Работные люди и приписные крестьяне по наказам депутатов

Через все наказы приписных крестьян проходит мысль о том, что они находятся в несравненно более тяжелом положении, чем другие категории государственных крестьян. Составители наказов подчеркивали, что именно в результате приписки к заводам они «совсем хлебопашества лишились», «так отягощены, что уже почти все и разорились и в совершенную нищету и скудость пришли», «пришли в самое нищество и убожество и подушного плате­жа не в состояние».

Как известно, приписные крестьяне должны были выпол­нять на заводах работы в объеме подушной подати. Но со времени начала приписки и до составления наказов подушная подать выросла с 70 коп. до 1 руб. 73,5 коп. Поскольку опла­та осталась прежней, то объем работ, который приходился на одну ревизскую душу, возрос в два с половиной раза. Так как рабочий день приписного крестьянина оценивался в 4 — 5 коп. (пешего), то для отработки податей он должен был затрачи­вать уже не 14 — 17, а 34 — 43 рабочих дня. Но подати взима­лись также и с инвалидов, малолетних, стариков. Поэтому каждый крестьянин 15—60 лет должен был отработать подати за 2,5—3 души, то есть от 4 руб. 32,5 коп. до 5 руб. 19 коп. А это, в свою очередь, означало, что каждый трудоспособный должен был затратить на заводскую работу от 86 до 130 ра­бочих дней.

При этом необходимо учесть, что среди тех, кто значился работоспособным, было немало подростков 15— 17 лет, что в ряде мест крестьян брали для постоянной работы на заводах, а подати за них должны были отрабатывать оставшиеся.

Большинство крестьян жило на весьма значительном рас­стоянии от заводов, к которым они были приписаны. Как правило, приписные должны были в год трижды про­делывать путь на завод и обратно и проходить в год по 600, 1200, 1800, 3000 и даже по 4200 верст. Это занимало от 30 до 200 с лишним дней.

Приписные крестьяне некоторых уездов писали, что многие из них заложили свои земли посадским людям, так как им приходится выполнять заводские работы и тратить время на проход с завода и на завод как раз тогда, когда идут пахота, сев, сенокос и жатва. Например, засечные сто­рожа Дедилова писали, что их хлеб остается неубранным. Результатом заводских работ, жаловались они, являются по­стоянные неурожаи и острая нехватка хлеба. Не меньшее «изнеможение» приносила приписным крестья­нам система оплаты.

Приписной крестьянин работал на заводах не потому, что его туда толкала экономическая необходимость, а только потому, что его заставляла это делать сила внеэкономического принуждения самодержавно-крепостнического строя. Попытки отказаться от выполнения заводских работ пресекались с по­мощью манифестов и указов, за которыми следовали розги, батоги, плети, кнут, вырывание ноздрей и ссылка на вечную каторгу, карательные экспедиции, которые пускали в ход не только нагайки и сабли, штыки и пули, но и пушки.

Нет почти ни одного наказа приписных, в котором бы не указывалось на несоответствие выполняемого ими труда и его оплаты. Ряд наказов для конкретизации этого положения приводил сравнение «плакатной цены» и платы, получаемой за ту же работу наемными рабочими, или суммы, которую они сами платят нанимаемым ими крестьянам. Плата приписным была в 2 — 4 раза, а по от­дельным работам — даже в 7 — 10 раз ниже оплаты наемным.

К этому следует добавить, что заводчики и управители казенных заводов заставляли приписных работать со своими телегами, санями, лопатами, топорами, коробами, не говоря уже об одежде, обуви, рукавицах, которые, как писали при­писные, «из-за здешних каменных мест постоянно бьются, лома­ются и становятся в дорогую цену». В тех же случаях, когда заводчики представляли приписным инструменты, они заставляли отрабатывать за них.

Крестьяне, жившие далеко от заводов, не могли взять с со­бой продовольствие и фураж на все время работы, и заводчи­ки продавали им ржаную муку по 25 коп. за пуд вместо 15, крупу — по 40 коп. вместо 25 и т. д. Не удивительно, что на ряде заводов многие приписные работали почти беспрерывно.

В тех случаях, когда заводчикам требовалось выполнить другие работы, они задерживали крестьян или произвольно устанавливали объем их работы. В 2,5 раза выросли подушная подать и количество дней, которые нужно было затратить на ее отработку. В связи со значительным падением стоимости денег резко снизилась и без того не соответствовавшая затрате труда реальная пла­та. Параллельно с этим возрос и объем труда, который нуж­но было выполнять при поденной оплате. Наказы единодушно говорят о невозможности выполнить «дневные уроки», уста­навливаемые заводчиками.

Выполнение заводских работ сопровождалось изуверски­ми наказаниями, истязаниями и побоями приписных. На то, что крестьян нещадно наказывают плетьми, батогами, палками за невыполнение непосильных «уроков», за неявку на работу, за «притворство больными», за побеги и даже за «не­рачение к хлебопашеству»; на то, что после таких наказаний многие должны отрабатывать свои подати в кандалах и ро­гатках, жаловались приписанные крестьяне.

Пока приписные были заняты на заводских работах, проис­ходило расхищение и захват их земель помещиками. Многие крестьяне вынуждены были сократить свою запашку. Но «изнеможения» приписных крестьян не исчерпывались заводскими работами. На них лежал тяжелый груз поборов и повинностей в пользу государства. Они несли рекрутскую повинность и обязаны были сдавать лоша­дей для драгунских полков. На них лежало строи­тельство и содержание дорог, мостов, гатей, перевозов, постоялых дворов на дорогах Петербург — Петрозаводск, Петербург — Архангельск, Оренбург — Екатеринбург и др. Кроме того, многие из них несли ямскую гоньбу.

О «великих обидах», которые причиняли постойная повин­ность, свидетельствуют наказы приписанных к тульским заво­дам. В них говорилось, что воинские команды и проезжающие их «бьют немилосердно», забирают бесплатно сено, овес, хлеб, требуют предоставления бесплатно подвод, лошадей провод­ников и т. д.

Еще более ужасным было положение приписных, переве­денных для постоянной работы на казенные и частные заво­ды, где они фактически находились в положении рабов, а не наемных рабочих. Переведенные единодушно заявляли, что они не в состоянии не только платить податей, но и прокормиться, что, хотя их труды приносят казне «знатную прибыль», служ­ба их «ни во что вменяется, отчего происходит все крайнее убожество и нищета», что их работа несравненно тяжелее солдатской службы, так как они «находятся в непрерывной тягостной работе» и не имеют даже пропитания. Не удивительно, что переведенные завидовали даже при­писным и были готовы «все вступить в военную службу», лишь бы избавиться от невыносимой доли заводских рабов.

Большин­ство наказов ограничивалось перечислением «несносных отя­гощений и изнеможений», причиняемых крестьянам припис­кой к заводам, и не содержало никаких конкретных предло­жений. Главным требованием, просьбой, желанием наказов при­писных крестьян было освобождение их от приписки к заво­дам и «избавление от столь несносных тягостей». Другие просьбы и предложения следует рассматривать в плане положений:

1) установить, что приписные должны отрабатывать на заводах подати не за все ревизские души, а только за работо­способных. За нетрудоспособных не отрабатывать, а платить деньгами;

2) уменьшить объем работ, оставлять необходимое число людей для выполнения сельскохозяйственных работ, разложить заводские работы равномерно на всех государственных крестьян, установить для приписных «неотяготительные уроки»;

3) выполнять заводские работы наемными людьми и при­нимать на них представляемых приписными наемных людей;

4) увеличить оплату приписных и сравнять ее с оплатой наемных, оплачивать дни, затрачиваемые на проход к месту работы и возвращение, оплату выдавать ежедневно или понедельно, выплатить недодан­ное в прошлые годы;

5) отменить наказания кошками, плетьми, «нутами и про­чие «гнусные и поносительные» наказания и запретить нака­зания без рассмотрения и решения воеводских канцелярий;

6) увеличить число земель, вернуть захваченные, утвер­дить их в вечное потомственное владение и выдать на них пла­ны, разрешить переселяться и занимать свободные казенные земли.

Вторая группа просьб связана с повинностями в пользу го­сударства: освободить от рекрутского набора, несения караулов, ямской гоньбы и подводной повинности, а в случае не­возможности последнего изменить оплату и условия ее вы­полнения; отменить подушную подать и рублевый обор с бань; учредить для приписных выбираемые ими суды.

Наказы приписных, переведенных на заводы, как правило, ограничиваются констатацией их невыносимого положения и редко содержат конкретные просьбы и предложения. Глав­ной из них была просьба «определить их по-прежнему в крестьянство», то есть уравнять с приписными. Другие прось­бы касались освобождения от подушной подати, рекрутской повинности и платы за драгунских лошадей, освобождения от отработки податей за нетрудоспособных, установ­ления такой же оплаты, как наемным.

В наказах приписных и переведенных крестьян исключи­тельно ярко отразилась их царистская идеология, вера в то, что их тяготы и притеснения являются результатом самоуправст­ва заводчиков и управителей, нарушающих царские указы, результатом того, что царица не знает об их «отягощениях и изнеможениях».