Дальневосточная политика России в 1907—1914 гг

Проект Нокса и русско-японское сближение. Переместив основные усилия на Балканы и в область черноморских проливов, российская дипломатия на других направлениях стремилась по возможности избегать осложнений.

Особенно трудно было выполнить эту задачу на дальневосточ­ных рубежах, где ситуация не отличалась стабильностью из-за глу-

бокого внутреннего кризиса цинского Китая и активной экспансии Японии и США. Внешнеполитический курс Извольского, а затем Сазонова предполагал признание итогов русско-японской войны 1904—1905 гг., но противодействие дальнейшему ослаблению пози­ций России.

Важной мерой по укреплению российских границ стало строи­тельство в 1908—1916 гг. железнодорожной линии из Забайкалья на Дальний Восток вдоль Амура. В отличие от КВЖД Амурская железная дорога проходила только по российской территории.

В конце 1909 г. государственный секретарь США Ф. Нокс пред­ложил России и Японии проект "коммерческой нейтрализации" железных дорог в Маньчжурии. Формально их выкупал Китай, а фактически они должны были перейти в руки международного финансового синдиката с большим участием американского капи­тала. Такое решение означало бы уничтожение раздела Маньчжу­рии на сферы влияния и соответствовало американской доктрине "открытых дверей" в отношении Китая.

Американская дипломатия надеялась получить поддержку России, сыграв на "японской угрозе". Американский посол в Петер­бурге убеждал Извольского, что установление международного кон­троля над Маньчжурией положит предел захватническим устрем­лениям Японии в северном направлении и что США готовы помо­гать России против японской экспансии.

Действия Вашингтона заставили Токио немедленно принять контрмеры. Япония предложила России заключить конвенцию о взаимной гарантии ранее установленных сфер влияния друг друга. При этом японская сторона настаивала на признании за ней права аннексировать Корею.

Российская дипломатия оказалась перед выбором. Извольский выступал за отклонение проекта Нокса и за русско-японское согла­шение. В противном случае, учитывая резко негативную реакцию Токио, России пришлось бы забыть о приоритете балканского на­правления внешней политики и вновь вступить в противостояние с Японией в еще более худших с военной точки зрения условиях, чем в 1904 г. Всецело полагаться на обещания действенной помощи со стороны США Извольский считал рискованным занятием. К тому же заявления американских политиков о партнерстве с Россией не могли замаскировать конечных целей проекта Нокса. Под прикры­тием рассуждений о предоставлении всем странам "равных воз­можностей" в развитии экономических и политических связей с Китаем США хотели прочно обосноваться в Маньчжурии и вытес­нить оттуда конкурентов.

Такая перспектива не радовала торгово-промышленные кру­ги России. Военные, со своей стороны, не хотели оставлять выгод­ную передовую позицию — под видом "охранной стражи" в полосе КВЖД находилось свыше 20 тыс. русских войск. На политической

сцене эти взгляды отстаивали правые, прогрессисты и октябристы. Они развернули мощную кампанию в печати за сохранение "осо­бых прав" России в районах, прилегавших к русско-китайской гра­нице от Джунгарии до Маньчжурии.

Идея сближения с Японией, чтобы воспрепятствовать проник­новению в Маньчжурию третьих держав, получила поддержку Николая II и большинства министров. В январе 1910 г. американ­ским послам в Петербурге и Токио демонстративно в один и тот же день были вручены ноты, отвергавшие "нейтрализацию" маньчжур­ских железных дорог.

Полгода спустя Россия и Япония заключили конвенцию, усло­вия которой свидетельствовали об установлении между двумя го­сударствами отношений сотрудничества в дальневосточных делах. Стороны не только подтвердили условия предыдущего соглашения 1907 г. о разграничении сфер влияния, но обязались сообща отстаи­вать это разграничение перед лицом других держав и не мешать друг другу "укреплять и развивать" свои "специальные интересы" на оговоренных в конвенции территориях. Тем самым Россия в за­вуалированной форме дала согласие на японскую аннексию Кореи.

В 1912г. Россия и Япония договорились продолжить разграни­чение взаимных интересов в китайских владениях. К сфере рос­сийского влияния была отнесена западная часть Внутренней (Юж­ной) Монголии, в восточной части признавалось преобладание Японии.

Причины особого внимания к Монголии объяснялись начавшейся в 1911 г. в Китае буржуазной революцией. Цинская династия была низложена провозглашена республика. Падение Цинов не­медленно отозвалось на национальных окраинах бывшей Цинской империи. Феодалы Внешней (Северной) Монголии объявили о не­зависимости и обратились за поддержкой к России.

Царское правительство было не против использования благо­приятной обстановки для расширения экономического и политиче­ского влияния на Внешнюю Монголию, граничившую с Россией. Но при этом российская дипломатия стремилась избежать прямого столкновения с Китаем. В результате ее посредничества между монгольскими и китайскими властями в 1912—1913 гг. Внешняя Монголия формально осталась в составе Китайского государства, но приобрела широкую автономию. Китайская администрация и вой­ска были удалены с монгольской территории. Управление Внешней Монголией и ее хозяйственная жизнь фактически оказались под контролем России, являвшейся гарантом монгольской автономии. В 1914 г. в ответ на прошения местной феодальной знати российским протекторатом была объявлена Тува, прежде находившаяся в вассальной зависимости от Китайского государства

Нападение Италии на Турцию в 1911 г. возвестило об очередном обострении восточного вопроса. Не дожидаясь распада Османской империи, итальянское правитель­ство решило вооруженным путем осуществить свои колониальные притязания на Триполитанию и Киренаику. Временно замещавший заболевшего Сазонова во главе МИД А. А. Нератов и посол в Константинополе Н. В. Чарыков полагали, что военные неудачи Турции и ее заинтересованность в поддержке следует использовать для новой попытки утвердить российское влияние на берегах Босфора. Чарыков передал турецкому прави­тельству проект соглашения, который предусматривал открытие черноморских проливов для русских военных судов в обмен на по­мощь в защите проливов с прилегающей территорией и предостав­ление Турции большей свободы в строительстве железных дорог в направлении российской границы на Кавказе.

Одновременно российские дипломаты обратились к великим державам за получением необходимой санкции на изменение ре­жима проливов, но снова, как и три года назад во время Боснийско­го кризиса, успеха не добились. Официальные ответы оказались благожелательными по форме и уклончивыми по существу. К воз­можному усилению России на Босфоре особенно болезненно отне­слись Германия, Австро-Венгрия и Великобритания. По диплома­тическим каналам они сообщили турецкому правительству о своей негативной оценке российских предложений.

Первоначальный интерес турецких государственных деятелей к соглашению с Россией угас. Им стало ясно, что оно может лишить Турцию поддержки других держав при мирном урегулировании с Италией. К тому же Россия была связана достигнутыми еще Из­вольским в 1909 г. секретными договоренностями с Италией в отно­шении Триполитании и Киренаики. Они предусматривали призна­ние Россией итальянских интересов в этих областях в обмен на поддержку Италией позиции России по черноморским проливам.

Вернувшийся в декабре 1911 г. к делам Сазонов понял, что никакой надежды на успех нет, и немедленно приказал отозвать проект соглашения с Турцией. Попутно ответственность за очевид­ный просчет была полностью снята с центрального аппарата МИД и возложена на Чарыкова, обвиненного в превышении данных ему полномочий.

Первая Балканская война. Параллельно с попытками улучшить русско-турецкие отношения российская дипломатия не ос­тавляла надежд добиться сплочения под эгидой России балканских государств. Речь шла о плане, который неудачно пытался выпол­нить Столыпин в дни Боснийского кризиса 1908—1909 гг.: объеди-

нить балканские государства и Турцию в союз, с помощью которого Россия могла бы влиять на положение дел в этом регионе и проти­водействовать австро-германской экспансии.

В марте 1912 г. при активном участии российских диплома­тов был заключен секретный союзный договор, а затем и военная конвенция между Сербией и Болгарией. Они договорились совмест­но выступить против любой державы, которая посягнула бы на бал­канские владения Турции. Это условие было направлено, в первую очередь, против Австро-Венгрии. В случае возникновения конфликта с Турцией Сербия и Болгария обязались не начинать войну без предварительного одобрения России. Стороны условились также о долях при возможном разделе балканских земель Османской импе­рии, причем спорные территории в Македонии предусматривалось передать на верховный арбитраж России.

В Петербурге создание сербско-болгарского союза, к которому вскоре присоединилась и Греция, было расценено как несомненная удача, однако сближение нового Балканского союза с Турцией ока­залось делом совершенно несбыточным. Неудачная война с Итали­ей снова подорвала внутреннюю стабильность Османской империи. Младотурецкое правительство было свергнуто. В балканских про­винциях вспыхнули вооруженные выступления против турецкой администрации. Порта ответила жестокими карательными мерами, вызвавшими на Балканах всеобщее возмущение. Балканские госу­дарства считали момент благоприятным для окончательного осво­бождения полуострова от турецкого господства.

Российская дипломатия делала все возможное, чтобы предот­вратить войну, которая неизбежно вела к новому международному кризису с малопредсказуемыми последствиями. После безуспеш­ных усилий склонить Порту к предоставлению широкой автономии ее балканским владениям Сазонов попытался организовать давле­ние на Турцию со стороны всех великих держав, но было слишком поздно. Пока Сазонов вел переговоры в европейских столицах, 25 сентября (8 октября) 1912 г. начались военные действия между Турцией и Черногорией, которая фактически примыкала к Балкан­скому союзу, хотя формально его членом не являлась. Десять дней спустя войну Турции объявили Сербия, Болгария и Греция, проиг­норировав все обращенные к ним предостережения России.

В течение месяца турецкая армия была разгромлена. Сербы вышли к Адриатическому морю, а болгары — к укрепленным пози­циям у селения Чаталджи всего в 45 км от Константинополя. На этой линии фронт стабилизировался, и некоторое время противни­ки вели переговоры о мире. В январе 1913 г. под лозунгом продол­жения войны власть в Константинополе вновь захватили младотурки. Военные действия возобновились. Греческие и болгарские войска нанесли туркам еще несколько поражений, но прорыв чаталджинских позиций снова не удался, и в апреле 1913 г. стороны вернулись за стол переговоров.

Известие о перемирии в российских правительственных кру­гах встретили с нескрываемым облегчением. В случае прорыва к Константинополю следовало ожидать неминуемой интервенции ве­ликих держав для обеспечения их интересов в зоне проливов. Вскоре после начала войны Великобритания уже выступила с неприемле­мым для российской дипломатии проектом установления над ними международного контроля. Россия вынуждена была готовить чер­номорский флот к военно-морской демонстрации на Босфоре, что­бы при необходимости воспрепятствовать нежелательным решени­ям по поводу статуса Константинополя и проливов.

В мае 1913 г. в Лондоне при посредничестве великих держав Турция и балканские государства подписали мирный договор. Тур­ция уступила на Балканах все свои владения к западу от линии Энос — Мидия вблизи Константинополя, остров Крит и Эгейские острова, признала независимость Албании, провозглашенную в 1912 г. в результате антитурецкого восстания. Не был однако ре­шен принципиально важный вопрос — о распределении террито­рий между победителями.

Распри по этому поводу начались еще в ходе войны. Углубле­нию противоречий между балканскими государствами способство­вало вмешательство великих держав, искавших пути усиления сво­его влияния на Балканах. Едва сербские войска заняли часть адриатического побережья, Австро-Венгрия потребовала передать эти районы Албании, правительство которой придерживалось проавстрийской ориентации. Выход к морю означал для Сербии уменьше­ние экономической зависимости от Австро-Венгрии и расширение контактов со славянскими народами империи Габсбургов, что осо­бенно пугало Вену.

Свои требования австрийское правительство подкрепило ши­рокими военными приготовлениями, которые в свою очередь под­держала Германия. В 1912—1914 гг. австро-германский блок не­редко шел на обострение обстановки, прибегая к военным демонст­рациям и угрозам для решения внешнеполитических задач. К это­му времени Германия добилась крупных успехов в гонке вооруже­ний. Германские и австрийские военные считали, что их армии пре­восходят по оснащению и боеготовности вероятных противников. Политики в Вене и Берлине торопились использовать это преиму­щество, пока его не свело на нет выполнение аналогичных военных программ в России, Франции, Великобритании.

Давление на Сербию являлось очевидным вызовом российско­му влиянию на Балканах. В ноябре-декабре 1912 г. Совет минист­ров России неоднократно обсуждал возможную реакцию на дейст­вия Австро-Венгрии. Военные выступали за принятие аналогич­ных по масштабу мер по мобилизации армии. Но председатель Со­вета министров В. Н. Коковцов и С. Д. Сазонов горячо возражали, ссылаясь на слабую готовность войск и флота к войне, напряжен­ное внутриполитическое положение, недостаточную сплоченность с

возможными союзниками — Францией и, особенно, Великобрита­нией.

Председатель Совета министров и министр иностранных дел настояли на продолжении дипломатических усилий по урегулиро­ванию австро-сербского конфликта ценой уступок со стороны Бел­града. В результате русско-австрийских и русско-сербских перего­воров Сербия согласилась ограничиться "коммерческим доступом" к морю, т. е. правом беспошлинного транзита грузов через террито­рии прибрежных государств.

Росийская дипломатия пошла навстречу и требованиям Вены присоединить к Албании город Скутари (Шкодер), на который пре­тендовала Черногория. Однако черногорский король Никола не под­чинился такому решению, хотя оно было одобрено всеми великими державами. Австро-Венгрия получила хороший предлог для войны против Черногории, и Сазонову стоило большого труда выиграть «время для новых уговоров черногорского монарха. В последний момент тот уступил, отказавшись от Скутари за денежную компен­сацию.

Вторая Балканекая война. После заключения мира с Турцией, когда исчез общий противник, разногласия между участни­ками Балканского союза превратились в открытую вражду. Ябло­ком раздора стала Македония. Болгария требовала ухода грече­ских войск из Салоник и с Эгейского побережья. В свою очередь, сербское правительство поставило вопрос о ревизии сербско-болгарского договора 1912 г., настаивая на расширении своей зоны в Македонии. Положение еще больше осложнилось после выступления Румынии, которая решила воспользоваться трудным положением Болгарии для предъявления претензий на Южную Добруджу.

Поставив перед собой цель окончательно разрушить Балкан­ский союз, Австро-Венгрия обещала болгарскому царю Фердинан­ду помощь в войне против Сербии. Россия, со своей стороны, доби­валась сохранения единства балканских государств. Царское пра­вительство предложило свой арбитраж и было готово организовать в Петербурге переговоры премьеров Сербии, Болгарии, Черного­рии, Греции. Большую настойчивость проявила российская дипло­матия и в урегулировании болгаро-румынских отношений. При этом Сазонов полагал, что ради предупреждения в будущем новых кон­фликтов и привлечения Румынии к союзу балканских государств надо частично удовлетворить претензии Бухареста.

Однако амбиции балканских правительств взяли верх над ми­ротворческими усилиями. 17(30) июня 1913 г. по приказу царя Фердинанда болгарские войска атаковали сербские и греческие позиции в Македонии. Началась вторая Балканская война. Внезап­ности болгарам достичь не удалось. Их противники столь же актив­но готовились к войне под прикрытием переговоров об арбитраже. Сербские и греческие части перешли в успешное контрнаступ­ление.

Надежды болгарского царя на обещанную австрийскую по­мощь не оправдались. Германия удержала Австро-Венгрию от на­падения на Сербию. В Берлине хотели закончить ряд мероприятий по дальнейшему укреплению армии, к тому же считали, что глав­ное достигнуто — Балканский союз развалился, а поражение Бол­гарии позволит австрийским и германским дипломатам с успехом играть в отношениях с Софией на весьма чувствительной струне реванша.

Видя, что Болгария изолирована, в войну против нее вступили Румыния и Турция. 9 (22) июля 1913 г. царь Фердинанд капитули­ровал и обратился к России с просьбой о посредничестве. На мир­ных переговорах болгарская делегация согласилась уступить Ру­мынии Южную Добруджу, Сербии и Греции — почти всю Македо­нию, но попыталась вернуть занятый греками порт Кавалла на Эгей­ском море и Адрианополь (Эдирне), которым вновь овладели турки. Сазонов считал необходимым поддержать Болгарию. Тем самым он надеялся сохранить ее в сфере влияния России и несколько осла­бить реваншистские настроения в болгарском правительстве, кото­рые перечеркивали возможность нового сближения балканских го­сударств. Однако позиция остальных великих держав заставила российскую дипломатию отступить. По договору 29 июля (10 авгу­ста) 1913 г. Адрианополь перешел к Турции, а Кавалла — к Гре­ции. Франция и Великобритания просьбы России о поддержке иг­норировали, не пожелав рисковать ради них своими интересами в Афинах и Константинополе.

Миссия Лимана фон Сандерса В конце 1913 г. Германия предприняла попытку подчинить своему полному контролю турецкую ар­мию, а заодно прочно утвердиться в районе черноморских проли­вов. Германская дипломатия поощряла и умело использовала в своих целях настроения реванша и воинствующего национализма, овла­девшие правительством младотурок после поражения в первой Балканской войне. В ноябре 1913г. было подписано германо-турец­кое соглашение о направлении в Турцию новой германской военной миссии. Германские военные инструкторы и ранее находились в Турции, но теперь их права были значительно расширены. Несколько десятков немецких офицеров получили назначения на важные по­сты в аппарате турецкого Военного министерства и Генеральном штабе. Глава военной миссии генерал О. Лиман фон Сандерс стал командиром турецкого корпуса, расположенного в районе Констан­тинополя и проливов.

Эти события вызвали бурные протесты царского правитель­ства. С большим трудом российской дипломатии удалось в начале 1914 г. добиться от Германии и Турции перемещения Лимана фон Сандерса на другую должность. Однако это было уступкой по оэор-ме, но не по сути. Остальные члены миссии остались на своих по­стах. Сам Лиман фон Сандерс был повышен в звании и стал гене­рал-инспектором всей турецкой армии, правда без прямого под­чинения ему турецких воинских частей.