Скульптура, рельеф, живопись

О жизни обитателей древних городов Шумера и Аккада, об их верованиях, мифологических представлениях, взаимоотношениях с соседними народами ещё более наглядно, чем зодчество, повествует скульптура в виде статуй и рельефа. Скульптурными изображениями были покрыты каменные сосуды и музыкальные инструменты, цилиндрические печати и амулеты, каменные стелы и стены храмов.

Если сравнить статуи и рельефы Древней Месопотамии с совершенными в своей красоте скульптурными образами Древнего Египта, они покажутся тяжеловесными, грубоватыми. Вместе с тем они обладают большой жизненной силой, правдоподобностью в выражении чувств, повествовательной убедительностью, хотя лица людей на рельефах и статуях выглядят порой нелепо, слабо проработанными, психологически нерасшифрованными. Это объясняется тем, что в Месопотамии в меньшей степени, чем в Египте, получило развитие портретное искусство. Отсутствие веры в возможность переселения души умершего в его статую, как и неразработанность представлений о жизни после смерти, препятствовали созданию единого художественного стиля в области скульптурного портрета. Мастер лишь акцентировал своё внимание на голове – вместилище души, инкрустируя синим или чёрным блестящим камнем зрачки утрированно огромных глаз, символизировавших проницательность и мудрость заказчика статуи. Сложенные в молитвенной позе руки и выражение покорности на неподвижных лицах свидетельствовали о нравственной чистоте и духовной просветлённости изображённых людей, испытавших блаженство и покой после общения с божеством.

Изменения в круглой скульптуре начали происходить с середины третьего тысячелетия до н. э., когда безродному правителю Саргону Древнему удалось создать объединённое Шумеро-Аккадское государство. Бросив вызов потомственной знати Месопотамии, Саргон порвал и с многовековыми традициями, освящавшими старинные устои жизни. В литературе и искусстве Месопотамии появились новые образы и темы. Именно в это время сложился облик мужественного героя-полубога Гильгамеша, наделённого необыкновенной силой, неукротимостью. Отзвуки этого образа проникли и в скульптуру. Их можно найти, например, в портретной статуе самого Саргона, сделанной из меди. Образ, индивидуальный по своим чертам: с тонкой проработкой некогда инкрустированных глаз, чётко очерченными тонкими губами, небольшим носом с горбинкой, тугими завитками бороды – воплотил в себе мужественный и волевой характер полководца и правителя.

Шедеврами скульптуры рубежа третьего–второго тысячелетий до н. э. считаются статуи правителя Лагаша Гудéа, выполненные из особо твёрдого камня – диорита, и изображение богини Иштар, найденное в развалинах царского дворца в городе Мари.

Новым словом в круглой скульптуре стали изображения ассирийских царей, запечатлевшие их спокойную мудрость, достоинство, могущество и красоту. Правильность идеализированных черт лица, неподвижная величавость, подчёркнутая монументальность уподобляли статуи ассирийских правителей богам. Установленные в храмах, они и предназначались для поклонения, наряду со статуями почитаемых божеств. В них откристаллизовались отобранные многовековой практикой традиции пластики Передней Азии.

Художественная обработка камня и металла достигла большого совершенства не только в скульптуре, но и в декоративном искусстве Древнего Двуречья.

Изделия художественного ремесла чрезвычайно многочисленны и многообразны, а истоки, их питающие, восходят к шумерской эпохе. Мастера Шумера знали чеканку, филигрáнь[89] и зернь[90], инкрустацию и тонкую гравировку, умели делать сложные сплавы драгоценных металлов, подобные электру. К шедеврам мирового искусства принадлежит арфа из царской гробницы Ура (около 2600 г. до н. э.), украшенная сюжетами из народных сказаний о мудром льве и хитром лисе, а также навершием резонатора с уникальной по технике исполнения головой быка из золота и синего лазурита с глазами, инкрустированными перламутровыми раковинами.

Вообще, в изображении животных – диких, одомашненных, фантастических – жителям Передней Азии не было равных. Тонко вырезанные фигуры зверей принимают позы людей, беседуют друг с другом, вступают в единоборство, играют на музыкальных инструментах. Они воспроизводят сюжеты басен, сказок и других литературных произведений. В стилистике изображений животных сочетались знания их анатомических особенностей с наблюдениями за их повадками, грациозной красотой движений. В обликах фантастических животных – ассирийских шэду и персидских мушрушей – отразились представления жителей Двуречья о могуществе сил природы, защищающих обитателей царских дворцов от зла и вероломства.

Таким образом, зверь, который некогда был добычей охотника, а затем представлялся как могучий покровитель человека, постепенно превратился в символ несокрушимой царской власти, аллегорию неведомой простому смертному силы.

Значительно большей популярностью, чем круглая скульптура, в Месопотамии пользовался рельеф. Повествовательный рельеф зародился очень рано, во второй половине четвёртого тысячелетия до н. э. Он воскрешает перед нами круг забот древних обитателей Тигра и Евфрата, связанных с выращиванием урожая. Это по большей части обряды поклонения богине-матери, показ тучных стад домашних животных, налитых соками созревших колосьев.

Уже в глубокой древности в Междуречье появились закономерности в изображении богов, людей и животных на плоскости, которые с течением времени совершенствовались в своей художественной манере, не отрываясь при этом от канонизированных правил.

Жители Месопотамии создали документальный рельеф, который с пластической ясностью и доскональными подробностями освещает наиболее значимые моменты их повседневного существования: время военных испытаний и хозяйственных забот, эпизоды общения с божеством и раболепного восхваления правителей. Подобно строчкам текста, рельеф разворачивается на плоскости поясами-фризами, друг над другом, превращаясь в нескончаемую ленту повествовательного сюжета. Стремление сделать изображения на рельефах ясно «читаемыми» заставило ваятелей отбирать из фронтального и профильного положения фигур наиболее выразительные и отчётливые аспекты, соединяя их воедино. Поэтому, как и в Египте, голова и ноги человека передавались в профиль, а туловище в фас; при профильном изображении животных и птиц глаза также передавались в фас.

Рельефы отличались своей симметричной композицией: фигуры, изображённые на них, располагались в строгом порядке относительно центрального персонажа, специально выделяемого размерами, позой, атрибутами. Такая композиция называется геральдической.

Все названные особенности месопотамского рельефа представлены в знаменитой «Стеле коршунов» (ок. 2500 г. до н. э.) – каменной плите, изображающей победу правителя Лагаша Эанатума над соседним номом Уммой. С позиций своего времени скульптор ведёт подробный рассказ о сражении двух противников, претендовавших на плодородные земли, расположенные на границе Лагаша и Уммы. На одной из сторон стелы изображена огромная фигура верховного бога Лагаша – Нингирсу, который заносит палицу над сетью с барахтающимися в ней врагами. На другой стороне в четырёх помещённых друг над другом регистрах показаны Эанатум и его войско, сцена оплакивания погибших и эпизод осквернения трупов поверженных воинов Уммы коршунами.

Основное внимание мастер уделяет войску Эанатума. Стремясь показать его сплочённость, силу и непобедимость, он изображает сомкнутую шеренгу воинов, держащих в руках копья. Лица и фигуры воинов бесстрастны, грубы и единообразны. Собственно, это не лица, а лишь одно лицо, воспроизведённое множество раз. Подобная нерасчленённость людской массы с ритмичными повторами лиц и движения рук производит впечатление глухой стены, способной истребить всё живое на своём пути, а под руководством неустрашимого и грозного военачальника – смять и растоптать противника. И действительно, трупы этих противников наглядно представлены лежащими у ног победителей.

Особого совершенства искусство рельефа достигло в Ассирии, в культуре украшения дворцовых покоев. Стены дворцов, обильно покрытые рельефами и росписями, напоминали музеи, хранящие свидетельства о боевой мощи ассирийской армии, наиболее знаменательных сражениях, бытовой истории обитателей царских резиденций.

Впервые в искусстве Передней Азии рельефы и росписи стали органично сочетаться с архитектурным пространством, не просто украшая его, а оживляя картинами жизни царя и дворца, переданными с документальной правдивостью.

Со стен дворца Саргона II в Дур-Шаррукине (VIII в. до н. э.) предстают сцены разрушения ассирийским войском укреплённого города и принесения в жертву ягнёнка самим царём-победителем. Рельефы дворца Ашшурбанапала изображают эпизоды царской охоты на выпущенных из вольер специально содержавшихся там диких зверей. Сцены страданий и гибели раненых животных: газелей, диких лошадей-онáгров, пронзённых стрелами льва и львицы – переданы с таким мастерством, что не могут не вызвать чувств жалости и сострадания к предсмертным мучениям этих несчастных существ. Создатели рельефов дворца в Кальху особое внимание уделили эпизодам придворной жизни, немыслимой без длинных процессий данников, несущих царю богатые приношения. Мастера с большой наблюдательностью и точностью передали этнический тип представителей покорённых стран, характерные признаки их причёсок, одежды, манер.

Многометровые своды царских дворцов, высокие, сумрачные, слабоосвещённые залы подсказали резчикам по камню и живописцам выбор выразительных средств выполнения рельефных композиций. Фигуры людей и животных имеют чёткие контуры, яркую окраску без полутонов. Ассирийские мастера умели анатомически правильно изображать человека – целиком в профиль, заботились о тщательной скульптурной проработке деталей. Но, как и тысячи лет назад, они стремились к документальной правдивости исторических сюжетов, поэтому прибегали к фризообразным лентам подробных повествований и жёсткому ритмическому рисунку.

Художественные принципы изображения зверей из ассирийского наследия были заимствованы иранскими мастерами. Однако любовь к роскоши, виртуозности, изяществу, культивировавшаяся в царских дворцах, изменила суровый дух ассирийского художественного творчества и преобразовала его до неузнаваемости.

Персидские зодчие сохранили фризовые рельефы, пропорциональность и ясность построения человеческих фигур и лиц – то, чем могли гордиться ассирийские мастера. Однако, растянув сюжетные композиции на пространства огромной протяжённости, они вынуждены были изобрести способы тиражирования изображений людей и животных. Это стало возможным с изобретением многоцветных изразцовых панно, составлявшихся из отдельных плиток голубовато-золотистых цветовых сочетаний. Фигуры крылатых львов на таких панно образуют геральдическую композицию, они тонко моделированы, но живое и естественное в них подчинено орнаментальной узорчатости. Изображения людей, выполненные в голубовато-золотистых тонах, изящны и спокойны, но лишены объёмности, подчинены архитектурному ритму и превращены в своеобразный узор.

В целом, подводя итог, можно сказать, что художественное творчество народов Передней Азии характеризовалось традиционализмом, уважением к опыту предшественников и стремлением его сохранить, поэтому вслед за разрушениями на завоёванных территориях каждый новый народ-победитель начинал возрождать характерные для Месопотамии образцы художественной культуры и наиболее совершенные технологические приёмы (например, зиккураты в культовом строительстве, насыпные платформы и укрепления для дворцовых комплексов, повествовательные фризообразные рельефы как элемент украшения гигантских помещений). В то же время собственные эстетические вкусы, стиль жизни, мировоззренческие ориентиры каждого народа, покорявшего земли Месопотамии, обогащали и совершенствовали изобразительную культуру Месопотамии, которая вбирала в себя лучшие достижения локальных цивилизаций Ближнего Востока.

Благодаря геополитическому положению народы Передней Азии находились в соприкосновении с восточно-азиатским и крито-микенским миром, поэтому немало открытий в области изобразительного искусства, сделанных обитателями Шумера, Аккада, Вавилонии, Ассирии, Персии, стало достоянием народов восточных и западных цивилизаций Древнего мира.