Марк Регнерус исследование: насколько отличаются выросшие дети родителей однополых союзов

Насколько отличаются выросшие дети родителей однополых союзов? Результаты Нового исследования состава семьи

Марк Регнерус

Кафедра социологии и центр исследования населения, Университет Техаса в Остине, США

Информация о статье

Данные о статье:

Получена 1 февраля 2012 г.

Переработана 29 февраля 2012 г.

Принята 12 марта

2012 г.

Ключевые слова:

Воспитание в однополых браках

Состав семьи

Раннее взросление

Проблемы выборки

Аннотация

Новое исследование состава семьи (New Family Structures Study (NFSS)) – это социологический информационный проект, где проводился опрос среди широкого круга случайно отобранных молодых американцев (возраст 18-39 лет), воспитанных в семьях разного типа. В этой дебютной статье NFSS я сравниваю как совершеннолетние дети родителей с однополыми романтическими отношениями преуспевают по 40 различных социальных, эмоциональных и реляционных выходных переменных при сравнении с шестью другими типами семей. Результаты демонстрируют многочисленные систематические отличия, особенно между детьми женщин, состоящих в лесбийских отношениях и женатыми (гетеросексуальными) биологическими родителями. Эти результаты также обычно стойки и в многовариантных контекстах, допуская куда большую разнородность ситуаций в лесбийских семьях, нежели выводы, сделанные в результате исследований нерепрезентативной выборки лесбийских семей. NFSS оказался красноречивой, многосторонней базой данных, способной оказать большую помощь специалистам по вопросам семьи в понимании глубины влияния состава семьи и связанных элементов.

Текст был переведен с оригинала: https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S0049089X12000610

1. Введение

Благополучие детей уже давно находится в центре публичных дебатов о политике брака и семьи в Соединенных Штатах. Важность этого вопроса не уменьшилась и сейчас, когда законодательные, судебные органы штатов и избиратели стараются определить юридические границы брака. Данные социологии остаются одним из немногих источников информации, полезной в судебных дебатах, касающихся брака и прав усыновления, высоко ценимые как сторонниками, так и противниками однополых браков. За политикой брака и развития детей стоят вопросы о возможном влиянии состава семьи на детей: число родителей, присутствующих и принимающих активное участие в жизни детей, их генетическая связь с детьми, семейное положение родителей, их гендерные различия или схожести, и число изменений в устройстве семьи. В этом введении к Новому исследованию состава семьи (NFSS) я сравниваю как молодые люди разного семейного происхождения преуспевают по 40 различным социальным, эмоциональным и реляционным категориям. В частности, я фокусируюсь на том, как респонденты, утверждающие, что их мать состоит в однополых отношениях с другой женщиной или отец – с другим мужчиной – сравнимы с изначальными, целостными гетеросексуальными состоящими в браке семьями, используя национально-репрезентативные данные, полученные в результате масштабной случайной выборки среди американской молодежи. Социологи, специализирующиеся в сфере частотности изменения состава семьи до недавних пор отмечали закономерность более высокой стабильности и социальное преимущество полных (гетеросексуальных) семей в сравнении с матерями-одиночками, сожительствующими парами, приемными родителями и разведенными, осуществляющими опеку над детьми (Brown, 2004; Manning et al., 2004; McLanahan and Sandefur, 1994). В 2002 году Child Trends – уважаемая негосударственная исследовательская организация – представила подробную информацию о том, как важно для развития ребенка расти в «присутствии двух биологических родителей» (подчеркнуто ними; Moore et al., 2002, стр. 2). Материнство вне брака, развод, сожительство, семьи с неродным родителем широко воспринимались как нечто, менее успешное в важных сферах, связанных с развитием (таких как образование, проблемы поведения, эмоциональное благосостояние) во многом из-за сравнительной хрупкости и нестабильности таких отношений.

Однако, когда в 2001 году увидела свет статья Американский социологический обзор, где обсуждались результаты исследований по сексуальной ориентации и родительскому воспитанию, социологи Джудит Стэйси (Judith Stacey) и Тим Байблэрз (Tim Biblarz) начали отмечать, что хотя между детьми из однополых и гетеросексуальных союзов и присутствуют некоторые отличия, их не так много, как ожидали социологи, а отличия эти не обязательно следовало толковать как недостатки. С тех пор общественное мнение, сформированное сравнительными исследованиями однополого родительского воспитания, утверждает, что заметных отличий в детях, чьи родители геи или лесбиянки, очень мало (Tasker, 2005; Wainright and Patterson, 2006; Rosenfeld, 2010). Больше того, недавние исследования продемонстрировали целый ряд возможных преимуществ родительского воспитания лесбийскими парами (Crowl et al., 2008; Biblarz and Stacey, 2010; Gartrell and Bos, 2010; MacCallum and Golombok, 2004). Таким образом, научное мнение по вопросам родительского воспитания геями и лесбиянками начало бросать все больший вызов ранее существовавшим убеждениям о предполагаемых преимуществах воспитания в биологически целостных, полных гетеросексуальных семьях.

1.1. Проблемы выборки в предыдущих исследованиях

Возник, однако, вопрос о методологическом качестве многих исследований, касавшихся однополых родителей. В частности, большинство из них основывались на неслучайных, нерепрезентативных данных, часто полученных при помощи ограниченной выборки, не дающей право для перенесения результатов на общую совокупность гейских и лесбийских семей (Nock, 2001; Perrin and Committee on Psychosocial Aspects of Child and Family Health, 2002; Redding, 2008). Например, многие опубликованные исследования о детях однополых родителей основаны на данных выборки по методу «снежного кома» (напр., Bos et al., 2007; Brewaeys et al., 1997; Fulcher et al., 2008; Sirota, 2009; Vanfraussen et al., 2003). Одним из примечательных примеров служит организация Национальные лонгитюдные исследования лесбийской семьи (National Longitudinal Lesbian Family Study), чьи аналитические статьи были особо популярны в масс-медиа в 2011 году (напр., Huffington Post, 2011).

NLLFS использует «удобную выборку», куда привлекают кандидатов целиком методом самостоятельного отбора из объявлений, напечатанных «на лесбийских мероприятиях, в женских магазинах и лесбийских газетах» в Бостоне, Вашингтоне и Сан-Франциско. При том, что я не хочу приуменьшить важность таких лонгитюдных исследований – само по себе это немалое мастерство – подобный способ выборки представляет собой проблему, если цель (или же, в данном случае, практический результат и использование полученных данных в качестве общепринятых) – обобщение на уровне всего населения. Все такие выборки необъективны, часто по неизвестным причинам. Один из экспертов утверждает, что как метод официального выборочного исследования «выборка по методу снежного кома известна наличием ряда серьезных проблем» (Snijders, 1992, стр. 59). В действительности, такие выборки легко отклоняются в пользу «включения тех, кто имеет много взаимоотношений, или связаны с большим числом других лиц» (Berg, 1988, стр. 531). Однако кроме как знания вероятности инклюзии индивидуумов, объективная оценка невозможна.

Теперь, как вежливо упрашивал Нок (Nock (2001)), давайте рассмотрим нерепрезентативную выборку, взятую из организаций, посвященных продвижению прав геев и лесбиянок – к примеру, стратегию метода выборки NLLFS. Предположим, например, что респонденты имеют уровень образования более высокий, нежели другие лесбиянки, которые не часто бывают на подобных мероприятиях или книжных магазинах, или же живут в другой местности. Если подобные выборки используются в исследовательских целях, тогда все, что связанно с образовательными достижениями – лучшее здоровье, продуманное родительское воспитание, доступность общественного капитала и возможностей образования для детей – будет необъективным. Любые заявления о населении в целом, основанные на группе, которая не представляет его целиком, будут искажены, поскольку выборка лесбийских семей из этой группы менее разнопланова (основываясь на том, что о ней известно), нежели выборка репрезентативной аудитории (Baumle et al., 2009).

Чтобы усугубить проблему, результаты неслучайных выборок – из которых нельзя извлечь полноценной статистики – регулярно сравниваются с общенациональными выборками гетеросексуальных семей, которые, несомненно, состоят из смеси качественно лучших и худших родителей. Например, Гартрелл и др. (Gartrell et al., 2011a,b) изучали сексуальную ориентацию и поведение подростков, сравнивая данные Национального опроса роста семьи (National Survey of Family Growth (NSFG)) с данными выборки по методу снежного кома NLLFS. Сравнение популяционного масштаба выборки (NSFG) с избирательной выборкой молодежи из однополых браков не дает статистической достоверности, требуемой высококлассной социальной наукой. До недавнего времени все это было основным способом научного сбора и оценки данных по однополым родителям. Это не означает, что выборка по методу снежного кома по определению проблематична как техника сбора данных – просто она не подходит для проведения полезных сравнений с выборками, кардинально отличными по характеристикам отбора. Выборка по методу снежного кома и многие другие типы нерепрезентативной выборки просто не обобщимы и не сравнимы с широким кругом целевой популяции в целом. Хотя сами исследователи обычно отмечают это важное ограничение, оно часто совершенно теряется при переводе и передаче результатов исследований средствами массмедиа публике.

1.2. Существуют ли заметные отличия?

Парадигма «отсутствия отличий» предполагает, что дети из однополых семей демонстрируют отсутствие заметных негативных особенностей при сравнении с детьми из других форм семьи. Данное предположение все чаще включает даже сравнения с целостными биологическими, полными семьями – формой, наиболее ассоциируемой с преимуществами в стабильности и развитии детей (McLanahan and Sandefur, 1994; Moore et al., 2002).

Ответы на вопросы о существенных межгрупповых отличиях так или иначе обычно зависят от того, с кем производят сравнения, какие результаты изучали исследователи, считались ли подвергнутые оценке результаты значимыми, несущественными или потенциально рискованными. Некоторые следствия – к примеру, такие как сексуальное поведение, гендерные роли, демократическое воспитание детей – в разные периоды времени в американском обществе ценились по-разному.

Краткости ради – и чтобы предоставить достаточно места для описания NFSS – я не стану уделять много времени характеристике предшествующих исследований, методологическая проблематика которых уже была рассмотрена NFSS. Несколько обзорных статей и как минимум одна книга попытались дать более тщательную оценку литературы по данному вопросу (Anderssen et al., 2002; Biblarz and Stacey, 2010; Goldberg, 2010; Patterson, 2000; Stacey and Biblarz, 2001a). Достаточно будет сказать, что разные варианты фразы «отсутствие отличий» используются в множестве разнообразных исследований, докладов, показаний, книг и статей с 2000 года (напр., Crowl et al., 2008; Movement Advancement Project, 2011; Rosenfeld, 2010; Tasker, 2005; Stacey and Biblarz, 2001a,b; Veldorale-Brogan and Cooley, 2011; Wainright et al., 2004).

Более ранние исследования однополых семей обычно сравнивали результаты развития детей разведенных матерей-лесбиянок с этим же у разведенных матерей из гетеросексуальных семей (Patterson, 1997). Этой же стратегии придерживалась психолог Фиона Таскер (Fiona Tasker (2005)), которая сравнивала матерей-лесбиянок с разведенными гетеросексуальными матерями и обнаружила «отсутствие систематических отличий в качестве семейных отношений». Вайнрайт с соавторами (Wainright et al. (2004)), используя 44 истории из базы данных национально-репрезентативного исследования Add Health, сообщили, что подростки, живущие с однополыми родителями-женщинами, продемонстрировали самооценку, психологическую адаптацию, академические достижения, уровень правонарушений, употребление наркотиков и качество семейных отношений, сопоставимые с 44 демографически «подходящими» историями подростков родителей противоположного пола. Однако это предполагает, что и в этом случае сравнения едва ли проводились с респондентами из состоящих в браке устойчивых, биологически целостных семей.

Проблема в том, что немасштабные выборки могут способствовать получению выводов с «отсутствием отличий». Не удивительно, что статистически-значимые отличия не появляются в исследованиях всего 18, 33 или 44 случаев респондентов с однополыми родителями соответственно (Fulcher et al., 2008; Golombok et al., 2003; Wainright and Patterson, 2006). Даже анализ «подходящих» выборок, проделанный во многих исследованиях, не может нивелировать проблему выявления статистически-значимых отличий, когда масштабы выборки малы. Это вызов, требующий разрешения во всей социальной науке, не говоря уже о вдвойне важных сферах, где может возникнуть побуждение утвердить нулевую гипотезу (то есть, что между группами действительно наблюдается отсутствие статистически-значимых отличий). Поэтому один из самых важных вопросов в этих исследованиях заключается просто в том, существует ли достаточно статистической силы, чтобы выявить значимые отличия, если таковые существуют. Розенфильд (Rosenfeld, 2010) был первым ученым, который использовал масштабную, случайную выборку населения, чтобы сравнить следствия среди детей однополых родителей и состоящих в браке гетеросексуальных родителей. Он пришел к выводу – после проверки уровня образования и дохода родителей, и, решив ограничить выборку семьями, стабильно проживающими вместе минимум 5 лет – что наблюдается отсутствие статистически-значимых отличий между двумя обозначенными группами в паре критериев, оценивающих успешность детей за годы начальной школы.

Связанные с сексом следствия более устойчиво демонстрируют явные отличия, хотя тон озабоченности ними с течением времени снизился. Например, хотя в настоящее время все шире признают, что дочери матерей-лесбиянок более склонны интересоваться однополой сексуальной идентичностью и поведением, озабоченность этими открытиями угасла, поскольку ученые и публика в целом стали более открытыми к ЛГБ идентичности (Goldberg, 2010). Таскер и Голомбок (Tasker and Golombok, 1997) отмечали, что девочки, воспитанные матерями-лесбиянками имели большее число сексуальных партнеров в начале совершеннолетия, нежели дочери гетеросексуальных матерей. Сыновья матерей-лесбиянок, с другой стороны, похоже, придерживаются противоположной тенденции – меньше партнеров, нежели у сыновей гетеросексуальных матерей.

Более недавно, однако, тональность насчет «отсутствия отличий» несколько сдвинулась в сторону преимущества, к тому, что однополые родители более компетентны, нежели гетеросексуальные (Biblarz and Stacey, 2010; Crowl et al., 2008). Лучшими могут быть даже их романтические отношения: сравнительное исследование Вермонтских гейских гражданских союзов и гетеросексуальных браков показало, что однополые пары демонстрируют более высокое качество отношений, совместимости и близости, и даже меньшее число конфликтов, нежели у супружеских гетеросексуальных пар (Balsam et al., 2008). Обзорная статья Библарза и Стэйси (Biblarz and Stacey’s, 2010) о гендере и родительском воспитании утверждает, что основываясь строго на известных научных данных можно утверждать, что когда родители – двое женщин, это в среднем лучше, нежели женщина и мужчина, или, по крайней мере, женщина и мужчина с традиционным разделением труда. Лесбийские сородители, кажется, демонстрируют лучшие показатели, нежели сравнимые состоящие в браке гетеросексуальные, биологические родители по нескольким показателям, хотя им отказывают в существенных привилегиях брака (стр. 17).

Даже здесь, однако, авторы отмечают, что лесбийские родители сталкиваются с «несколько большим риском расставания», вызванным, по их мнению, их «асимметричным биологическим и юридическим статусом, и высокими стандартами равенства» (2010, стр. 17).

Другой мета-анализ утверждает, что не-гетеросексуальные родители в среднем имеют значительно лучшие отношения со своими детьми, нежели гетеросексуальные родители, наряду с отсутствием отличий в сфере когнитивного развития, психологической адаптации, гендерной идентичности и предпочтений сексуальных партнеров (Crowl et al., 2008).

Однако подобный мета-анализ только подчеркивает критическую важность того, кто предоставляет информацию – почти всегда это небольшие исследования волонтерской группы, чьи документально зафиксированные успехи в родительском воспитании имеют тесное отношение к недавним законодательным и судебным дебатам о правах и легальном статусе. Таскер (Tasker, 2010, стр. 36) призывает к осторожности:

Собственные сообщения о родительском воспитании, конечно, могут быть предвзятыми. Оправданно утверждать, что в предвзятом социальном климате лесбийские и гейские родители могут быть очень заинтересованы представить некую положительную картину. Будущим исследованиям следует задуматься о том, чтобы прибегнуть к дополнительным передовым мерам, чтобы устранить потенциальную необъективность…

Стоит отметить, что скорость, с которой изменяется общий академический диалог, окружающий сравнительные компетенции гейских и лесбийских родителей – от несколько менее способных к буквально идентичным и даже более способным – примечательна и велика. К сравнению, исследования вопроса приемных детей – частый метод, при помощи которого однополые пары (но еще более гетеросексуальные) становятся родителями – неоднократно и неизменно демонстрируют важные и широкомасштабные различия, в среднем, между приемными и биологическими детьми. По правде, эти различия настолько распространенные и постоянные, что эксперты по усыновлению/удочерению в настоящее время подчеркивают, что при работе с приемными детьми и подростками «признание различий» критически важно как для родителей, так и для клиницистов (Miller et al., 2000). Это должно заставить задуматься социологов, изучающих следствия гейского родительского воспитания, особенно в свете вышеуказанных вопросов о низкомасштабных выборках и отсутствии адекватных недавних, задокументированных улучшений в результатах от молодежи из приемных и смешанных семьях.

Кроме того, значительно больше известно о детях лесбийских матерей, нежели о детях отцов-геев (Biblarz and Stacey, 2010; Patterson, 2006; Veldorale-Brogan and Cooley, 2011). Байблерз и Стэйси (Biblarz and Stacey, 2010, стр. 17) отмечают, что хотя гейские семьи остаются недоизученными, «их сложные пути к родительству вероятно указывают на сильные стороны, нежели на ограничения». Другие не столь оптимистичны по этому поводу. Один ученый, давно занимающийся изучением дочерей отцов-геев, предупреждает об опасности недооценивать семейную динамику «появляющихся» родителей-геев, которые, скорее всего, численно будут превосходить спланированных: «Детям, рождающимся в гетеросексуально организованных браках, где отцы оказываются геями или бисексуалами также приходится сталкиваться с горечью матерей, брачным конфликтом, возможным разводом, вопросами опеки и отсутствием отца» (Sirota, 2009, стр. 291).

Независимо от стратегий выборки, ученым также известно значительно меньше о жизни молодых совершеннолетних детей гейских и лесбийских родителей, или о том, как их опыт и достижения во взрослом возрасте сравнимы с другими молодыми людьми, которые в молодости воспитывались в семьях с другим устройством. Большинство современных исследований процессов гейского родительского воспитания фокусируются на настоящем – что происходит внутри семьи, пока дети находятся под родительской опекой (Tasker, 2005; Bos and Sandfort, 2010; Brewaeys et al., 1997). Более того, такие исследования склонны акцентировать внимание на результатах, сообщенных родителями – к примеру, на разделение труда между родителями, близость между родителем и ребенком, модели ежедневного общения, гендерные роли и дисциплинарные модели. Хотя получение подобной информации важно, все же это значит, что нам известно больше о текущем опыте родителей в семьях с детьми, нежели о молодых взрослых, уже преодолевших детство и способных говорить за себя самих. Исследования состава семьи, однако, наиболее полезны для ученых и семейных врачей на этапе перехода во взрослую жизнь. Действительно ли дети гейско-лесбийских родителей и их гетеросексуальные аналоги ничем не отличаются? NFSS намерено сбалансировано рассмотреть этот вопрос о жизни молодых взрослых в возрасте 18-39 лет, но не детей или подростков. Хотя NFSS не дает ответ на все методологические вопросы из этой сферы, оно вносит значимый вклад в ответ на многие.

1.3. Новое исследование состава семьи

NFSS предоставляет самые актуальные данные, но кроме этого стоить отметить новизну ряда других аспектов исследования. Во-первых, это оценка молодых взрослых, а не детей или подростков, где особое внимание уделено масштабному охвату респондентов, воспитанных однополыми родителями. Во-вторых, это исследование, значительно масштабнее большинства своих аналогов. NFSS провело опрос чуть меньше 3 000 респондентов, включая 175 тех, кто сообщил, что их мать имела однополые романтические связи и 73, сказавших то же о своем отце. В-третьих, это выборка взвешенной вероятности, из которой можно извлечь значимые статистические выводы и интерпретации. Хотя Американская интегрированная открытая перепись[1] 2000 года (и, предположительно, 2010 года) предлагает наибольшую национально-репрезентативную полученную методом выборки информацию о молодежи в однополых семьях, эта перепись содержит значительно меньше интересующей нас информации по результатам влияния состава семьи. NFSS, однако, задавало многочисленные вопросы о социальном поведении, отношении к здоровью и отношениях респондентов. Этот документ позволяет впервые заглянуть в эти результаты, предлагая статистические сравнения среди восьми разных форм/опыта устройства семьи. Соответственно, NFSS предлагает вниманию многое, и не только касательно конкретных научных вопросов этого исследования. При этом необходимо отметить, чем NFSS не является. NFSS – это не лонгитюдное исследование, а потому не пытается дать ответы на вопросы причинности. Это межгрупповое исследование, и содержит данные от респондентов только в один период времени, когда им было между 18 и 39. Оно не оценивает потомков гейских браков, поскольку подавляющее большинство респондентов вышли из возраста до легализации гейских браков в нескольких штатах. Эта научная работа не может дать ответы на политические вопросы об однополых связях и их юридической легитимности. Тем не менее, социальная наука – это ресурс, позволяющий людям, принимающим политические и юридические решения, лучше понять ситуацию, учитывая, что существует немало конфликтующих утверждений о том, «что свидетельствуют данные» о детях однополых родителей – включая судебные показания социологов в важных судебных делах – так что столь методологически сильное исследование заслуживает научного внимания и тщательного изучения.

2. Сбор данных, критерии и аналитический подход

Штаб-квартира проекта сбора данных NFSS находится в Остинском центре исследования населения (Austin’s Population Research Center) Техасского университета. Команда проектирования исследования состоит из нескольких ведущих исследователей семьи в сферах социологии, демографии и развития человеческого потенциала – из Университета Пенсильвании, Университета Бригхама Янга, Университета Сан-Диего, Университета Вирджинии и Техасского университета в Остине. В январе 2011 года они организовали двухдневную встречу для обсуждения выборочной стратегии и масштабов проекта, а также дополнительных советов по поводу вопросов, возникших в процессе сбора информации. Замысел был таков, чтобы собрать специалистов из разных дисциплин и идеологических убеждений для работы в духе корректности и обоснованных изысканий. Несколько внешних консультантов также подвергли тщательному изучению инструмент исследования и предложили советы по наилучшему измерению различных составляющих. Затем сам протокол исследования и анкетный бланк были одобрены экспертным советом Техасского университета в Остине. Предполагается, что данные будут выложены в публичный доступ ко второй половине 2012 года. Частично NFSS получил поддержку через гранты Института Уизерспун и фонда Брэдли. Хотя эти организации известны поддержкой консервативных идей – подобно тому, как другие частные организации известны поддержкой более либеральных идей – процесс финансирования не играл совершенно никакой роли в разработке или проведении исследования, анализа, интерпретации данных, или подготовке этой публикации.

2.1. Процесс сбора данных

Сбор данных производился Сетью по распространению знаний (Knowledge Networks, KN), исследовательской компанией, имеющей надежную репутацию в сфере выработки высококачественных данных для академических проектов. Knowledge Networks наняла первую исследовательскую онлайн рабочую группу, получившую название KnowledgePanel^® и представлявшую масштаб населения США. Члены KnowledgePanel^®выбирались в произвольном порядке через телефонные и почтовые исследования, затем семьям предоставляли доступ в Интернет и, в случае необходимости, компьютерное оборудование.

В отличие от других Интернет-рабочих групп, где опрашивались только добровольно согласившиеся на исследование люди с доступом в Интернет, KnowledgePanel^®основывается на выборке, которая включает как зарегистрированные, так и не зарегистрированные номера, дома без стационарной телефонной линии, не ограничена существующими пользователями Интернет и владельцами компьютеров и не принимает самостоятельно вызвавшихся добровольцев. Результатом стала произвольная, национально репрезентативная выборка населения Америки. По последним подсчетам, материалы рабочих групп Knowledge Networks использовались в более 350 рабочих документах, презентациях, опубликованных статьях и книгах, включая Национальное исследование сексуального здоровья и поведения (National Survey of Sexual Health and Behavior) 2009 года, масштабные результаты которой были представлены в отдельном выпуске Journal of Sexual Medicine, а также в прессе (Herbenick et al., 2010). Больше информации о KN и Knowledge-Panel^®, включая набор рабочей группы, связь, сохранение, завершение и суммарный коэффициент реагирования можно получить от самой KN. Обычно в исследованиях KnowledgePanel^®коэффициент реагирования составляет 65%. Приложение А предоставляет сравнение возрастных сводных данных по целому ряду социо-демографических переменных в NFSS, наряду с самыми свежими итерациями Current Population Survey, the National Longitudinal Study of Adolescent Health (Add Health), the National Survey of Family Growth, and the National Study of Youth and Religion – самых последних опросов национального уровня. Представленные там оценочные данные очень положительно сравнивают NFSS с другими национально-репрезентативными массивами данных.

2.2. Процесс скрининга

Особенно насущен для NFSS тот факт, что целевые категории населения – гейские и лесбийские семьи, а также гетеросексуальные семьи с приемными детьми – часто очень непросто идентифицировать и найти. По данным оценки National Center for Marriage and Family Research за 2010 год, в Соединенных Штатах насчитывается примерно 580 000 однополых семей. Среди них считается, что 17% – или 98 600 – имеют детей. Хотя эта цифра может показаться значимой, в выборочных стратегиях популяционного уровня она таковой не является. Для того, чтобы выделить меньшинства населения необходимо провести вероятностную выборку всего населения, обычно при помощи скрининга всех слоев населения для выявления членов менее часто встречающихся групп. Так, чтобы увеличить число респондентов, которые сообщают о воспитании в приемных семьях или чьи родители имели однополые романтические отношения, отборочный опрос (который выявляет подобных респондентов) был оставлен в работе на несколько месяцев между июлем 2011 г. и февралем 2012 г., что дало уже существующим членам рабочей группы больше времени для скрининга, а также возможность присоединить новых членов. Вдобавок, поздно осенью 2011 г. вновь связались с бывшими членами KnowledgePanel^® по почте, телефону и эл. почте с целью мотивации скрининга и этой группы. Всего скрининг и опрос прошли 15 058 настоящих и бывших членов KN’s KnowledgePanel^®, где, кроме всего прочего, их спрашивали: «От вашего рождения и до 18 лет (или когда вы оставили дом, чтобы начать самостоятельную жизнь), кто-либо из ваших родителей имел хотя бы раз романтические отношения с представителем своего пола?» Варианты ответов: «Да, моя мать имела романтические отношения с другой женщиной», «Да, мой отец имел романтические отношения с другим мужчиной» или «нет». (У респондентов также была возможность выбрать оба первых ответа). Если они выбирали любой из первых двух, их спрашивали, жили ли они с этим родителем во время его/ее однополых романтических отношений. NFSS произвело полный опрос 2 988 американцев в возрасте от 18 до 39 лет. Отборочная анкета и полный инструментарий опроса доступны на Интернет-странице NFSS www.prc.utex- as.edu/nfss.

2.3. Как выглядит репрезентативная выборка гейских и лесбийских родителей (с детьми молодежного возраста)?

Взвешенные данные скрининга – национально-репрезентативная выборка – показывают, что 1,7% всех американцев возрастом от 18 до 39 лет сообщает, что их отец или мать имели однополые отношения – цифра, сравнимая с другими оценочными данными по детям в гейских или лесбийских семьях (напр. Stacey и Biblarz, 2001a,b) сообщают о допустимом диапазоне от 1 до 12%). По сообщениям, вдвое больше респондентов утверждают, что их матери имели лесбийские отношения, нежели их отцы – гейские. (Всего 58% из 15 058 прошедших скрининг опрашиваемых сообщают, что всю свою молодость – до достижения 18 лет или когда они оставили дом – провели с биологическими матерью и отцом).

Хотя гейские и лесбийские американцы в наши дни типично становятся родителями четырьмя способами – через участие одного из партнеров в предыдущем гетеросексуальном союзе, через усыновление, через искусственное оплодотворение, или суррогатное материнство – NFSS с большей степенью вероятности будет состоять из респондентов первых двух обозначенных категорий, а не последних. Нынешние дети геев-мужчин и лесбиянок-женщин куда больше «спланированы» (то есть, через усыновление, ИО или суррогатное материнство), нежели всего лишь 15-20 лет тому назад, когда такие дети чаще всего были продуктом гетеросексуальных союзов. Самым молодым респондентам NFSS исполнилось 18 в 2011 году, а самым старшим – в 1990. Принимая во внимание тот факт, что незапланированная беременность невозможна среди геев-мужчин и редкость среди лесбийских пар, логично понимать, что гейские и лесбийские родители куда более избирательны в вопросах родительства, нежели гетеросексуальное население, среди которых незапланированная беременность по-прежнему широко распространена и составляет около 50% (Finer and Henshaw, 2006). Доля планирования детей в однополых браках, однако, остается неизвестной. Хотя NFSS прямо не спрашивало респондентов, чьи родители имели однополые романтические отношения, о способе их собственного рождения, неудавшийся гетеросексуальный союз однозначно оказывает обуславливающее влияние: чуть меньше половины таких респондентов сообщили, что их биологические родители однажды состояли в браке. Это отличает NFSS от многочисленных исследований (к примеру, NLLFS), фокусировавшихся целиком на «спланированных» гейских и лесбийских семьях.

Среди тех, кто утверждал, что их мать имела однополые отношения, 91% сообщали, что жили со своей матерью, когда она находилась в романтических отношениях, а 57% сказали, что жили со своей матерью и ее партнером как минимум 4 месяца в какой-то период до достижения ними 18 лет. Меньшая часть (23%) сообщила, что они провели как минимум 3 года жизни в одном доме с романтическим партнером своей матери.

Среди тех, однако, кто сообщил, что у отца были однополые отношения, 42% жили с ним во время однополых романтических отношений и 23% жили с ним и его партнером, по крайней мере, 4 месяца (но менее 2% сказали, что провели вместе минимум 3 года в одном доме) – тенденция, похожим образом отмеченная в обзорной статье Таскера (Tasker, 2005) о гейско-лесбийском родительском воспитании.

Пятьдесят восемь (58) процентов тех, чьи биологические матери имели однополые отношения также сообщили, что их биологическая мать на каком-то этапе их юности покинула дом, и чуть меньше 14% сообщили, что проживали у приемных родителей, что свидетельствует о семейной нестабильности выше среднего. Дополнительный анализ NFSS дает возможность предположить вероятность «запланированного» лесбийского происхождения где-то между 17 и 26% таких респондентов – диапазон, выведенный из доли таких респондентов, которые утверждали, что (1) их биологические родители никогда не состояли в браке или не жили вместе, и что (2) они никогда не жили с партнером-родителем противоположного пола или своим биологическим отцом. Доля респондентов (чьи отцы имели однополые отношения), которые, вероятно, вышли из «спланированных» гейских семей в NFSS составляет менее 1%.

Эти отличия между NFSS – выборки популяционного масштаба – и небольшими исследованиями запланированных гейских и лесбийских семей опять поднимают вопрос о том, насколько нерепрезентанивны в действительности выборки гейских и лесбийских родителей. Использование вероятностных выборок показывает, что выросшие дети однополых родителей (в NFSS) меньше похожи на детей сегодняшних стереотипных гейских и лесбийских пар – белых, из верхушки среднего класса, хорошо образованных, трудоустроенных и процветающих – негласно или открыто представляемых многими исследованиями. Голдберг (Goldberg, 2010, стр. 12–13) метко подчеркивает, что существующие исследования лесбийских и гейских пар и их семей главным образом включают «белых граждан среднего класса, которые относительно активно вращаются в гейских сообществах и живут в городской местности», а «сексуальные меньшинства из рабочего класса, расовые или этнические сексуальные меньшинства, сексуальные меньшинства, живущие в сельской или географически изолированной местности» обделены вниманием, недоизучены и труднодоступны. Анализ Розенфильда (Rosenfeld, 2010) данных переписи свидетельствует, что 37% детей в домах лесбийских сожителей чернокожие или испаноговорящие. Среди респондентов NFSS, сообщивших, что их мать имела однополые отношения, 43% чернокожие или испаноговорящие. Для сравнения, в NLLFS таковых только 6%.

Это серьезное упущение: демографические индикаторы того, где в настоящее время живут гейские родители меньше указывают на стереотипные места вроде Нью-Йорка и Сан-Франциско, и все больше на места, где семьи более многочисленны и общая рождаемость выше, вроде Сан Антонио и Мемфиса. В своем исчерпывающем демографическом обзоре американского гейского и лесбийского населения Гейтс и Ост (Gates и Ost, 2004, стр. 47) сообщают: «В штатах и регионах больших городов с относительно низкой концентрацией гейских и лесбийских пар среди общего населения однополые родители более открыты к тому, чтобы иметь детей в своем доме». Недавняя обновленная сводка Гейтса (Gates, 2011, стр. F3) подтверждает это: «Географически, однополые пары более всего склонны иметь детей в многих самых социально консервативных частях страны». Больше того, Гейтс отмечает, что среди расовых меньшинств прослеживается непропорционально большая открытость (среди однополых семей) иметь детей; белые, с другой стороны, непропорционально менее склонны иметь детей. Выборка NFSS свидетельствует об этом же. Основанные на переписи населения аналитические оценки Гейтса и дальше поднимают вопросы о выборочных стратегиях – и популярном использовании выводов из – исследований, основанных целиком на непрезентативных выборках, для удобства исследования взятых у родителей, живущих в прогрессивных больших городах.

2.4. Структура и опыт родных семей респондентов

NFSS постаралось предоставить максимально четкое представление о составе семьи респондентов во время их детского и подросткового возраста. Во время опроса респондентов спрашивали о семейном статусе их биологических родителей как в прошлом, так и в настоящем. NFSS также собрала у каждого респондента «календарные» данные об их отношениях с людьми, которые жили с ними в их доме (более 4-х месяцев) с момента рождения до 18 лет, а также о тех, кто жил с ними по достижению 18 лет – после того, как они оставили родной дом и до настоящего. Хотя в этом исследовании календарные данные использовались только эпизодически, эта важная информация предоставляет исследователям возможность задокументировать, кто еще жил с респондентом практически всю их жизнь до настоящего момента.

В этом конкретном исследовании я сравниваю результаты восьми разных типов состава семьи и/или опыт. Они были выведены из ответов на несколько вопросов как в скрининговом, так и в полном опросе. Здесь, однако, следует отметить, что построение результатов отражает необычную комбинацию интересов – однополое романтическое поведение родителей и опыт семейной стабильности или разрыва. Здесь оцениваются восемь групп моделей семьи (с акронимом или кратким описательным названием), после чего следует их максимально невзвешенная расчетная величина выборки:

1. IBF: Жили в целостной биологической семье (и матерью, и отцом) от 0 до 18 лет и родители по-прежнему состоят в браке в настоящем (N = 919).

2. LM: Респондент (R) сообщает, что мать (R) имела однополые романтические (лесбийские) отношения с женщиной, не зависимо от каких-либо других перемен в доме (N = 163).

3. GF: (R) сообщил, что отец (R) имел однополые романтические (гейские) отношения с мужчиной, не зависимо от каких-либо других перемен в доме (N = 73).

4. Усыновление: (R) был усыновлен/удочерен одним или двумя неродными людьми при рождении или в возрасте до 2 лет (N = 101).

5. Развелись позже или имели совместную опеку: (R) сообщил, что жил с биологической матерью и отцом от рождения до 18 лет, но родители не состоят в браке в настоящем (N = 116).

6. Смешанная семья: Биологические родители либо никогда не состояли в браке, либо были уже разведены, а главный родитель-опекун (R) уже состоял в браке с кем-то до того как (R) исполнилось 18 (N = 394).

7. Родитель-одиночка: Биологические родители либо никогда не состояли в браке, либо были уже разведены, а главный родитель-опекун (R) не вступал в брак (или повторный брак) до того как (R) исполнилось 18 (N = 816).

8. Все прочее: Включает все прочие семейные модели/комбинации событий, такие как смерть одного из родителей респондента (N = 406).

Вместе эти восемь групп составляют NFSS выборку в целом. В реальности эти восемь групп большей частью, но не целиком, взаимно исключающие. То есть, какое-то меньшинство респондентов могут соответствовать более, нежели одной группе. В нашей ситуации я навязал их взаимную исключительность в аналитических целях. Например, респондент, чья мать имела однополые отношения, может соответствовать параметрам группы 5 или группы 7, но в этом случае мой аналитический интерес состоит в том, чтобы максимизировать размер выборки групп 2 и 3, поэтому респондент будет отнесен к группе 2 (LMs). Поскольку группа 3 (GFs) наименьшая и наиболее сложная для случайного выделения среди населения, ее составлению уделяется больше внимания, нежели другим, даже LMs. (Мы имеем 12 случаев, когда респонденты сообщали, что и мать, и отец имели однополые отношения; все они проанализированы под категорией GFs, и это после дополнительного анализа, продемонстрировавшего соизмеримую вовлеченность и отца, и матери).

Очевидно, что различные решения по группированию могут оказать влияние на результаты. NFSS, которая стремится собрать детальную информацию о родных семьях респондентов, сбалансированно открыта к включению альтернативных стратегий группирования, включая выделение тех респондентов, которые жили с лесбийским партнером своей матери несколько лет (а не эпизодически или вовсе нет), или же в раннем детстве (по сравнению с поздним). Небольшие размеры выборки (и последующее незначительное статистическое влияние) может, тем не менее, служить препятствующим фактором для некоторых стратегий.

В разделе результатов для наилучшего удобства я часто использую акронимы IBF (child of a still-intact biological family/целостная биологическая семья), LM (child of a lesbian mother/ребенок матери-лесбиянки), и GF (child of a gay father/ребенок отца-гея). Однако вполне вероятно, что однополые романтические отношения, о которых сообщают респонденты, не предполагались респондентами как указатель на свое собственное (или своих родителей) понимание, что их родители были геями, лесбиянками или бисексуалами в своей сексуальной ориентации. Скорее это более изучение детей родителей, которые имели (а в некоторых случаях по-прежнему имеют) однополые отношения, нежели детей, чьи родители называли или позиционировали себя геями, лесбиянками или бисексуалами. Респондентов опрашивали, являются ли конкретные родительские отношения, в которых они жили, гейскими или лесбийскими по содержанию. Ради краткости и чтобы избежать втягивания в бесконечные дебаты о постоянных или временных ориентациях, я буду постоянно говорить об этих группах, как о респондентах с отцом-геем или лесбиянкой-матерью.

2.5. Результаты исследования

Это исследование представляет обзор 40 критериев результатов, представленных в NFSS. Таблица 1 представляет сводную статистику всех переменных. Почему эти результаты? Хотя анкета опроса (доступна онлайн) содержит несколько десятков вопросов результатов исследования, я решил изложить здесь обзор этих результатов, стараясь включить базовые и часто изучаемые искомые переменные из множества разных предметных областей. Я включил все частные индексы, которые мы постарались оценить, и широкий список результатов из эмоциональной, реляционной и социальной областей. Последующие анализы NFSS, несомненно, исследуют и другие результаты, как и сами результаты, причем многосторонне.

Разделительные выходные переменные, суммированные в Таблице 1, следующие: статус отношений, занятость, голосовал ли на предыдущих президентских выборах и пользовался ли социальной помощью (в настоящее время и во время взросления), причем последний вопрос формулировался как «До того как вам исполнилось 18, кто-либо из ваших ближайших родственников (то есть, из вашей семьи) получал ли социальную помощь (к примеру, государственные пособия, продуктовые талоны, услуги бесплатной медицинском помощи неимущим, ЖМД (WIC) или бесплатное питание)?» Респондентов также спрашивали о том, подумывали ли они серьезно о совершении самоубийства за последние 12 месяцев, обращались ли за консультированием или психотерапевтической помощью в решении «любых проблем, связанных с беспокойством, депрессией, отношениями и т.д.».

Использовалась шкала сексуального поведения Кинси (Kinsey), но с изменениями, чтобы позволить респондентам выбрать наилучшее описание их сексуальной ориентации (а не поведения). Респондентов просили выбрать описание, которое лучше всего подходит тому, как они себя представляют: 100% гетеросексуален, большей частью гетеросексуален, но иногда испытывает влечение к представителям своего пола, бисексуален (то есть, в равной мере испытывает влечение к мужчинам и женщинам), большей частью гомосексуален, но иногда испытывает влечение к представителям противоположного пола, 100% гомосексуален, или же не испытывает влечения ни к мужчинам, ни к женщинам. Для простоты презентации, я создаю дихотомический критерий, указывающий 100% гетеросексуальность (в отличие от всего прочего). Вдобавок, не состоящих в браке респондентов, в настоящее время состоявших в отношениях, спрашивали мужчина ли или женщина их романтический партнер, позволяя сформулировать критерий «сейчас состоит в однополых романтических отношениях».

Всех респондентов спрашивали: «Родитель, или другой взрослый попечитель, касался ли вас когда-либо с сексуальными намерениями; принуждал ли вас прикасаться к нему или ней с сексуальными намерениями; принуждал ли вступать в сексуальные отношения?» Возможными вариантами были: нет, никогда; да, однажды; да, больше чем однажды; не уверен. Более широкий критерий касательно секса по принуждению сформулирован следующим образом: «Подвергались ли вы когда-либо физическому принуждению к каким-либо сексуальным действиям против вашей воли?» Затем предлагались идентичные возможные ответы; в целях анализа их последовательно делили на пары (респондентов, которые были «не уверены» не включали). Респондентов также спрашивали, имели ли они когда-либо инфекции, переносимые половым путем, имели ли половые отношения с кем-либо сторонним во время их (респондентов) брака или сожительства.

Таблица 1 - Взвешенная сводная статистика критериев, NFSS.

NFSS переменные	Диапазон	Знач.	SD	N
В данное время в браке	0, 1	0.41	0.49	2988
В данное время сожительствует	0, 1	0.15	0.36	2988
Семья получала гос. пособие в детстве	0, 1	0.34	0.47	2669
В данное время получает соц. помощь	0, 1	0.21	0.41	2952
В данное время имеет работу с полной занятостью	0,1	0.45	0.50	2988
В данное время безработный	0, 1	0.12	0.32	2988
Голосовал на последних президентских выборах	0, 1	0.55	0.50	2960
В детстве подвергался запугиванию сверстников (буллингу)	0, 1	0.36	0.48	2961
Подумывал о самоубийстве прошлый год	0, 1	0.07	0.25	2953
Недавно или в данное время на терапии	0, 1	0.11	0.32	2934
Считает себя полностью гетеросексуальным	0, 1	0.85	0.36	2946
Состоит в однополых романтических отношениях	0, 1	0.06	0.23	1056
Имел любовные связи во время брака/сожительства	0, 1	0.19	0.39	1869
Когда-нибудь болел ИПП (STI)	0, 1	0.11	0.32	2911
Испытывал сексуальные прикосновения от родителя/взрослого	0, 1	0.07	0.26	2877
Принуждался к сексу против воли	0, 1	0.13	0.33	2874
Образовательный уровень	1–5	2.86	1.11	2988
Безопасность в родной семье	1–5	3.81	0.97	2917
Негативное влияние родной семьи	1–5	2.58	0.98	2919
Близость с биологической матерью	1–5	4.05	0.87	2249
Близость с биологическим отцом	1–5	3.74	0.98	1346
Собственная оценка физического здоровья	1–5	3.57	0.94	2964
Собственная оценка своего счастья	1–5	4.00	1.05	2957
CES-D индекс депрессии	1–4	1.89	0.62	2815
Шкала привязанности (завис.)	1–5	2.97	0.84	2848
Шкала привязанности (беспокойство)	1–5	2.51	0.77	2830
Шкала импульсивности	1–4	1.88	0.59	2861
Уровень дохода семьи	1–13	7.42	3.17	2635
Индекс качества отношений в настоящее время	1–5	3.98	0.98	2218
Проблемные отношения в настоящее время	1–4	2.19	0.96	2274
Частота употребления марихуаны	1–6	1.50	1.23	2918
Частота употребления алкоголя	1–6	2.61	1.36	2922
Частота употребления алкоголя до полного опьянения	1–6	1.70	1.09	2922
Частота курения	1–6	2.03	1.85	2922
Частота просмотра ТВ	1–6	3.15	1.60	2919
Частота приводов в полицию	1–4	1.29	0.63	2951
Частота признания виновным по тяжким преступлениям	1–4	1.16	0.46	2947
Кол-во сексуальных партнеров-женщин (среди женщин)	0–11	0.40	1.10	1975
Кол-во сексуальных партнеров-женщин (среди мужчин)	0–11	3.16	2.68	937
Кол-во сексуальных партнеров-мужчин (среди женщин)	0–11	3.50	2.52	1951
Кол-восексуальных партнеров-мужчин (среди мужчин)	0–11	0.40	1.60	944
Возраст	18–39	28.21	6.37	2988
Женский пол	0, 1	0.51	0.50	2988
Белый	0, 1	0.57	0.49	2988
Открытость штата проживания к геям	1–5	2.58	1.78	2988
Структурные группы родной семьи
Целостная биологическая семья (IBF)	0, 1	0.40	0.49	2988
Мать имела однополые отношения (LM)	0, 1	0.01	0.10	2988
Отец имел однополые отношения (GF)	0, 1	0.01	0.75	2988
Возраст усыновления 0–2	0, 1	0.01	0.75	2988
Развелись позже/совместная опека	0, 1	0.06	0.23	2988
Приемная семья	0, 1	0.17	0.38	2988
Родитель-одиночка	0, 1	0.19	0.40	2988
Прочее	0, 1	0.15	0.36	2988
Уровень образования матери
Меньше средней школы	0, 1	0.15	0.35	2988
Получен аттестат средней школы	0, 1	0.28	0.45	2988
Степень колледжа/младшего специалиста	0, 1	0.26	0.44	2988
Бакалаврские степени	0, 1	0.15	0.36	2988
Выше бакалаврского	0, 1	0.08	0.28	2988
Не знаю/отсутствует	0, 1	0.08	0.28	2988
Доход родной семьи
$0–20 000	0, 1	0.13	0.34	2988
$20 001–40 000	0, 1	0.19	0.39	2988
$40 001–75 000	0, 1	0.25	0.43	2988
$75 001–100 000	0, 1	0.14	0.34	2988
$100 001–150 000	0, 1	0.05	0.22	2988

Таблица 1 (продолжение)
NFSS переменные	Диапазон	Знач.	SD	N
$150 001–200 000	0, 1	0.01	0.11	2988
Больше $200 000	0, 1	0.01	0.10	2988
Не знаю/отсутст.	0, 1	0.22	0.42	2988

Среди непрерывных переменных, я включил пяти-категорийный критерий образовательных достижений, пятипунктовый самокритерий общего физического здоровья, пятипунктовый критерий общего счастья, 13-категорийный критерий общего семейного дохода (до вычета налогов и отчислений за прошлый год), и 4-пунктовый (частотный) критерий того, как часто респондент думал о том, что их текущие отношения «испытывают трудности» (ни разу, однажды, раз или два, несколько раз, много раз). Несколько непрерывных переменных были выведены из множественных критериев, включая восьми-критерийную версию шкалы депрессии CES-D, индекс известного текущего качества (романтических) отношений респондента, близость респондента с биологической матерью и отцом и пара связанных шкал – одна оценивает надежность, а другая – уровень беспокойства. Наконец, пара индексов отражает (1) общую безопасность и защищенность в их семье во время взросления, и (2) воспоминания респондента о негативном опыте в родной семье, которые продолжают оказывать на них влияние. Они входят в состав многоаспектного инструмента оценки отношений (названного RELATE), разработанного исходя из понимания, что такие аспекты семейной жизни как качество отношений родителей со своими детьми создают определенную динамику семьи, которые могут быть обозначены на отрезке от безопасная/предсказуемая/поощряющая до небезопасная/хаотическая/карающая (Busby et al., 2001). Каждый из графиков и связанные компонентные критерии представлены в Приложении Б.

Наконец, я произвел оценку девяти подсчитанных результатов, семь из которых – частотные критерии, а другие два – подсчеты гендер-специфических сексуальных партнеров. Респондентов спрашивали: «За прошлый год, как часто вы…» смотрели телевизор более 3-х часов подряд, курили марихуану, табак, употребляли алкоголь, пили, чтобы напиться и опьянеть. Ответы (0-5) варьировались от «никогда» до «каждый день или почти каждый день». Респондентов также спрашивали, находились ли они под арестом, были ли судимы или признаны виновными в любых правонарушениях кроме незначительных нарушений ПДД. Ответы на эти два вопроса варьировались от 0 (нет, никогда) до 3 (да, много раз). Респондентам следующим образом задавали два вопроса о количестве сексуальных партнеров (мужчин и женщин): «Со сколькими женщинами у вас были сексуальные связи? Это включает каждую женщину, с которой вы имели секс, даже если это было только однажды или вы не знаете ее достаточно хорошо». Тот же вопрос был задан о сексуальных отношениях с мужчинами. Можно было дать двенадцать вариантов ответа: 0, 1, 2, 3, 4–6, 7–9, 10–15, 16–20, 21–30, 31–50, 51–99, и 100+.

2.6. Аналитический подход

Моя аналитическая стратегия заключается в том, чтобы подчеркнуть различия между восемью группами организации/опыта семьи по 40 выходным переменным, как двухвариативным методом (используя простой T -test) и многовариативным методом, используя соответствующие изменяемые техники регрессии – логистическую, OLS, Poisson, отрицательной регрессии или отрицательно-биномиальную – и используя ограничители (регуляторы) по возрасту респондента, расовой/этнической принадлежности, половым признакам, образовательному уровню матери и предполагаемому семейному доходу. Это подход, сравнимый с анализом Розенфельда (Rosenfeld, 2010) различий в детях, нормально обучающихся в школах и обзором статьи, обсуждающей результаты первой волны Add Health study (Resnick et al., 1997). Вдобавок, я рассмотрел вопрос издевательств и угроз, критерий которого был сформулирован следующим образом: «Во время взросления дети и подростки обычно переживают негативные стороны общения с другими. Мы говорим, что над кем-то издеваются или угрожают (буллинг), когда один человек или группа словами или поступками совершают что-то недоброжелательное или неприятное в отношении другого. Мы не считаем буллингом, когда двое людей ссорятся или дерутся. Можете ли вы вспомнить случаи буллинга со стороны одного или группы, так что у вас все еще присутствуют яркие негативные воспоминания об этом?»

Наконец, исследование текущего государства пребывания резидента было маркировано по шкале (1-5) в соответствии с тем, насколько открыты или рестриктивны его законы в отношении однополых браков и юридических прав однополых пар (по состоянию на ноябрь 2011 г.). Новые исследования показывают, что государственные политические реалии в отношении прав геев могут заметно влиять на жизнь ЛГБ резидентов (Hatzenbuehler et al., 2009; Rostosky et al., 2009). Эта система кодирования была заимствована из проекта газеты Los Angeles Times, призванногопостроить временную шкалу государственных прав, направленных на защиту гейских сообществ. Я переделал ее из 10-пунктовой, на 5-пунктовую шкалу (Times Research Reporting, 2012). Я классифицирую текущее состояние респондента по одной из следующих категорий:

· 1 = Конституционные поправки, запрещающие однополые браки и/или другие юридические права.

· 2 = Юридический запрет однополого брака и/или других юридических прав.

· 3 = Отсутствие конкретных законов/запретов и/или гражданское партнерство легализовано.

· 4 = Гражданское партнерство с системной защитой легально и/или признаются однополые браки, зарегистрированные в других местах.

· 5 = Гражданские союзы легальны и/или однополый брак легален.

Каждому случаю в выборке NFSS присваивается удельное значение, которое основывается на плане выборки и вероятности выбора, так чтобы получилась национально-репрезентативная выбора взрослых американцев возрастом 18-39 лет. Эти удельные значения выборки были использованы в каждой представленной здесь статистической процедуре, если не указано иначе. Регрессивные модели продемонстрировали несколько (N < 15) отсутствующих показателей по независимым переменным.

Этот широкий общий подход, уместный для презентации нового пакета данных, формирует фундамент для будущих, более сфокусированных анализов результатов, исследуемых здесь мною. Ведь существует куда больше способов очертить модели и опыт семьи – и происходящие там изменения – нежели здесь представленные. Другие будут оценивать эти структуры по-иному и создадут альтернативные подходы тестирования групповых отличий в большом разнообразии критериев результатов.

Было бы небрежным заявлять о присутствии здесь причинной связи, ведь чтобы задокументировать, что наличие особого опыта в родной семье – или сексуальных отношений родителей – вызывает определенные последствия во взрослых детях, мне понадобилось бы не только задокументировать наличие связи между таким опытом в родной семье, но и что никакие другие вероятные факторы не могут послужить общей причиной каких-либо неблагоприятных результатов. Мои аналитические намерения куда более скромные: дать оценку присутствию простых групповых отличий, и – с добавлением ряда регулируемых переменных – оценить, насколько сильны такие групповые отличия.

3. Результаты

3.1. Сравнения с целостными, биологическими семьями (IBFs)

Таблица 2 показывает средние баллы по 15 дихотомических выходных переменных, которые можно читать как простое процентное соотношение и отсортировать по восьми разным группам формы/опыта семьи, описанным раньше. Как в Таблицах 3 и 4, цифры, представленные жирным шрифтом указывают, что оценка группы статистически отличается от молодых-взрослых детей из 2 IBFs, как показано базовым T-test (p < 0.05). Числа, представленные со звездочкой (^m) указывают, дихотомическая переменная оценка из модели логистической регрессии (не показана) статистически-значимо отличается от IBFs после проверки возраста респондента, его пола, расовой/этнической принадлежности, уровня образования матери, предполагаемого семейного дохода, опыта буллинга в молодости и «дружественности к геям» текущей страны проживания респондента.

На первый взгляд, число статистически-значимых отличий между респондентами из IBFs и респондентами из других семи типов форм/опыта семьи существенно, и в подавляющем большинстве случаев оптимальный результат – который можно легко выделить – свидетельствует в пользу IBFs. Таблица 2 демонстрирует 10 (из 15 возможных) статистически-значимых отличий в простых T-test ах между IBFs и LMs (из числа респондентов, сообщивших, что их мать имела лесбийские отношения), что выше, чем число простых отличий (9) между IBFs и респондентами из неполных или приемных семей. Все, кроме одной из этих связей значимы в анализах логистической регрессии, сравнивающей LMs и IBFs (пропущенная категория).

Начиная с верха Таблицы 2, процент брака LMs и GFs (те, кто сообщил, что их отец имел гейские отношения) статистически сравним с IBFs, тогда как процент сожительства LMs значительно выше, нежели у IBFs (24% и 9%, соответственно). Шестьдесят девять (69) процентов LMs и 57% GFs сообщают, что их семья получала социальную помощь на каком-то этапе их взросления, по сравнению с 17% IBFs; 38% LMs сообщают, что в настоящее время получают определенную социальную помощь, по сравнению с 10% IBFs. Чуть меньше половины всех IBFs сообщают, что в настоящее время трудоустроены с полной занятостью, по сравнению с 26% LMs. Хотя только 8% респондентов IBF утверждают, что они в настоящее время безработные, то же говорят 28% респондентов LM. Статистически меньше вероятность голосования на президентских выборах 2008 года у LM, нежели у IBF (41% против 57%) и более чем вдвое больше – 19% против 8% - в настоящее время (или в течение прошлого года) проходят консультирование или терапию «по проблемам, связанным с беспокойством, депрессией, отношениями и т.д.» - результат, который существенно изменился после включения изменяемых переменных.

Таблица 2 - Средние баллы по избранным дихотомическим переменным результата, NFSS (можно читать как проценты: напр., 0.42 = 42%).

	IBF (целостбиол семья)	LM (мать-лесбиянка	GF (отец-гей	Усын. постор.	Позжразвел (>18)	Приемн семья	Родит. одиноч	Все проч.
В данное время в браке	0.43	0.36	0.35	0.41	0.36^m	0.41	0.37	0.39
В данное вр. сожител.	0.09	0.24 ^m	0.21	0.07^{^}	0.31 ^m	0.19 ^m	0.19 ^m	0.13
При взрослении семья находилась на соц.обесп	0.17	0.69 ^m	0.57 ^m	0.12^{^}	0.47 ^m ^{^}	0.53 ^m ^{^}	0.48 ^m ^{^}	0.35^{^}
В данное время получ. соц. Помощь	0.10	0.38 ^m	0.23	0.27 ^m	0.31 ^m	0.30 ^m	0.30 ^m	0.23 ^m
В данное время раб. с полной занятостью	0.49	0.26 ^m	0.34	0.41	0.42	0.47^{^}	0.43^{^}	0.39
В данное вр. безработн.	0.08	0.28 ^m	0.20	0.22^m	0.15	0.14	0.13^{^}	0.15
Голосовал на последн. презид. Выборах	0.57	0.41	0.73^m^{^}	0.58	0.63^{^}	0.57^{^}	0.51	0.48
Недавно подумывал о суициде	0.05	0.12	0.24^m	0.07	0.08	0.10	0.05	0.09
Недавно или сейчас на терапии	0.08	0.19^m	0.19	0.22 ^m	0.12	0.17 ^m	0.13 ^m	0.09
Считает себя полностью гетеросексуалом	0.90	0.61 ^m	0.71^m	0.82^{^}	0.83^{^}	0.81 ^m ^{^}	0.83 ^m ^{^}	0.82 ^m ^{^}
Состоит в однополых романтич. отношениях	0.04	0.07	0.12	0.23	0.05	0.13^m	0.03	0.02
Имел люб. связь во время брака/сожит.	0.13	0.40 ^m	0.25	0.20	0.12^{^}	0.32 ^m	0.19^{^}	0.16^{^}
Болел ИПП	0.08	0.20^m	0.25^m	0.16	0.12	0.16 ^m	0.14 ^m	0.08
Испытывал сексуальные прикосновения от родителя/взрослого	0.02	0.23 ^m	0.06^{^}	0.03^{^}	0.10^m	0.12 ^m	0.10 ^m	0.08 ^m ^{^}
Принуждался к сексу против воли	0.08	0.31 ^m	0.25^m	0.23 ^m	0.24 ^m	0.16 ^m	0.16 ^m ^{^}	0.11^{^}

Жирный шрифт указывает на средние баллы, которые статистически-значимо отличаются от IBFs (в наст. время целостная, семья с биол. матерью/отцом, колонка 1), без дополнительных ограничителей.

Звездочка (^m) рядом с цифрой указывает на статистически-значимое отличие (p < 0.05) между коэффициентом данной группы и IBFs, с конкретизацией возраста респондента, пола, расы/этнической принадлежности, уровня образования матери, предполагаемого семейного дохода при взрослении, опыта буллинга в молодости, законодательной открытости государства к геям, выведено из моделей логистической регрессии (не показано).

Знак вставки (^) рядом с цифрой указывает на статистически-значимое отличие (p < 0.05) между средним значением данной группы и средним значением LM (колонка 2), без дополнительных ограничений.

Таблица 3 - Средние баллы по избранным непрерывным переменным результата, NFSS.

	IBF (целост биол семья)	LM (мать-лесбиянка	GF (отец-гей	Усын. постор.	Позж развел (>18)	Приемн семья	Родит. одиноч	Все проч.
Образовательный уровень	3.19	2.39 ^m	2.64 ^m	3.21^{^}	2.88 ^m ^{^}	2.64 ^m	2.66 ^m	2.54 ^m
Безопасность в родной семье	4.13	3.12 ^m	3.25 ^m	3.77^m^{^}	3.52 ^m	3.52 ^m ^{^}	3.58 ^m ^{^}	3.77 ^m ^{^}
Негативное влияние родной семьи	2.30	3.13 ^m	2.90 ^m	2.83^m	2.96 ^m	2.76 ^m	2.78 ^m	2.64 ^m ^{^}
Близость с биологической матерью	4.17	4.05	3.71 ^m	3.58	3.95	4.03	3.85 ^m	3.97
Близость с биологическим отцом	3.87	3.16	3.43	–	3.29 ^m	3.65	3.24 ^m	3.61
Собственная оценка физического здоровья	3.75	3.38	3.58	3.53	3.46	3.49	3.43 ^m	3.41
Собственная оценка своего счастья	4.16	3.89	3.72	3.92	4.02	3.87 ^m	3.93	3.83
CES-D индекс депрессии	1.83	2.20 ^m	2.18 ^m	1.95	2.01	1.91^{^}	1.89^{^}	1.94^{^}
Шкала привязанности (завис.)	2.82	3.43 ^m	3.14	3.12^m	3.08^{^}	3.10 ^m ^{^}	3.05^{^}	3.02^{^}
Шкала привязанности (беспокойство)	2.46	2.67	2.66	2.66	2.71	2.53	2.51	2.56
Шкала импульсивности	1.90	2.03	2.02	1.85	1.94	1.86^{^}	1.82^{^}	1.89
Уровень дохода семьи	8.27	6.08	7.15	7.93^{^}	7.42^{^}	7.04	6.96	6.19 ^m
Индекс качества отношений в настоящее время	4.11	3.83	3.63 ^m	3.79	3.95	3.80 ^m	3.95	3.94
Проблемные отношения в настоящее время	2.04	2.35	2.55 ^m	2.35	2.43	2.35 ^m	2.26 ^m	2.15

Звездочка (^m) рядом с цифрой указывает на статистически-значимое отличие (p < 0.05) между коэффициентом данной группы и IBFs, с конкретизацией возраста респондента, пола, расы/этнической принадлежности, уровня образования матери, предполагаемого семейного дохода при взрослении, опыта буллинга в молодости, законодательной открытости государства к геям, выведено из OLS моделей регрессии (не показано).

Таблица 4

Средний балл по избранным переменным результата подсчета событий, NFSS.
	IBF (целост биол семья)	LM (мать-лесбиянка)	GF	Усын. постор.	Позд.развелись (>18)	Приемная семья	Родит. одиночка	Все проч.
	IBF (целост биол семья)	LM (мать-лесбиянка)	(отец-гей)		Позд.развелись (>18)	Приемная семья	Родит. одиночка	Все проч.
Частота употребления марихуаны 1.32	1.32	1.84 ^m	1.61 1.33^{^}		2.00 ^m	1.47	1.73 ^m	1.49
Частота употребления алкоголя	2.70	2.37	2.70	2.74	2.55	2.50	2.66	2.44
Частота употребления алкоголя до полного опьянения.68	1.68	1.77	2.14	1.73	1.90	1.68	1.74	1.64
Частота курения	1.79	2.76 ^m	2.61^m	2.34^m	2.44^m	2.31 ^m	2.18 ^m	1.91^{^}
Частота просмотра ТВ	3.01	3.70 ^m	3.49	3.31	3.33	3.43 ^m	3.25	2.95^{^}
Частота приводов в полицию 1.18	1.18	1.68 ^m	1.75 ^m	1.31^{^}	1.38	1.38 ^m ^{^}	1.35 ^m ^{^}	1.34 ^m ^{^}
Частота признания виновным по тяжким преступлениям	1.10	1.36 ^m	1.41^m	1.19	1.30	1.21 ^m	1.17 ^m ^{^}	1.17^{^}
Кол-во сексуальных партнеров-женщин (среди женщин) 22	0.22	1.04 ^m	1.47 ^m	0.47^{^}	0.96 ^m	0.47^m^{^}	0.52 ^m ^{^}	0.33^{^}
Кол-во сексуальных партнеров-женщин (среди мужчин)	2.70	3.46	4.17	3.24	3.66	3.85 ^m	3.23	3.37
Кол-во сексуальных партнеров-мужчин (среди женщин)	2.79	4.02 ^m	5.92 ^m	3.49	3.97 ^m	4.57 ^m	4.04 ^m	2.91^{^}
Кол-во сексуальных партнеров-мужчин (среди мужчин)	0.20	1.48^m	1.47^m	0.27	0.98^m	0.55	0.42	0.44

Звездочка (^m) рядом с цифрой указывает на статистически-значимое отличие (p < 0.05) между коэффициентом данной группы и IBFs, с конкретизацией возраста респондента, пола, расы/этнической принадлежности, уровня образования матери, предполагаемого семейного дохода при взрослении, опыта буллинга в молодости, законодательной открытости государства к геям, выведено из моделей Poisson или негативной биномиальной регрессии (не показано).

В соответствии с несколькими недавними исследованиями NFSS демонстрирует, что дети лесбийских матерей потенциально более открыты к однополым отношениям (Biblarz and Stacey, 2010; Gartrell et al., 2011a,b; Golombok et al., 1997). Хотя статистически они не отличаются от большинства других групп относительно однополых отношений в настоящем, они куда менее склонны считать себя целиком гетеросексуальными (61% против 90% респондентов из IBFs). Это же верно и в отношении GF респондентов – тех молодых взрослых, которые говорят, что их отец имел отношения с другим мужчиной: 71% из них считают себя полностью гетеросексуальными. Другие сексуальные отличия приметны также среди LMs: большая доля дочерей лесбийских матерей сообщает, что «им сексуально не привлекательны ни мужчины, ни женщины», нежели других групп форм семьи, оцененных здесь (4,1% дочерей LMs по сравнению с 0,5% дочерей IBFs, не показано в Таблице 2). Точно неясно, почему молодые взрослые дети лесбийских матерей более склонны испытывать однополое влечение и поведение, равно как и заявленную ими же асексуальность, но это факт, что эти тенденции прослеживаются и в других исследованиях. Принимая во внимание то, что более низкие уровни гетеросексуальности характеризуют другие типы форм/опыта семьи в NFSS, что ясно задокументировано в Таблице 2, ответ, скорее всего, находится не просто в сексуальной ориентации родителей, но в успешном образце для подражания секса по дружбе, его отсутствии или редкости.

Сексуальное поведение в рамках их романтических отношений также имеет свои особенности: хотя 13% IBFs сообщили, что имели сексуальные связи на стороне когда либо состояли в браке, либо сожительствовали, то же самое сказали 40% LMs. В противовес недавним, получившим широкое распространение выводам Гартрелла (Gartrell et al., 2011a,b) об отсутствии сексуальной виктимизации в данных NLLFS, 23% LMs сказали «да», когда их спросили, «прикасался ли к вам сексуально, принуждал прикоснуться к нему или к ней сексуально, или принуждал ли к сексуальным отношениям родитель или другой взрослый опекун», тогда как из IBFs только 2% ответили утвердительно. Поскольку такие отзывы чаще встречаются среди женщин, нежели мужчин, я разделил анализы по половому признаку (не показано). Среди респондентов-женщин, 3% из IBFs сообщили о сексуальном контакте/виктимизации со стороны родителя/или взрослого опекуна), что кардинально меньше 31% LMs, сообщивших то же. На этот вопрос утвердительно ответили немного меньше 10% дочерей GFs, цифра, не особо отличающаяся от IBFs.

Целиком возможно, однако, что сексуальная виктимизация происходила от биологического отца LM респондентов, что заставило мать разорвать союз и на каком-то этапе в будущем вступить в однополые отношения. Добавочные (невзвешенные) анализы NFSS, где респондентов спрашивали, в каком возрасте они были, когда произошел первый инцидент (что можно сравнить с календарем формы семьи, который отмечает, кто жил в их доме каждый год до достижения 18 лет) раскрывает такую возможность в известной степени: 33% тех LM респондентов, которые сообщили, что подверглись сексуальной виктимизации со стороны родителя или взрослого опекуна, указали, что, когда случился первый инцидент, они также жили со своим биологическим отцом. Другие 29% виктимизированных LMs сказали, что никогда вообще не жили со своим биологическим отцом. Чуть меньше 34% LM респондентов, известивших, что когда-то жили с однополым партнером своей матери, заявили, что первый инцидент произошел в возрасте, равном или старшем когда они впервые жили с партнером своей матери. Приблизительно 13% виктимизированных LMs указали, что жили с приемным родителем в год, когда произошел первый инцидент. Иными словами, отсутствует какая-то очевидная тенденция между привязкой ко времени первой виктимизации и тем, когда респондент жил со своим биологическим отцом или однополым партнером своей матери; не можем мы также сделать предположение кто вероятнее всего инициировал виктимизацию респондента. Дальнейшее исследование подробного календаря формы семьи NFSS дает некоторые шансы на прояснение.

Повышенная цифра сексуальной виктимизации LM не единственная оценка повышенной виктимизации. Другой более общий вопрос о сексе по принуждению, «Подвергались ли вы физическому принуждению заниматься каким-либо видом секса против своей воли», также демонстрирует существенные различия между IBFs и LMs (и GFs). Вопрос о принудительном сексе задавали прежде вопроса о сексуальном контакте с родителем или другим взрослым и он может включать инциденты этого, но по численности явно включает дополнительные обстоятельства. 31% LMs указал, что на каком-то этапе своей жизни они подвергались принуждению к сексу против своей воли – по сравнению с 8% IBFs и 25% GFs. Среди респондентов женского пола, 14% IBFs заявили о сексе по принуждению и это по сравнению с 46% LMs и 52% GFs (обе последние оценки статистически-значимо отличаются от свидетельства IBFs).

Хотя я уже отметил несколько отличий между IBFs и GFs – респондентами, сообщившими, что их отец имел гейские отношения – существует куда меньше статистически-значимых отличий между IBFs и GFs, нежели между IBFs и LMs, что может быть, а может и не быть вызвано, отчасти, меньшей выборкой в NFSS респондентов с отцами-геями, и значительно меньшей вероятностью жить со своим отцом-геем, когда у него были однополые отношения. Только шесть из 15 критериев в Таблице 2 демонстрируют статистически-значимые отличия в регрессионных моделях (но только один в бивариатной среде). Если задействовать конкретизирующие факторы, видно, что дети с отцом-геем статистически более склонны (нежели IBFs) получать социальную помощь при взрослении, голосовать на предыдущих выборах, недавно подумывать о суициде и даже сообщать об инфекциях, передаваемых половым путем, сталкиваться с насильственным сексом и менее склонны считать себя полностью гетеросексуальными. Хотя другие результаты, сообщаемые GFs, часто отличаются от результатов IBFs, статистически-значимые отличия регулярно не отмечаются.

Хотя мое внимание было главным образом сфокусировано на внутри-групповых отличиях между IBFs, LMs, и GFs, стоит отметить, что LMs едва ли одиноки в демонстрации многочисленных отличий от IBFs. Респонденты, жившие в приемных семьях или семьях с одним родителем продемонстрировали девять отличий в Таблице 2. Кроме GFs, усыновленные респонденты продемонстрировали меньше всего простых отличий (три).

Таблица 3 демонстрирует средние баллы по 14 непрерывных результатах. Как и в Таблице 2, жирный шрифт указывает на простые статистически-значимые отличия результата молодых взрослых респондентов из целостных, биологических семей (IBFs), а звездочка указывает на коэффициент регрессии (модели не указаны), который значимо отличается от IBFs после серии ограничителей. Как и в Таблице 2, восемь значений из LMs статистически отличаются от IBFs. Пять из восьми отличий значимы как показатели регрессии. Молодые взрослые дети женщин, имевших лесбийские отношения, имеют худшие показатели академических достижений, безопасности/защищенности в родной семье, негативного влияния родной семьи, индекса CES-D (депрессии), одной из двух шкал привязанности, сообщают о худшем физическом здоровье, более низком семейном доходе – нежели респонденты из целостных биологических семей, – а также считают, что их текущие романтические отношения чаще сталкиваются с трудностями.

Молодые взрослые GF респонденты подобным образом статистически отличаются от IBF респондентов по семи из 14 непрерывных результатов, каждый из которых значимо отличается при оценке в регрессивных моделях. При сравнении с IBFs, GFs сообщают о более скромных образовательных достижениях, худших значениях безопасности/защищенности в родной семье и индексов негативного влияния, меньшую близость со своей биологической матерью, большей депрессией, более низкими значениями качественного индекса текущих (романтических) отношений, а также считают, что их текущие романтические отношения чаще сталкиваются с трудностями.

Как и в Таблице 2, респонденты, сообщившие, что жили в смешанных семьях или с родителями-одиночками также демонстрируют многочисленные простые статистические отличия от IBFs – по 9 и 10 из 14 результатов, соответственно – большинство из них остаются значимыми в регрессивных моделях. Только 4 из 14 результатов усыновленных респондентов кажутся отличительными (три из них остаются значимыми после введения ограничителей).

Таблица 4 демонстрирует средние баллы по девяти подсчетам событий, рассортированных по восьми группам формы/опыта семьи. NFSS расспросило всех респондентов об опыте с сексуальными партнерами мужского и женского пола, но здесь я сообщаю о них отдельно по половому признаку. LM респонденты описывают статистически большее употребление марихуаны, более частое курение, более частый просмотр телевидения, более частые аресты, более частое признание виновным в не-мелких правонарушениях, и – среди женщин – сообщается о большем числе сексуальных партнеров обоих полов, нежели у респондентов IBF. Представители женского пола LM описывают наличие в среднем больше одного сексуального партнера-женщины в течение жизни, наряду с четырьмя сексуальными партнерами-мужчинами, в отличие от респонденток IBFs (0,22 и 2,79, соответственно). Представители мужского пола LMs сообщают о в среднем 3,46 сексуальных партнеров-женщин и 1,48 партнеров-мужчин, по сравнению с 2,70 и 0,20, соответственно, среди мужчин-IBFs. Однако только одно значение среди партнеров-мужчин среди мужчин демонстрирует значительные различия (после включения ограничителей).

Среди GFs появляются только три бивариатных отличия. Однако после регрессионных регуляторов появляется шесть отличий: они более склонны, нежели IBFs, к курению, аресту, обвинению в не-мелких правонарушениях, свидетельствуют о более многочисленных сексуальных партнерах (кроме числа сексуальных партнеров-женщин среди GFs по мужской линии). Усыновленные респонденты демонстрируют отсутствие простых отличий от IBFs, тогда как дети из смешанных браков и родителей-одиночек каждый демонстрируют шесть значимых отличий с молодыми взрослыми из целостных, биологических семей, в которых присутствуют отец и мать.

Хотя я уделял значительно меньше внимания большинству других групп, чьи данные также представлены в Таблицах 2-4, стоит отметить, как редко данные по молодым взрослым детям, усыновленным сторонними людьми (до 2 лет) статистически отличаются от детей из целостных биологических семей. Они демонстрируют наименьшие простые значимые отличия – семь – по оцененным здесь 40 результатам. Принимая во внимание то, что такие случаи усыновления – это обычно результат целенаправленного самостоятельного выбора, незначительное число отличий с IBFs не должно удивлять.

Подводя итоги, можно сказать, что в 25 из 40 результатов присутствуют простые статистически-значимые отличия между IBFs и LMs, чьи матери имели однополые связи. После регуляторов, таких отличий насчитывается 24. Присутствует 24 простых отличия между IBFs и смешанными семьями, и 24 статистически-значимых отличия до регуляторов и 21 после регуляторов. Между GFs и IBFs просматривается 11 и 19 таких отличий, соответственно.

3.2. Сводка различий между LMs и другими формами / опытом семьи

Исследователи иногда предпочитают оценивать результаты детей гейских и лесбийских родителей, сравнивая их не прямо со стабильными гетеросексуальными браками, но с другими типами формы семьи, потому что часто бывает – и это определенно верно в случае с NFSS – что гейский или лесбийский родитель, прежде чем «выйти из подполья», вначале создавал гетеросексуальный союз и был свидетелем распада этого союза (Tasker, 2005). Поэтому сравнение детей таких родителей с теми, кто не пережил распада брака будет, вероятно, несправедливым. NFSS, однако, предоставляет исследователям возможность сравнить результаты по целому ряду других типов из истории семейной структуры. Хотя я не производил здесь глубокого исследования всех статистически-значимых отличий между LMs, GFs и другими группами, кроме IBFs, несколько общих наблюдений заслуживают внимания.

Из 239 возможных здесь межгруппных отличий – не считая отличий с Группой 1 (IBFs), уже описанных ранее – молодые взрослые дети лесбийских матерей демонстрируют 57 (или 24% из возможных) значимых при p < 0,05 (указано в Таблицах 2-4 знаком вставки) и 44 (или 44% из возможных), значимых после регуляторов (не показано). Большинство этих отличий имеют негативную направленность, то есть, что LMs демонстрирует худшие результаты. Молодые взрослые дети мужчин-геев, с другой стороны, обнаруживают только 11 (или 5% из возможных) межгруппных отличий, статистически-значимых при p < 0,05, но все же 24 (или 10% из возможных) значимых после регуляторов (не показано).

Из этого следует, что в NFSS молодые взрослые дети матери, имевшей лесбийские отношения, демонстрируют более значимые отличия от других респондентов, нежели дети отца-гея. Это может быть результатом подлинно отличного опыта изменений в семье, меньшего размера выборки детей мужчин-геев или сравнительно более редкого опыта проживания с отцом-геем (только 42% таких респондентов проживали со своим отцом, когда он находился в однополых отношениях по сравнению с 91% детей, проживавших со своем матерью, когда та находилась в однополых отношениях).

4. Обсуждение

Так насколько же отличаются взрослые дети мужчин и женщин, искавших однополых романтических (т.е. гейских и лесбийских) отношений при оценке с использованием популяционного масштаба оценивания из выборки, составленной методом случайного отбора? Ответ, как и можно было ожидать, зависит от того, с кем вы их сравниваете. При сравнении с детьми, которые росли в биологически (по-прежнему) целостных – мать-отец – семьях, дети женщин, сообщивших об однополых отношениях, заметно отличаются по множеству результатов, включая многие очевидно негативные (в плане образования, депрессии, занятости, употреблении марихуаны). По 25 из 40 результатов (или 63%), оцененных здесь, присутствуют бивариатные статистически-значимые (p < 0.05) отличия между детьми из по-прежнему целостных (мать-отец) семей и теми, чья мать сообщила о лесбийских отношениях. По 11 из 40 результатов (или 28%) оцененных здесь, присутствуют бивариатные статистически-значимые (p < 0.05) отличия между детьми из по-прежнему целостных (мать-отец) семей и теми, чей отец сообщил о гейских отношениях. Отсюда, в обоих сравнениях прослеживаются отличия, однако обнаруживается куда больше отличий, при использовании любого метода анализа, в сравнении между молодыми взрослыми детьми IBFs и LMs, нежели между IBFs и GFs.

Хотя NFSS может наилучшим образом охватывать то, что можно назвать «ранним поколением» детей однополых родителей, и включает многих, переживших распад гетеросексуального союза, базовые статистические сравнения между этой группой и другими, особенно биологически целостными (мать-отец) семьями, указывают, что существенные отличия по многим результатам действительно существуют. Это не согласуется с утверждениями об «отсутствии отличий», озвученными исследованиями, которые обычно использовали куда более узкие выборки, нежели эта.

Голдберг (Goldberg, 2010) метко подмечает, что многие существующие исследования проводились, главным образом, сравнивая детей гетеросексуальных разведенных и лесбийских разведенных матерей, потенциально подталкивая наблюдателей ошибочно приписать сексуальную ориентацию родителя разрушительным последствиям переживаемого родителями развода. Ее предостережение хорошо обоснованно, и NFFS не может совсем сбросить его со счетов. Все же при сравнении с другими молодыми взрослыми, которые пережили изменения в семье и стали свидетелями образования родителями новых романтических отношений – например, смешанные семьи – дети лесбийских матерей выглядели (статистически) значимо отлично в немного менее 25% случаев (и обычно в негативном направлении). Однако дети матерей, имевших однополые отношения куда менее склонны отличаться от смешанных семей и родителей-одиночек, нежели от по-прежнему целостных биологических семей.

Откуда же расхождения между результатами этого исследования и множеством проделанных ранее? Ответ частично состоит в малых или детерминированных выборках, на которые часто полагались в практически всех предыдущих исследованиях – что приводило к очень вероятной недооценке числа и масштаба реальных различий между детьми лесбийских матерей (и, в меньшей мере, гейских отцов) и детьми, воспитанными в других формах семьи. Хотя творцы таких исследований обычно и уместно признавали свои ограничения, практически же – поскольку это были единственные проделанные исследования – их результаты были восприняты как информация об опыте гейских и лесбийских семей в целом. Это же исследование, основанное на редкостно большой вероятностной выборке, обнаруживает значительно большее разнообразие в опыте лесбийского материнства (и, в меньшей мере, гейского отцовства), нежели признавали или понимали ранее.

Принимая во внимание, что характеристики NFSS выборки по детям LMs и GFs близки по оценкам выборке, проделанной демографами с использованием American Community Study, заслуживает внимания один вывод, сделанный из представленного здесь анализа: проблема необъективности в определении выборки в очень многих исследованиях гейского и лесбийского родительского воспитания не случайна и незначительна, но весьма существенна, что, как минимум, ставит под сомнение способность большей части прошлых исследований предложить достоверные интерпретации среднестатистического семейного опыта детей с лесбийскими или гейскими родителями. Вместо этого большинство исследований, основанных на выборках по методу «снежного кома» проливают свет на опыт семьи, который выше среднестатистического.

Хотя исследования форм(структуры) семьи часто находят как минимум самые скромные преимущества, прибавляемые детям состоящих в браке биологических родителей, некоторые ученые приписывают многие преимущества отличиям социо-экономического статуса между состоящими в браке родителями и родителями в других формах отношений (Biblarz and Raftery, 1999). Хотя это вероятно верно и в случае NFSS, представленные здесь результаты проверены не только по отличиям в социо-экономическом статусе между родными семьями, но также и политико-географическими отличиям, возрасту, полу, расе/этнической принадлежности, опыту буллинга (о чем сообщается в 53% LMs, но только в 35% IBFs).

Несомненно, те NFSS респонденты, которые сообщили, что их родитель имел романтические отношения с представителем своего пола, представляют собой очень разноплановую группу: некоторые пережили многократные изменения в семье, а другие – нет. Некоторые родители могли остаться в однополых отношениях, а другие – нет. Некоторые считают себя лесбиянкой или геем, а другие – нет. Принимая во внимание природу этого исследования, я не производил здесь детального изучения разноплановости семейного опыта. Однако многообразие NFSS – которое содержит годовой календарь данных по изменению родительского состава в семье от рождения до 18 лет, и от 18 лет до настоящего – предоставляет возможность для исследования многих из этих вопросов.

Как бы то ни было, заявлять, что значимых статистических отличий между различными группами, проанализированными здесь мало, означает утверждать нечто, эмпирически неверное. Как минимум, представленные здесь популяционного масштаба подсчеты показывают, что необходимо уделять значительно больше внимания реальному разнообразию семейного опыта среди гейских и лесбийских родителей в Америке, что давно уже верно в отношении гетеросексуальных семей. Детские результаты в стабильных, «планируемых» ЛГБ семьях и в тех, которые являются продуктом предыдущих гетеросексуальных союзов, весьма вероятно отличаются, о чем свидетельствуют выводы прежних исследований. Однако, как продолжают отмечать демографы геев и лесбиянок Америки – что NFSS только подчеркивает – планируемые ЛГБ семьи представляют собой только часть (причем, неизвестно какую) всех ЛГБ семей с детьми.

Даже если дети из планируемых ЛГБ семей и демонстрируют лучшие результаты, нежели дети из распавшихся гетеросексуальных союзов, первые все же демонстрируют сниженный контекст родственного альтруизма (вроде усыновления, способности быть родителем приемных детей или внебрачного деторождения), которые, как обычно доказано, представляют собой группу риска, в среднем, при воспитании детей – в сравнении с состоящими в браке биологическими родителями (Miller et al., 2000). Короче говоря, если однополые родители могут вырастить детей с отсутствием отличий, не смотря на родственные различия, это предположительно означает, что однополые родители способны сделать нечто, что гетеросексуальные пары в контекстах приемного родительства, усыновления и сожительства сами оказались сделать неспособны – воссоздать оптимальную среду воспитания детей состоящих в браке, с биологическими родителями, домов (Moore et al., 2002). А исследования, сфокусированные на родительских ролях или распределению труда в семье в запланированных ЛГБ семьях не смогут продемонстрировать – потому что не измеряли этого – как их дети преуспеют в качестве взрослых.

Вышеописанные межгрупповые сравнения также показывают, что респонденты с лесбийской матерью и отцом-геем не всегда обнаруживают сравнимые результаты в ранней взрослой жизни. Хотя размер выборки отцов-геев в NFSS был достаточно скромным, какие-либо монолитные идеи об однополом опыте родительского воспитания в целом не поддерживаются этими разработками.

Хотя NFSS решительно поддерживает представление о существовании значимых отличий среди молодых взрослых, тесно соответствующих поведению родителей, формам семьи и семейному опыту во время их юности, я никогда не делал и не стану спекулировать здесь о причинности, отчасти потому, что существующие данные оптимально не предназначены для этого, и потому что каузальный расчет столь многих различных типов результатов значительно выходит за рамки того обзора, которого данная работа может попытаться сделать. Сфокусированный (и более сложный) анализ уникальных результатов, выведенных из идиосинкразических, проблемно-ориентированных моделей можно порекомендовать ученым, желающим дать более близкую оценку функциям, где число, пол и сексуальные решения родителей могут сыграть определенную роль в жизни молодых взрослых. Таким образом, я не предполагаю, что взросление с лесбийской матерью или отцом-геем приводит к негативным результатам из-за сексуальной ориентации или сексуального поведения родителя; скорее, я хочу подчеркнуть нечто более скромное: группы демонстрируют многочисленные, заметные отличия, особенно в сравнении с молодыми взрослыми, чьи биологические мать и отец продолжают состоять в браке.

Есть еще многое, чего не раскрыла эта статья, включая более близкое рассмотрение подгрупп, рассмотрение большего числа результатов и сравнений между другими группами и более сильные тесты статистической значимости – такие как множественная регрессия с более многочисленными независимыми переменными или непараметрический метод подбора подобного по коэффициенту склонности. Благоприятствовать исследованию всего этого и призвана NFSS. Эта статья служит своего рода призывом к такого рода анализу, равно как и введением к данным, их отбору и измерению их сильных сторон и способностей. Будущие исследования оптимально включат более значимую долю детей из планируемых гейских семей, хотя их относительная редкость в NFSS предполагает, что их наличие даже в значительно больших вероятностных выборках в обозримом будущем будет по-прежнему незначительным. NFSS, несмотря на существенные усилия сделать случайную выборку с запасом по таким группам, все же было более способно исследовать детей, чьи родители демонстрировали гейские и лесбийские отношения после пребывания в гетеросексуальном союзе. Эта закономерность может и дальше быть характерной в наши дни более, нежели предполагают многие ученые.

5. Вывод

Как уместно отмечают исследователи однополого родительского воспитания, однополые пары воспитывают и будут и дальше воспитывать детей. Американские суды находят аргументы против гейских браков все менее убедительными (Rosenfeld, 2007). Цель этой работы состоит ни в том, чтобы подорвать, ни в том, чтобы утвердить юридические права по этому вопросу. Общее содержание академического дискурса за последние 10 лет о гейском и лесбийской родительстве предполагает, что в нем самом нет практически ничего, что могло бы негативно ассоциироваться с развитием ребенка, при этом присутствует ряд моментов, которые могут быть уникально позитивными. Результаты представленной здесь редкостно большой вероятностной выборки, однако, документально подтверждают наличие многочисленных систематических отличий между молодыми взрослыми, сообщившими о материнском лесбийском поведении (и, в меньшей мере, об отцовском гейском поведении) в возрасте до 18 лет. Хотя предыдущие исследования предполагают, что дети в спланированных ЛГБ семьях, кажется, демонстрируют сравнительно высокий уровень успешности, их действительная репрезентативность среди всех ЛГБ семей в США может быть значительно более скромной, нежели утверждают исследования, основанные на нерепрезентативных выборках, взятых из соображения удобства исследования.

Хотя представленные здесь результаты могут быть частично объяснимы разнообразием сил, представляющих уникальную проблематику для развития детей в лесбийских и гейских семьях – включая недостаточную социальную поддержку родителей, подверженность стрессу из-за постоянного клеймления, скудную или отсутствующую правовую защищенность их родительского статуса и романтических отношений – эмпирическое утверждение об отсутствии существования заметных отличий следует отбросить. Хотя, конечно, будет правильным утверждать, что сексуальная ориентация или сексуальное поведение родителей не имеет ничего общего со способностью быть хорошим, эффективным родителем, проанализированные здесь данные с использованием популяционного уровня показателей, выведенных из большой, национально-репрезентативной выборки, взятой у молодых американцев показывает, что это может влиять на реальность семейного опыта среди значительного числа людей.

Необходимо ли ребенку иметь состоящих в браке мать и отца, чтобы состояться успешными взрослыми? Нет, если наблюдать многие анекдотичные ситуации, с которыми знакомы все американцы. Больше того, в NFSS есть много примеров, когда респонденты показали себя стойкими и успешными как взрослые не смотря на многочисленные перемены, будь то смерть, развод, дополнительные или разные романтические партнеры, или повторный брак. Однако NFSS также ясно обнаруживает, что дети, похоже, наиболее склонны быть успешными взрослыми – по многим подсчетам и в разных областях – когда они проводят все свое детство со своими состоящими в браке матерью и отцом, и особенно если родители остаются в браке до настоящего момента.

Поскольку, фактически, доля целостных семей с биологическими отцом и матерью продолжает сокращаться, это обозначает растущий вызов для семьи, но также и все возрастающую зависимость от организаций охраны здоровья, государственной и региональной социальной помощи, психотерапевтических ресурсов, программ, регулирующих употребление психоактивных веществ и органов уголовной юстиции.

Приложение А. Сравнение взвешенных результатов NFSS с результатами параллельного национального опроса по избранным демографическим и стилежизненным переменным, взрослые США (в процентах)

	NFSS 2011,	NSYR	NFSS 2011,	Add Health	NFSS 2011,	NSFG	CPS ASEC
	N = 941	2007–2008	N = 1123	2007–2008,	N = 2988	2006–2010	2011,
	(18–23)	N = 2520 (18–23)	(24–32)	N = 15,701 (24–32)	(18–39)	N = 16,851 (18–39)	N = 58,788 (18–39)
Пол
Мужской	52.6	48.3	47.3	50.6	49.4	49.8	50.4
Женский	47.4	51.7	52.8	49.4	50.6	50.2	49.6

Возраст

18–23 28.9 28.6 28.2

24–32 41.2 40.6 42.1

33–39 29.9 30.9 29.8

Раса / этничность

Белый, NH 54.2 68.3 60.2 69.2 57.7 61.6 59.6

Чернок., NH 11.0 15.0 13.0 15.9 12.6 13.3 13.2

Испанояз. 24.9 11.2 20.7 10.8 20.8 18.6 19.5

Другое (или смеш.), NH

10.0 5.5 6.2 4.2 8.9 6.5 7.8

Регион
Северо-Восток	18.9	11.8	16.5		17.6		17.5
Средний Запад	18.7	25.6	23.3		21.1		21.2
Юг	34.3	39.1	39.6		36.7		37.0
Запад	28.2	23.5	20.6		24.6		24.4
Образование матери (BA или выше)	28.4	33.3	24.6	21.9	25.3	22.2
Образованиереспондента	5.3	3.8	33.7	30.0	26.5	24.2

(BA или выше)

Семейный доход

(текущий)
До $10 000	21.0		9.7	5.6	11.9	9.5	5.7
$10 000–19 999	13.3		9.1	6.9	9.2	13.1	7.4
$20 000–29 999	11.6		10.3	10.1	10.5	13.5	9.5
$30 000–39 999	8.0		11.0	11.1	9.6	13.4	9.4
$40 000–49 999	6.5		12.8	11.8	9.9	8.5	9.1
$50 000–74 999	14.9		22.3	24.3	19.2	19.5	20.3
$75 000 или больше	24.7		24.9	30.2	29.8	22.7	38.6
Занимался сексом	66.5	75.6	90.6	93.9	85.6	91.2
Никогда не состоял в браке	89.3	92.8	45.7	50.0	51.7	52.3	54.4
В данное время в браке	8.0	6.9	44.9	44.6	40.6	39.2	37.9
Посещение церкви
Раз в неделю или больше	18.4	20.2	22.1	16.0	22.3	26.2
Никогда	32.3	35.6	31.2	32.1	31.7	25.8
Не религиозны	21.1	24.7	22.5	20.2	22.0	21.7
Здоровье, со своих слов
Плохое	1.8	1.5	1.0	1.2	1.5	0.7
Посредственное	8.4	9.2	11.0	7.9	10.7	5.3
Хорошее	28.7	26.7	37.6	33.5	33.9	24.9
Очень хорошее	39.6	37.5	35.7	38.2	37.3	40.9
Превосходное	21.5	25.2	14.8	19.1	16.7	28.3
Совсем не употребляет алкоголь	30.5	21.9	22.4	26.1	25.4	18.7

Приложение Б. Построение индексов результатов

B.1. Индекс CES - D (депрессии), (8 категорий, a = 0.87)

Респондентов просили подумать о прошедших 7 днях и оценить, как часто каждое из последующего было верно в отношении них. Ответы варьируются в диапазоне от «никогда или редко» (0) до «почти все время или все время» (3). Некоторые категории обратно-кодифицированы для переменной индекса (напр., «Вы чувствовали себя счастливым»):

1. Вас беспокоили вещи, которые обычно вас не беспокоят.

2. Вы не могли стряхнуть тоску, даже при помощи своей семьи и друзей.

3. Вы чувствовали, что настолько же хороши как и другие люди.

4. Вам было трудно сфокусироваться на том, чем вы занимались.

5. Вы чувствовали себя подавленным.

6. Вы чувствовали себя счастливым.

7. Вы наслаждались жизнью.

8. Вам было грустно.

B.2. Текущее качество романтических отношений (6 категорий,, a = 0.96)

Респондентов просили оценить свои текущие романтические отношения. Ответ варьировался от «полностью не согласен» (1) до «полностью согласен» (5):

1. У нас хорошие отношения.

2. Мои отношения с партнером очень здоровые.

3. Наши отношения крепкие.

4. Мои отношения с партнером приносят мне счастье.

5. Со своим партнером я действительно чувствую себя частью команды.

6. Наши отношения практически идеальны.

B.3. Безопасность / защищенность отношений в родной семье
(4 категории, a = 0.90)

Респондентов просили оценить общую атмосферу в своей семье во время взросления, ответив на четыре утверждения, где ответ может варьироваться от «полностью не согласен» (1) до «полностью согласен» (5):

1. Мои семейные отношения были безопасными, защищенными и служили источником утешения.

2. В нашей семье царила атмосфера любви.

3. Учитывая все, годы моего детства были счастливыми.

4. Мои семейные отношения были запутанными, непостоянными и непредсказуемыми.

B.4. Негативное влияние родной семьи (3 категории, a = 0.74)

Респондентов просили оценить влияние в настоящем опыта их родной семьи, ответив на три утверждения, где ответ может варьироваться от «полностью не согласен» (1) до «полностью согласен» (5):

1. Из опыта моей семьи сохранились некоторые моменты, с которыми мне по-прежнему тяжело справиться или смириться.

2. Из опыта моей семьи сохранились некоторые моменты, которые негативно влияют на мои способности формировать близкие отношения.

3. Я чувствую себя умиротворенным по поводу всего негативного, что случилось со мной в семье, в которой я рос(ла).

B.5. Импульсивность (4 категории, a = 0.76)

Респондентов просили ответить на четыре утверждения о принятии ними решений, особенно если речь шла о чем-то новом или рискованном. Ответы варьировались от 1 (никогда или редко) до 4 (в большинстве случаев или все время):

1. Когда я принимаю решение, я следую своим «внутренним чувствам» и не особо задумываюсь о последствиях каждой альтернативы.

2. Мне нравится новый и захватывающий опыт, даже если мне приходится нарушать правила.

3. Я – импульсивный человек.

4. Мне нравится идти на риск.

B.6. Близость к биологической матери и отцу (6 категорий, a = 0.89 и 0.92)

Респондентов просили оценить их текущие отношения с родителями, до четырех включительно – с которыми они жили, по крайней мере, 3 года от 0 до 18 лет, сообщив частоту интеракций родитель-ребенок. По каждому родителю эти шесть категорий были закодированы и суммированы в индекс родительской близости. Из них я вывел показатели близости с биологической матерью и биологическим отцом респондента. Варианты ответов варьируются от «никогда» (1) до «всегда» (5):

1. Как часто вы открыто говорили со своим родителем о важных для вас вопросах/предметах?

2. Как часто ваш родитель действительно слушал вас, когда вы хотели поговорить?

3. Как часто ваш родитель открыто выражает привязанность или любовь к вам?

4. Помог бы вам ваш родитель, если бы у вас случилась проблема?

5. Если вам нужны деньги, попросили бы их у своего родителя?

6. Как часто ваш родитель интересовался тем, чем вы занимаетесь?

B.7. Привязанность (полагаться, 6 категорий, a = 0.80; беспокойство, 6 категорий a = 0.82)

Для пары показателей привязанности, респондентов просили оценить свои общие чувства о романтических отношениях и в прошлом, и в настоящем, ответив на 12 категорий. Варианты ответа варьировались от «совсем не характерно для меня» (1) до «очень характерно для меня» (5). Категории 1-6 были закодированы и суммированы по шкале «полагаться», где более высокие баллы отмечают большее удобство в том, чтобы полагаться на других. Категории 7-12 были закодированы и суммированы в шкалу беспокойства, где более высокие баллы отмечают большее беспокойство в близких отношениях, в соответствии с первоначальной Шкалой привязанности к взрослым (Adult Attachment Scale), разработанной Коллинсом и Ридом (Collins and Read, 1990). Использовались следующие категории:

1. Мне тяжело позволить себе положиться на других.

2. Я чувствую себя удобно, полагаясь на других.

3. Я обнаружил, что когда мне кто-то нужен, его никогда нет рядом.

4. Я знаю, что люди будут рядом, когда они мне понадобятся.

5. Мне трудно полностью доверять другим.

6. Я не уверен, что могу всегда рассчитывать, что другие будут рядом, когда они мне понадобятся.

7. Я не беспокоюсь о том, что меня бросят.

8. В отношениях я часто беспокоюсь, что мой партнер по-настоящему меня не любит.

9. Я нахожу, что другие неохотно становятся со мной настолько близкими, как мне того бы хотелось.

10. В отношениях я часто беспокоюсь, что мой партнер не захочет оставаться со мной.

11. Мне хотелось бы полностью слиться с другим человеком.

12. Мое желание слиться иногда отпугивает людей.

Список литературы

Anderssen, Norman, Amlie, Christine, Erling, Ytteroy A., 2002. Outcomes for children with lesbian or gay parents. A review of studies from 1978 to 2000.

Scandinavian Journal of Psychology 43 (4), 335–351.

Balsam, Kimberly F., Beauchaine, Theodore P., Rothblum, Esther D., Solomon, Sondra E., 2008. Three-year follow-up of same-sex couples who had civil unions in Vermont, same-sex couples not in civil unions, and heterosexual married couples. Developmental Psychology 44, 102–116.

Baumle, Amanda K., Compton, D’Lane R., Poston Jr., Dudley L., 2009. Same-Sex Partners: The Demography of Sexual Orientation. SUNY Press, Albany, NY. Berg, Sven, 1988. Snowball sampling. In: Kotz, Samuel, Johnson, Norman L. (Eds.), Encyclopedia of Statistical Sciences, vol. 8. Wiley-Interscience, New York. Biblarz, Timothy J., Raftery, Adrian E., 1999. Family structure, educational attainment, and socioeconomic success: rethinking the ‘pathology of matriarchy’. American Journal of Sociology 105, 321–365.

Biblarz, Timothy J., Stacey, Judith, 2010. How does the gender of parents matter? Journal of Marriage and Family 72 (1), 3–22.

Bos, Henny M.W., Sandfort, Theo G.M., 2010. Children’s gender identity in lesbian and heterosexual two-parent families. Sex Roles 62, 114–126.

Bos, Henny M.W., van Balen, Frank, van den Boom, Dymphna C., 2007. Child adjustment and parenting in planned lesbian parent families. American Journal of Orthopsychiatry 77, 38–48.

Brewaeys, Anne, Ponjaert, Ingrid, Van Hall, Eylard V., Golombok, Susan, 1997. Donor insemination: child development and family functioning in lesbian mother families. Human Reproduction 12, 1349–1359.

Brown, Susan L., 2004. Family structure and child well-being: the significance of parental cohabitation. Journal of Marriage and Family 66 (2), 351–367. Busby, Dean M., Holman, Thomas B., Taniguchi, Narumi, 2001. RELATE: relationship evaluation of the individual, family, cultural, and couple contexts. Family Relations 50, 308–316.

Collins, Nancy L., Read, Stephen J., 1990. Adult attachment, working models, and relationship quality in dating couples. Journal of Personality and Social Psychology 58, 644–663.

Crowl, Alicia L., Ahn, Soyeon, Baker, Jean, 2008. A meta-analysis of developmental outcomes for children of same-sex and heterosexual parents. Journal of GLBT Family Sciences 4 (3), 385–407.

Finer, Lawrence B., Henshaw, Stanley K., 2006. Disparities in rates of unintended pregnancy in the United States, 1994 and 2001. Perspectives on Sexual and Reproductive Health 38, 90–96.

Fulcher, Megan, Sutfin, Erin L., Patterson, Charlotte J., 2008. Individual differences in gender development: associations with parental sexual orientation, attitudes, and division of labor. Sex Roles 57, 330–341.

Gartrell, Nanette K., Bos, Henny M.W., 2010. US national longitudinal lesbian family study: psychological adjustment of 17-year-old adolescents. Pediatrics 126 (1), 1–11.

Gartrell, Nanette K., Bos, Henny M.W., Goldberg, Naomi G., 2011a. Adolescents of the U.S. national longitudinal lesbian family study: sexual orientation, sexual behavior, and sexual risk exposure. Archives of Sexual Behavior 40, 1199–1209.

Gartrell, Nanette K., Bos, Henny M.W., Goldberg, Naomi G., 2011b. New trends in same-sex sexual contact for American adolescents? Archives of Sexual Behavior. https://dx.doi.org/10.1007/s10508-011-9883-5.

Gates, Gary J., 2011. Family formation and raising children among same-sex couples. NCFR Report 56 (4), F1–F3. Gates, Gary J., Ost, Jason, 2004. The Gay and Lesbian Atlas. The Urban Institute Press, Washington, DC.

Goldberg, Abbie E., 2010. Lesbian and Gay parents and Their Children: Research on the Family Life Cycle. APA Books, Washington, DC.

Golombok, Susan, Perry, Beth, Burston, Amanda, Murray, Clare, Mooney-Somers, Julie, Stevens, Madeleine, Golding, Jean, 2003. Children with lesbian parents: a community study. Developmental Psychology 39, 20–33.

Golombok, Susan., Tasker, Fiona., Murray, Clare., 1997. Children raised in fatherless families from infancy: family relationships and the socioemotional development of children of lesbian and single heterosexual mothers. Journal of Child Psychology and Psychiatry 38, 783–792.

Hatzenbuehler, Mark L., Keyes, Katherine M., Hasin, Deborah S., 2009. State-level policies and psychiatric morbidity in lesbian, gay, and bisexual populations. American Journal of Public Health 99 (12), 2275–2281.

Herbenick, Debby, Reece, Michael, Schick, Vanessa, Sanders, Stephanie A., Dodge, Brian, Fortenberry, J.Dennis, 2010. Sexual behavior in the United States: results from a national probability sample of men and women ages 14–94. Journal of Sexual Medicine 7 (Suppl. 5), 255–265.

Huffington Post: Healthy Living, 2011. Child Abuse Rate at Zero Percent in Lesbian Households, New Report Finds. The Huffington Post. <https:// www.huffingtonpost.com/2010/11/10/lesbians-child-abuse-0-percent_n_781624.html> (accessed 01.13.12).

Times Research Reporting, 2012. Interactive: Gay Marriage Chronology. Los Angeles Times. <https://www.latimes.com/news/local/la-gmtimeline- fl,0,5345296.htmlstory> (accessed 01.03.12).

MacCallum, Fiona, Golombok, Susan, 2004. Children raised in fatherless families from infancy: a follow-up of children of lesbian and single heterosexual mothers at early adolescence. Journal of Psychology and Psychiatry 45, 1407–1419.

Manning, Wendy D., Smock, Pamela J., Majumdar, Debarun, 2004. The relative stability of cohabiting and marital unions for children. Population Research and Policy Review 23, 135–159.

McLanahan, Sara, Sandefur, Gary, 1994. Growing Up with a Single Parent: What Hurts, What Helps. Harvard University Press, Cambridge.

Miller, Brent C., Fan, Xitao, Christensen, Matthew, Grotevant, Harold, van Dulmen, Manfred, 2000. Comparisons of adopted and nonadopted adolescents in a large, nationally representative sample. Child Development 71 (5), 1458–1473.

Moore, Kristin Anderson, Jekielek, Susan M., Emig, Carol, 2002. Marriage from a Child’s Perspective: How Does Family Structure Affect Children, and What Can We Do About It? Child Trends Research Brief, Child Trends, Washington, DC.

Movement Advancement Project, Family Equality Council and Center for American Progress, 2011. All Children Matter: How Legal and Social Inequalities Hurt LGBT Families, Full Report.

National Center for Family and Marriage Research, 2010. Same-Sex Couple Households in the US, 2009. Family Profiles, FP-10-08.

Nock, Steven L., 2001. Affidavit of Steven Nock. Halpern et al. v. Canada and MCCT v. Canada. ON S.C.D.C. <https://marriagelaw.cua.edu/Law/cases/Canada/ ontario/halpern/aff_nock.pdf> (accessed 12.20.11).

Patterson, Charlotte J., 1997. Children of lesbian and gay parents. In: Ollendick, Thomas H., Prinz, Ronald J. (Eds.), Advances in Clinical Child Psychology, vol.

19. Plenum, New York.

Patterson, Charlotte J., 2000. Family relationships of lesbians and gay men. Journal of Marriage and the Family 62, 1052–1069. Patterson, Charlotte J., 2006. Children of lesbian and gay parents. Current Directions in Psychological Science 15 (5), 241–244.

Perrin, Ellen C., Committee on Psychosocial Aspects of Child and Family Health, 2002. Technical report: coparent or second-parent adoption by same-sex partners. Pediatrics 109, 341–344.

Redding, Richard R., 2008. It’s really about sex: same-sex marriage, lesbigay parenting, and the psychology of disgust. Duke Journal of Gender Law and Policy 16, 127–193.

Resnick, Michael D., Bearman, Peter S., Blum, Robert W., Bauman, Karl E., Harris, Kathleen M., Jones, Jo, Tabor, Joyce, Beuhring, Trish, Sieving, Renee E., Shew, Marcia, Ireland, Marjorie, Bearinger, Linda H., Udry, J.R., 1997. Protecting adolescents from harm: findings from the national longitudinal study on adolescent health. Journal of the American Medical Association 278 (10), 823–832.

Rosenfeld, Michael, 2007. The Age of Independence: Interracial Unions, Same-Sex Unions and the Changing American Family. Harvard University Press, Cambridge, MA.

Rosenfeld, Michael J., 2010. Nontraditional families and childhood progress through school. Demography 47, 755–775.

Rostosky, Sharon Scales, Riggle, Ellen D.B., Horne, Sharon G., Miller, Angela D., 2009. Marriage amendments and psychological distress in lesbian, gay, and bisexual (LGB) adults. Journal of Counseling Psychology 56 (1), 56–66.

Sirota, Theodora, 2009. Adult attachment style dimensions in women who have gay or bisexual fathers. Archives of Psychiatric Nursing 23 (4), 289–297. Snijders, Tom A.B., 1992. Estimation on the basis of snowball samples: how to weight? Bulletin de Méthodologie Sociologique 36, 59–70.

Stacey, Judith, Biblarz, Timothy J., 2001a. (How) does the sexual orientation of parents matter? American Sociological Review 66 (2), 159–183.

Stacey, Judith, Biblarz, Timothy, 2001b. Affidavit of Judith Stacey and Timothy Biblarz. Halpern et al. v. Canada and MCCT v. Canada. ON S.C.D.C. <https:// www.samesexmarriage.ca/docs/stacey_biblarz.pdf> (accessed 12.20.11).

Tasker, Fiona, 2005. Lesbian mothers, gay fathers, and their children: a review. Developmental and Behavioral Pediatrics 26 (3), 224–240.

Tasker, Fiona, 2010. Same-sex parenting and child development: reviewing the contribution of parental gender. Journal of Marriage and Family 72, 35–40. Tasker, Fiona L., Golombok, Susan, 1997. Growing Up in a Lesbian Family. Guilford, New York.

Vanfraussen, Katrien, Ponjaert-Kristoffersen, Ingrid, Brewaeys, Anne, 2003. Family functioning in lesbian families created by donor insemination. American Journal of Orthopsychiatry 73 (1), 78–90.

Veldorale-Brogan, Amanda, Cooley, Morgan, 2011. Child outcomes for children with LGBT parents. NCFR Report 56 (4), F15–F16.

Wainright, Jennifer L., Patterson, Charlotte J., 2006. Delinquency, victimization, and substance use among adolescents with female same-sex parents. Journal of Family Psychology 20 (3), 526–530.

Wainright, Jennifer L., Russell, Stephen T., Patterson, Charlotte J., 2004. Psychosocial adjustment, school outcomes, and romantic relationships of adolescents with same-sex parents. Child Development 75 (6), 1886–1898.

[1] US Census Integrated Public Use Microdata Series (IPUMS)

Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:

Эластичность предложения

Виды юридических лиц

Субъект, объект, объективная, субъективная стороны правонарушения

Соотношение законности и правопорядка

Раннее средневековье. Апологетика. Патристика. Схоластика

Технология приготовления заправочных супов

Самый сильный аргумент, почему эволюция человека не могла быть