Habeas corpus Act

Развитие английской юстиции и права в XVII-XIX вв.

Революции XVII в. и строй последующей конституционной монархии в Анг­лии в целом сохранили исторический уклад английского права и юс­тиции: необычайная сложность и многозвенность судебной системы, различие между уголовной и гражданской юстицией по самим прин­ципам разбирательства, наличие внутри общей юстиции деления на «общее право» и «право справедливости», ориентирование правопри­менения на прецеденты и только потом на законодательство, важ­ность ссылок на правовые обычаи (восходящие как минимум к 1189г.).

Одним из первых важных шагов к совершенствованию традиционной судебно-правовой системы в духе возрастания законодатель­ной её регламентации стало издание специального парламентского «Акта о лучшем обеспечении свободы подданного и о предупреж­дении заточения за морями» (26 мая 1679 г.). Этим актом были ус­тановлены прочные правовые гарантии неприкосновенности лично­сти — едва ли не самого важного элемента взаимоотношений гражданина государства с его юстицией и администрацией. По первым словам судебного приказа[7], который регламентировался в законе, он получил историческое наименование Habeas corpus Act.

Принятие Акта было связано с обстоятельствами политической борьбы первого вигского парламента периода Реставрации (см. § 52) и практической необходимостью победившей партии обезопа­сить себя от политических преследований под формой уголовных об­винений. Однако сама идея законодательного регулирования непри­косновенности личности на основании процедуры habeas corpus (до­ставка обвинённого в суд для решения об освобождении или о пре­дании суду присяжных), известной в английском праве с XVI в., об­суждалось ещё в период борьбы с абсолютизмом. Впервые требова­ние сделать безусловным быстрейшее предание арестованного суду прозвучало в Петиции о праве 1628 г. Ещё раз и более основательно предложение о видоизменении практики превентивных и несудеб­ных арестов было внесено в парламент в 1668 г.

Согласно Акту, любой арестованный «за уголовные или считае­мые уголовными деяния» теперь мог потребовать на основа­нии приказа habeas corpus доставки в суд, выдавший данный при­каз, где будут «удостоверены истинные причины задержания или заключения». Судебная проверка обоснованности ареста вводилась, во-первых, для предотвращения вообще не правовых и необоснован­ных арестов по произволу администрации, во-вторых — чтобы «под­данные короля к их большому убытку и обиде не были длительно задержаны в тюрьме в таких случаях, когда по закону они могут быть взяты на поруки».

После установления обоснованности или необоснованности аре­ста в судебном порядке (т. е. подразумевалось, что решение можно законно обжаловать), судья или отпускал арестованного, или брал с него обязательство явиться в суд королевской скамьи в ближайшую сессию. В качестве гарантии явки устанавливался залог-поручитель­ство «в сумме по своему усмотрению сообразно состоянию заклю­чённого и роду его преступления». Важной гарантией положения арестованного было и то, что ходатайствовать обо всех таких судебных действиях могли его родственники и вообще любые лица, заинтере­сованные в деле.

Выполнение приказа habeas corpus было обставлено важными ад­министративными гарантиями: не подчинившихся приказам суда шерифов, тюремщиков, иных администраторов ожидали крупные денежные штрафы, а в случае вторичного проступка — и отстране­ние от должности.

Гарантии, установленные Актом, распространялись только на аресты по уголовным обвинениям и не касались возможного задер­жания несостоятельных должников.

Процедура освобождения под поручительство (залог) не распро­странялась первоначально на тяжкие уголовные преступления и на обвинения в государственной измене. Однако и для таких обвиняемых вводилось более строгое правило о том, чтобы их дело было Усмотрено судами в ближайшую судебную сессию. Если этого сделано не было, то арестованных следовало безусловно отпускать, и они не могли быть более никогда снова арестованы за то же пре­ступление иначе, как по формально выполненному судебному при­казу. В первой половине XIX в. ограничения, касавшиеся тяжких обвинений и государственной измены, были сняты.

Акт 1679 г. не создавал абсолютных гарантий неприкосновенно­сти личности. Во-первых, по материальному смыслу требуемого по­ручительства: очевидно, что только собственники могли рассчиты­вать на денежное поручительство родных, соседей и т. п. Никаких общественных институтов для поручительства, например за «бед­ных» (целое сословие, специально образованное английскими зако­нами XVI-XVIII вв.), не предполагалось. Во-вторых, юридически за парламентом сохранялось право в любой момент приостанавливать действие Акта и гарантий (на непродолжительное время, но все же). Причем в случае такой приостановки парламент просто призы­вал судебные власти использовать превентивные аресты для предот­вращения широкой волны преступности либо политически нежела­тельных общественных действий. Так, например, в 1816 г. при на­родных волнениях процедура habeas corpus была приостановлена парламентом, и даже мировым судьям было предоставлено право арестовывать без суда «авторов и продавцов революционных или бо­гохульных сочинений» (что в обычных условиях было недопустимо вообще).

В целом Акт 1679 г. существенно изменил положение обвиняе­мого в уголовном суде и характер самой уголовной юстиции.