Тема 10. Наука и культура

 

1. Место науки в духовной культуре человечества.

2. Герменевтика как наука и искусство.

3. Специфика религиозного знания и знание научное.

 

1. Духовная культура человечества представляет собой сложное динами­ческое образование, и неудивительно, что место и роль науки в ее структуре постоянно меняется. Такие изменения становятся особенно заметны на про­тяжении последних двух столетий. Здесь намечается явная тенденция доми­нирования науки над всеми другими компонентами духовной культуры. Такое доминирование неизбежно влечет за собой ряд последствий, как позитивных, так и негативных.

Экспансия науки часто приводит к деформации духовной культуры. Если философия сумела найти с наукой точки соприкосновения и установить плодотворный диалог, то, например, религия испытывает значительные трудности во взаимоотношении с ней. За последние десятилетия стало ясно, что наука потеряла монополию на истину. Наравне с наукой существует и вне­научное (паранаучное) знание, дающее определенный ракурс истинных представлений о действительности. Новая ситуация настоятельно требует от науки пересмотра некоторых общепринятых установок, ценностей, мировоз­зренческих ориентации. Этот процесс внутренней перестройки науки пока еще только начинается. Например, она вынуждена идти на определенные уступки в формирующемся диалоге с религией. Развитие науки приводит также к росту потока новаций, использование которых открывает широкие возможности для развития общества. Однако хорошо известно, что новации могут носить как конструктивный, созидательный, так и деструктивный, разрушительный характер. Причем заранее невозможно предсказать, какой характер будет иметь та или иная новация применительно к конкретной ситуации. Это приводит к тому, что в наши дни общество вынуждено ограничивать или даже запрещать те или иные научные исследования, которые генерируют новации, представляющие потен­циальную угрозу для общества и человека. Речь идет о таких областях, как некоторые направления генной инженерии, психофарма­кология, химия отравляющих веществ, конструирование психотронных генераторов и т. п.

Опыт истории показывает, что каждая цивилизация вырабатывает более или менее эффективные механизмы контроля над использованием результатов научных открытий, представляющих опасность для общества и человека. Эти механизмы связаны с выработкой моральных и правовых норм и соблюдением религиозных и культурных традиций. Должны выраба­тываться также и охранительные меры, которые бы исключали возможность овладения этими результатами более низко организованными цивили­зациями. В наши дни это относится, прежде всего, к тоталитарным режимам и различным экстре­мистским группировкам.

Из сказанного напрашивается вывод, что в современном обществе наука и техника должны развиваться в гармонии с другими компонентами культуры. Эти представления нашли свое выражение, в частности, в философии русского космизма. Сейчас мы все больше убеждаемся в том, что использование результатов развития науки и техники в интересах человека в большой мере зависит от мировоззренческих установок, которые форми­руются при активном взаимодействии всех компонент духовной культуры и, прежде всего, философии.

В составе культуры, как целостного образования, наука постоянно меняет свой облик. На ее развитие оказывают влияние не только внешние факторы, такие, например, как экономический потенциал общества, но и факторы внутренние, идущие со стороны научного сообщества, которое в наши дни оказалось неоднородным. Это сказывается на развитии науки, которое нередко определяется лишь незначительной частью научного сообщества. Именно в ней формируются новые идеи, ценностные ориента­ции и мировоззренческие установки, далеко не всегда совпадающие с теми, которые навязываются обществу в рамках той или иной господствующей идеологической доктриной, что особенно четко проявляется в тоталитарных режимах. Подавляющее же большинство членов научного сообщества утеряло гуманистические идеалы, этические и эстетические принципы, стремление к открытости и свободе и рассматривает науку лишь как средство к существованию.

В случае несовпадения установок научного сообщества с идеологическими стереотипами наука подвергается жестким ограничениям и

массированному давлению со стороны государства. Многочисленные при­меры этому хорошо известны из истории недавнего прошлого сталинистской России и нацистской Германии. Здесь развитие науки приобрело крайне неравномерный и уродливый характер. В Германии она прямо смыкается с оккультизмом и вырождается в систему прямо антинаучных представлений. В России развивались лишь те отрасли, которые служили интересам военно-промышленного комплекса. Ряд наук вообще был ликвидирован (психо­анализ, генетика и т. д.), а другие сильно деформированы (биология, лингвистика и т. д.). Многие настоящие ученые были репрессированы (П. Флоренский, Н. Вавилов и др.), тогда как политические авантюристы и шарлатаны процветали (М. Митин, Т. Лысенко, и многие др.). Еще в более плачевном состоянии находились гуманитарные науки и философия.

Эволюция отношений науки и государства породила специфическую ситуацию в современном обществе, где произошел раскол на техническую и гуманитарную культуру, что хорошо описал Ч. Сноу как «две культуры». В результате в обществе значительно падает интерес к гуманитарному знанию, что приводит к падению культурного уровня населения и к увлечению «мас­совой» культурой.

Из всего сказанного можно сделать вывод, что в рамках духовной культуры наука проходит ряд ступеней в своем развитии, связанных как с давлением и диктатом государства, идеологии, религии, так и с отно­сительной свободой науки в рамках общества. Сейчас мы сталкиваемся с иным аспектом зависимости, а именно с абсолютизацией связей науки с техникой и технологией, когда наблюдается самодостаточность этой научно-технической фазы в развитии науки. И в этом можно видеть угрозу развития науки как таковой. Здесь ситуация похожа на ту, которая имеет место при овладении йогой. В процессе духовного совершенствования каждый ученик проходит через фазы, на которых он становится способным совершать экстраординарные действия (управление работой внутренних органов и т. п.). Но если он останавливается и начинает совершенствовать только эти способности, то его развитие прекращается. Он становится в лучшем случае цирковым фокусником и немедленно исключается из группы как неспо­собный к дальнейшему развитию.

 

2. Под герменевтикой обычно понимают искусство и/или учение о понимании и истолковании текстов, а также действий людей и результатов их действий (понимание/истолкование может относиться к книге, человеку, его поступкам и даже к скульптуре или архитектурному сооружению). Греческое hermeneuein означает толковать, истолковывать, интерпрети­ровать. Гермес – имя посланника Зевса, который должен был разъяснять смысл известий от последнего. Интерес к герменевтическому возникает там, где есть недоразу­мение, несогласие, недопонятость. Очевидно наличие такого интереса во всякой подлинной философии. Философ никогда не становится в позу пророка или прорицателя, скрывающего истоки своего знания. Показательно в этом отношении философствование Сократа, который всегда стремился к истинному знанию. Его диалектика есть искусство герменевтического разговора, поста­новки вопросов, иронии, приводящее к рождению идей. В данном случае речь идет об особом искусстве. Если Сократ передавал инициативу разговора своим собе­седникам, то у них мало что получалось. Античная герменевтика была методологически безосновной, ее правила не были известны.

Намного более строгой была средневековая теологическая герменевтика с ее неослабевающим интересом к Ветхому и Новому заветам, к смыслу божественного слова. Считалось правильным выделять следующие смыслы религиозного текста: литературный (разъяснение исторического послания), аллегорический (разъяснение содержания веры, заключенной в тексте), тропологический (моральный), анадодический (указывающий на будущее), эсхатологический. Средневековая теологическая герменевтика, следуя Августи­ну, все существующее рассматривала как образ, символ божествен­ного. Это наталкивало на мысль о герменевтическом смысле не только текстов, но и вещей. Тем самым открывались подступы к универсальной герменевтике.

В Новое время герменевтика постепенно освобождаетсяот пре­имущественной ориентации на теологию, все большее внимание уделяется филологии, истории и юриспруденции. В работах Й. Даннауера, относящихся к середине XVII века, для освобождения от неясностей текстов предлагались, наряду с другими, такие принципы, как: согласованность суждений, исследование предпосылок и выводов, выделение аналогий, целевой направ­ленности текста, знание особенностей используемых авторами лингвисти­ческих приемов, недопущение путаницы при переводах. В первой половине XIX века значительных успехов в разработке юридической герменевтики добился Ф. К. Савиньи. Он рассматривал четыре типа интер­претации: грам ­ матическую, рассматривающую смысл слов и предложений; системати ­ ческую, дающую понимание данного закона исходя из горизонта всех законов как единого целого; историческую, делающую акцент на том, что уже было и что имеет место в настоящем в сфере права; теле ­ ологическую, выявляющую смысл и цель рассматриваемого закона.

Область применения герменевтических методик неуклонно расши­рялась. Это верный признак достижения философского материка. Первым претендентом на систематическую разработку герменевтики как фило­софского метода считается Фридрих Шлейермахер (1768-1834), Ему удалось вовлечь в сферу своего анализа все основные проблемы герменевтического метода. При оценке герменевтики Шлейермахера решающее значение имеет его желание понять отдельную мысль из целого жизненных взаимосвязей, короче, жизни. Его изначальная философская позиция – это позиция философа жизни. Философия жизни противостоит как априорным конструкциям Канта, так и гегелевским сплетениям идей. Понимать приходится из жизни как целого, и именно отсюда. Шлейермахер различает дивинаторное и сравнительное понимания. Дивинаторное понимание высту­пает как спонтанное постижение родственного интерпретатору духа в ре­зультате вчувствования в него. Сравнительное понимание требует сопо­ставления высказываний, содержащих общий смысл. У интерпретатора два адресата понимания: текст и его автор. При понимании как текста (факта языка), так и автора имеют место дивинаторный и сравнительный аспекты или, другими словам понимание за счет вчуствования и понимание как результат мышления. Разумеется, диалоги между герменевтиком и текстом и между герменевтиком и автором – разные. В первом случае Шлейермахер настаивает на минимуме, а во втором – на максимуме психологического, Оперируя достаточно полными сведениями об авторе, интерпретатор способен понять как сознательную, так и бес­сознательную сторону его творчества. Следовательно, интерпретатор не только конгениален с автором, но в потенции превосходит его. Шлейермахер ставит задачу: понять автора и его произведение лучше, чем он сам понимал себя и свой труд.

Герменевтический метод Шлейермахера предполагает; аналогичность гуманитарного мышления, единство грамматической и психологической интерпретаций, принцип взаимосопряженности части и целого при понимании текстов (эта проблематика плодотворно развивалась также В. Гумбольдтом), зависимость понимания от знания автора, понимание бессознательного в творчестве автора, построение гипотез, основывающихся на предварительном понимании. Все перечисленные принципы будут рас­смотрены нами ниже при анализе творчества Гадамера.

Ганс-Георг Гадамер (1900-2002) – ровесник XX века. Его главное произведение "Истина и метод" было опубликовано, когда ему было уже 60 лет. Он позаимствовал ряд основополагающих идей у Хайдеггера, в семинарах которого он принимал участие, вместе с тем он проявил себя как подлинный философский новатор. Хайдеггер никогда не превращал свою философию в герменевтику. Для него герменевтика есть путь продумывания феноме­нологического метода, но не какое-то решающее новшество. Не случайно он в своих поздних работах вообще не использует термин "герменевтика". Совсем по-другому поступает Гадамер – под крышу герменевтики он собирает буквально все значимые ориентиры: практику, жизнь, слово, диалог. Решающее размежевание между Хайдеггером и Гадамером касается вопроса о так называемом начале философствования. Первый начинает философствование с возобновления вопроса о бытии. Второй же подчеркивает, что фило­софствование не начинается с нуля, следовательно, именно герменевтический опыт есть "первооснова всей философской мысли". И Хайдеггер, и Гадамер не склонны ставить какие-то перегородки между бытием в мире и пониманием, но акценты они расставляют по-разному уже в истоках своего философствования.

Особо следует упомянуть о приверженности Гадамера к искусству. Искусство, считает Гадамер, – "подлинный органон философии"; философия, которая отказывается от искусства, платит за это непонимание "внутренним опустошением". Он полагает, что именно искусство преодолевает постав­ленные наукой границы жизненного опыта, при этом явно упускает из вида жизненные границы искусства, а они ведь тоже есть. Тем не менее стрем­ление обогатить философию потенциалом искусства достойно поддержки. Без подпитки извне философия неминуемо теряет свою жизненность. Га­дамер постулирует образцовость искусства для философии и гума­нитарных наук. Это, надо полагать, преувеличение, но оно способно придать фило­софии новые импульсы развития.

После всего изложенного становится ясно, что именно Гадамер делает в своем главном произведении "Истина и метод". Три главные стадии гадаме­ровского философствования суть следующие: анализ эстетики, затем герме­невтики и, наконец, теории герменевтического опыта.

Анализ эстетики в основном ориентируется на учение Канта. Гадамер стремится преодолеть субъективацию эстетики в кантовской философии. Эстетика вкуса, гения, переживания насквозь пронизана абсолютизацией субъективного. В таком случае искусство переживания предстает как собствен­но искусство. Но это результат не слишком хорошего философство­вания. Гада­мер как последователь хайдеггеровских новаций пересматривает содержание искусства в свете так называемой онтологизации произведения искусства, эстетический акцент переносится с субъекта на единство субъекта и произведения искусства и даже на последнее как таковое. А это означает, что антропологические основания искусства отходят с первого плана на второй. В основе эстетического чувства лежит, в конечном счете, "игра", "символ" и "праздник". Гадамер видит смысл искусства не столько в созна­нии людей, сколько на стороне произведения искусства, которое симво­лизирует само себя, в единении человека с произведениями искусства, что имеет место в игре и празднике.

Последняя стадия гадамеровского анализа состоит в рассмотрении герменевтики Шлейермахера и Дильтея и определении путей ее транс­формации в свете идей Гуссерля и Хайдеггера. И вновь используются те же приемы, что и при анализе феномена искусства. На этот раз на второй план передвигаются субъективные моменты понимания (вчувствование, вкус, конгениальность).

Третья стадия гадамеровского анализа состоит в непосредственном описании основных черт герменевтики как теории герменевтического опыта.

Основные черты герменевтики Гадамера:

- Герменевтический круг понимания и отсутствие начала в нем.

- Предпонимание, предвосхищение совершенства смысла, предание, традиция.

- Понимание и истоки его жизненности.

- Ситуация, ее горизонты, их смещение и слияние.

- Действенность понимания.

- Этика и герменевтический опыт.

- Герменевтический опыт как диалог с другим.

- Истолкование как диалектика вопроса и ответа.

- Вербальность понимания.

- Преимущество прекрасного.

Свою книгу "Истина и метод" Гадамер заключает рассуждениями о преимуществе прекрасного (красоты), обосновывая тем самым преимущество эстетического перед этическим. Прекрасное он сравнивает с благом. "Безусловно, отличительная черта прекрасного по сравнению с благом – то, что оно являет себя из себя самого, делает себя непосредственно очевидным в своем бытии". Прекрасное в самом себе несет свою ясность и блеск, оно скорее может быть уловлено, чем благо. "... Прекрасное – это вообще способ явления благого, сущего, каким оно должно быть". В прекрасном дано сущее и его открытость (истина). Прекрасное – прежде всего соразмерность и симметрия, а не продукт изолированного сознания. Там, где торжествует праздник прекрасного, даны и благое и истинное, и этическое и логическое. Прекрасное – венец понимания, центр единства человека с вещами и человека с человеком. Для Гадамера прекрасное – в первую очередь не радость чувства и не недоумение, вызываемое по случаю искусствами, а полнота понимания, достигнутая в герменевтическом опыте. Прекрасное от дела не изолировано, оно является его собственным бытием. Так понятое прекрасное есть истина.

 

3. Вся история западной цивилизации прошла под знаком «ана­литической» истины: религиозное знание – вершина человеческого разума. Только в лице Д. Юма и французских просветителей началась органи­зованная и целенаправленная критика этого положения. «На основании религиозной гипотезы нельзя вывести ни одного нового факта, нельзя предвидеть или предсказать ни одного события, нельзя ожидать или опасаться какой-либо награды или наказания, помимо тех, которые нам уже известны из практики и наблюдения», – решительно заявляет Юм. Но, еще двести лет назад Г. Гегель писал: «Религия – вообще последняя и наивысшая сфера человеческого сознания, будь то мнение, воля, представление, знание или познание; она есть абсолютный результат, та область, в которую человек вступает, как в область абсолютной истины». Далее Гегель не столь категоричен: «Религия есть божественное знание, знание человека о боге и знание себя в боге. Это есть божествен­ная мудрость и область абсолютной истины. Но есть и другая мудрость, мудрость мира…». Очень скоро «другая мудрость» вышла на первый план. В новейшей западной философии произошло смещение акцентов: марксизм, ницшеанство, психоанализ, неопозитивизм и другие философские парадигмы заставили по-новому взглянуть на «вечные истины», вплоть до их развенчания. Этот объективный процесс можно оценивать по-разному. На наш взгляд, аргументированная критика религии в современной философии сыграла положительную роль, заставив посмотреть на религиозное знание с позиции совершенно другого наблюдателя. И теперь, после ухода в прошлое крайностей атеистических учений, появилась возможность максимально нейтрального анализа религии. Такой анализ необходим, даже если мы согласимся с разделяемым многими мнением М. Йнгера: «Ответ на вопрос, представляют ли религиозные идеи «истинные» оси какой-то дефиниции действительности, становится пробле­мой метафизической, а не научной по своему характеру». Причина – три­виальна: религиозное знание существует и оказывает влияние на современ­ное общество. Поэтому мы вправе в отношении религиозного знания ставить вопросы о фактуальном базисе, применимости джастификационистских критериев, объяснительной силе, когерентности и т. д. «Религия не может выдумывать все, что ей угодно; она должна действовать в совершенном согласии с интеллектом. Поскольку сущностная природа человека состоит не из одного лишь разума, или воли, или чувства, но из согласования этих психических элементов, религия должна сдерживать неограниченный поток воображения», – подчеркивает Д. Судзуки.

Оценка религиозного знания допускает как минимум два подхода: метафизически-художественный «разрешающий» и аналитически-скепти­ческий «ограничивающий». В первом, – религиозное знание если не вершина эпистемологии, то ее важнейшая составляющая; это знание имеет особый привилегированный статус, который позволяет даже не отвечать на вызовы знания научного. Во втором, – религиозное знание, в худшем случае, бессмысленно, в лучшем, подвержено тем же проверкам и процедурам «выдачи лицензии» на функционирование, что и другие типы знания.

Веру и знание – фундаментальные эпистемические состояния, в полной мере реализующие себя на территории религии. Жесткая демаркация эпистемических состояний, в частности, таких как вера, религиозной вера, знание – усложнена по причине их единой природой, взаимопроникновением и общей парадоксальностью. Предполагаем, что эпистемическая роль религии состоит не в только в том, чтобы продуцировать веру во что-то, а в том, чтобы с помощью веры в иное, непостижимое, освободится от других, менее релевантных вер. Первая вера корректирует те, другие. Положение: вера – основа религиозного знания не нуждается в комментариях, в силу своей очевидности.

Вера включает часть собственно знаниевых рассуждений (так как в доказанное и обоснованное верить нет необходимости). На обыденном и теоретическом уровнях мы сталкиваемся с разными репрезентациями веры, и, соответственно, отличными комплексами знаний. В обыденном языке, даже на поле науки весьма проблематично демаркировать веровательное и знаниевое. Метафизические построения обнаруживаются у мыслителей, далеких от религиозной проблематики (Рассел, Поппер, Серл).

Научное знание, как отражение действительности, не имеет связи с конечным, запредельным. Как только оно в эту сферу вторгается, погло­щение его религией становится весьма вероятной. Чего не происходит со знанием религиозным, когда оно проникает в сферу профанного.

Религиозное знание не донаучное и не псевдонаучное, оно вненаучное в контексте определенных критериев, критериев темпорально неустойчивых и релятивных. Заблуждение – апостериорная неполная мысль (как внешне, так и внутренне спровоцированная). Религиозное знание не ошибочное, а априори неполное (об этом говорит Фома Аквинский, Николай Кузанский, Франк и т. д.), несмотря на наличие «базовых» положений. Здесь мы имеем дело с незнанием иного, возможно более высокого уровня. Именно оно оставляет эпистемическую проблематику принципиально незавершенной.

Религиозное знание – это не произвольное знание, оно обусловлено внешними вызовами (природными, социальными), языком, символическими константами, экзистенциальными потребностями и трансформациями. Рели­гиозное знание не может рассматриваться как узкая, частная система, оно вписано в историю естествознания и гуманитарных наук. Религиозное неявное знание предотвращает регресс в профанную бесконечность, заменяя последнюю сакральной вечностью. Тем самым могут быть, если не сняты, то смягчены некоторые логико-эпистемические противоречия, например, парадокс познаваемости. Приемлемость рационального далеко не всегда требует господства рационального.

Религия есть попытка преодоление раскола объективного и субъектив­ного. Однако полная элиминация различий между ними в пользу некой самодостаточной «самости» представляется не оправданным. Религия не объясняет а «понимает» и формирует. Мы не можем сказать, что положения религиозной веры, в отличие от знания не являются логичными, не обоснованы, не проверяемы. Речь может идти о приближении к логической стройности, обоснованности, проверяемости. Внерелигиозное научное зна­ние здесь имеет преимущество, но оно не имеет компонента х, транс­цендентной эпистемической «тайны». Религия полезна, когда рациональное исчерпывает свои возможности. В науке мир наблюдается с целью интерпретации мира, в религии – с целью интерпретации опыта наблюдателя.

Религиозное знание объединяет в себе с одной стороны, безличностное и универсальное, с другой, глубоко личностное и невоспроизводимое. Это знание видится полнее научного, так как в его формировании, развитии, функционировании, явно, или скрыто, участвует, кроме природы и человека иная (сакральная) реальность. Полнее не значит лучше. Необходимо признать, что такое знание, по сравнению с научным, имеет меньшую степень следования и аналитичности. Оно выпадает из стандартных рядов достоверного знания, но это не мешает анализировать религиозное знание с помощью эпистемической логики. Разумеется, на этом пути нас подстерегают тупики и противоречия.

Религиозное знание классифицируем на: знание о собственно сакраль­ном (знание близкое к незнанию), смешанное знание (знание о трансцен­дентной реальности, с «вкраплениями» «этой» реальности, земной), знание о профанном. Не следует объяснять, в каком порядке возрастает значимость.

В науке, как и религии, имеют место искажения реальности, проще говоря, фикции (модели, идеальные объекты), которые выступают в «качестве «посредников» для репрезентации действительных фрагментов реальности (непосредственных вещей)». Но они не онтологизируются и вводятся как временные конструкции. Вера в работу таких виртуальных объектов ограничена и не абсолютна. Такое «доверие к иллюзии» (Л. Микешина) всегда регламентировано и не оказывает влияние на вне­научные сферы знания и деятельности. Однако и научные фикции (особенно в социально-гуманитарной сфере) могут догматизироваться, транс­формируясь в псевдорелигию и радикально меняя мировоззренческие и социально-политические ландшафты. То есть логически стройное, эмпи­рически подкрепленное научное знание может в результате мутаций спо­собно превзойти в своей неадекватности алогичные, противоречащие естественнонаучным законам вненаучные знания и заблуждения. К сожа­лению, появление возможных «антимиров» также возможно. Возможно уже потому, что мир научных знаний вырос из вненаучных, как правило, рецептурных, в том числе религиозных знаний. И этот процесс нет оснований считать исследованным. Простой констатации сложного, но в целом продуктивного, взаимодействия религии и науки в эпоху Ренессанса и нового времени явно недостаточно.

В авраамической традиции религиозного знания, по большому счету, как и в классической науке, объект в чистом виде остается за пределами субъекта и предшествует ему, не растворяясь априори в «самостях» и «чувственных осведомленностях». Объект религиозного знания – это не объект природы, но и не объект художественного творчества. Это пара­доксальный, как правило, сакральный субъект-объектный объект. Для верующего такой объект предстает достаточно отчетливо, для ученого, – его контуры и атрибуты – размыты.

Наука и религия параллельно формируют два блока мировоззренческих универсалий – характеризующих, соответственно, природный и социальные миры. Если теология недостаточно компетентна в вопросах определения объема и содержания понятий «причинность» и «скорость», то наука не имеет потенциала для анализа таких категорий как «грех» или «надежда». Как религиозная картина мира оказывает влияние на формирование и понимание универсалий первой группы демонстрируют на примере категории пустоты в китайской культуре многие авторы (Ф. Капра, В. Степин, Е. Торчинов). Затем эти влияния проявляются в научной картине мира той или иной цивилизации. Мозаика таких картин (не только научных) блестяще представлена О. Шпенглером. Мы же обратимся к более «строгому» автору. В. Степин отмечает: «Характерное для восточных культур видение мира как переходов бытия в небытие и обратно конкретизируется далее в специфических смыслах таких категорий, как «причинность», «необходимость», «случай­ность», «явле­ние», «сущность» и др. В древнекитайской и древнеин­дийской системах мировидения любое ситуационное со­бытие воспринимается как выражение становления ве­щи или явления, их «выплывания» из небытия с после­дующим уходом в небытие. Поэтому в любом событии, в их смене и становлении, в фиксации их неповторимости дана истина мироздания. Она раскрывается не за счет проникновения в сущность путем ее вычленения в чис­той аналитической форме, а за счет улавливания в каж­дом мимолетном явлении целостности бытия. Сущность мира не столько фиксируется в понятиях, где она отде­лена от явлений, сколько выражается в образах, когда через индивидуальность и ситуационность явлений про­свечиваются неотделимые от них сущности». Характеристика религиозно окрашенного знания о мире с помощью таких неопределенных по содержанию понятий как «улавливание», «проникновение», «просвечивание», «растворение», «раскры­тие» и т. д. свидетельствует о том, что такой же неопределенной является и структура такого знания, знания с размытыми контурами, неявными связями и отношениями. Хотя для верующего все намного прозрачнее и яснее. Ему нет необходимости занимать позицию постороннего наблюдателя, он вовлечен в грандиозную систему смыслов и значений, отличающихся своей «инако­востью».

Научное знание – знание более позднего «поколения», а игнорирование прошлого, как известно, мешает понять настоящее и будущее. По словам К. Гирца, «религиозные символы обеспечивают принципиальное соответ­ствие между определенным образом жизни и специфической (как правило, имплицитной) метафизикой, а также обеспечивают поддержку каждой из этих сторон за счет авторитета другой». Если рассматривать культуру как набор надбиологических программ, в первой из них – реликтовой – религия играет главную роль.

В последние десятилетия речь идет о конвергенции, в плане снятия про­тиворечий между наукой и религией. Приводится множество аргументов в пользу тезиса о научности религии и науке как разновидности верования. Стало модным подчеркивать благотворность их синтеза (как ранее безого­ворочно признавалась их различение), под «омофором» рассуждений о ду­ховности и вечности. Такой оптимизм не имеет под собой веских оснований.

 

3. Методические рекомендации для проведения лабораторных, практических и семинарских занятий

 

 

Отметим, что История и философия науки – междисциплинарный массив знаний, его проблемное пространство требует корректировки. Тем не менее, констатируем наличие следующих стабильных предметных областей: 1) природа, структура, эволюция научного знания; 2) формы научного познания, их трансформации в потоке исторического времени, 3) наука как социокультурный феномен. Цель изучения данной дисциплины состоит в философском осмыслении науки, постижении фактического и мировоззренческого содержания этапов ее генезиса, с дальнейшим использованием полученных знаний и навыков в теоре­тической и практической профессиональной деятельности. Магистру необхо­димо: 1) изучить предметную, структурную, функциональную конфигурацию дисциплины, усвоить ее концептуальный каркас; 2) интерпретируя науку как систему знаний, освоить проблемные сегменты эпистемологии (теории позна­ния) с выходом на онтологические вопросы; 3) в историко-философском ра­курсе рассмотреть развитие науки, сформулировав и обнаружив варианты решения проблемы роста научного знания; 4) исследовать архитектонику науки, теоретические и прикладные составляющие ее логико-методологи­ческого арсенала; 5) раскрыть антропный и социально-культурный аспект науки, специфику ее отношений с другими формами духовной жизни. Дисциплина включает три относительно автономные рубрики: «Наука в историческом и философском измерении» (темы 1-5), «Наука в логико-методологическом измерении (темы 6-8), «Наука в со­циально-культурном измерении» (темы 9-10).

Учебным планом предусмотрено 16 часов семинарских занятий. Последние, наряду с лек­циями, являются доминирующим типом аудиторных занятий. Их цель – расши­рение, углубление и закрепление знаний, полученных на лекциях и в ходе самостоятельной работы. Участие в семинаре требует от студента высокого уровня подготовки, так как на ставится задача не просто воспроизвести в форме дескрипций те или иные теоретические положения, но и понять их эпистемологический смысл и практическое значе­ние. Семинарское занятие способствует развитию у студентов культуры критического и когерентного мышления, выработке навыков решения конкретных познавательных философских и научных проблем. Изучение курса требует регулярных и система­тических занятий на протяжении всего периода обучения. Бесперспективно, не уяснив предыдущего материала, пере­ходить к новой теме. Подготовка к семинарскому занятию предполагает прослушивание и конспектирование лекций с их последующей доработкой, знакомство с перво­источниками, классическими трудами по философии и истории науки, изучение учебных пособий и другой рекомен­дованной литературы, самостоятельное решение тестов; построение кластерных схем, самостоятельную разработку плана ответов на вопросы семинарского занятия. Необходимо стремиться раскрыть содержание и взаимосвязь философских, научных учений и тем, показать их актуальность и детерминированность исто­рическим контекстом. Важным является овладение понятийно-категориальным аппаратом философии науки. Поэтому рекомен­дуется подготовить глоссарий философских и научных терминов. На семинарских занятиях студенты должны учиться искусству публичного выступления, навыкам ведения дискус­сии, выявлению логических ошибок в речи и тексте. Кроме того, – семинар это урок толерантности, выработка умений слушать и слышать.

Необходимо помнить, что многие философские положения не поддаются верифи­кации и фальсификации. Как правило, получить ответы на вопросы истории и философии науки можно только в форме обос­нованных предположений, подкорректированных «аксиомами научного опыта». Причем многие из гипотез прин­ципиально непроверяемые и не обязательно обладают пред­сказательной силой. Логическим атомам (а таковыми, по сути, являются дефиниции и классификации – теоретическая основа гносеологии и классического обучения), как элемен­тарным и неделимым семантическим частицам, целесообразно проти­вопоставить непрерывную функцию распределения локальных смысло­вых значений. Когда речь идет о развитии философского знания о науке, нужно иметь в виду, что оно первоначально пред­ставляет собой акт информационного обмена (дискурсивной практики). Впоследствии, на основе гласных или негласных конвенций утверждаются программы экспликации и актуализации имеющихся учений. Неизбежно возникают аномалии, в том числе, и вызванные внешними – социально-политическими, культурологическими – факторами. В резуль­тате возникают новые философские системы и учения, усложняется понятийно-категориальный аппарат, трансфор­мируется методология. При этом традиция, прежде всего научная, играет роль своего рода дирижера философского оркестра. Эволюция философии – процесс необычайно сложный. Консерватизм и преемственность не всегда спасают от парадоксов и интеллектуальных «революций». То есть кумулятивная процессуальность коррелируется, как, собственно, и в истории науки, парадигмальностью.

Вопрос об истинности философского зна­ния является делиберативным (принцип двузначности не применим, ответы не могут быть истинными или ложными) и открытым. Его сущность невозможно выразить с помощью «жесткой» знаковой системы. Полиморфизм теоретических допущений, не тождественность концептуальных каркасов, наличие различных типов языковых игр – фундамент оправ­данности допущения методологического и логического плюра­лизма. Об этом идет речь в принципе дополнительности. Согласно данному принципу, для воспроизведения в знаковой системе целостного явления необходимы взаимоисключающие, дополнительные классы понятий и универсумы рассуждений. Поэтому при изучении философии науки преобладают проблемный метод, эвристическое обучение, дискуссия. В большей степени это относится к семинарским занятиям. Информационные (дескриптивные) аудиторные занятия уместны при рассмотрении исторической части курса, при изучении эволюции философии науки. Целесообразным является обращение к аналитическому, сравнительно-историческому и контекстуаль­ному методам. В целом, содержание программы предполагает синтез исторического и проблемного подходов к подаче информации.

 

Планы семинарских занятий

(при наличии таковых в учебных планах)

Семинарское занятие 1. Наука в эписте­мологическом ракурсе (2 часа)

 

План

 

1. Предмет, структура, цели, задачи, ключевые проблемы, междисциплинарные связи и концептуальный каркас эпистемологии.

2. Направления современной эпистемологии.

3. Комби­нативная классификация знания. Знание и вера.

4. Научная когнитосфера как предмет эпистемологии. Существенные признаки научного знания.

5. Специфика научного познания. Понятие научного исследования.

6. Истина как идеал знания и категория культуры.

 

Цель занятия: определить эпистемологический – доминирующий в современной философии – смысл науки, исследовав сциентистский гносеологический ландшафт.

 

Вопросы для самоподготовки и дискуссий

 

1. Какие дефиниции понятия «знание» Вам известны?

2. Какие явные и контекстуальные дефиниции понятия «познание» Вы можете привести?

3. Как структурируется философское и научное знание?

4. В каком отношении находятся понятия «эпистемология», «гно­сеология», «теория познания»?

5. Какое содержание Вы обнаруживаете у понятия «мета­физика»?

6. Эксплицируйте взаимосвязь знания и веры.

7. Эксплицируйте взаимосвязь знания и религиозной веры.

8. Эксплицируйте взаимосвязь религиозной философии и философии религии.

9. Какое место занимает эпистемология в пространстве современной науки?

10. Какое место занимает эпистемология в культурном пространстве?

11. Приведите примеры эпистемологических определений науки.

12. Какие уровни научного познания Вам известны?

13. В чем специфика решения эпистемологических проблем в сциентистской философии?

14. Дайте определение понятию «критерий истины».

15. Какие теории истины Вам известны?

Семинарское занятие 2. Онтологические проблемы современной философии и науки (2 часа)

План

 

1. Предмет и понятийно-катего­риальный аппарат современной онтологии.

2. Проблема демаркации науки и мета­физики. Онтологические основания познавательных программ.

3. Онтологические импликации современной науки.

4. Теория онтологической относительности У. Куайна.

5. «Возможный мир» как онто­логическое допущение и эпистемологическая метафора.

6. Философия сознания в пространстве современной науки.

 

Цель занятия: с помощью проблемного метода эксплицировать и концептуализировать основные тематические рубрики современной онтологии.

 

Вопросы для самоподготовки и дискуссий

 

1. Дайте определение понятию «первая философия».

2. Какие ответы современная философия дает на Вопрос о взаимоотношении онто­логии и эпистемологии?

3. Какие типологии бытия Вам известны?

4. Техника как «бытие второй природы».

5. Материя как философская и научная категория.

6. В чем причина многообразия определений понятия «реальность»?

7. Пространство и время как философские и научные категории.

8. Дви­жение и развитие в философском и научном ракурсах.

9. Онтология и языковые каркасы.

10. Онтология как семантическая конвенции.

11. Дайте определение понятию «поссибилизм».

12. Эпистемологический потенциал и ограничения пос­сибилизма.

13. Какие типологии «миров» Вам известны?

14. Охарактеризуйте онтологическую программу Я. Хинтикки.

15. Раскройте содержание «трудной проблемы сознания в философии» Д. Чалмерса.

 

Семинарское занятие 3. Эволюция науки в историко-фило­софском контексте (4 часа)

 

План

 

1. Закономерности развития науки.

2. Философия и естествознание в эпоху античности и средневековья.

3. Становление классической науки.

4. Научные открытия и развитие техники в 18-19 веках.

5. Социально-гуманитарные науки в 18-19 веках.

6. Неклассическая и постнеклассическая наука.

7. Социально-гуманитарные науки в 20-21 веках: методологические инновации.

8. Этапы эволюции позитивизма.

9. Аналитическая философия науки.

10. Синергетика как новая сциентистская парадигма.

 

Цель занятия: проследить этапы развития естественных и социально-гуманитарных наук и специфику философской рефлексии над ними в потоке исторического времени.

 

Вопросы для самоподготовки и дискуссий

 

1. Интерналистская и экстерналистская парадигмы истории науки.

2. Протонаука и технологии Древних цивилизаций.

3. Какую роль сыграла математика в истории античной философии?

4. Сформулируйте основные положения эпистемологии Платона.

5. Сформулируйте основные положения физики Аристотеля.

6. В чем оригинальность и новизна «Начал» Евклида?

7. В чем состоит естественнонаучная специфика «Альмагеста» Птолемея?

8. Охарактеризуйте естествознание позднего средневековья.

9. Охарактеризуйте гелиоцентризм. Николая Коперника.

10. Приведите аргументы в пользу тезиса: «Наука современного типа формируется в 16-17 веках».

11. Проблема метода познания в классической философии.

12. В чем сущность кантианского переворота в философии?

13. Что такое эволюционный тип научного мышления?

14. Раскройте содержание темы «Социально-гуманитарные науки в 20 веке».

15. Какое влияние оказала квантовая физика на формирование новой концепции мировидения?

16. Какое влияние оказали СТО и ОТО на формирование новой концепции мировидения?

17. Напишите философский портрет Н. Бора.

18. Напишите философский портрет Л. Витгенштейна.

19. Напишите философский портрет К. Р. Поппера.

20. Раскройте содержание темы «Постнеклассическая наука и картина мира современного человека».

 

Семинарское занятие 4. Проблема роста научного знания (2 часа)

План

 

1. Динамический анализ научного знания и кумулятив­ная модель его роста.

2. Определение, структура, типы, функции научной парадигмы.

3. Типология и история научных революций.

4. Непрерывная динамика и научный прогресс.

5. Проблема рациональности в философии науки. Типологии научной рациональности.

Цель занятия: опираясь на положения парадигмального подхода, исследовать варианты решения проблемы роста научного в контексте изменения типов рациональности.

 

Вопросы для самоподготовки и дискуссий

 

1. В чем специфика динамического анализа научного знания?

2. Приведите аргументы в пользу кумулятив­ной модели роста научного знания.

3. Приведите аргументы в пользу парадигмальной модели роста научного знания.

4. Какова роль Т. С. Куна в формировании парадигмальной модели роста научного знания.

5. Раскройте содержание понятий «допарадигмальная наука» и «нормальная наука».

6. Раскройте содержание понятия «научная революция».

7. Чем НТР второй половины 20 – начала 21 веков отличается от предшествующих научных революций?

8. Раскройте тему «Научные аномалии и головоломки – двигатель научно-технического прогресса».

9. Какие Вам известны принципы оценки и сравнения массивов научных знаний?

10. Какие виды научного прогресса называет Ф. Китчер?

11. В чем сложность определения рациональности?

12. Приведите аргументы в пользу тезиса: научные революции связаны с изменением типов рациональности.

13. Что такое научная эвристика?

14. Как контекст открытия коррелирует с контекстом обоснования?

15. Какую роль сыграл конструктивизм в истории и философии науки?

 

 

Семинарское занятие 5. Структура и формы научного знания и познания (2 часа)

План

 

1. Структурный подход к анализу науки.

2. Научные понятие как исходный элемент знания и познания.

3. Научный закон: определение, классификация, функции..

4. Научное объяснение: базис, структура, типы.

5. Научная проблема: определение, критерии классификации, этапы постановки.

6. Научный факт: определение, типы, свойства, структура.

7. Гипотеза: определение, классификация, функциональность, логико-методологи­ческие требования.

8. Научная теория: определение, классификация, структура, функции.

 

Цель занятия: проанализировать основные конвенционально фиксируемые элементы науки как эпистемологической и логико-методологической системы.

 

Вопросы для самоподготовки и дискуссий

 

1. Раскройте содержание проблемы структурирования научного знания.

2. Почему анализ понятий и их референтов является пропедевтикой научного познания?

3. Какие сложности возникают при построении понятийно-катего­риального аппарата конкретной науки?

4. Раскройте содержание темы «Эмпирические и теоретические термины в языке науки».

5. В чем состоит проблема элиминации тео­ретических терминов? Как она решалась в философии науки?

6. Чем научный закон отличается от научного принципа?

7. Раскройте содержание дедуктивно-номо­логической схемы объяснения К. Гемпеля.

8. Почему формы научного познания именуют логико-методологическими «атомами»?

9. Укажите признаки псевдопроблемы.

10. Привидите аргументы в пользу теоретизма в интерпретации научного факта.

11. Чем естественнонаучный факт отличается от факта в социально-гуманитарных науках?

12. В чем состоит эвристическая ценность гипотезы ad hoc?

13. Когда научное знания становится научной теорией?

14. Что из себя представляет пролиферация научных теорий? Как интерпретировал это явление П. Фейерабенд?

15. Научно-исследовательская программа И. Лакатоса: сущность, структура, функцио­нирование, альтернативы.

 

Семинарское занятие 6. Наука как социальный институт (2 часа)

 

План

 

1. Наука как социальный институт.

2. Институционализация науки как исторический процесс.

3. Этика науки.

4. Проблема ценностной нейтральности науки.

5. Наука и образование в исторической динамике. Основные проблемы современного образования.

 

 

Цель занятия: в программе междисциплинарного подхода исследовать социальное про­странство науки; проанализировать диалектические процессы взаимодействия науки и образования.

 

Вопросы для самоподготовки и дискуссий

 

1. В чем проявляется социальность познания?

2. Как взаимодействуют социология науки, социология знания и социальная эпистемология?

3. Как Вы понимаете концепт «научное сообщество»?

4. Как регулируется деятельность научного сообщества?

5. Какова природа научных конвенций?

6. Что является предметом научной деонтологии?

7. В чем состоит ответственность ученого перед обществом?

8. Раскройте тему «Этос науки: Р. Мертон и М. Фуко».

9. Найдите аргументы в пользу тезиса «Социально-политические кризисы оказывают влияние на функционирование науки».

10. Найдите аргументы против тезиса «Современная наука – заложница политики».

11. Какую роль играет наука в социально-политической жизни современного общества?

12. Раскройте тему «Наука и глобальные проблемы».

13. Как изменились функции техники в период НТР второй половины 20 – начала 21 веков?

14. Раскройте структуру современного университета.

15. Какую роль играет университет в системе современного образования?

 

Семинарское занятие 7. Наука и культура (2 часа)

 

План

 

1. Наука как элемент культуры.

2. Понятие техногенной цивилизации.

3. Наука и искусство.

4. Наука и обыденное знание.

5. Наука и религия в современном культур­ном пространстве.

 

Цель занятия: в программе междисциплинарного подхода исследовать культурологическое про­странство науки и специфику ее взаимодействия с обыденностью и религией.

 

 

Вопросы для самоподготовки и дискуссий

 

1. Дайте определение понятию «культура».

2. Найдите аргументы в пользу тезиса: «Знание – важнейший компонент культуры».

3. Раскройте тему «Культура и цивилизация в историко-философском измерении».

4. Найдите аргументы в пользу тезиса: «Язык – социокод и образ мира».

5. Когда возникает техногенная цивилизация? Каковы ее признаки?

6. Найдите аргументы в пользу тезиса: «Наука невозможна без обращения к обыденному знанию».

7. Каковы социокультурные параметры научной рациональности?

8. Как возможна эстетическая оценка форм научного познания.

9. Обратившись к работам Й. Хейзинги, найдите аргументы в пользу тезиса: «Наука – тип игры».

10. Охарактеризуйте религиозную картину мира.

11. Какова роль Церкви в формировании классической науки?

12. Могут ли наука и религия плодотворно взаимодействовать в пространстве современной культуры?

13. Раскройте содержание понятий «Казус Галилея» и «Феномен Ньютона».

14. Что такое паранаучное знание?

15. Найдите аргументы против тезиса: «Религия – паранаучное знание».

 

5. Средства диагностики по учебной дисциплине

 

Оценка уровня полученных знаний и умений, а также сформированных компетенций в рамках дисциплины «История и философия науки», осуществляется с помощью таких средств диагностики (оценочных средств), как:

1. Вопросы к зачету (см. 1. Рабочая программа дисциплины).

2. Рефераты (см. Методические рекомендации по организации СРС по дисциплине).

3. Модульная контрольная работа в форме тестовых заданий (см. 1. Рабочая программа дисциплины и 9. Электронное сопровождение дисциплины).

4. Кластерные схемы (индивидуальное задание) (см. 7. Индивидуальные задания).

5. Глоссарий (см. Методические рекомендации по организации СРС по дисциплине).

6. Организационно-учебная работа студента в аудитории (см. 3. Методи­ческие рекомендации для проведения лабораторных, практических и семинарских занятий).

 

Критерии оценивания

 

Общая оценка знаний студентов по дисциплине проводится по 100-балльной шкале согласно следующим критериям:

 

Вид работы	Баллы
Организационно-учебная работа студента в аудитории
Самостоятельная работа (подготовка глоссария)
Самостоятельная работа (реферат)
Индивидуальное задание
Модульная контрольная работа в форме теста
Зачет
Итого

Организационно-учебная работа студента в аудитории оценивается на основе таких критериев как посещаемость занятий, демонстрация полученных знаний, активность во время проведения лекционных и практических занятий (вопросы лектору по теме лекционного материала, участие в обсуждении пройденного материала, дискуссии по вопросам семинарского занятия и т. д.).

Самостоятельная работа (включает подготовку глоссария, написание и защиту реферата) максимально оценивается в 10 баллов. Из них – 5 баллов – глоссарий, 5 баллов – реферат.