа и дикие звери, которые должны были

Работая со снами

бояться огня. Так что значение сна включало также те, другие проблемы - сигареты и игру с огнем. Всеми этим разнообразными способами она определенно подвергала свою жизнь конкретному риску; кажется, ее исходным стремлением было внести больше жизни в свое существование, пусть даже это грозило ей нешуточными опасностями.

Она резюмировала свой сон следующим образом: «В поиске излишнего, но при этом существенно важного удовольствия от огня, я смело борюсь с почти смертельными вызовами природы, до тех пор пока культура не приходит мне на помощь, но она же меня в процессе и побеждает». Последнее относится к заключительной части сна, в которой снегоуборочная машина, полная людей, книг и изваяний, разогнала волков. Приблизившись к Бренде, чтобы спасти ее, машина сбивает ее/оставляя без сознания; она просыпается в уверенности, что она в больнице после несчастного случая.

Ясно, что сон считается метафорой актуальной экзистенциальной позиции клиента, и что резюме в одно предложение имеет функцию заострить метафору на ее особенно важных образах и действиях. Так выделяются стремления и основная мотивация клиента, а также его конечная данность и основной страх. Притом что первая часть работы направлена на концентрацию и упрощение, вторая ее часть связана с расширением и исследованием различных элементов сна.

Теперь, когда для Бренды стало совершенно очевидным, что этот сон выражал ее стремление внести в жизнь элемент вызова, было необходимо более детально изучить то, как конкретно она этот вызов воспринимала. Было очевидно, что ее крайняя данность представляла собой либо неоправданно сильное стремление добраться до места назначения, либо страх потерять сознание от удара и провалить свои поиски. Было необходимо проработать эту основную идею и проверить, насколько она применима к повседневной жизни Бренды. Такое расширение может быть наиболее эффективно произведено путем систематической проверки четырех уровней переживания, как показано в работе со сном. Во сне Бренды этот процесс выявил следующие стороны.

В рамках физического измерения, игра Бренды с огнем уже была выявлена как основное стремление; курение в этом смысле представляло собой ощущение тела как своего собственного. Вдыхать дым было как дышать огнем и быть сверх-живой; выдыхание дыма было как передача энергии силы тела ко рту. Постоянное ношение с собой пачки сигарет и зажигалки, каждый день, каждую минуту, раньше давало ей чувство единства с материей природного мира, это было похоже на владение секретной энергией или каким-то магическим ритуалом. Когда она курила, она распоряжалась физическим миром, она была хозяином своей судьбы. Понимание того, что курение навлекает на нее физические опасности, делало все это лишь более захватывающим. Потенциальная смертельная опасность, связанная с курением, подтверждала его силу и важность, и усиливало ее чувство ответственности за собственную судьбу, когда она курила.

В своем сне Бренда не смогла добраться до магазина, чтобы купить сигарет, так же, как в реальности она не получала больше удовольствия от игры с огнем. Обдумывая этот сон, Бренда пришла к открытию: она переживала свой отказ от курения как личный провал, а не личное достижение. Курение, реальная игра с жизнью и смертью, символизировало распоряжение физической стороной своего существования. И как таковое она ничем не могла его заменить. Курить она бросила больше по профессиональным причинам, но в глубине Души чувствовала, что это скорее было трусостью, чем храбростью.

Эта сторона вопроса во сне была представлена снегоочистителем, в котором она видела выражение культуры. Этот образ выражал ее отношение к социальному измерению. Брен-

V. Творческие исследования

да воспринимала других людей как безжалостные, неостановимые машины. При наличии красоты (статуи, картины) и знаний, выраженных в форме книг, в конечном счете культура может прийти ей на помощь только таким нечеловеческим образом, и не только распугает волков, но, в конце концов, раздавит и ее.

На этом уровне сон выражал понимание Брендой того, что она отказалась от стремления владеть своим миром. Ради безопасности, полученной за счет приходящих извне культурных ценностей, она отказалась от независимости мышления, позволила сбить себя и потеряла сознание.

Эта независимость мышления была первым прямым упоминанием об измерении личного мира. Во сне этому измерению не было уделено много внимания. Бренда говорила об осознании ужаса, когда столкнулась с волками, и о чувстве нетерпения, с каким она ждала, когда приедет снегоочиститель. Ни одно из этих чувств не давало ей достаточных возможностей, чтобы прояснить смысл ее отношения к себе, поскольку они были прямо и непосредственно направлены на материальные проблемы. Единственный момент, когда начинают проступать очертания личного мира, - в момент окончания сна, когда она осознает, что ее сбило, и замыкается в себе, предполагая проснуться в больнице. Интересно, что одновременно это означало конец сна.