Наложив на спальню сигнальные чары на случай, если Гермиона, паче чаяния, всё же проснётся, я через потайную дверь вышел в коридор. У Альбуса везде, даже в душевой, имелись запасные выходы, и я был уверен, что он успел показать мне не более половины из них.
Привычным быстрым шагом я отправился к кабинету Минервы, предвкушая изысканный ужин и последующие дружеские посиделки у камина. Подойдя к цели своего путешествия, я уже занёс было руку, чтобы постучать, но услышал доносящиеся изнутри голоса, приглушённые толстой дубовой дверью.
– Зря мы это затеяли, – говорил Гарри Поттер. – Северус, конечно, играет замечательно, но только играет, я же его знаю. Может, Гермиона просто не его тип?
Я быстро наколдовал чары, усиливающие слух, и замер.
– Ничего подобного, – возразила за дверью Минерва. – Позавчера вечером я заходила к нему за книгой: они так мило сидели на его любимом диванчике…
– Вот именно, сидели, – пробурчал в ответ Поттер. – А должны целоваться, и не только. Им не по двести лет, чтобы рядышком сидеть, как голубки. Зря я, что ли, рисковал здоровьем, чтобы донести до Северуса мысль о наличии у него кризиса среднего возраста? Учитывая, что этот кризис там и не ночевал.
– Я тоже принимала участие, – несколько смущённо сказала Минерва. – Довольно нелегко было говорить ему настолько личные вещи.
– Да, только к вашей, Минерва, бесцеремонности он привык, а меня теперь считает не то алкоголиком, не то наркоманом. Вы видели, каким взглядом он проводил меня в Больничном крыле? При его упёртости я ещё десять лет буду доказывать, что абсолютно здоров и нормален! И всё только для того, чтобы они недельку-другую почитали друг другу книжки?! И что вам неймётся, профессор? Гермиона – взрослая женщина, нашла бы кого-нибудь нормальным путём, Северус – тем более не мальчик, чтобы ему нужно было личную жизнь чужими руками устраивать, да ещё таким странным образом. Ему вообще никто не нужен. Вы все – его семья, и ему этого вполне достаточно, а женщину себе он вполне способен подобрать и без вашего активного участия. Никогда у него особых проблем с этим не было. А вы ещё и нас втянули зачем-то.
– Ты не прав, Гарри, – уверенно заявила Минерва. – Любому человеку нужна полноценная семья, с детьми, с ёлкой на Рождество. Рабочий коллектив этого не заменит, даже очень хороший. И мы просто обязаны помочь ребятам, если они сами не видят своего счастья.
– Правильно, – поддакнула Поппи. – И не спорь. Подрастёшь – поймёшь.
Я стиснул зубы. Старые сводницы, забери их Гадес. Интересно, а почему я до сих пор не понял, что без семьи мне никак? Вроде давно уже вырос, подрос и перерос.
– Детей у него пятьсот голов без малого, и каждый год всё новые и новые образуются, – ответил Поттер. – Я бы уже давно спятил.
– Глупости, Гарри! – вскричала Минерва. – Родные дети – это совершенно другое!
– Ну да, – ответил Гарри. – Родных можно отправить в Хогвартс, чтобы родители могли слегка перевести дух.
Минерва негодующе фыркнула.
Подслушивая этот безумный диалог, я ощущал себя Алисой в Стране чудес. Реальность изменялась с немыслимой скоростью. Из глубины души неотвратимо поднималась чистая, незамутнённая ярость.
– Вам ли жаловаться, мистер Поттер, – вступил третий собеседник. И Люциус здесь! – Вы всего лишь выпили бутылку огневиски…
– Две! – вставил Гарри.
– …и устроили пару небольших спектаклей, – нервно продолжил Люциус. – И даже, в отличие от меня, поутру получили антипохмельное зелье. А я вот уже три недели вынужден следить за каждым своим шагом и заставлять эльфов пробовать все блюда и напитки, подаваемые к моему столу. Гадес побери, да я сплю с волшебной палочкой в руке! Разъярённый Северус – хуже мантикоры в брачный период. Если бы не Долг перед Минервой, ноги бы моей здесь не было.
– Не преувеличивайте, мистер Малфой, – сказал Гарри. В его голосе явно слышалось веселье. – Лишний раз злить Северуса, конечно, не стоит, но и настолько его бояться…
– Поверьте, мистер Поттер, – перебил Люциус, – то, что вы по недомыслию считаете вспышками ярости – пресловутая банка с тараканами или свежевание маньяка Уизли – всего лишь лёгкие истерики, обусловленные излишней нервозностью и вздорным характером. Поверьте человеку, участвовавшему вместе с ним в боевых операциях – настоящего Северуса вы не видели даже краем глаза. Малы ещё были.
Гарри недоверчиво хмыкнул.
– Не ссорьтесь, мальчики, – и Альбус тоже с ними, понял я. – Всё сложится. Северусу нужна умная и красивая женщина, а Гермионе – опытный и сильный мужчина. Люциус, не будет же он мстить тебе за свою наконец-то счастливую семейную жизнь.
Я почувствовал, как руки сами собой сжимаются в кулаки. Проклятые сводники! Ещё как буду. Всем. Независимо от наличия или отсутствия этой самой семейной жизни.
– Семейной жизни ещё нет, – мрачно ответил Малфой. – И неизвестно, будет ли не то что семья, а хотя бы приличный секс. Надо было условием ставить его поцелуй, бестолковая девчонка будет собираться ещё год. А вот за Конфундус, которым я наградил его тем вечером, я точно получу. Но я же не виноват, что у него такая высокая толерантность к алкоголю!
Ещё и Конфундус! То-то ощущения от огневиски были странные. Несмотря на злость, я почувствовал к Люциусу невольное уважение: наложить на меня подобное заклинание так ловко, что я почти ничего не заподозрил… Мастер! Но от справедливого возмездия мастерство его не спасёт, не будь я Снейп.
– Мальчики, – вдруг засуетилась Минерва. – Уже половина двенадцатого, Северус скоро появится, так что давайте расходиться. Если он застанет нас здесь… Я люблю его, как сына, но он всё же ещё и директор, а к своей работе я весьма и весьма привязана.
За дверью активно зашуршали.
Я уже собрался ворваться в помещение и прекратить весь этот фарс, но вдруг в мою голову пришла блестящая мысль: мы отомстим, но иначе. Нами поиграли? Выставили нас идиотами? Прекрасно. Отплатим той же монетой. Осталось придумать, как донести информацию до Гермионы таким образом, чтобы она немедленно не исчезла в свою Австралию. А младший Поттер и старший Малфой своего дождутся, так дождутся, что ещё долго будут оглядываться через плечо. С женщинами я не воюю, хотя стоило бы подстроить обеим пару пакостей, ну да ладно. Я и официально, как правильно заметила мудрая старая кошка, могу устроить им весёлую жизнь. С Альбусом тем более всё ясно – посидит годик в кладовке, глядишь, подрастеряет привычку лезть, куда не просят. Я развернулся и пошёл обратно в свои апартаменты. Утро вечера мудренее.
Проснулся я от нерешительного шевеления под боком. Гермиона свернулась калачиком, натянув на себя почти всё одеяло, и смотрела из постельного домика испуганным зверьком. Судя по влажным волосам, она уже успела принять душ. Я поднялся, влекомый призывом естественных надобностей, наскоро ополоснулся и, вернувшись, с размаху упал обратно на кровать. Грейнджер не двинулась с места.
– И что теперь? – прошептала она, по-детски хлопая глазами. Вот скажите на милость, куда подевалась взрослая женщина, без пяти минут доктор магических наук? Всё всегда приходится делать самому.
– Да ничего. Иди сюда. – Я выпутал Гермиону из защитного кокона и притянул себе на грудь. Должен же и я что-то получить в награду за хорошо выполненную работу. Да и неприятные новости удовлетворённая женщина воспринимает не столь остро. – Будем составлять очередной план. Только чуть позже.
Перевернувшись, я подмял её под себя, Гермиона пискнула. Я приподнял бровь, большим пальцем левой руки дразня набухающий на глазах сосок. Вовсе и не такой уж нечувствительный, оказывается. Всё горе – от ума. Эх ты, исследовательница…
– Или нет?
– Да, – зажмурилась она. – А что за план?
– Потом объясню, – пробормотал я. – И не болтай, пройденный материал необходимо закреплять. А потом изучать новый.
Гермиона приоткрыла один глаз:
– Ещё осталось что-то неизученное?
– Многое, – прорычал я. – Я сказал – не болтай!
Она хихикнула и тут же задохнулась, ощутив, куда пробрались мои пальцы.
– Так-то, – наставительно сказал я. – Слушайся старших.
На этот раз на балдахин Гермиона не пялилась, зато, немилосердно скашивая глаза, пыталась рассмотреть кое-что другое. Я сжалился – косоглазие заработает, не дай Мерлин – и отпустил её.
– Можно? – слегка розовея, спросила она, перекатываясь на бок. – А то ты меня уже всю видел, а я тебя ещё нет.
– Можно, – ответил я, – и вновь раскинулся на спине, предоставляя ей поле для исследования. – Только осторожно.
Гермиона сползла ниже и, внимательно осмотрев со всех сторон стремящийся к зениту предмет мужской гордости, и заявила:
– Похоже, у тебя совсем отсутствуют комплексы. Мальчики всегда стеснялись, если я пыталась их разглядывать.
– Наверное, они подозревали, что у тебя под подушкой спрятана линейка, – пошутил я и пояснил в ответ на её удивленный взгляд: – Смотришь ты так… оценивающе. Мужчины этого пугаются.
– И ты? – засмеялась она.
– И я, – не стал скрывать я. – Это выше нас, это рефлекс. Вот только молодые боятся сильнее, у них меньше опыта и уверенности в себе. Хотя бывает и наоборот… В общем, если не хочешь, чтобы мужчина сбежал из твоей постели, забыв надеть штаны, никогда не критикуй то, что у него между ног. Даже если есть за что. Да, и ещё не сравнивай вслух с предыдущими, коли таковые имелись.
В её глазах что-то промелькнуло, и я понял, что эти ошибки она совершить уже успела. На мгновение я даже пожалел хама-австралийца. Сравнение с Лонгботтомом – шесть с половиной футов роста и, скорее всего, пропорциональный размер всех остальных частей тела – явно было не в пользу бедолаги Джастина. Хотя мстить женщине, пусть даже не слишком мудрой, за свои комплексы – глупо и низко.
Гермиона провела пальцем снизу вверх по стволу, заставив член дёрнуться, а меня – втянуть воздух сквозь зубы, и тут же испуганно отдёрнула руку:
– Больно? Прости…
Я покрутил головой.
– Руку дай.
Накрыв ладонь Гермионы своей, я помог ей расположить пальцы правильным образом.
– А большим пальцем очень удобно ласкать головку. – Она серьёзно кивнула.
Учиться гриффиндорская всезнайка всегда любила и умела, поэтому долго я не выдержал. С рычанием выкрутившись из её рук, я опрокинул Гермиону на подушки и занял доминирующее положение.
– Хватит. – Да чтоб твою Моргану, опять испугалась. – Всё замечательно, но если ты хочешь получить что-то ещё, следует притормозить, – уточнил я. – Мужчине, если это не озабоченный подросток, на восстановление требуется некоторое время. И, кстати, это – тоже факт, который не следует озвучивать в присутствии партнёра. Просто не тормоши его сразу после, дай перевести дух, и мужчина чуть позже воздаст тебе сторицей.
Она несмело улыбнулась.
– Какие вы сложные.
– Мы простые, если хорошо изучить инструкцию по эксплуатации.
Проведя раскрытой ладонью по её телу, от яремной ямки до самого низа, я осторожно раздвинул нежные горячие складочки и нащупал заветный бугорок, одновременно дразня языком выпуклый тёмно-розовый – всё-таки розовый, – сосок. Гермиона, уже не стесняясь, глубоко вдохнула и приподняла бёдра.
Я обвёл языком изящную ушную раковину, чуть прикусил мочку и прошептал:
– Где ты хочешь, чтобы я был – сверху или сзади?
Она распахнула глаза.
– Только не сзади. Это как-то… унизительно. По-животному.
– Хорошо. Это мы ещё обсудим, – выдохнул я в порозовевшее ухо и переместился в классическую позицию между её раскинутых ног, по пути отдав должное очаровательному мягкому животу с аккуратной ямочкой пупка. Сегодня она возбуждалась гораздо быстрее, хотя всё равно далеко не сразу. Видимо, Гермиона от природы принадлежала к разряду женщин, которые долго раскачиваются, отсюда и все её беды. Когда она, наконец, начала бессознательно подаваться вперёд, насаживаясь на ласкающие пальцы, я убрал руку, приподнял её за восхитительно гладкие бёдра и вошёл до конца одним длинным движением. И замер, осваиваясь на новом месте сам и давая привыкнуть ей. Новое место было весьма уютным – плотным, упругим и умопомрачительно тесным. Надеюсь, Гермиону испытываемые ощущения тоже не огорчили. Спустя несколько секунд она шевельнулась, скрестила ноги на моей пояснице и слегка подтолкнула пятками – давай! Ну, давай, так давай, поехали!
Медленно и размашисто двигаясь, я наблюдал за своей необычной партнёршей. Гермиона раскинулась на постели, разметав по подушке непокорные кудряшки и судорожно комкая пальцами простыню. Её гладкая кожа покрылась мелкими капельками пота, мерцавшими в неровном свете свечей, как капельки сока на листьях ядовитого ползучника. Увидев, как она, широко раскрывая глаза, выгибается и напрягает все мышцы при каждом толчке в попытке достигнуть пика, я чуть приподнялся, пропустил руку между нашими телами и круговыми движениями слегка приласкал её возбуждённый до предела клитор. Реакция превзошла все мои ожидания: Гермиона вскрикнула, вцепилась в меня всеми конечностями, и я почувствовал, как мощно и ритмично сокращаются её внутренние мышцы. Бревно, да. Вакуумный насос, а не бревно. Горячие, вибрирующие волны ее оргазма окатывали мой мозг, затуманивая мысли. Я до боли стиснул зубы и даже слегка приподнял ментальный барьер, подавляя неумолимо нарастающее собственное возбуждение. Рано, Северус, рано. Ещё разок – и всё, я тоже не железный. Осторожно высвободившись из слегка ослабевшей женской хватки, я прибавил активности. Когда Гермиона, переживая в очередной раз Большой Взрыв своей внутренней Вселенной, невидящим взглядом уставилась вверх, беззвучно шепча что-то пересохшими губами, я наконец позволил себе отпустить самоконтроль и рухнуть в ощущения, уже без всяких предосторожностей по воле древнейших инстинктов вбиваясь в распластанное подо мной тело. Раскалённый шар внизу живота рванул одновременным взрывом сотни котлов, смешиваясь с накатывающим извне цунами женского возбуждения, гася сознание и напрочь снося остатки интеллекта… Да-а-а…
2017-11-01
278
