Главные идеи философии Ф. Бэкона Бэконовский замысел 'великого восстановления наук'. Препятствия на пути к новой науке

Жизненный путь и сочинения Ф. Бэкона.

 

Френсис Бэкон, сын Николаса Бэкона, одного из высших сановников при дворе королевы Елизаветы, родился 22 января 1561 г. в Лондоне. В 1573 г. он поступил в Тринити — колледж Кембриджского университета. Через три года Ф. Бэкон в составе английской миссии отправился в Париж, откуда в 1579 г. из-за смерти отца вынужден был возвратиться в Англию. Первым поприщем самостоятельной деятельности Бэкона была юриспруденция. Он даже стал старейшиной юридической корпорации. Молодой юрист, однако, расценивал свои успехи в юридической области как трамплин к политической карьере. В 1584 г. Бэкон впервые был избран в палату общин. Начав с хлестких оппозиционных выступлений, он затем стал рьяным сторонником короны. Возвышение Бэкона как придворного политика наступило после смерти Елизаветы, при дворе Якова I Стюарта. Король осыпал Бэкона чинами, наградами, пожалованиями. С 1606 г. Бэкон занимал ряд достаточно высоких должностей (штатный королевский адвокат, высший королевский юрисконсульт).

Годы хлопотливой придворной службы, однако, позволили Бэкону, рано почувствовавшему вкус к философии, в частности философии науки, морали, права, написать и выпустить в свет сочинения, впоследствии прославившие его как выдающегося мыслителя, родоначальника философии нового времени. Еще в 1597 г. вышла из печати его первая работа — «Опыты и наставления», содержащая очерки, которые он затем дважды будет дорабатывать и переиздавать. К 1605 г. относится трактат «О значении и успехе знания, божественного и человеческого».

Между тем в Англии наступает пора абсолютистского правления Якова I: в 1614 г. он распустил парламент и до 1621 г. правил единолично. Нуждаясь в преданных советниках, король особо приблизил к себе Бэкона, к тому времени искусного царедворца. В 1616 г. Бэкон стал членом Тайного совета, в 1617 г. — лордом-хранителем большой печати. В 1618 г. Бэкон — уже лорд, верховный канцлер и пэр Англии, барон Веруламский, с 1621 г. — виконт Сент-Албанский. Во время "беспарламентского" правления в Англии полновластно царил любимец короля лорд Бэкингем, противостоять стилю правления которого (расточительство, мздоимство, политические гонения) Бэкон не мог, а возможно, и не хотел. Когда в 1621 г. королю все-таки пришлось созвать парламент, TO обида парламентариев, наконец, нашла свое выражение. Началось расследование коррупции должностных лиц. Бэкон, представ перед судом, признал свою вину. Пэры осудили Бэкона весьма сурово — вплоть до заключения в Тауэр, — однако король отменил решение суда. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Отставленный от политики, Бэкон отдался тому любимому делу, в котором все решали не интриги и сребролюбие, а чистый познавательный интерес и глубокий ум — научно-философскому исследованию. 1620 г. ознаменован выходом в свет «Нового органона», задуманного как вторая часть труда «Великое восстановление наук». В 1623 г. выходит в свет обширное произведение «О достоинстве приумножении наук» — первая часть «Великого восстановления наук». Бэкон пробует перо и в жанре модной в XVII в. философской утопии — он пишет «Новую Атлантиду». Среди других сочинений выдающегося английского мыслителя следует упомянуть также «Мысли и наблюдения», «О мудрости древних», «О небе», «О причинах и началах», «История ветров», «История жизни и смерти», «История Генриха VII» и др. Умер Френсис Бэкон 9 апреля 1626 г.

 

Главные идеи философии Ф. Бэкона Бэконовский замысел 'великого восстановления наук'. Препятствия на пути к новой науке.

Основную цель своих сочинений, как и призвание всей философии, Ф. Бэкон видел в том, чтобы "восстановить в целом или хотя бы привести к лучшему виду то общение между умом и вещами, которому едва ли уподобится что-либо на земле или по крайней мере что-либо земное". С философской точки зрения, особого сожаления и срочного исправления заслуживают ставшие смутными и бесплодными понятия, употребляемые в науках. Отсюда — необходимость "заново обратиться к вещам с лучшими средствами и произвести восстановление наук и искусств и всего человеческого знания вообще, утвержденное на должном основании". Бэкон считал, что науки со времени древних греков мало продвинулись по пути непредвзятого опытного исследования природы. Иное положение наблюдается в "механических искусствах: "они, как бы восприняв какое-то живительное дуновение, с каждым днем возрастают и совершенствуются...". Но и люди, "пустившиеся в плавание по волнам опыта", мало задумываются об исходных понятиях и принципах. Итак, Бэкон призывает своих современников и потомков обратить особое внимание на развитие наук и сделать это ради пользы жизни и практики, именно для "пользы и достоинства человеческого".

Бэкон выступает против ходячих предрассудков относительно науки, чтобы сообщить научному исследованию высокий статус. Именно с Бэкона и начинается резкая смена ориентации в европейской культуре. Наука из подозрительного и праздного в глазах многих людей времяпрепровождения постепенно становится важнейшей, престижной областью человеческой культуры. В этом отношении многие ученые и философы нового времени идут по стопам Бэкона: на место схоластического многознания, оторванного от технической практики и от познания природы, они ставят науку, еще тесно связанную с философией, но в то же время опирающуюся на специальные опыты и эксперименты.

"Деятельность же и усилия, способствующие развитию науки,— пишет Бэкон в Посвящении королю ко Второй книге «Великого восстановления наук», — касаются трех объектов: научных учреждений, книг и самих ученых". Во всех этих областях Бэкону принадлежат огромные заслуги. Он составил подробный и хорошо продуманный план изменения системы образования (включая мероприятия по ее финансированию, утверждению уставов и положений). Одним из первых в Европе политиков и философов он писал: "...вообще же следует твердо помнить, что едва ли возможен значительный прогресс в раскрытии глубоких тайн природы', если не будут предоставлены средства на эксперименты...". Нужны пересмотр программ преподавания и университетских традиций, кооперация европейских университетов. Тот, кто сейчас знакомится с размышлениями Ф. Бэкона на все эти и подобные темы, не может не подивиться глубокой прозорливости философа, ученого, государственного мужа: его программа «Великого восстановления наук» не устарела и в наши дни. Можно представить себе, какой необычной, смелой и даже дерзкой выглядела она в XVII в. Несомненно, в немалой степени благодаря великим, опережающим свое время идеям Бэкона XVII в., особенно в Англии, стал веком науки и великих ученых. И не случайно к Бэкону как родоначальнику возводят свои истоки такие современные дисциплины, как науковедение, социология и экономика науки.

Однако свой главный вклад философа в теорию и практику науки Бэкон видел в том, чтобы подвести под науку обновленное философско-методологическое обоснование. Он мыслил науки как связанные в единую систему, каждая часть которой в свою очередь должна быть тонко дифференцирована.

 

11) Метод познания Фрэнсиса Бэкона. Препятствия на пути к познанию (теория «идолов»).

Метод познания:

Указывая на плачевное состояние науки, Бэкон говорил, что до сих пор открытия делались случайно, не методически. Их было бы гораздо больше, если бы исследователи были вооружены правильным методом. Метод — это путь, главное средство исследования. Даже хромой, идущий по дороге, обгонит здорового человека, бегущего по бездорожью.

Исследовательский метод, разработанный Фрэнсисом Бэконом— ранний предшественник научного метода. Метод был предложен в сочинении Бэкона «Novum Organum» («Новый органон») и был предназначен для замены методов, которые были предложены в сочинении «Organum» («Органон») Аристотеля почти 2 тысячелетия назад.

В основе научного познания, согласно Бэкону, должны лежать индукция и эксперимент.

Индукция может быть полной (совершенной) и неполной. Полная индукция означает регулярную повторяемость и исчерпаемость какого-либо свойства предмета в рассматриваемом опыте. Индуктивные обобщения исходят из предположения, что именно так будет обстоять дело во всех сходных случаях. В этом саду вся сирень белая — вывод из ежегодных наблюдений в период её цветения.

Неполная индукция включает обобщения, сделанные на основе исследования не всех случаев, а только некоторых (заключение по аналогии), потому что, как правило, число всех случаев практически необозримо, а теоретически доказать их бесконечное число невозможно: все лебеди белы для нас достоверно, пока не увидим чёрную особь. Это заключение всегда носит вероятностный характер.

Пытаясь создать «истинную индукцию», Бэкон искал не только факты, подтверждающие определенный вывод, но и факты, опровергающие его. Он, таким образом, вооружил естествознание двумя средствами исследования: перечислением и исключением. Причем главное значение имеют именно исключения. С помощью своего метода он, например, установил, что «формой» теплоты является движение мельчайших частиц тела.

Итак, в своей теории познания Бэкон неукоснительно проводил мысль о том, что истинное знание вытекает из чувственного опыта. Такая философская позиция называется эмпиризмом. Бэкон и был не только его основоположником, но и самым последовательным эмпириком.

Препятствия на пути познания:

Фрэнсис Бэкон разделил источники человеческих ошибок, стоящих на пути познания, на четыре группы, которые он назвал «призраками» или «идолами» (лат. idola). Это «призраки рода», «призраки пещеры», «призраки площади» и «призраки театра».

1. «Призраки рода» проистекают из самой человеческой природы, они не зависят ни от культуры, ни от индивидуальности человека. «Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривлённом и обезображенном виде».

2. «Призраки пещеры» — это индивидуальные ошибки восприятия, как врожденные, так и приобретённые. «Ведь у каждого, помимо ошибок, свойственных роду человеческому, есть своя особая пещера, которая ослабляет и искажает свет природы».

3. «Призраки площади (рынка)» — следствие общественной природы человека, — общения и использования в общении языка. «Люди объединяются речью. Слова же устанавливаются сообразно разумению толпы. Поэтому плохое и нелепое установление слов удивительным образом осаждает разум».

4. «Призраки театра» — это усваиваемые человеком от других людей ложные представления об устройстве действительности. «При этом мы разумеем здесь не только общие философские учения, но и многочисленные начала и аксиомы наук, которые получили силу вследствие предания, веры и беззаботности».

 

12) Проблема методического сомнения в философии Рене Декарта. + 13) Основные черты теории познания Декарта и учение о врожденных идеях.

 

Француз Рене Декарт (Rene Descartes, 1596–1650) изучал схоластическую философию в иезуитской коллегии Ла-Флеш.Он рано начал сомневаться в ценности книжной учености, так как, по его мнению, у многих наук отсутствует надежное основание.Оставив книги, он начал путешествовать.Хотя Декарт был католиком, но одно время он участвовал на стороне протестантов в Тридцатилетней войне.В круг его интересов входила верховая езда, музыка, фехтование и танцы. В возрасте 23 лет во время пребывания на зимних квартирах в Германии он сформулировал основные идеи своего метода. Десять лет спустя он перебрался в Голландию, чтобы в мире и покое заниматься исследованиями.В 1649 г. отправился в Стокгольм к королеве Кристине.Шведская зима оказалась для него слишком суровой, он заболел и умер в феврале 1650 г.

 

Его основные произведения включают Рассуждение о методе (Discours de la methode, 1637) и Метафизические размышления (Meditations metaphysiques, 1647).Среди других упомянем Начала философии (Principesde la philosophie) и Правила для руководства ума (Regies pour la direction de I'esprit).Рассуждение о методе было одним из философских произведений на французском языке.Декарт писал как на латыни, так и на французском.

Декарт одновременно является представителем и новой, и старой эпох.С одной стороны, он стремится основать философию на новом надежном фундаменте.С другой, он сильно привязан к схоластической традиции, что, в частности, доказывает его аргументация в пользу существования Бога.

Согласно Декарту, разногласия в философии существуют по любому вопросу.Единственным действительно надежным методом является математическая дедукция.Поэтому Декарт в качестве научного идеала рассматривает дедуктивную систему. Этот идеал стал определяющим фактором декартовой философии.

Если философия должна быть дедуктивной системой типа Евклидовой геометрии, то тогда необходимо найти полностью определенные и истинные предпосылки (аксиомы).Если предпосылки являются не очевидными и сомнительными, то выводы (теоремы) дедуктивной системы имеют мало ценности.

Этот научный идеал, заимствованный Декартом из математики и выражающий некоторые особенности научного метода, подводит его к вопросу о том, как можно найти абсолютно очевидные и определенные предпосылки для дедуктивной философской системы.Ответить на этот вопрос позволяет методическое сомнение. Оно является средством исключения всех положений, в которых мы можем логически сомневаться, и средством поиска положений, которые логически несомненны.Именно такие бесспорные положения мы можем использовать в качестве предпосылок нашей дедуктивной системы.

Методическое сомнение, таким образом, нацелено на нахождение не того, в чем обоснованно или необоснованно можно сомневаться, а того, в чем логически возможно сомневаться.Методическое сомнение является способом (методом) исключения всех утверждений, которые не могут быть предпосылками дедуктивной философской системы.

Для Декарта само сомнение связано с определенными предпосылками.Именно сам индивид, отдельный мыслящий субъект, а не, например, группа исследователей, задает вопросы, то есть сомневается.Поэтому не удивительно, что положение, в определенности которого Декарт не сомневается, заключается в уверенности индивида в том, что он является мыслящим созданием.Этот вывод, в котором нельзя сомневаться, встроен в используемый Декартом способ постановки вопросов.

 

С помощью методического сомнения Декарт подвергает испытанию различные виды знания.

1) Вначале он рассматривает философскую традицию. Можно ли в принципе сомневаться в том, что говорят философы?Да, отвечает Декарт.Это возможно потому, что философы действительно были и остаются несогласными по многим вопросам.

2) Как обстоят дела с нашими чувственными восприятиями? Возможно ли логически сомневаться в них?Да, говорит Декарт и приводит следующий аргумент.Фактом является то, что иногда мы подвержены иллюзиям и галлюцинациям.Например, башня может казаться круглой, хотя впоследствии обнаруживается, что она квадратная.Следовательно, мы обладаем двумя противоречащими друг другу чувственными впечатлениями об одной и той же вещи.На практике мы доверяем одним ощущениям больше, чем другим.Мы убеждаемся в том, что, например, башня на самом деле оказывается квадратной, потому что она выглядит квадратной, когда мы подойдем к ней ближе, хотя и выглядит круглой издалека.Более того, практически мы можем попросить других людей проверить, правильно ли мы думаем, что мы видим.Следовательно, на практике мы не имеем, как правило, проблем с определением того, является ли в действительности башня круглой или квадратной.

Но этот пример показывает, что наши чувства могут ошибаться и что мы не обладаем иными средствами проверки нашего чувственного впечатления, кроме как с помощью другого чувственного впечатления.Однако если может ошибаться одно чувственное впечатление, то тогда в принципе может ошибаться и другое впечатление, которое мы используем для проверки первого.И если мы пожелаем проверить это другое, «контрольное», впечатление, то мы должны снова использовать третье чувственное впечатление, которое также может быть в принципе ошибочным.Это может повторяться до бесконечности.Следовательно, логически возможно сомневаться во всех чувственных впечатлениях.

Итак, наши чувства не могут обеспечить нас абсолютно очевидными предпосылками для дедуктивной философской системы.

3) В качестве особого аргумента Декарт указывает, что он не имеет критерия для определения того, находится ли он в полном сознании или в состоянии сна. Эти состояния определенно являются чувственными восприятиями.По этой причине он может в принципе сомневаться в том, в каком состоянии он находится.

Аргумент, содержащий ссылку на состояние сна, относится к тому же типу, что и аргумент о регрессе в бесконечность при проверке чувственных впечатлений.В обоих случаях Декарт ищет абсолютно очевидный критерий и приходит к выводу, что не может найти его.Критерием для определения некоторого чувственного впечатления в качестве правильного является другое чувственное впечатление.Но если может быть неверным одно чувственное впечатление, то и критерий, то есть другое чувственное впечатление, также может быть неверным.Казалось бы, критерий для определения того, находимся ли мы в полном сознании, состоит в том, что мы думаем, что мы в полном сознании, но мы также можем видеть сон, что мы думаем, что мы в полном сознании.

4) Наконец Декарт рассматривает логику, где он снова применяет методическое сомнение к используемому в ней критерию. У нас нет других способов проверки рассуждения, как прибегнуть к другим рассуждениям.И если может быть ошибочным первое рассуждение, то тогда могут быть ошибочными и другие рассуждения.Таким образом, мы, в принципе, можем сомневаться в логических аргументах.

Ясно, что сомнение в логическом выводе отличается от сомнения в чувственных впечатлениях, так как именно посредством логического вывода Декарт приходит к пониманию, что логические выводы, в принципе, подвержены ошибкам.

На основании этих заключений Декарт приходит к доказательству существования Бога как совершенства.Человеческое сомнение является признаком несовершенства, а несовершентсво потому и несовершенство, рассуждал философ, что существует его противоположность – совершенство, воплощенное в Боге.Бог как совершенное существо является гарантом существования созданного им мира.Все эти выводы Декарт получает путем логически правильных рассуждений, в чем проявляются возможности мышления, способного познать очевидные, ясные, всеобщие истины.Эти истины носят, считал он, врожденный характер.Они не нуждаются в доказальствах.Они – основа познания.Таким образом, Декарт вводит в свою философию понятие врожденных идей.

 

Сущность своего метода познания, основанного на этих принципах, Декарт изложил в работе «Рассуждение о методе…» следующим образом.

 

«Первое – никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, то есть тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению.

Второе – делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить.

Третье – располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легко познаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу.

И последнее – делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь охватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено».

 

Декарт был убежден, что руководствуясь этим методом, можно познать мир во всей его сложности, избедать заблуждений, то есть достичь истинного знания: «если воздерживаться от того, чтобы принимать за истинное что-либо, что таковым не является, и всегда соблюдать порядок, в каком следует выводить одно из другого, то не может существовать истин ни столь отдаленных, чтобы они были недостижимы, ни столь сокровенных, чтобы нельщя было их раскрыть».

 

Таким образом, метод Декарта явился основой его теории познания, суть которой сводится к следующему. Познание включает в себя опыт и мышление, при этом определяющую роль играет мышление, поскольку основой достоверности являются врожденные идеи, в конечном счете, носители достоверности знания. Основополагающие врожденные истинные идеи, носящие аксиоматический характер, раскрываются с помощью интеллектуальной интуиции и сомнения, позволяющих определть подлинно достоверное в знании. Гарантом существования таких идей и, в конечно счете окночательным критерием истины является Бог.

 

Причины заблуждений в познании, следовательно, - беспорядочный опыт и отклоенние от логики в процессе рассуждений, В этом суть рационализма Декарта.

 

14) Каковы главные особенности картезианской антропологии (проблема психофизического параллелизма: человек и животное)?

 

Антропология в широком смысле представляет собой совокупность научных дисциплин о естесвтенном и культурном происхождении человека. Картезианская антропология относится к философской антропологии (философское учение о природе и сущности человека, рассматриващее человека как особый род бытия). Антропология как философское учений является исторически первой формой представления человека как такового в качесиве особого предмета понимания и изучения. Комплекс картезианских идей (то есть сформулированных Рене Декартом), открытий, концепций и порожденных ими проблем, отражает основные интеллектуальные ориентиры новоевропейской эпохи. Картезианское учение о бытии вырастает как специфически новоевропейская интерпретация одного из ключевых онтологических представлений западно-христианского мира, согласно которому Бог, человек (мыслящий дух) и мир относятся друг к другу как актуально бесконечное, потенциально бесконечное и конечное бытие. Особенность позиции Декарта в том, что каждыя из этих реалий мыслится как самстоятельная действительность – субстанция. По Декарту, очевидно, что «Я», как реальность разумная и волеизъявляющая, никоим образом не есть тело, то есть реальность протяженная.

 

В антропологии одним из вопросов, порожденным картезианским дуализмом, стала так называемая «психофизическая проблема». Вопрос взаимодействия мышления и мозга, по сей день концентрирующий внимание научно-исследовательских институтов, свидетельствует о том, что Декарт артикулировал установку духовного самочувствия человека, актуальную вплоть до современности. С одной стороны, мыслящее Я осознает себя субстанцией, с другой – основной его интерес лежит в векторе его взаимоотношений с материально-чувственным миром, познание специфической субстанциональности которого несравненно желанней, нежели познание Бога, который (если он существует) «не вмешивается» в жизнь мира.

 

Психофизический параллелизм — теория об отношении мышления и бытия, психического и физического, согласно которой процессы, происходящие в мышлении и бытии, строго соответствуют друг другу и со стороны материального содержания, и во времени, однако совершенно не взаимодействуют.

Для материализма эта теория означала неотделимость сознания от головного мозга, для идеализма — независимость сознания от материальных воздействий, его подчиненность особой психической причинности. В обоих случаях проблема психофизическая не получала позитивного решения, так как сознание рассматривалось в его отношении к процессам внутри организма.В рамках психофизического параллелизма невозможно научно объяснить отражательную природу психики и её регуляторную роль в поведении.

 

15) «Cogitoergosum»: Декарт о достоверности своего собственного существования как мыслящего существа.

 

Знаменитое cogito ergo sum — я мыслю, следовательно, я есть, я существую(В историко-философской русскоязычной литературе закрепился перевод cogito ergo sum — я мыслю, следовательно, я существую.Надо, однако, учесть, что буквально "sum" значит: "я есть", или: "я есмь". Это важно в XX веке, когда термины "существование", "существую", приобрели специфические оттенки, не вполне тождественные простому обозначению бытия, наличия Я (что и выражается словами "я есть, есмь".) — рождается, таким образом, из огня отрицающего сомнениями в то же время становится одним из позитивных первоосновании, первопринципов Декартовой философии. Вокруг cogito, его толкования, осмысления и опровержения с 40-х годов XVII в. и до наших дней вращается философия, в особенности, конечно, философия европейская. Следует учесть: cogito — не житейский, а философский принцип, первооснование философии, причем философии совершенно особого типа. В чем же ее специфика? Для того чтобы это уяснить, надо прежде всего принять в расчет объяснения, которые сам Декарт давал этому непростому принципу. "Сказав, что положение: я мыслю, следовательно, я существую, является первым и наиболее достоверным, представляющимся всякому, кто методически располагает свои мысли, я не отрицал тем самым надобность знать еще до того, что такое мышление, достоверность, существование, не отрицал, что для того, чтобы мыслить, надо существовать (вернее перевести: надо быть — Авт.), и тому подобное; но ввиду того, что это понятия настолько простые, что сами по себе не дают нам познания никакой существующей вещи, я и рассудил их здесь не перечислять.

 

Итак, если cogito становится одним из фундаментальных принципов новой философии, то в объяснении самого принципа исходное значение придается разъяснению понятия "мышление".Здесь нас подстерегают неожиданности и противоречия.Декарт стремится выделить для исследования, обособить и отличить именно мышление. И мышление ввиду фундаментальности возлагаемых на него функций трактуется у Декарта достаточно широко: "под словом мышление (cogitatio), — разъясняет Декарт, — я разумею все то, что происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собой; и поэтому не только понимать, желать, воображать, но также чувствовать означает здесь то же самое, что мыслить".Значит, мышление — разумеется, в определенном аспекте — отождествляется с пониманием, желанием, воображением, которые как бы становятся подвидами (модусами) мысли. "Без сомнения, все виды мыслительной деятельности (modi cogitandi), отмечаемые нами у себя, могут быть отнесены к двум основным: один из них состоит в восприятии разумом, другой — в определении волей. Итак, чувствовать, воображать, даже постигать чисто интеллектуальные вещи — все это различные виды восприятия, тогда как желать, испытывать отвращение, утверждать, отрицать, сомневаться — различные виды воления". Из подобных формулировок (а их у Декарта немало) отчетливо видно, что имеет место двуединый и поистине диалектический процесс: с одной стороны, чувство у Декарта подчас обособляется от мысли, но, с другой стороны, становясь подвидом мышления, чувственное познание в противовес одностороннему эмпиризму интеллектуализируется, рационализируется. В противовес же крайнему рационализму само мышление сенсуализируется, превращаясь в подвид восприятия.Получается, что Декарт, не без оснований относимый историками философии именно к рационалистическому лагерю, в то же время одним из первых пытался сгладить крайности рационализма и эмпиризма в центральном пункте — в понимании мышления и чувства, стремился объединить их в нерасторжимую целостность человеческого духа. Вот почему cogito ergo sum, согласно Декарту, можно было бы выразить в разных формах: не только в собственной и исходной "я мыслю, следовательно, я есть, существую", но также, например, "я сомневаюсь, следовательно, я есть, существую".

У Декарта широко трактуемое "мышление" (pensee) пока лишь имплицитно включает в себя также и то, что в дальнейшем будет обозначено как сознание.Но темы будущей теории сознания уже появляются на философском горизонте.Осознаваемость действий — важнейший, в свете Декартовых разъяснений, отличительный признак мышления, мыслительных актов.Того, что человек наделен телом, Декарт и не думает отрицать.Как ученый-физиолог он специально исследует человеческое тело.Но как метафизик он решительно утверждает, что сущность человека состоит отнюдь не в том, что он наделен физическим, материальным телом и способен, подобно автомату, совершать чисто телесные действия и движения.И хотя (природное) существование человеческого тела — предпосылка, без которой не может состояться никакое мышление, — существование, бытийствование Я удостоверяется и, следовательно, приобретает смысл для человека не иначе, чем благодаря мышлению, т.е.осознаваемому "действию" моей мысли.Отсюда и следующий строго предопределенный шаг Декартова анализа — переход от cogito к уточнению сущности Я, т.е. сущности человека.

"Но я еще не знаю достаточно ясно, — продолжает свое исследование Декарт, — каков я сам, я, уверенный в своем существовании... Чем же я считал себя прежде? Разумеется, человеком.Но что такое человек? Скажу ли я, что это — разумное животное?".Нет, отвечает Декарт, ибо тогда нужно заранее знать, что такое животное и в чем именно состоит разумность человека. Надо не забывать, что, согласно Декартову методологическому замыслу, пока нельзя включать в философское размышление ничего, что до сих пор не было им, этим размышлением, специально введено, разъяснено, т.е., выражаясь более поздним (а именно гегелевским) языком, не было "положено" (gesetzt) философской мыслью. "Я знаю, что я существую и разыскиваю, каков именно я, знающий о своем существовании... Но что же я Такое?"."Я, строго говоря, — только мыслящая вещь, то есть дух, или душа, или интеллект, или разум".И хотя все это взаимосвязанные термины Декарт в дальнейшем конкретизирует и различает, в рамках определения сущности Я, сущности человека они берутся в единстве, в относительном тождестве.

Выдвигая на первый план мышление, делая cogito ergo sum принципом всех принципов философии и науки, Декарт осуществляет реформу, имеющую глубинный смысл и непреходящее значение для человека и его культуры. Смысл этой реформы: в основание человеческого бытия, существования и действия теперь положены не только такие ценности, как духовность человека, его бессмертная, устремленная к Богу душа (что было характерно и для средневековой мысли); новизна в том, что эти ценности теперь были тесно увязаны с активностью, свободой, самостоятельностью, ответственностью каждого индивида. Значение такого поворота в философствовании точно и ясно обозначено Гегелем: "Декарт исходил из того положения, что мысль должна начинать с самой себя. Все предшествовавшее философствование, и в особенности то философствование, которое имело своим исходным пунктом авторитет церкви, Декарт отодвигал в сторону". "Этим философия снова получила свою собственную почву: мышление исходит из мышления, как из чего-то в самом себе достоверного, а не из чего-то внешнего, не из чего-то данного, не из авторитета, а всецело из той свободы, которая содержится в «я мыслю»".

Сложная и абстрактная философская форма, в которую была облечена эта фундаментальная для человеческого духа реформа, не заслонила от современников и потомков ее поистине всеобъемлющих социальных и духовно-нравственных последствий.Cogito учило человека активно формировать свое Я, быть свободным и ответственным в мысли и действии, полагая свободным и ответственным и каждое другое человеческое существо. "Принцип cogito утверждает, — говорил Мераб Мамардашвили, — что возможность способна реализоваться только мной при условии моего собственного труда и духовного усилия к своему освобождению и развитию (это, конечно, труднее всего на свете). Но лишь так душа может принять и прорастить "высшее" семя, возвыситься над собой и обстоятельствами, в силу чего и все, что происходит вокруг, оказывается не необратимо, не окончательно, не задано целиком и полностью. Иначе говоря, не безнадежно.В вечно становящемся мире для меня и моего действия всегда есть место, если я готов начать все сначала, начать от себя, ставшего".

Взятое в широком понимании cogito Декарта, в свою очередь впитавшее в себя великие идеи предшественников (например, Ансельма Кентерберийского, Августина Блаженного, Фомы Аквинского и др.), и стало основополагающим принципом дальнейшего развития культуры.

 

16) Проблема бытия Бога в метафизике Рене Декарта.

 

Общая задача декартовой системы была радикальной - построение принципиально новой для его времени системы знания о мире, которая, безусловно, должна была быть стабильной, логически неуязвимой, и Декарт считал необходимым ее философское обоснование.

Его началом служит доказательство способности человека к достоверному познанию объективной действительности.Основа такого познания, по Декарту - не чувственный опыт, нередко дающий неадекватное представление о действительности, но только разум, который при этом руководствуется рядом методологических принципов. Эти принципы, как они изложены в «Рассуждении о методе», включают в себя: ясность и отчетливость, аналитичность, порядок и полноту рассмотрения.

Декарт в том же «Рассуждении», но главным образом - в «Метафизических размышлениях» и «Первоначалах философии» с целью доказать гносеологический приоритет разума предпринимает его всесторонний критический анализ. Это «доказательство от противного»: формулируется и опровергается предпринимаемое в методологических целях допущение неспособности человека к достоверному познанию объективно существующего мира.

Порядок Декартова рассуждения таков. Формулируется принцип: достоверно лишь, несомненно, представляющееся истинным. Объекты, в достоверности знания о которых можно усомниться хотя бы в малой степени, соответственно, считаются ложными. Методологический характер этого принципа очевиден из следующих слов Декарта: «полезно даже считать вещи, в коих мы сомневаемся, ложными, дабы тем яснее определить то, что наиболее достоверно и доступно познанию». Сначала Декарт признает такими все данные чувственного опыта на основании несоответствия действительности их восприятия в сновидениях, а иногда и в состоянии бодрствования.Ложной полагается и идея человеческого тела, ибо оно тоже есть чувственно воспринимаемый объект, и даже математические доказательства, позднее отнесенные Декартом к сфере врожденных идей, ибо «некоторые люди заблуждаются в подобных вещах». Затем - идея Бога: «нам неведомо, не пожелал ли он сотворить нас такими, чтобы мы всегда заблуждались, причем даже в тех вещах, которые кажутся нам наиболее ясными». Таким образом, допускается ложность всего содержания сознания. Но такое допущение Декарт немедленно опровергает, обращая внимание на само сомнение как на акт мышления: «мы не можем сомневаться в том, что, пока мы сомневаемся, мы существуем»; «полагать, что мыслящая вещь в то самое время, как она мыслит, не существует, будет явным противоречием». Квинтэссенция этого - знаменитое Декартово Cogito ergo sum, «Ямыслю, следовательно, я существую».

Первичным базисом достоверного знания по Декарту становится, таким образом, мышление в широком смысле слова (cogitatio) - «все то, что совершается в нас осознанно, поскольку мы это понимаем»; «не только понимать, хотеть, воображать, но также и чувствовать есть то же самое, что мыслить». Приступая к анализу содержания мышления, обнаруживаемых в нем идей, Декарт в соответствии с ранее постулированным принципом ясности и отчетливости познания утверждает, во-первых, что идеи, касающиеся собственно мышления, постигаются более ясно и полно, чем идеи, касающиеся материальных вещей; во- вторых, приоритет рационального постижения последних над чувственным: «ничто не приводит нас к познанию какой-то другой [относительно ума] вещи, не давая при этом нам много более достоверного познания нашего ума». Но не следует забывать, что на данном этапе для Декарта достоверно только мыслящее Cogitatio, но еще не материальные вещи.

Исходя из этого Декарт классифицирует содержащиеся Cogitatio идеи, а затем решает вопрос об их происхождении.Идеи подаются Декартом на представляющиеся «созданными и выдуманными мною самим», «чуждыми и пришедшими извне», «рожденными вместе со мной».Первая категория вопросов не вызывает; в отношении второй Декарт допускает теоретическую возможность происхождения идей, соответствующих этой категории, только из сознания.Идеи же, представляющиеся «врожденными», занимают особое место в декартовой концепции. Первая из них, обнаруживаемая в Cogitatio, собственно, составляет ключ к Декартову решению проблемы достоверности познания и, следовательно, ко всей картезианской философии: это идея Бога. В качестве реальности, скрытой за этим именем, Декарт мыслил «субстанцию бесконечную, вечную, неизменную, независимую, всеведущую, всемогущую, создавшую и породившую меня, и все остальные существующие вещи.

В произведениях Декарта присутствуют два основных варианта доказательства невозможности происхождения этой идеи от чего-либо, кроме самого Бога и, таким образом, действительного существования Бога.

Первый вариант доказательства, называемый в литературе «антропологическим», состоит в том, что человек, будучи по своей природе несовершенным существом, нуждается для своего существования в содействии Существа все совершенного - Бога.Во-первых, ничто не могло сотворить человека, имеющего идею Бога как все совершенного существа и вложить в человеческое Cogitatio Его идею, кроме самого Бога.Множественность причин лишила бы идею Бога в уме человека простоты и самодостаточности; сам человек сотворил бы себя все совершенным, чего не наблюдается; конечная причина сама должна быть следствием чего-то, а такая причинно-следственная цепочка не может быть безграничной, и мы неизбежно придем к причине бесконечной - Богу.Во- вторых, «из того, что мы существуем теперь, еще не следует с необходимостью, что мы будем существовать в ближайшее время», то есть постоянное сохранение существования человека - прерогатива не несовершенного человека, а произведшей его причины - Бога, который «не нуждается в том, чтобы кто бы то ни было его сохранял».

Второй вариант формально тождествен «онтологическому» доказательству средневекового теолога Ансельма Кентерберийского (1033-1109).Суть Декартова варианта этой аргументации такова.Мыслящий субъект ясно и отчетливо постигает идею существа, обладающего всеми возможными совершенствами.А «мыслить Бога, то есть все совершеннейшее существо, лишенным бытия, то есть одного из совершенств», так же противоречиво, «как мыслить гору не имеющей долины».

 

17) Основные положения философии Томаса Гоббса.

 

Томас Гоббс (1588—1679) — английский философ, автор трактата «Левиафан». Приверженец сенсуализма и фатализма, рассматривал волю как «силу природы». Был сторонником механистической картины мира, согласно которой объективно существуют лишь тела, а такие характеристики как размер, вес и т. п. субъективны. Признавал существование Бога как «энергию мироздания, как первопричину всего сущего», но при этом не вмешивающуюся в земные дела. Основной предмет его философии — человек как гражданин государства. Считал себя Евклидом в области общественных наук. Утверждал невозможность создания общества, используя геометрический подход, поскольку он касался бы личностей людей. Этот подход по его мнению необходимо использовать в политике.

«Люди отступают от обычая, когда этого требует их интерес, и действуют против разума, когда разум против них. Вот чем объясняется, что учения о праве и несправедливости постоянно оспариваются как пером, так и мечом, между тем как учения о линиях и фигурах не подлежат спору, ибо истина об этих последних не задевает интересов людей, не сталкиваясь ни с их честолюбием, ни с их выгодой или вожделениями. Ибо я не сомневаюсь, что если истина, что сумма углов треугольника равна сумме двух углов квадрата, противоречила бы чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, то, поскольку это было бы во власти тех, чьи интересы задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспариваемо, то путём сожжения книг по геометрии было бы вытеснено.»

В своем трактате «Левиафан» сравнивает государство с этим библейским персонажем, принижающим людей, ограничивающим их потребности. Считает, что государство было создано в результате общественного договора, но потом отошло от людей и стало над ними господствовать. Суть добра и зла определяет государство, а остальные люди должны этих критериев придерживаться, поскольку деятельность государства должна быть направлена на обеспечение блага людей. Государство должно заботиться об интересах и счастье народа.