Культура Европы XVIII века

Конец XVII - начало XVIII вв. – время кризиса абсолютизма. К концу XVII в. Испания превратилась во второстепенную державу. Ее главный соперник - Англия - пережила «славную революцию» 1688 г, положившую конец абсолютизму Стюартов. Во Франции в 1715 г. умер Людовик XIV.

Завершается переход от феодализма к капитализму. Ломаются все общественные устои, образуются первые политические партии, появляется периодическая печать. Но развитие стран Европы совершается неравномерно. В Италии и Германии сохраняется феодальная раздробленность, мешающая капиталистическому развитию, в Анг­лии совершается промышленный переворот, превративший ее в первую державу Европы. Во Франции зреет революционной ситуации и совершается Великая французская революция (1789—1793), которую идейно подготовило антифеодальное движение Просвещения.

Разум и просвещение - основные лозунги эпохи. Даже абсолютизм становится «просвещенным»: в Австрии, Пруссии, России монархи ис­пользуют идеи Просвещения для укрепления централизованной системы управления. Однако идеалы Просвещения в целом отвечали интересам иных социальных сил: новый, рвущийся к власти класс буржуазии провозгласил через своих идеологов – просветителей - культ Разума и Природы. Просветители были убеждены в том, что развитие Разума, прогресс науки и просвещение народа могут изменить общественную жизнь в соответствии с законами Природы.

Гегемоном духовной жизни Европы XVIII столетия становится Франция. Аристо­кратия здесь уже не играет важной роли в экономической жизни; она переродилась в праздную придворную касту. Буржуазия экономически все более усиливается. Она, наряду с состав­лявшим большинство нации крестьянством, формирующимся молодым пролетариатом, ремесленниками, принадлежала к «третьему сословию» и была лишена политических прав. Зрели оппозиционные настроения, формировалась революционная ситуация.

Во Франции складываются две субкультуры. Культура рококо выражает идеалы и настроения придворных кругов, доминирует в первые десятилетия века («регентство» и «стиль Людовика ХУ»). Другое направление отстаивает жизненные ценности третьего сословия - это линия буржуазной оппозиции абсолютизму, буржуазного просветительства. Оно достигает высших проявлений в философских, литературных трудах энциклопедистов.

Духовный кризис начала века проявился в эпоху регентства герцога Орлеанского, когда атмосфера ханжества и педантизма, характерная для Версальского двора, сменяется высвобождением чувств и страстей, которое зачастую выливается в оргии, пренебрежение приличиями. Если Людовик XIV говорил: «Государство — это я», то Людовик XV демонстрировал безразличие к судьбам стра­ны: «После нас — хоть потоп». Не случайно «регентство» в последующие годы становится в общественном сознании синонимом предельно развращенной и циничной эпохи. В предчувствии «потопа» аристократия стремилась брать от жизни все. Любовные похождения, галантные праздники «пастухов» и «пастушек», придворные интриги, отрицание ценностей, которые прежде считались незыблемыми, — черты данной эпохи. Отношение к миру становится все более условным и маскарадным. Придворный этикет и церковная служба приобретают черты пышного, эффектного театрального зрелища. В эпоху Людовика XV одежда, прически, внешность человека стали больше, чем когда-либо, произведением искусства и одновременно — свидетельством сословной и должностной принадлежности. Изысканные туалеты знати казались вычурными на фоне жалкой одежды «плебеев», черни. Это было время мадам де Помпадур, Манон Леско, Казановы.

Разрешение духовного кризиса в эпоху рококо было внешним: за праздниками, маскарадами скрывались опустошенность и безразличие, паралич воли к преобразованиям. Европейский мир изживал в культуре эпо­хи рококо последние сословно-патриархальные иллюзии. Но при этом искусство освобождалось от предрассудков, стереотипов, обращалось не к абстрактным идеалам, а к вкусам современников. Дух скепсиса, иронии, насмешки эпохи рококо породил блестящую легкость и остроумие, с которым идеологи Просвещения заговорили о серьезнейших проблемах философии и морали. Эта апелляция культуры рококо к интимному миру человеческих чувств, это уме­ние превратить все вокруг в источник удовольствия, сде­лать красивое — максимально удобным, полезным — вело к новым эстетическим завоеваниям, подготавливало почву для демократической культуры эпохи Просве­щения.

Идеология Просвещения, зародившись в Англии в XVII в., распространилась практически во всех европейских странах. Особую роль она сыграла во Франции, где стала идейной базой революции. В этом было отличие французских просветителей от более консервативных англичан, озабоченных закреплением завоеваний буржуазной революции, и от немцев, вынужденных долгое время из-за особенностей исторического развития страны лишь теоретически анализировать опыт просветительского движения.

Термин «Просвещение» впервые был использован Вольтером (1694—1778) и Гердером (1744—1803). Постановкой вольтеровской трагедии «Эдип» (1718) и выходом в свет «Персидских писем» (1721) Монтескье (1689— 1755) можно датировать начало французского Просвещения. Вольтер и Монтескье, развенчав священность монархической власти и духовенства, обличив деспотизм правящего режима, явились родоначальниками Просвещения во Франции, достигшего апогея в 40-е гг. XVIII в. Тогда начинается деятельность второго поколения просветителей, объединившихся в возглавляемой Дидро и Д'Аламбером работе над «Толковым словарем, или Энциклопедией наук, искусств и ремесел...» Задуманная как перевод вышедшей в Англии «Энциклопедии» Чемберса, она вылилась в фундаментальное оригинальное издание из 35 томов, значительная часть которых была посвящена французским проблемам. Дидро привлек к сотрудничеству выдающихся ученых и философов: Вольтера, Монтескье, Руссо, Гельвеция, Гольбаха, Тюрго, Бюффона и других.

Публицисты писали раскованно, увлеченно, убежденно; их сила заключалась не в логической последовательности выводов, а в общем духе свободомыслия. По религиозным, философским, политическим взглядам, социальному происхождению энциклопедисты отличались друг от друга, но их объединяла ненависть к пережиткам феодально-абсолютистского строя, требование оценки человека по личным заслугам, а не по родовитости и богатству, стремление изменить мир, воспитать свободного в суждениях гражданина.

Просветители полагали, что причины общественного неблагополучия — в невежестве людей, в заблуждениях рассудка, и ставили целью пропаганду знаний, в том числе естественнонаучных. «Природа так разнообразна и так богата, — говорил Д'Аламбер, — что даже простая совокупность хорошо подобранных фак­тов чудодейственным образом расширяет наши познания». Способствуя распространению научных знаний, совершенствованию системы образования, энциклопедисты привлекли общественный интерес к естествознанию, развитие которого подчинили задачам общественной пользы.

Часть статей Энциклопедии посвящена социальным проблемам. Главные удары направлялись против церкви, присвоившей себе монополию на истину (статьи «Фанатизм», «Инквизиция», «Священники»), против государства и цензуры («Свобода гражданская», «О политической экономии», «Естественное право»). Борьбе с религией и церковью посвящались и фундаментальные труды.

Просветители видели в католической церкви оплот реакционных сил, препятствие для развития циви­лизации. Успехи просветителей в борьбе с религией и церковью были значительными, ведь церковь была сильным противником. По указу 1745 г. смертная казнь грозит за хранение и распространение литературы, подрывающей основы религии; а в 1754 г. наказание предусматривается и за печатное обсуждение вопросов религии. После выхода в свет первых томов Энциклопедии иезуиты добиваются запрещения Королевским советом дальнейшей публикации и конфискации всех рукописей (только вмешательство всесильной мадам Помпадур позволило продолжить работу над изданием).

Наряду с дальнейшей разработкой математики и механики, усиленно развиваются новые отрасли физики — учение о теплоте, электричестве, магнетизме. Популярны химические исследо­вания. Развиваются биологические науки — анатомия, зоология, эмбриология.

Идет популяризация достижений науки. Например, во Франции существует множество научных и учебных заведений — Академия наук, Королевский колледж, Школа военных инженеров, Парижская обсерватория. Академии и университеты возникают во многих провинциях. Только университетов перед революцией было более 20. Выпускаются научные труды, журналы, ученые записки.

Интерес вызывает и сфера социального познания. Достижениями просветителей являются идея общественного прогресса и учение об обусловленности харак­тера человека средой. Вера в прогресс основывалась на том, что идеалы разума обязательно должны быть осуществлены. Позже Гегель (1770— 1831) выразит эту идею: «Что разумно, то и действительно, и что действительно, то разумно». Гердер в фундаментальном труде «Идеи к философии истории человечества» попытался обосновать идею прогресса на конкретном материале истории куль­туры. Философ и экономист Тюрго (1727—1781) посвящает этой идее страницы книги «О последовательном прогрессе человеческого разума», а философ, математик, астроном Кондорсе (1743—1794) создает «Эскиз исторической картины успехов чело­веческого разума».

Для просветителей характерна вера в добрую природу человека. Но была очевидна и всеобщая испорченность нравов. Руссо, решая эту дилемму в своем трактате «Эмиль, или О воспитании», противопоставляет добрые природные задатки человека испорченным нравам, порождаемым цивилизацией. Все пороки социально обусловлены. Чтобы изменить человека, нужно изме­нить условия его жизни и систему воспитания, согласовав ее с природой человеческих чувств.

Воля к прогрессу и вера в добрую природу человека господствуют и в правоведении. Право, основанное на Разуме, правовые принципы, выведенные из природы человека, ценятся превыше всего. Гарантом неотъемлемых прав личности выступает государство. В XVIII в. «естественное состояние» перестает рассмат­риваться как «война всех против всех», а природа челове­ка — как злобная и агрессивная. Появляются сомнения в естественности права собственности.

В объяснении происхождения государства большин­ство просветителей придерживалось договорной теории. Они называли разные причины, побудивших людей заключить общественный договор на заре человеческой истории — прекращение «войны всех против всех», охрана собственности, обуздание страстей. Некоторые полагали, что человек всегда существовал в обществе, так как природа вложила в него не только биологические, но и социальные качества (Гольбах, Мабли). Права на свободу и счастье заложены в человеческой природе. Законы же создаются государ­ством в помощь разуму для защиты естественных человеческих прав.

Просветители положительно оценивали ре­зультаты общественного договора — появление гражданского общества и государства. Даже Руссо признавал, что договор «замещает моральным и законным равенством все то физическое неравенство, которое природа могла внести между людьми».

В условиях приближавшихся буржуазных революции философов и политиков волновал вопрос — как не допустить перерождения свободы в деспотизм? На вооружение был взят сформулированный еще Локком принцип разделения властей. Идеалом было провозглашено «слабое» государство, позволяющее своим гражданам «делать все, что дозволено законом» (Монтескье).

Томас Джефферсон (1743— 1826), автор «Декларации Независимости», американский интерпретатор учения Локка, считает, что назначение государства — защищать права человека, которые он не может защитить сам (право на жизнь, свободу, собственность и счастье). Но если оно само нарушает права или плохо их защищает, народ мо­жет изменить строй. Джефферсон полагал, что правительство становится сильным не в результате укрепления его власти, а вследствие ее правильного распределения. Иде­алом является «слабое государство», решающее лишь принципиальные вопросы («Ведь если бы когда сеять, а когда жать решали в Вашингтоне, то наши поля до сих пор оставались бы незасеянными»).

Повсеместный интерес общественной мысли к вопросам рационального государственного устройства отражал процесс созревания правового сознания буржуазного общества. Социальные утопии излагаются в виде «готовых к употреблению» законов, регулирующих все стороны жизни («Кодекс природы» Морелли, «О законодательстве, или Принципы законов» Мабли, «Проект конституции для Корсики» Руссо и т. п.). К восстанию про­тив тирании призывал Жан Мелье, полагавший, что просвещение сильных мира сего — дело бесполезное, по­скольку они добровольно никогда власть не отдадут.

Но большинство просветителей считало, что все задачи общественного преобразования можно решить мирно, на путях пропаганды, потому что Истина - всесильна и свет ее способен рассеять все заблуждения. Осененные светом истины монархи станут просвещенными и сами изменят мир к лучшему. Наивность подобных идей сегодня очевидна. Но Джонатана Свифта, который в «Путешествиях Гулливера» иронизировал по поводу монархов, интересы которых совпадают с интересами их народов, министров, заботящихся об общественном благе, и посмел усомниться в научном прогрессе, современники объявили ретроградом.

XVIII век – время созревания не только политического, но и морального сознания буржуазного общества. XVIII в. назы­вают «галантным». Действительно, мораль трансформируется в сложнейший этикет, верховным блюстителем которого был сам король. Светское общество превыше всего ценило изящную салонную непринужденность, легкость общения, умение прикрыть вычурными фразами любую вольность или непристойность, едкий сарказм, игривый намек, изысканность манер.

На этом фоне шло фор­мирование иной системы моральных ценностей, резко отличавшейся и от дворянско-аристократической этики, и от христианской мо­рали. Еще Клод Адриан Гельвеций (1715—1771) сформулировал положение о том, что добродетель следует измерять полезностью, а не самоотречением, смысл которого — служение Богу. Тому, кто все время борется с самим собой, грозит поражение. Следует быть добродетельным, чтобы быть счастливым. Родоначальник утилитаризма Иеремия Бентам (1748—1832) выдвинул принцип пользы в качестве основополагающего. Добродетель основывается на индивидуальной пользе, поэтому, действуя в интересах другого, не забывай о собственной выгоде. Даже в общество людей объединяет личная выгода: что выгодно индивиду, должно быть выгодно обществу, и наоборот. Главные богатства — материальные, поэтому кто богаче, тот и счастливее.

Американскому просветителю Бенджамину Франклину (1706—1790) принадлежит заслуга классической формулировки принципов буржуазной морали, отразивших изменение духа времени. Герой нового времени — человек, который всем обязан самому себе, а не преимуществам принадлежности к знатному роду. Он рассчитывает только на свои силы. Ему присуща трезвость ума и нацеленность на реальную жизнь. Он - противник праздного образа жизни, роскоши, бездумной траты денег. Главные добродетели - трудолюбие, бережливость и точное соблюдение денежных обязательств. Последнее требование противостоит дворянской этике, считавшей необходимым удовлетворение лишь долга чести, т. е. долга равному себе, дворянину. Франклин поучает: «Тот, кто вовремя отдает долги, является хозяином чужих кошельков», «Бережливость и труд к богатству ведут», «Время — деньги», «Кто покупает ненужное, скоро продаст необходимое», «Пустому мешку нелегко стоять прямо, а нуждающемуся человеку всегда поступать честно». Добродетель прямо зависит от обогащения, потому что только богатство дает независимость.

Противоречивый, переходный XVIII в. демонстрирует сложное взаимодействие феодально-абсолютистской и буржуазной субкультур в политике, морали, теориях общественного развития. Культура XVIII в. унаследовала основные черты предшествующего столетия - антропоцентризм, рационализм, сциентизм. Но она иначе расставляет акценты в решении основных мировоззренческих проблем.

Природа по-прежнему рассматривается как совокупность вещей, энергий, сущностей и закономерностей, су­ществующих до вмешательства человека. Но понимание природы часто наделяется высшим ценностным смыслом. «Естественный человек», «естественный разум», «естественное состояние», «естественные законы», «естественное право» - синонимы истинного, добродетельного и прекрасного. «Естественное» стано­вится святым и благочестивым. От лица Природы ведется критика изживших себя общественных отношений и нравов; природа выступает оружием борьбы за торжество истины, переход к естественному порядку.

Признание природы первичной реальностью повлекло за собой вывод об отсутствии каких бы то ни было оснований для сословных привилегий, социального неравенства: все люди скроены из одного природного материала. Человек, объявленный частью природы, «продуктом при­роды, подобно прочим существам» (Гольбах), все более погружался в материальный мир, освобождался от старых идеологических пут. Человек осознал себя господином своей судьбы, присвоил себе функции творца, и в конечном счете убедился в ненужности «гипотезы Бога» (Лаплас).

Важнейшим результатом собственно человеческого творчества выступает мир культуры. В нем важное место принадлежит государству и системам законов, морали и системам воспитания, промышленности, науке, искусству. И хотя плоды человеческого творчества оцениваются порой негативно (Руссо), в целом в культуре XVIII столетия доминирует нравственно-оптимистический настрой, убеждение, что появление общества и культуры — благоприятный фактор для человечества. Разум и Природе - эти идеалы получили практическую проверку в ходе последующих буржуазных революций.