Военно-политические мотивы и подготовка проведения реформы 1867-1868 годов

Завершение присоединения Казахстана к России внесло существен­ные перемены в политику империи в отношении Казахского края. Цель царизма была достигнута без применения большой силы со стороны ко­лониальной империи. Военно-колониальными акциями, присоединив Жетысу и Южный Казахстан, царизм вышел на среднеазиатский плац­дарм, вытеснив английское влияние в регионе. Воспользовавшись бла­гоприятной международной обстановкой, Российская империя, руко­водствуясь своими далеко идущими политическими интересами, в ос­нове которых лежал принцип «разделяй и властвуй» и жестоко подав­ляя стремление казахов к восстановлению своей государственности, ус­тановила в Казахстане колониальный режим. Укрепились позиции Рос­сии в Центральной Азии и в сопредельных районах. Кровопролитные сражения царских войск в Южном Казахстане, действия отрядов М. Чер­няева и М. Веревкина завершили присоединение обширного района к России. Взятие штурмом г. Чимкента заставило значительную часть ка­захов из родадулат и некоторых других родов признать власть России.¹ Взятием Чимкента было достигнуто соединение границ Оренбургского и Западно-Сибирского генерал-губернаторств.² Последствия военно-административных акций царизма на юге Казахстана и в Центральной Азии по изменению общеполитической ситуации в его пользу верно оп­ределил российский консул в Синьцзяне Н. Петровский. «С завоевани­ем Кокандского ханства русскими, - отметил дипломат, - положение дел существенно изменилось, На месте слабых ханов встала сильная власть русского государства, которое устрашив кочевников победами своего ору­жия, подчинило их себе окончательно, дало им порядок и навсегда лишило их возможности сознавать себя своевольными, независимыми...».³

Не ограничиваясь воинскими частями, расквартированными на терри­тории обширного Казахстана, намереваясь укрепить колониальную власть во вновь завоеванных владениях, Россия перебрасывала в юго-восточный Казахстан новые, дополнительные воинские части, чаще всего из состава Сибирского линейного казачьего войска.⁴

Опора на армию в управлении огромной страной, в удержании коренно­го населения в повиновении в условиях отсутствия действующего по всему Казахстану слаженного механизма административно-политической и зако­нодательной системы явилось испытанным средством показавшим свое преимущество при окончательном покорении Северного Кавказа. «Когда мы будем сильны, киргизы (казахи – Ред.) нам будут покорны. Но при ма­лейшем ослаблении нашей власти в степи, станут противнее...»⁵ — обосно­вал целесообразность сильного военного присутствия России в Казахстане один из активных сторонников жесткой политики в отношении казахов, оренбургский генерал-губернатор А. О. Дюгамель.

Все более и более утверждавшаяся идеология беспрекословного внедре­ния власти имперской структуры над покоренным большинством местных обитателей края нашла многочисленных сторонников не только среди чи­новников, военных, но и духовенства, активно пропагандировавшего пре­восходство пришлого меньшинства над местным большинством населения. При открытии памятников воинам, павшим при взятии штурмом Чимкента в 1864 г., «по окроплении памятника святою водою», священник Александр Тихомиров сказал буквально следующее: «... во славу державного русского царя, горсть русских воинов явилась во внеобъятную степь в царство полу­диких азиатцев... Мы победили, сделали его (казаха. — Ред.) нашим новым соотечественником, точно так же поступили мы уже со всеми народами, покоренными нашим оружием».⁶ Дальнейшее водворение в степи россий­ской власти осложнялось несоответствием функционировавших местных структур управления с планами царизма расширить богатый край в интере­сах российской экономики.

Бурно развивавшаяся промышленность метрополии все более и более нуждалась вновых дешевых источниках сырья, рабочей силе. Необычайно богатый природными ресурсами, животноводческим сырьем Казахстан дав­но привлекал внимание русских предпринимателей. «Вся эта великолепная и богатая сокровищами страна покоится еще в глубокой своей девственной природе и ждет, чтобы кто-то разбудил ее; не стучит топор, не звенит моне­та, не блестят косы на пустынных окрестностях... а сколько богатства в го­рах...»,⁷ - так выражал свое мнение один из известных исследователей Ка­захстана той поры, подталкивавший российских промышленников к уско­ренному освоению природных богатств края. Строительство многочислен­ных казачьих и других крестьянских поселений вблизи берегов Иртыша, Ишима, Или и других рек нанесло непоправимый урон флоре и фауне Ка­захстана - первые волны колонистов безжалостно уничтожали местные массивы и «валили столетних исполинов» для построения жилых и подсоб­ных помещений, и даже амбаров- А. Гейне, принимавший участие в подго­товке реформ 1867-1868 гг., объездивший вдоль и поперек Жетысу, с огор­чением констатировал последствия бесконтрольных действий казачьих пе­реселенцев: «Когда ближайшие леса были уничтожены дотла, до выкопан­ных корней, так человек, придя на место, где прежде рос лес, не видит ни одного прутика...».⁸ Тем временем казаки, выбирая места для новых поселе­ний, ввиду отсутствия юридических норм, регулировавших условия отчуж­дения у казахов земли, захватывая «самые благодатные для земледелия» рай­оны, вытесняя «аборигенов» на малоплодородные, засушливые земли, «ос­тавались весьма благодарными» местному начальству.⁹

Бесчинства казаков в условиях полной безнаказанности достигли того положения, что они порою «отправляясь на охоту за киргизским ско­том», захватывали его, а «безоружный киргиз оставался падшею жерт­вою обороны своих прав», - о чем с возмущением писал великий путе­шественник П. П. Семенов-Тян-Шанский, находясь в Жетысу.¹⁰

Будущее «Временное положение» было подготовлено царизмом на ос­нове рекомендаций правительственных чиновников.

В таких условиях хотя бы видимое ограничение произвола казачьего населения, опиравшегося на прилинейные воинские части, какое-то обуз­дание его бесчинств в захвате земельных угодий номадов, могли бы найти юридическое обоснование в новых законоположениях. К тому же Уставы о сибирских и оренбургских казахах 1822-1825 гг., внесшие соответствую­щие изменения в Среднем и Младшем жузах, по существу ликвидировав­шие ханскую систему управления (за исключением в Букеевской или во Внутренней Орде) в целом, открыв простор для правительственной и част­ной крестьянской колонизации, не смогли окончательно изжить веками со­хранившуюся традиционную форму местного управления степными фео­далами — потомками Чингиз-хана. Родоплеменная специфика казахского общества с хотя бы ограниченным функционированием суда биев, влия­нием султанов, продолжала сохранять свое былое значение. Однако, не сле­дует и приуменьшать функции новых органов управления - аульных стар­шин, волостных султанов, председателей окружных приказов, чья роль все более усиливалась в процессе ослабления позиций кочевой аристократии, в подрыве основ политической системы и хозяйственного уклада автохтон­ных жителей.

Совет по временному управлению Внутренней Ордой, учреждение в 1854 г. Области сибирских казахов вместо упраздненных Пограничного управления сибирскими казахами, Семипалатинской области, позднее Акмолинской, внесли новые административные изменения, вовлекая обширный район в сферу капиталистических отношений. Область си­бирских казахов с его округами занимала пространство в 7 580 000 кв. верст.¹¹ Значительная часть Восточного Казахстана по-прежнему оста­валась вне влияния российской администрации. По замыслу западноси­бирского генерал-губернатора эти территории могли бы почувствовать воздействие российской власти, войдя в состав Семипалатинской обла­сти, то есть земли по правому берегу Иртыша, с городами и другими селениями от крепостей ЖелезинскоЙ до Мало-Нарымска включитель­но.¹² Бухтарминск до 1917 г. оставался в составе Змеино горе кого уезда Томской губернии; Аягуз (Сергиополь) с 1866 г. был причислен к вновь созданной Семиреченской области. При этом царизм держал в объек­те своего внимания возможные варианты изменений системы управ­ления через военно-колонизационные пункты приграничной зоны. Подобная позиция в условиях завершения присоединения Казахстана к России диктовалась необходимостью в случае столкновений со сред­неазиатскими странами иметь в тылу военно-опорные пункты. Кроме того, по мере продвижения русских войск в южные районы создава­лись новые военно-политические центры для упрочения позиции Рос­сии в регионах, на которые обращала свои взоры Англия. Помимо во­енно-политических факторов, устойчивое внимание царской администрации к пограничным укреплениям обусловливалось экономически­ми факторами — ускорить освоение богатого края.

Чтобы облегчить управление Казахской степью, в начале 60-х годов XIX века влиятельные чиновники колониальной администрации предлагали уч­редить одно общее управление для Казахской степи и территории казачьих войск Уральского, Оренбургского и Сибирского округов; из губерний То­больской, Томской и Енисейской образовать гражданское генерал-губер­наторство Западной Сибири.¹³ С этой целыооыл создан Особый комитет в составе барона К. Врангеля, Имшеник-Колдратовича, П. Солнцева, А. Ор­лова, Г. Ловицкого, К. Селевестровича, Н. Довеновского.¹⁴ Особый Коми­тет, изучив возможности учреждения в Казахстане общего управления для всей Казахской степи, в феврале 1865 г. пришел к убеждению, что исполне­ние этой меры потребует значительных расходов и представляет существен­ные неудобства в административном и военном отношениях¹⁵.

Предложение царских чиновников разделить Казахский край на два ад­министративных управления - первое с центром в Тургае, другое — в Каркаралинске, - также не встретило поддержку тех, кто разрабатывал различ­ные проекты.

Сложность выбора вариантов обусловливалась своеобразием не только природно-географических особенностей различных регионов Казахстана, когда в степных северо-восточных, центральных районах доминирующим видом экономики оставалось кочевое скотоводство, в силу чего рост про­изводительных сил замедлялся экстенсивным животноводством и тем, что система административного управления должна была быть устроена с уче­том отмеченных обстоятельств. Наоборот, в районах Южного Казахстана и Жетысу в силу сложившихся экономических традиций поливное земледе­лие в поймах рек Чу, Талас, Или, Сырдарья и широко распространенная оседлая жизнь, находившаяся во взаимодействии с земледельческой куль­турой среднеазиатских тюркских народов, обусловливали сочетание соци­ально-экономических укладов, несколько отличавшихся от жизненного уклада, характерного для засушливых окраин. Предполагаемая же реформа была призвана ускорить процесс превращения Казахстана с его разнообра­зием природно-климатических условий в колонию разросшейся в своих границах империи.

В этих условиях наряду с приобретением «инородческих» окраин, по­степенным превращением слабо освоенного края в неисчерпаемый ры­нок сбыта, источник дешевого сырья, Россия выдвигала задачу корен­ной ломки прежней системы административно-территориального управ­ления, что, между прочим, должно было вызвать изменения в демогра­фической структуре населения края, правовых положений социальных слоев, которые не претерпели существенных перемен после робких ре­форм 20-х годов XIX века.

К тому же царские чиновники, работавшие над планами администра­тивного переустройства Казахстана, не без оснований предполагали сохра­нение противоречий между новыми, вновь зарождающимися хозяйствен­ными процессами и старой системой управления. Нововведения, которые предполагалось осуществить в Казахстане, должны были создать благопри­ятный простор для капиталистических рыночных отношений.

Отмена крепостного права, последовавшие вслед за этим другие преобразования в самой России, охват ими других национальных окраин, так или иначе должны были затронуть и далекий Казахстан. Буржуазное содержа­ние этих реформ особенно бросалось в глаза прежде всего неуклонным развитием капитализма «вглубь» - в центральных губерниях империи, «вширь» - на национальных окраинах.

Однако, в такой огромной стране, как Казахстан, правительство не мог­ло игнорировать местные условия, пренебрежение которыми в 20-30-х го­дах вызвало сильную антиправительственную оппозицию, и ее последствия еще не стерлись из памяти поколения 60-х годов XIX в. Следовало бы пре­дусмотреть юридические основы применения традиционных, обычных за­конов у казахов с учетом складывавшихся изменений в социально-эконо­мической жизни. Комиссия, направленная в 1865 г. поличному распоряже­нию царя Александра II в Туркестанский край и казахские степи под руко­водством действительного тайного советника Гирса, собрала обширный материал, помимо других аспектов и об юридических нормах действовав­ших у номадов адата (обычая) и исламских законоучений.¹⁶ При подготовке реформы настроение широких масс не было принято во внимание. Тради­ции и обычаи по исламским канонам учитывались лишь в той степени, ка­ковая отвечала политическим и экономическим интересам правящих кру­гов империи. За проведение радикальных реформ, которые способствовали бы улучшению жизненных условий, соблюдению традиций местного насе­ления, выступал Ч. Валиханов. Великий ученый выражал надежду, что на­меченные преобразования, к примеру, в судебной части, вероятно приведут к изменению прежнего административного строя вместо усложненного, обременительного, как для русского правительства, так и для казахского народа бюрократического хаоса, в округах будет образовано более рацио­нальное управление на началах самоуправления.¹⁷ Однако соображения выдающегося знатока жизни казахов, для которых подготавливалась рефор­ма, были отвергнуты.

Будущее «Временное положение» было подготовлено царскими влас­тями на основе рекомендации правительственных чиновников при ак­тивном привлечении известных представителей местных феодальных групп, таких, как М. Сейдалин, полковник Ч. Валиханов, крупный скотовладелец М. Чорманов и др., в целом лояльно настроенных к пра­вительственным преобразованиям.

11 июля 1867 года царь Александр II подписал указ об утверждении про­екта «О временном положении управления Сырдарьинской и Семиреченской областями»¹⁸, 21 октября 1868 г. — проект другого «Временного поло­жения» об управлении Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипала­тинской областями.¹⁹ Оба проекта «Временных положений» было решено вводить, начиная с 1 мая 1869 г.²⁰

Таким образом, завершение присоединения казахских земель в состав России и утверждение империи на юго-восточных рубежах выдвинули за­дачи переустройства управления Казахстаном в соответствии с новыми пе­ременами, складывавшимися в социально-экономической жизни номадов. Объективное реформирование системы административно-политического и судебного управления обширного края было призвано ликвидировать не­соответствие между старыми принципами административно-политической власти и растущими интересами развитая капиталистического предприни-

мательства «вширь». Утверждая проекты управления по «Временным поло­жениям», Петербургский двор рассчитывал ускорить колонизацию и осво­ение Казахстана в интересах растущей промышленности империи.