Германская историография в 1918-1945 гг.Проблема преемственности или разрыва с прошлым

Обращение к социально-эконо-мической проблематике раннего нового времени было характерно и для тех профессиональных историков, которые придерживались марксистской методологии. В 1938 г. А. Л. Мортон предпринял попытку написать краткую историю Британии с марксистских позиций. Очерк национальной истории, содержавшийся в этой книге, во многом строился на основе концепций позитивистской либеральной и радикально-демократической историографии XIX в.

В 20-е годы он обратился к изучению проблематики социально-экономической истории Великобритании XVIII-XIX в., уделяя особое внимание переменам в английском обществе в связи с наступлением торгового и промышленного капитала. Он принимал также деятельное участие в разработке программных документов Лейбористской партии.

При всей новизне избираемых тем, сюжетов, подходов историки либеральной и радикально-демократической ориентации оставались верны профессиональной историографии. В целом они разделяли позитивистскую идею поступательного прогресса. Их внимание к истории общественных организаций, политических партий, социальных движений во многом определялось установками на значимость исследования институтов и механизмов демократии.

Во второй половине 30-х годов область социальной истории расширилась за счет включения в нее локальной истории. В трудах по локальной истории содержались целостные культурно-исторические характеристики местного общества (города, графства, региона).

Несколько иначе трактовалось содержание социальной истории в работах либеральных и радикально-демократических историков, которые группировались в основном вокруг Лондонского университета (школы экономики и политики). Историки, связанные с Лондонской школой экономики (Б. и Дж. Хэммондн, С. и Б. Веббн, Р. Тоуни, Дж. Коул), подразумевали под социальной историей быт, положение, поведение низших слоев общества в различные исторические эпохи.

Социальный аспект присутствовал в работах экономических историков в основном как фон или дополнение к изучаемым вопросам. Проблемы социально-экономической истории рассматривались ими в рамках социальных наук, связанных с потребностями британского общества и государства. Политизация экономической и социальной истории нашла организационное выражение в создании Национального института экономических и социальных исследований, который был образован в 1938г. в Лондоне при содействии правительства.

Складывание социальной истории. Пересмотр вигской политико-конститу-ционной историографической традиции способствовал выработке более широкого взгляда историков на прошлое. Оформление экономической истории в британской историографии первой трети XX в. стимулировало рождение социальной истории как автономной области исторического знания.

Содержание дискуссий по поводу существа экономической истории и ее положения в историографии в значительной мере обусловливалось воздействием на академическую среду марксистской политической экономии и социологии.

Формирование экономической истории. В начале новейшего времени все большее место в структуре исторического знания стала занимать экономическая история как область исследований и как подход к изучению прошлого. Вслед за созданием в 1920 г. кафедры экономической истории в Манчестерском университете аналогичные кафедры были открыты в Лондонском университете (1921), Кембридже (1928), Оксфорде (1931). Оформление экономической истории как академической дисциплины в 20-30-е годы связано с именами таких университетских историков-профессионалов как У. Эшли, Дж. Энвин, Дж. Клепэм, Р. Тоуни, Т. Эштон, Е. Липсон.

Историк взял на вооружение метод просопографии (коллективной биографии), который в британской историографии до того времени не применялся. Собирая свидетельства о жизни, карьере, социальных связях, поведении отдельных членов парламента, Нэмир исследовал механику политического управления, состав палаты общин, сам электоральный процесс. Он рассматривал структурный количественный метод как возможность преодолеть любительство в отечественной историографии. Высокий профессионализм историка, новаторство исследовательской методики, парадоксальность выводов, - все это обеспечило успех работам Нэмира и содействовало формированию школы его последователей в 30- 40-е годы.

Значительный вклад в изучение политической истории Великобритании XVIII в. внес Л. Б. Нэмир. Льюис Бернстейн Нэмир (1888-1960) - видный историк консервативного направления - вошел в историю исторической науки не только как один из серьезных критиков традиционной викторианской историографии, но и как новатор в технике изучения источников, методике исторического исследования.

Политическая история. Изучение британской истории XVII-XVIII вв. Значительное место в британской историографии 20-30-х годов уделялось исследованию проблем политической истории Англии XVII в. Профессиональная разработка истории Английской революции осуществлялась в русле сложившегося в середине прошлого столетия подхода, который воплощался в трудах С. Гардинера и Ч. Ферса. Трактовка революции в соответствии с либеральной концепцией истории сводилась к высокой оценке деятельности парламента, заложившего основы британской демократии в борьбе с неограниченной королевской властью.

Большая часть изысканий осуществлялась при прямом содействии государства. Исследование колониальной проблематики, в конечном счете, было подчинено целям оправдания британской экспансии и доказательства положительной роли Великобритании в истории культуры народов колониальных и зависимых стран.

В 20-30-е годы в историографии международных отношений началось формирование восточноевропейского и славянского направления исследований. Оно осуществлялось главным образом преподавателями Оксфорда и Школы славянских исследований, открытой в Лондонском университете в годы первой мировой войны. В межвоенный период деятельность историков и политологов этой школы расширилась за счет интенсивного изучения истории дореволюционной России и ее политики в Европе и на Дальнем Востоке. Важное место в Оксфордском и Лондонском университетах занимала разработка проблем истории стран и народов Центральной и Юго-Восточной Европы и их взаимоотношений с Великобританией. Становление этого исследовательского направления связано с именем Р. Ситона-Уотсона, профессора Лондонской школы славянских исследований, внесшего вклад в формирование национальной государственности Чехословакии, Венгрии, Югославии.

Главные позиции в исследовании проблематики внешнеполитической истории принадлежали ученым Кембриджского и Лондонского университетов, где сложились традиции изучения дипломатической истории на основе критического анализа архивных и опубликованных источников. В период Первой мировой войны британское правительство установило тесные контакты с рядом академических историков. На Парижской мирной конференции 1919 г. Г. Темперли, Р. Ситон-Уотсон, Ч. Уэбстер и другие университетские историки выступали в роли экспертов британской делегации.

Политическая история. Изучение истории внешней политики Великобритании. В 20-40-е годы XX в. в структуре исторического знания произошли серьезные перемены. Несмотря на то, что господствующее положение в ней занимала политическая и конституционная история, постепенно упрочивались позиции экономической и социальной истории как отраслей исторической науки. В самой же политической историографии основное место принадлежало изучению истории внешней политики Великобритании - дипломатической, имперской и колониальной истории. Быстрое оформление этих исследовательских областей во многом обусловливалось результатами первой мировой войны и активностью национальных движений народов, входивших в состав Британской колониальной империи. Позже направление научных разработок в области истории внешней политики стало определяться изменением характера отношений между ведущими странами мира в 30-е годы, усилением опасности фашизма, вступлением Великобритании во вторую мировую войну.

Ко времени выхода в свет этих книг Г. Баттерфилд был известен исследованиями по европейской истории нового времени и истории международных отношений. Баттерфилд обозначил либеральную концепцию истории термином вигская. Он отнюдь не намеревался возродить ушедшую торийскую традицию в интерпретации истории. По утверждению Баттерфилда, вигизм (как историографическая традиция) выполнил свою задачу в историческом знании, дав британцам возможность осознать преемственность современного демократического общества с историческим прошлым. Не отрицая богатства познавательного опыта историков XIX в., Г.Баттерфилд стремился пересмотреть историческую концепцию в соответствии с изменившимися условиями общественной жизни. Он утверждал, что каждому поколению следует писать историю заново и указывал на огромную роль исследователя в приближении прошлого к настоящему. Вместе с тем, Баттерфилд считал необходимым освободить изучение истории от конъюнктурного подчинения современным ценностям.

Критика вигско-либеральной концепции истории. В начале XX в. в национальной историографии Великобритании в целом сохранялась приверженность либеральной концепции истории. В соответствии с ней исторический процесс представал как поступательное восхождение общества и государства по ступеням прогресса в ходе борьбы старого с новым, как неуклонное расширение представительной демократии и индивидуальной свободы. Эту концепцию в той или иной степени разделяли историки различных направлений в историографии - от консервативного до радикально-демократического.

Вместе с тем, в работах ряда известных историков 20-30-х годов наметилась тенденция к переосмыслению некоторых положений этой концепции (А. Тойнби, Р. Коллингвуд). Тогда же появились труды таких видных консервативных историков как Л. Нэмир, Г. Дэвис, Дж. Кларк. В них содержалась принципиальная критика викторианской интерпретации исторического прошлого Великобритании. Значительное влияние на направление британской историографии оказали критические работы преподавателя Кембриджского университета Герберта Баттерфилда (1900-1979) "Вигская интерпретация истории" (1931) и "Англичанин и его история" (1944)[6].

Вигский взгляд на историю исключительно через призму настоящего, отмечал Баттерфилд, привел к тому, что из истории стали произвольно отбираться факты, соответствовавшие априорной концепции исторического развития. В итоге история упрощалась и подгонялась под схему. Подобная интерпретация истории, писал Баттерфилд, "это результат абстрагирования вещей от исторического контекста и суждения о них в отрыве от их содержания, оценки этих вещей... с помощью прямой ссылки на настоящее". Он полагал, что понятия "прогрессивность" и "реакционность", содержавшие в вигской историографии моральную оценку, должны исчезнуть из лексикона историка-профессионала, которому следует занимать позицию беспристрастного наблюдателя в отношении событий прошлого (писать историю "ради нее самой"). Баттерфилд порицал историков за неверно задаваемые вопросы прошлому. Например, вместо того, чтобы спрашивать, кому мы обязаны нашей религиозной свободой, замечал Баттерфилд, следовало бы спрашивать, как возникли эти религиозные свободы.

Историк определял исторический процесс как переход от одного состояния вещей к другому путем столкновений, взаимовлияний воли и побуждений индивидов и различных групп. Бессмысленно заниматься поисками "неумолимой логики истории", как это делали вигские историки, утверждал Баттерфилд. Суть исторического познания заключается в постижении всего многообразия уникальных элементов, соединение которых дает в истории неожиданные, причудливые результаты. Дело историка-профессионала состоит не в "формулировании общих истин или утверждений, претендующих на то, чтобы выглядеть всеобщими законами", а в скрупулезном изучении всей совокупности элементов, создающих разнообразие и изменение.

"История в действительности - это форма описательного произведения, которое сродни книгам о путешествиях", - полагал Баттерфилд. "Историк описывает весь процесс, который лежит в основе изменения вещей... Он ни судья, ни присяжный. Историк находится в позиции человека, который призван дать свидетельство"[7]. Критические суждения Г.Баттерфилда содействовали ревизии наиболее устаревших положений вигской концепции истории и стимулировали становление новых тенденций в исторической науке Великобритании.

В 1920-1924 гг. под редакцией Г. Темперли была издана шеститомная "История Парижской конференции", ставившая целью оправдать политику Великобритании в годы первой мировой войны и на мирных переговорах. Заинтересованность правительства в углубленном исследовании внешнеполитической проблематики нашла свое выражение в создании в 1920 г. Королевского института международных отношений. Основу института составили университетские историки. Фактически он стал выполнять функции научно-исследовательского центра, который работал с учетом заказов министерства иностранных дел. Преимущественное внимание в этом институте уделялось аналитическому изучению событий современной международной жизни.

В 1924 г. правительство поручило Г. Темперли и другому видному либеральному историку Дж. Гучу, руководившему Исторической ассоциацией, подготовить к изданию документы по предыстории первой мировой войны. Основная идея официозной одиннадцатитомной публикации "Британские документы о происхождении войны, 1898-1914", вышедшей в 1927-1938 гг.[8], сводилась к тому, чтобы доказать вину Германии в развязывании мировой войны. Хотя отбор архивных источников для публикации был проведен весьма тенденциозно, тем не менее, сам факт издания дипломатических документов имел огромное значение для профессионального исторического знания. В научный оборот вводился массив архивных материалов из фонда министерства иностранных дел, таким образом, расширялась источниковая база для изучения событий недавнего прошлого.

К тому же периоду относилось издание академической трехтомной "Кембриджской истории британской внешней политики", которая вышла в 1922-1923 гг. под редакцией А. Уорда и Дж. Гуча[9]. В подготовке коллективной работы принимали участие Ч. Уэбстер, Дж. Роуз, Дж. Клепэм. Она охватывала дипломатическую историю с последней четверти XVIII в. до Парижской конференции 1919 г. и строилась по принципу, характерному для предшествующих кембриджских научных изданий - как позитивистская "мозаичная" история. Эта работа базировалась на документальных источниках МИД и Государственного архива Великобритании. Каждый том был снабжен краткой библиографией. Подобного рода официозные издания выходили в Великобритании на протяжении всего межвоенного периода[10].

Изменение политической конъюнктуры в 30-е годы повлекло смещение некоторых акцентов в трудах британских историков при освещении истории внешней политики европейских стран (Дж. Гуч, Г. Николсон и др.). Это выражалось, в частности, в стремлении представить англо-германские отношения в новом свете и переложить ответственность за возникновение Первой мировой войны на третьи страны[11].

В 20-30-е годы продолжалось изучение проблем истории создания и упрочения Британской колониальной империи. Эта тематика исследовалась в Кембридже, Оксфордском университете на кафедре колониальной истории, в школе восточных исследований Лондонского университета. В этот период университетские историки выпустили в свет двенадцать томов исследований в серии "Британская империя" и начали издавать "Кембриджскую историю британской империи"[12].

Укрепление в британской историографии тенденции пересмотра вигской интерпретации истории повлияло на проблематику истории революции 1640-1660 гг. и Реставрации. В 1934 г. университетским издательством Оксфорда началось издание четырнадцатитомной "Оксфордской истории Англии". В подготовке этой работы принимали участие ведущие историки Великобритании. Главным ее редактором стал профессор Дж. Кларк. В томах "Оксфордской истории", посвященных новому времени, было заметно стремление авторов преодолеть сложившуюся историографическую традицию. В числе первых вышли работы Г. Дэвиса "Ранние Стюарты" (1937) и Дж. Кларка "Поздние Стюарты" (1934)[13]. В целом Г. Дэвис следовал хронологии и канве политических событий, принятых в историографии XIX в. Однако в книге была заметна попытка выйти за пределы рассмотрения Английской революции как религиозно-политического конфликта. Г. Дэвис подчеркивал необходимость воссоздания экономического и социального фона для более глубокого проникновения в проблематику политической истории Англии середины XVII в. и, в частности, понимания сущности пуританского движения и деятельности О. Кромвеля. Автор книги стремился избегать употребления термина "революция", отдавая дань ревизии вигизма в историографии.

Подобный подход к эпохе революции был характерен и для Дж. Кларка. Его работа "Поздние Стюарты" была логическим продолжением книги "Семнадцатый век" (1929)[14]. Как и Дэвис, он включал в политическую историю XVII в. сюжеты из социально-экономической и культурной жизни Англии. Кларк предлагал читателям заново осмыслить канонические для либеральной историографии темы истории революции, давал новую оценку "Славной революции" как достижения политического торизма.

Нэмир происходил из семьи иммигрантов. После завершения учебы в Лондонской школе экономики и Оксфорде он стал университетским преподавателем. В течение двадцати лет Нэмир занимал кафедру новой истории Манчестерского университета. В тот период им были написаны работы по политической истории Англии и истории европейской дипломатии нового времени. Наибольшую известность Нэмиру создали книги "Политическая структура при восшествии на престол Георга III" (1929) и "Англия в эпоху американской революции" (1930)[15].

Эпоха правления короля Георга III долгое время оставалась "забытым" периодом в британской историографии. Ее серьезное изучение началось лишь в первые десятилетия XX в. Опираясь на тщательное исследование источников, Нэмир подверг аналитическому рассмотрению систему политической власти в Великобритании в 60-70-е годы XVIII в., показал рыхлость формировавшейся двухпартийной системы, сложность внутрипартийных отношений у вигов и тори, ограниченные масштабы власти британского монарха.

Историк опроверг одно из важнейших положений вигской концепции истории о том, что в XVIII веке в стране происходил поступательный процесс укрепления институтов парламентской демократии. Он отрицал, что внутриполитическая борьба была соревнованием продуманных программ организованных партий. Нэмир утверждал, что политические деятели того времени руководствовались больше своекорыстными интересами и амбициями, нежели определенными идеологическими установками. Он показал размах коррупции правительства и аристократии, циничную борьбу представителей обеих политических группировок за доходные места. Однако историк был далек от мысли давать поведению политических деятелей тех дней какую-либо моральную оценку. Свою исследовательскую задачу он видел в другом, - установить, "как это было, выявить важнейшие мотивационные факторы человеческого поведения". Л. Нэмир учитывал, прежде всего, комплекс психологических факторов, влиявших на действия людей. Политические идеи представлялись ему своеобразным обоснованием эгоистического поведения индивидуумов. Стремясь понять, как выглядела и работала парламентская система XVIII в., Нэмир использовал новую технику исследования - структурный количественный анализ основных компонентов этой системы, ее мельчайших деталей и функционирования.

Первым профессором экономической истории в Кембридже стал Дж. Клепэм, в Оксфорде - Дж. Кларк. В 1926 г. образовалось Общество экономической истории, которое возглавлял бирмингемский профессор У. Эшли. Созданию общества сопутствовал выпуск с 1927 г. научного журнала "Экономико-историческое обозрение" ("Economic History Review"). Организация Общества экономической истории и журнала ускорили размежевание экономической истории и "исторической экономики" - отрасли политической экономии, которая сформировалась в Европе последней трети XIX в. на волне критики классической политэкономии. Историки 20-30-х годов, посвятившие себя исследованию сюжетов экономической истории, расходились в понимании ее предмета и методов изучения. Одни рассматривали ее как область науки, находящуюся на стыке политэкономии и истории и предлагали развивать ее в русле "исторической экономики". Другие отрывали эту дисциплину от теории и стремились придать ей сугубо прикладной характер, используя методики технических и естественных наук. Большинство ученых видели в экономической истории самостоятельную исследовательскую область. Экономическая история определялась ими как перспективная отрасль социальных наук и фундамент исторического знания.

В то время большая часть профессионалов не проводила четкой границы между экономической и социальной историей, отводя последней роль "младшей сестры". Так, Дж. Клепэм, один из наиболее авторитетных экономических историков, выражая мнение своих коллег, утверждал: "Поскольку основными заботами общества всегда были и остаются заботы экономические, постольку большая часть социальной истории представляет собой просто экономическую историю"[16].

Их исследования положили начало систематическому изучению в британской историографии истории отношений предпринимателей и работников по найму, фабричных и сельскохозяйственных рабочих, их организаций, истории социальных движений в раннее новое время и в период промышленной революции. Выдвижение в историческом знании 20-30-х годов на первый план вместо "героических" сюжетов политической истории тем обыденной жизни, смещение акцентов от изучения истории государственных и общественных институтов к истории повседневности, повышение массового спроса на книги по истории британской культуры обусловили появление более емкого толкования социальной истории.

Подобный взгляд на историю через призму обыденности человеческого существования нашел яркое воплощение в работе известного кембриджского историка Дж. М. Тревельяна "Социальная история Англии"[17]. В его представлении структура исторического знания складывалась из трех основных компонентов - экономической, социальной и политической истории. В этой системе социальная история составляла главное звено, связывавшее две другие области историографии.

Дж. М. Тревельян трактовал предмет социальной истории предельно широко. Он полагал, что сфера социальной истории - это "повседневная жизнь населения данной страны в прошедшие времена; она охватывает как общечеловеческие отношения, так и экономические отношения разных классов друг к другу, характер семейных отношений, домашний быт, условия труда и отдыха, отношение человека к природе, культуру каждой эпохи, возникшую из этих общих условий жизни и принимавшую непрестанно менявшиеся формы в религии, литературе и музыке, архитектуре, образовании и мышлении"[18]. Дж. М. Тревельян предлагал изучать социальную историю, как и всю историю в целом, в русле "чистой" историографии, родственной по духу и смыслу искусству и литературе.

Английская революция в работах экономических и социальных историков. Повышение внимания историков либерального и радикально-демократичес-кого направлений к экономической и социальной истории обусловило разработку и формирование нетрадиционных подходов к изучению вопросов британской истории XVII-XIX в. В то же время декларированный либеральными историками отказ от вигизма в историографии по сути дела не изменил главные идейные ориентиры представителей этого направления. Динамика экономической и социальной жизни Великобритании в новое время по-прежнему описывалась с помощью апробированных категорий "роста", "достижений", "успеха".

Неудовлетворенность экономических историков политико-конституционной трактовкой Английской революции породила стремление к интерпретации этого исторического события с учетом изменений в материальной, хозяйственной жизни Англии раннего нового времени. Начало было положено работой "Аграрная проблема в XVI столетии", вышедшей в 1912 г. Ее автор - преподаватель в Оксфорде, а затем профессор Лондонского университета Ричард Тоуни (1880-1962) поставил задачу детально исследовать социально-экономические предпосылки революционной эпохи.

В 1926 г. Тоуни опубликовал свой наиболее важный труд "Религия и рост капитализма". В нем подвергался критике тезис, выдвинутый немецким социологом М. Вебером о том, что протестантизм с его повышенным интересом к вопросам этики и личного преуспевания содействовал рождению капитализма. В своей работе Р. Тоуни доказывал, что капитализм возник независимо от этого феномена и протестантизм адаптировался к капиталистическому развитию, выражая себя в процессе этого приспособления достаточно самостоятельно и противоречиво.

В 1941 г. в журнале "Экономико-историческое обозрение" Р. Тоуни была опубликована статья "Подъем джентри, 1558-1640"[19], в которой на обширном статистическом материале было показано формирование в английском обществе кануна революции социальной группы нового дворянства. Автор обратился к изучению экономических корней Английской революции, увязывая ее причины с процессом становления капиталистического хозяйства новых дворян. Постановка проблемы взаимосвязи экономической и политической власти в статье Р. Тоуни позднее, в послевоенные годы, стала предметом острого научного спора в британской историографии.

Автор сосредоточил внимание главным образом на процессе экономического развития британского общества, отмечая неизбежность слома отживших социально-политических отношений на рубеже средневековья и нового времени. В построении А. Мортона Английская революция середины XVII в. выглядела как рубеж двух исторических эпох[20]. Сходная точка зрения была высказана в небольшой научно-популярной работе молодого историка Кристофера Хилла "Английская революция", вышедшей в 1940 г. События 1640-1660 гг. трактовались в ней как буржуазная революция, знаменовавшая собой начало смены феодальной формации капиталистической.

Изучение проблем промышленной революции в Англии. Либеральные и радикально-демократические историки первой трети XX в. проявляли значительный интерес к периоду промышленной революции. В начале ХХ в. понятие "промышленная революция", широко употреблявшееся в леволиберальной историографии (в трудах Веббов и Хэммондов), подразумевало качественное преобразование социальных отношений в конце XVIII-первой половине XIX в. В 20-30-е годы либеральные историки, которых не удовлетворяла традиционная вигская интерпретация истории, поставили под сомнение это понятие. Инициаторами пересмотра стали экономические историки Г. Си, Дж. Клепэм, Дж. Неф, которые утверждали, что экономические изменения в истории никогда не были ни внезапными, ни революционными. Эти перемены возникали постепенно, естественно, в процессе эволюции.

В частности, эта мысль содержалась в фундаментальной, основанной на многочисленных источниках, трехтомной работе кембриджского историка Джона Клепэма (1873-1946) "Экономическая история Великобритании"[21]. В ней развертывалась панорама экономической жизни общества на протяжении XIX - начала XX в. В этой работе Клепэм трактовал экономическую историю как "отрасль общей институциональной истории". Автор исследовал экономические аспекты деятельности общественных институтов Великобритании, детально рассматривая историю основных отраслей промышленности, транспорта, торговли, банковского дела. При этом он стремился избегать употребления понятия "промышленная революция".

В "Экономической истории", равно как и в других своих работах первой половины XX в. Дж. Клепэм отстаивал положение о "методологической определенности" экономической истории, которая, по его убеждению, базировалась на беспристрастном количественном анализе. Дж. Клепэм подверг критике тезис леволиберальной и радикальной историографии о снижении жизненного уровня работающих по найму в процессе формирования фабричного производства. Именно эта мысль последовательно проводилась в трудах Веббов и была продолжена в книгах Дж. и Б. Хэммондов ("Городской рабочий", 1917 г., "Квалифицированный рабочий", 1919 г.[22]). Клепэм утверждал, что индустриализация привела не к снижению, а, наоборот, к возрастанию уровня жизни наемных работников.

Проблематика "рабочей истории". Дж. Д. Г. Коул. Изучение леволиберальными и радикально-демократическими историками социальных последствий промышленной революции совершалось в 20-30-е годы в русле фабианской традиции, которая была заложена С. и Б. Веббами и продолжена Хэммондами. В тот период выходило множество мемуаров деятелей рабочего движения XIX - начала XX в., обобщающих работ о происхождении тред-юнионов и экономическом положении различных групп трудящихся по найму. Интерес историков к социальным аспектам промышленной истории Великобритании обусловил формирование самостоятельной области социально-экономических исследований "рабочей истории".

Наибольшую известность в 20-30-е годы в разработке проблематики "рабочей истории" получили работы Джорджа Дугласа Говарда Коула (1889-1959) - профессора Оксфордского университета, социалиста, принадлежавшего к левому крылу лейбористской партии, одного из поборников гильдейского социализма в Великобритании. Дж. Коул был автором трудов по экономике, социологии, политологии, истории общественной мысли. В профессиональную британскую историографию он вошел как талантливый экономический и социальный историк. Его перу принадлежали научно-популярные биографии Р. Оуэна, У. Морриса, У. Коббета, Кейр Гарди, К. Маркса.

К разработке проблематики "рабочей истории" Дж. Коул обратился в процессе раздумий об истории британского общества и государства в XIX - начале XX в., о содержании социалистического идеала. Известность Коулу снискали его книги по истории рабочего движения ("Краткая история английского рабочего движения", 1925-1927 гг.; "Простые люди", 1938; "Портреты чартистов", 1941). В трудах этого историка содержалась целостная концепция становления фабричного пролетариата в тесной связи с качественными переменами в экономической жизни и социальной структуре британского государства. Основные этапы этой истории хронологически были представлены следующим образом: 1) последняя треть XVIII в. - 1848 г. - период рождения индустриального рабочего класса, характеризовавшийся попытками слепого бунта против "новой промышленной системы", 2) 1848-80-е гг. XIX в. - период адаптации промышленных рабочих к капиталистическим, условиям производства и буржуазному государству, создание профсоюзов и кооперативных организаций для защиты своих прав; 3) 80-е гг. - первая мировая война - укрепление самосознания рабочего класса и тред-юнионизма, распространение социализма в среде пролетариата, образование самостоятельной политической партии.

Трактовка Коулом социализма как последовательного расширения политической и экономической демократии, расширения общественной собственности, кооперации и социального планирования сочеталась с этическим пониманием этого идеала. Коул предполагал переход общества к социализму через установление социальной справедливости, распространение образованности и культуры. Он оптимистически оценивал возможности организованного рабочего движения в рамках социал-реформизма. Его концепция "рабочей истории" оказала значительное влияние на европейскую социал-демократию середины XX века.

22) Германская историография в 1918 – 45 гг. Проблема преемственности или разрыва с прошлым.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  




Подборка статей по вашей теме: