Ссора Михаила Родзянко и Александра Протопопова

Д. Мельников. Плакат, посвящённый сбору средств в помощь инвалидам войны. Подобная кампания проводилась при поддержке октябристов.

В январе 1917 г. враждебность между правительством и Думой вылилась в личное столкновение их руководите­лей. 1 января в Зимнем дворце госу­дарь устроил приём по случаю Ново­го года. К Михаилу Родзянко подошёл поздороваться министр внутренних дел Александр Протопопов. Бывший октябрист, он ещё год назад был то­варищем (заместителем) председате­ля Думы. А. Протопопов с приветли­вым возгласом протянул руку для по­жатия, но М. Родзянко резко отрубил: «Нигде и никогда». Смутившись, ми­нистр дружески взял председателя Думы под локоть и произнёс: «Родной мой, ведь мы можем столковаться».

«Оставьте меня, Вы мне гадки», — от­вечал М. Родзянко, отдёргивая руку.

В газетах оживлённо обсуждался этот случай, получивший широкую огласку. Шли толки о том, что А. Протопопов намерен вызвать М. Родзянко на ду­эль. Но вызов так и не был послан. Позднее на приёме у паря М. Родзянко ехидно обыграл это. Сам он так излагал происшедший разговор:

«Я заметил, что Протопопов, вероят­но, не очень оскорбился, так как не прислал вызова.

— Как, он не прислал вызова? — уди­вился царь.

— Нет, Ваше Величество... Так как Протопопов не умеет защищать своей чести, то в следующий раз я его побью палкой.

Государь засмеялся».

снизу, со стороны торгово-промышленного сословия. Многие считали, что октябристы «всё отдали П. Столыпину», а взамен не получили ничего: ни влияния на правительство, ни гражданских свобод. Союз 17 октября шутливо прозвали «партией потерян­ной грамоты».

Видный октябристский публицист Громобой писал в нояб­ре 1909 г.: «Неопределённость, томящая всю Россию, нависшая каким-то кошмаром... А что, если завтра всё правительство будет сменено другим и мы окажемся под сапогом доктора Дуброви­на? В какую сторону мы плывём? Каждый день мы можем про­снуться... по ту сторону 17 октября».

22 февраля 1910 г. А. Гучков выступил в Думе с важной речью. Он откровенно признался, что октябристы «чувствуют себя несколько изолированными в стране». Оратор сказал, что, поскольку революция подавлена, «прискорбная необходимость» ограничивать гражданские свободы миновала. Закончил Гучков свою речь знаменитой нетерпеливой фразой, обращённой к властям: «Мы, господа, ждём».

В марте 1911 г. А. Гучков пошёл ещё дальше в своём протес­те. Он покинул пост председателя III Государственной думы, на который его избрали годом ранее. «Столыпин очень удивился моей отставке», — вспоминал Александр Иванович. Во главе Думы встал его соратник по партии крупный помещик Михаил Родзянко. И всё-таки октябристы продолжали бороться не против Сто­лыпина, а за влияние на него. Они считали, что глава правитель­ства изменяет сам себе, уступая «камарилье и тёмным силам», Громобой с разочарованием писал после отставки А. Гучкова: «П. А. Столыпину уже служить нельзя — можно только прислужи­ваться». А. Гучков позднее замечал: «В сущности Столыпин умер политически задолго до своей физической смерти».

ПОСЛЕ УБИЙСТВА СТОЛЫПИНА

Выстрел террориста, прозвучавший в сентябре 1911 г., не толь­ко оборвал жизнь П. Столыпина, но и нанёс тяжелейший удар по октябристам. Они переживали настоящий шок. А. Гучков в день похорон Столыпина с горечью заявил: «Россия попала в болото...». Вскоре на заседании ЦК октябристов он произнёс речь о вели­чии погибшего.

Больше всего октябристов удручало очевидное поражение столыпинской земельной реформы. В ноябре 1913 г. на партий­ной конференции А. Гучков развивал свои безрадостные пред­чувствия: «Иссякло государственное творчество. Глубокий пара­лич сковал правительственную власть: ни государственных це­лей, ни широко задуманного плана, ни общей воли. Государст­венный корабль потерял всякий курс, зря болтаясь по волнам».

Октябристы в 1912 г. потерпели крупное поражение на вы­борах в IV Государственную думу, потеряв свыше 30 мест. В Мо­скве избиратели забаллотировали А. Гучкова. Вскоре думская фракция октябристов к тому же раскололась на две группы. На

местах жизнь партии постепенно замирала. В 1915 г. даже Депар­тамент полиции не обнаружил по губерниям её действующих отделов. В июле 1915 г. перестала выходить главная октябрист­ская газета — «Голос Москвы».

В ПРОГРЕССИВНОМ БЛОКЕ

Начавшаяся в 1914 г. Первая мировая война вызвала в России патриотический подъём. Как с воодушевлением писали журна­листы ещё выходившего тогда «Голоса Москвы», «все партийные разногласия, все „классовые противоречия" должны отойти на второй план. В настоящую минуту в России может быть только одна партия — русская». Впрочем, многие октябристы, в том чис­ле А. Гучков, не строили себе никаких иллюзий на этот счёт. Он мрачно замечал в частном письме: «Начинается расплата...».

В 1915 г. Александр Иванович возглавил движение военно-промышленных комитетов (ВПК), созданных предпринимате­лями. После тяжёлых поражений на фронте, вызванных недо­статком снарядов, ВПК взялись помогать властям снабжать армию.

Поражения резко усилили недовольство правительством, которое стали обвинять в бездарности и даже измене. В 1915 г. образовался Прогрессивный блок, требовавший создания прави­тельства, ответственного перед Думой. В блок вступило большин­ство депутатов — октябристы, кадеты и часть националистов. А. Гучков с сожалением заявлял в августе 1915 г.: «У нас идут по пути спасения с постоянным опозданием». Он привёл слова од­ного «умного октябриста» о том, что Гучкова дадут только тогда, «когда потребуется Милюков, а Милюкова — когда придётся при­звать Керенского».

Своим главным противником октябристы по-прежнему счи­тали «тёмные силы» вокруг престола. Огонь их критики был на­правлен на Григория Распутина, придворные круги, императри­цу Александру Фёдоровну. Вплоть до Февральской революции 1917 г. председатель Думы октябрист М. Родзянко убеждал Ни­колая II пойти на уступки. В январе 1917 г. он говорил царю: «В стране растёт негодование на императрицу и ненависть к ней... Её считают сторонницей Германии. Для спасения Вашей семьи Вам надо, Ваше Величество, найти способ отстранить императ­рицу от влияния на политические дела».

10 февраля Михаил Владимирович вновь уговаривал Нико­лая II: «Ещё есть время и возможность всё повернуть и дать от­ветственное перед палатами правительство. Но этого, по-види­мому, не будет. Результатом этого, по-моему, будет революция и такая анархия, которую никто не удержит...». «Государь ничего не ответил, — вспоминал М. Родзянко, — и очень сухо простился».

ПОСЛЕ ФЕВРАЛЯ

После Февральской революции партия октябристов формально прекратила существование. Её программа уже не могла догнать