Не успели, но инерция осталась

На наших глазах по причинам, независевшим от Минска распался бывший Восточный блок и СССР. Распад СССР и продолжающееся ослабление постсоветского пространства не позволили Беларуси завершить урбанизационый рывок в Западной Беларуси, перевооружить свою промышленность на базе новых технологий и перейти к активной деятельности на рынках за пределами СССР, опираясь на порты Балтии. По инерции эти советские планы еще продолжают осуществляться, ведь под них была развита транспортная, образовательная, частично управленческая инфраструктура. Да и сами эти советские проекты опирались на объективно существовавшие предпосылки: высокий миграционный потенциал западнобелорусской деревни, близость потенциальных рынков сбыта и портов, а также—Западных инвестиционных ресурсов и технологий.

Свободная экономическая зона в Бресте, экономический рывок Гродно, идея укрепления приграничного сотрудничества между Беларусь и Польшей, роста белорусского транзита через Клайпеду и другие балтийские порты—были заложены еще в материалах последних съездов КПСС, хотя и назывались тогда иначе.

Особенность нереализованных до конца советских планов в Беларуси—курс на формирование здесь экономического потенциала на базе самых передовых на тот момент технологий. В Беларуси предполагалось развивать и далее в первую очередь электронную и химическую промышленность, а также - ресурсосберегающее машиностроение. В процессе индустриализации в западной части республики Беларусь должна была превратиться в настолько мощный регион концентрации этих производств в масштабе СССР, что сюда из Москвы должен был постепенно переместиться центр управления всей производственно -сбытовой цепочкой этих отраслей промышленности.

Становление именно такого облика Беларуси поэтапно происходило в течение 60-80-х годов. Сначала в БССР на средства союзного бюджета в разрушенных войною районах были созданы сборочные производства, оснащенные самыми передовыми на тот момент технологиями и оборудованием. Квалифицированные кадры сюда были присланы из России. Затем в Беларуси была развернута подготовка квалифицированных кадров среднего и низшего звеньев. К концу 70-х качество и количество специалистов, которые готовились на месте позволяло обеспечить себя собственными специалистами в практически всех звеньях производственных цепочек, за исключением специалистов в области фундаментальных исследований.

Однако система научно - исследовательских учреждений постоянно наращивала свои обороты и при сохранении Советского Союза еще хотя бы в течение 10-15 лет, которых Беларуси не хватило для завершения намеченных планов, в БССР вполне могли бы оказаться сконцентрированы и ведущие научные разработки в электронике и химии. К тому времени, в БССР также могло бы оказаться собрано около половины всего производственного потенциала СССР в этих областях.

С другой стороны, советские планы, предусматривали перенос в Беларусь и управления сбытом произведенной продукции. Уже само по себе расположение на относительно небольшой территории республики мощного комплекса высококонцентрированных производств, которое предполагалось совершить, требовало переноса именно сюда центра тяжести при принятии управленческих решений о его функционировании на всех возможных этажах. Фактически Беларусь шла к превращению в своеобразную советскую Силиконовую Долину, автономную на всех уровнях производственно-сбытового цикла от Москвы.

Наконец, предполагалось, что именно новые белорусские производственные мощности будут наиболее активно использоваться для выхода советской промышленности на мировые рынки. То есть Беларусь за счет союзного бюджета шла к трансформации в своеобразного выросшего внутри Советского Союза экономического «тигра», подобного восточно-азиатским «тиграм» и «драконам», ставшим на ноги внутри западной сферы влияния.

После реализации этих планов, можно было вести речь о росте автономистских или даже сепаратистских тенденций в среде белорусской политической элиты. Этот же вопрос мог быть сформулирован и иначе: в виде получения белорусской политической элитой большей доли влияния на принятие решений на общесоюзном уровне. Скажем, путем неформального закрепления за белорусским лидером полного членства в Политбюро ЦК КПСС, как это было сделано для Москвы, Ленинграда, Украины и Казахстана.

Одним из элементов нового положения Беларуси в СССР могло также стать молчаливое признание факта возникновения своеобразного сообщества прибалтийских республик бывшего СССР, Калининградской области и Беларуси. В этом неформальном сообществе за Минском было бы признано право реального лидерства. Подобно тому, как неформальное лидерство среди среднеазиатских республик принадлежало Узбекистану.

Формирование такого северо-западного неформального сообщества внутри СССР во главе с Беларусью шло полным ходом. Беларусь после войны превратилась в транспортный и промышленный центр этого региона. Из Беларуси черпались значительные миграционные ресурсы для заселения прибалтийских республик. Например, в Латвии белорусы до сих пор составляют третью этническую группу после латышей и русских. В течение же 1980-1995 годов, если бы Советский Союз не распался, в процессе урбанизации на Западе Беларуси и в Литве именно из западной Беларуси предполагалось привлечь значительную миграцию в Прибалтику. Собственно говоря других регионов, с такой большой долей славянского сельского населения, пригодного для переселения в Прибалтику в СССР не было. Западные украинцы, скажем, должны были оседать в основном дома.

В случае удачи советских программ доля белорусов и выходцев из Беларуси (паспортных поляков в первую очередь) в населении Литвы вполне могла бы достичь 10-15 процентов. При этом белорусы в основном были бы сконцентрированы в Вильнюсе и Клайпеде на производствах, технологически связанных с белорусскими партнерами. В Латвии же доля белорусов могла подняться и до 20-30 процентов, при их концентрации в приграничной с БССР Латгалии и портовых городах, включая Ригу.

С другой стороны успешная деятельность белорусской промышленности на внешних рынках требовала большего белорусского присутствия в портах и на транспортных коммуникациях прибалтийских республик СССР. То есть—большего их подчинения интересам Минска.

Какой реально мыслящий белорусский политик мог променять перспективу создания передового промышленного комплекса за чужой счет на некую непонятную, но явно нищую, независимость? Тем более, что никаких сомнений в реальности советских планов не было: ведь совершенно очевидно, чем была Беларусь до и особенно после войны и чем она стала за послевоенные годы.

Идея-фикс белорусских политиков об интеграции с Россией подразумевает под собой именно продолжение развития Беларуси в направлении, наметившимся незадолго перед распадом СССР. Даже во время процесса «единения» с Россией Москва признает закономерность белорусских устремлений к портам Балтии и предлагает Калининград. А ведь порты-то Беларуси нужны для выхода за пределы российского экономического пространства.

Идея интеграции с Россией—по сути своей вовсе не апологетика СССР. Это—инстинктивное, неосознанное идеологическими категориями стремления прорвать геополитический тупик, в котором много столетий была Беларусь между Востоком и Западом, получить не просто выход к морю, но и промышленный очаг мирового значения, а также—комплекс саттелитных стран и регионов. И только, когда будут исчерпаны белорусские миграционные ресурсы, и белорусское общество придет в состояние относительной демографической стабильности—тогда, вероятно, настанет время для моделирования белорусской политической элитой неких иных форм развития Беларуси. Скажем, если бы были завершены советские индустриализационные программы и к 2005 году доля сельского населения в Беларуси упала бы до 15-20 процентов, тогда было бы логично выдвижение белорусскими лидерами каких-то самодостаточных моделей развития. Возможно, по типу тех, которые выдвинули ныне страны Балтии.

В наше время тенденции развития советского геополитического пространства, выделения Беларуси как ведущего политико-экономического организма между Полесьем и Балтийским морем постепенно гаснут или меняют свою природу. Чем слабее становится постсоветское пространство, тем более на Беларусь влияют несвязанные с наследством Советского Союза факторы.

Вперед естественно выходят закономерности развития постсоветского пространства в условиях продолжающегося экономического кризиса и ослабления России.