Партизаны-партизаны, белорусские сыны

Социальный переворот сопровождался формированием единой для всей Беларуси новой властной элиты. Совершенно естественно, что эта элита была «левой» по идеологическим симпатиям, ибо отражала интересы ранее угнетенного социального слоя. В конечном счете единая белорусская властная элита была сформирована после войны в значительной мере из числа бывших советских партизан. Однако по мере изменения соотношения между разными группами белорусов значения восточно-белорусских элитных групп падало. Воспроизводство «партизанской» элиты затормозилось. На поверхность вышли собственно западно-белорусские номенклатурные и иные политические группировки, менее связанные с коммунистической идеологией. В этом смысле пример власти Кебича - Шушкевича - Кравченко можно считать классическим.

Специфика белорусской ситуации в том, что внутренняя трансформация, когда происходит смена культурной группы, задающей обществу доминанту, происходит в условиях уже сложившейся в Беларуси исключительно монолитной социально-экономической структуры (см. «Дело» N2,1996). Разные группы белорусской политической элиты представляют разные группы белорусов и находятся в состоянии сложной вокруг контроля над белорусской крупной промышленностью. Ни одна из элитных групп реально не может позволить себе роскоши культивирования не то, что сепаратизма, даже автономизма. Слишком взаимосвязан белорусский организм, чтобы это было возможно и выгодно регионам.

Другая особенность белорусской ситуации—период отхода от власти «партизан» и прихода «западников» - промышленников совпал с распадом СССР и кризисом в крупной промышленности. Потому оказался и возможны своего рода социальный «реванш» возврата к власти восточно-белорусских элитных групп. Однако вряд ли этот «реванш» может быть последователен.

Одновременно в условиях промышленного кризиса резко возросла угроза обострения противоречий между представляющими разные регионы элитными группами по украинскому типу. А, значит, -- в качестве своего рода антитезы этому появилась предпосылка к укреплению идеологической консолидации постсоветской элиты. Что, собственно говоря, и воплотил во время президентских выборов в своей особе А. Лукашенко. Хотя, безусловно, феномен белорусского Президента одним этим моментом не исчерпывается.

Не успели

В ходе войны произошла не просто внутренняя трансформация белорусского общества, не просто формирование новой культурно-политической структуры Беларуси, не просто рождение из крестьян единого народа. В ходе войны этот процесс получил едва ли не идеальное из всех возможных геополитическое подкрепление.

В регионе между Полесьем и Балтийским морем полностью изменилась раскладка сил.

Прежде всего исчезла Восточная Пруссия. До 1944 года Восточная Пруссия на протяжении нескольких сотен лет была своего рода естественным коммуникационным и экономическим центров всего прилегающего к ней континентального региона. В результате выселения немцев и раздела Восточной Пруссии между СССР и Польшей Восточная Пруссия перестала быть заметным экономическим регионом. Ее порты практически перестали использоваться для торговли. Количество населения в этом регионе стало гораздо меньшим, нежели было при немцах. Культурное влияние этого региона на соседей стало близко к нулю.

С другой стороны, именно после войны в регионе Средне - Восточной Европы произошла переориентация промышленности и всей экономики с Запада на Восток, на почти исключительное использование советского сырья. Основные грузопотоки пошли по континентальным, а не морским коммуникациям. Прежде всего по железным дорогам. Севернее Полесья эти сухопутные коммуникации пересекают Беларусь. Потому на место Восточной Пруссии как коммуникационного центра региона на север от Полесья естественно вышла БССР.

После войны на средства из советского бюджета в Восточной Беларуси был создан самый мощный в регионе промышленный очаг. Даже самые крупные города в этом регионе расположены именно здесь, причем на относительно небольшой территории. Скажем во всей Прибалтике крупных городов примерно столько, сколько в Восточной Беларуси: Рига (несколько больше одного миллиона жителей), Вильнюс (600 тысяч человек), Каунас, Таллинн, Калининград (примерно по 400 тысяч). Продолжение индустриализационных программ, начатых в Западной Беларуси могло привести к еще большему укреплению экономического лидерства в регионе именно Беларуси.

Немаловажно и то, что промышленность Прибалтики была в значительной степени технологически привязана к экономике БССР. Скажем в единой связке с Новополоцким и Мозырским НПЗ находится до сих Мажейкяйский НПЗ в Литве.

Более того, славянские мигранты в странах Балтии, прежде всего в Латвии и Эстонии в значительной мере происходили с территории восточной Беларуси или близлежащих областей РСФСР, населенных родственным белорусам населением. Тем самым создавались предпосылки к закреплению ориентации экономики и обществ прибалтийских республик СССР именно на Беларусь. Этническое поле Беларуси расширялось за счет Прибалтики.

Наконец, впервые за несколько сотен лет между основным массивом белорусской территории и основными массивами заселенной российской территории возникла широкая полоса вдоль восточной границы Беларуси с крайне низкой плотностью населения (в Псковской, Новгородской, Смоленской, Брянской областях). Резко ослабела реальная интеграция белорусского общества внутрь российского культурного пространства и выросла реальная внутренняя автономия Беларуси от России.

По-своему, хорошо вписалась в этот процесс выращивания белорусского лидерства в регионе передача Литве Виленского края, а Польше - Белостока. Тем самым экономическое ядро Беларуси было локализировано в восточной части республики, а элитные группы выращены на базе восточно-белорусских региональных элит, в отрыве от виленской исторической традиции и от диктуемой Белостоком мечты о выходе к морю через Калининград. Вероятно потому послевоенная Беларусь была настолько лояльна Москве, что здесь собственными руками подавляли любые проявления антисоветских чувств и настроений, что много от советской власти реально получила. Иное дело, что реализация всех наметившихся во времена СССР тенденций вела уже к 2000 году к формированию в регионе на север от Полесья своего рода второй Украины в виде индустриализированной на базе новых технологий Беларуси и ориентированных на нее, населенных в значительной белорусами Прибалтийских республик.

Вот тогда теоретически и мог встать вопрос о повышении уровня самостоятельности белорусского государства до некоего иного статуса. В некотором смысле белорусам в составе СССР было примерно также хорошо, как литовцам и латышам в рамках независимых государств до их присоединения к Советскому Союзу. Потому, вероятно, национализм вышедшей после войны из лесных и болотных деревень партизанской нации и находит ныне свое выражение в столь странной форме упорного и иррационального стремления к интеграции на Востоке. Беларусь просто не успела взять от СССР все, что могла...