Крестьянские войны в России 22 страница

Суть политики самодержавия в этот период отчетливо и ясно провозгласил сам Николай I. «Революция на пороге Рос­сии, но клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохра­нится дыхание жизни». В этих словах была выражена программа, направленная на поддержание феодально-сословного строя в России против надвигающейся буржуазной революции.

Жестокая реакция внутри страны, роль международного жандарма вовне — основные проявления внутренней и внеш­ней политики самодержавия.

В царствование Николая I были предприняты существенные меры к усилению полицейского аппарата. По императорскому указу 3 июля 1826 г. создавалось III отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, на которое возлага­лось преследование «государственных преступников», наблю­дение за иностранцами, раскольниками и фальшивомонетчи­ками, а также заведование политическими тюрьмами. В распо­ряжение III отделения была передана вооруженная сила Корпуса жандармов.

III отделение насадило по всей стране тайную агентуру, ус­тановило секретный надзор не только за частными лицами, но и за деятельностью государственных учреждений. III отделение осуществляло надзор за выходящей литературой, за универси­тетским преподаванием, душило всякий проблеск революци­онной мысли.

С целью «обезопасить» население от всякого влияния «тле­творных» идей был введен новый устав о цензуре, установив­ший строгую предварительную цензуру. Цензоры должны были тщательно следить, чтобы в выпускаемых в свет сочинениях не содержалось каких-либо мыслей, хотя бы косвенно затрагивав­ших существующие государственные порядки.

Под таким же строгим надзором находились учебные заве­дения. В 1827 г. был издан специальный рескрипт о запрещении допуска крепостных крестьян в средние и высшие учебные за­ведения. Школьное образование должно было «образовывать верных сынов церкви и верных подданных богу и царю». В на­чальных и средних школах вводились телесные наказания. Пре­подавателей, уличенных в «вольнодумстве», отстраняли от ра­боты и отдавали под надзор полиции.

Однако никакие полицейские меры не могли подавить на­растающее антикрепостническое движение.

1830—1831 гг. характеризуются подъемом антикрепостничес­кого и национально-освободительного движения в Польше.

Поводом, вызвавшим назревавшее возмущение и недоволь­ство самодержавно-крепостническим режимом, были эпидемии холеры и чумы, распространившиеся в Петербурге, Там­бове, Севастополе и других местах.

Одним из проявлений недовольства масс были побеги кре­постных из помещичьих имений в Бессарабию, Степную Укра­ину, Предкавказье и другие менее населенные районы.

В 1831 г. в новгородских военных поселениях вспыхнуло вос­стание. Осознав опасность положения, правительство пошло на преобразование военных поселений в округа пахотных солдат. Пахотные солдаты на общем основании отбывали рекрутскую повинность. Среди них расквартировывались воинские части, а сами они находились в ведении Военного министерства.

В 50-х гг. XIX в. оставшиеся военные поселенцы и пахотные солдаты были переведены на положение государственных или удельных крестьян.

В середине XIX в. феодально-крепостническая система при­шла в острое противоречие с новыми явлениями экономичес­кого развития. Главное направление хозяйственной жизни вело к укреплению капиталистических форм производства, что было невозможно без отмены крепостного права.

Формировавшийся в стране капиталистический уклад всту­пил в антагонистическое противоречие с системой феодально-крепостнических отношений.

Экономической основой феодальной системы по-прежнему являлось помещичье хозяйство. В собственности помещиков на­ходились почти весь земельный фонд страны и основная масса крестьян. В течение первых 40 лет XIX в. число крепостных воз­росло на 2 млн. Помещичье хозяйство было основным постав­щиком хлеба и других продуктов. Доходы помещичьих имений росли за счет усиления феодальной эксплуатации. Если в конце XVIII в. средняя сумма оброка составляла 7 руб. 50 коп., то к концу 50-х гг. она поднялась в нечерноземных губерниях до 17— 27 руб. Следствием этого было разорение и обнищание крестьян.

Отрицательно сказывался на развитии земледелия перевод крепостных крестьян нечерноземных губерний на оброк. Если ранее эта мера открывала известный простор для хозяйственной инициативы крестьян, то в условиях кризиса крепостничества она вела к запустению огромных земельных пространств. Крестьяне, переведенные на оброк, бросали наделы и уходили на заработки в города.

Рост машинной промышленности приводил к упадку кре­постные мануфактуры, которые не могли выдерживать конку­ренции капиталистических предприятий.

Помещичье хозяйство в условиях развития капиталистичес­кого уклада становилось нерентабельным, помещики все чаще разорялись. В 1844 г. дворяне заложили более половины своих хозяйств.

Царское самодержавие и вся система феодально-крепостни­ческого государства тормозили прогрессивное развитие России.

Внушительным свидетельством кризиса феодальной систе­мы являлся рост антикрепостнического крестьянского движе­ния. Всего в 1826—1849 гг. произошло около 1900 крестьянских волнений.

В 40-х гг. крестьяне выступили против правительственных мер по выделению из крестьянских наделов особых площадей для по­севов картофеля. Начались массовые «картофельные бунты» (Вятс­кая, Пермская, Оренбургская, Тамбовская, Казанская, Саратовс­кая, Московская, Рязанская, Вологодская, Олонецкая губернии). Истинная причина «картофельных бунтов» — острое недовольство феодальным гнетом и крепостническими порядками.

Вместе с крестьянством боролись и крепостные рабочие. Они выступали за повышение заработной платы, улучшение условий труда, против жестокостей фабрично-заводской адми­нистрации.

В 30—40-х гг. на мануфактурах произошло более 100 выступ­лений. В 1848 г. произошли стачки в селе Ивановка на фабрике Горелина, в 1849 г. — в городе Шуя на фабрике Попова и др. Зарождалась стачка как пролетарское средство борьбы.

§ 3. Идейная борьба в 30—40-х гг. XIX в.

30—40-е гг. XIX в. — важный этап развития общественного движения в России. Это время идеологической подготовки но­вых революционных выступлений, время, когда происходило преодоление классовой ограниченности идеологии декабрис­тов, переосмысливание проблемы движущих сил революции, осознание роли народных масс в истории.

В эти годы в России объективно не существовало условий для широкого развертывания революционного движения. Орга­низационной формой, в которой вызревали элементы новой революционно-демократической идеологии, становятся круж­ки разночинной молодежи. Получают распространение как средство антиправительственной агитации политические сти­хотворения (стихи декабристов, А. С. Пушкина и др.), прокла­мации, листовки.

В 1826—1827 гг. братья Петр, Михаил и Василий Критские организовали в Московском университете тайный революционный кружок. Участники кружка вели революционную пропа­ганду среди студентов Московского университета, мечтали со­здать тайное общество для введения в России конституции. Рас­сматривая себя как прямых продолжателей дела декабристов, они взяли своим девизом слова «Вольность и смерть тирану».

Несколько других тайных кружков тоже были тесно связаны с Московским университетом. В Московском университете на­чалась революционная деятельность В. Г. Белинского. Среди сту­денческих кружков начала 30-х гг. выделялся кружок А. И. Гер­цена и Н. П. Огарева, в котором наиболее полно выявилась дальнейшая тенденция развития русского освободительного движения. Герцена и его товарищей привлекал утопический социализм, в котором они пытались найти обоснование новой организации общества. Переход Герцена на позиции утопичес­кого социализма резко отделял его от других либерально на­строенных современников, ибо в идее социализма он видел основу решения вопроса о путях развития России.

Одновременно с революционными кружками В. Г. Белин­ского, А. И. Герцена, Н. П. Огарева и Н. В. Станкевича в Москве и других городах действовали тайные кружки, объединявшие свободолюбивую молодежь.

«Тайное общество для уничтожения власти помещиков над крестьянами» некоторое время действовало на Чермеском за­воде на Урале. Организаторы общества призывали: «Ниспро­вергнем соединенными силами невольничество, восстановим свободу и через то заслужим благодарность потомства!»

В 40-х гг. в русском общественно-политическом движении вследствие углубления кризиса феодально-крепостнического строя усилилась борьба идейных течений. Идейная борьба отра­жала борьбу классов — дворянства и крестьянства. Интересы крестьянства выражал демократический лагерь — представите­ли передовой русской интеллигенции во главе с В. Г. Белинским и А. И. Герценом.

К середине 40-х гг. относится начало размежевания рево­люционно-демократического лагеря с буржуазным либерализ­мом. Складывание революционно-демократического лагеря было обусловлено выдвижением новой социальной силы — разночинцев, отражавших революционные настроения крес­тьянства в условиях разложения феодального строя и крепост­ничества.

Белинский и Герцен отстаивали идеи революции и социа­лизма в отличие от либералов, выступавших за мирное переус­тройство общества на буржуазных началах (за постепенные ре­формы сверху при сохранении земли у помещиков, за некото­рые реформы в государственном аппарате). Белинскому и Герцену принадлежит важная роль в развитии русской матери­алистической философии. Герцен разработал теорию «русского социализма», став одним из основоположников народничества. Произведения Герцена имели огромное значение в борьбе с самодержавием и крепостным правом.

Основным для Белинского был вопрос об освобождении крестьян от помещиков. Нарастание крестьянской борьбы име­ло решающее значение для вывода В. Г. Белинского о том, что за разумную действительность надо бороться революционным путем. «Завидуем внукам и правнукам нашим, — писал Белин­ский, — которым суждено видеть Россию в 1940 году, — сто­ящую во главе образованного мира, дающую законы и науке и искусству и принимающую благоговейную дань уважения от всего просвещенного человечества»[200].

Формирование революционно-демократического лагеря в ходе идейной борьбы 30—40-х гг. подготовляло переход к ново­му этапу русского освободительного движения.

§ 4. Министерская реформа начала XIX в.

Создание министерств в России началось с 1802—1810 гг. Департаменты и отделения министерств должны были заменить коллегии в целях повышения эффективности государственного управления. На начальном этапе министры действовали в свое­образном правовом вакууме, так как, кроме манифеста и указа от 8 сентября 1802 г., не было иных законодательных актов, регламентировавших их деятельность. В это время введены в действие только штаты департаментов нескольких мини­стерств: военных сухопутных сил, юстиции, внутренних дел, финансов, коммерции, народного просвещения, военных мор­ских сил, штат Адмиралтейств-коллегий. Введено в действие «Положение Департамента уделов». Создано новое центральное государственное учреждение — Главное управление водяных и сухопутных путей сообщения, с 25 июля 1810 г. переименован­ное в Главное управление путей сообщения.

Только деятельность Комитета министров получает в это время правовую основу, в виде «Высочайше утвержденных правил для Комитета министров...» от 4 сентября 1805 г., «Вы­писки из правил, данных в руководство Комитету мини­стров...» от 31 августа 1808 г. и «Дополнительных статей к пра­вилам, данным Комитету министров...» от 11 ноября 1808 г. Этими актами определялась компетенция Комитета мини­стров, с наделением его правом разрешения неотложных дел в отсутствие императора, устанавливался порядок его деятельно­сти, и при остающейся неопределенности его юридического статуса Комитет министров начинает занимать на практике центральное в государственном управлении положение, погло­щая значительную часть полномочий Сената и Непременного совета.

Слабым звеном министерской реформы было отсутствие контроля со стороны Сената. Положения Манифеста 8 сентяб­ря 1802 г. о министерской ответственности остались только на бумаге. Сенат не имел реальных рычагов контроля над мини­страми. Непосредственное подчинение министров императору и право личных докладов ему исключали возможность сенат­ского контроля. Хотя Комитет для освидетельствования мини­стерских отчетов при Сенате действовал с 1803 по 1807 г., он рассмотрел министерские отчеты всех министерств (за исклю­чением Министерства морских сил) только за 1802 и 1803 г.

Кроме того, министерская реформа проходила в противо­стоянии сторонников (В. П. Кочубей, Н. Н. Новосильцев, А. Е. Чарторыйский, П. А. Строганов и др.) и противников (Д. П. Трощинский, Н. П. и С. П. Румянцевы, П. В. Завадовский и др.) ее проведения.

Отсутствие правового обеспечения организации и деятель­ности министерств, осложненное тем, что процесс замены коллегий департаментами и отделениями министерств осуще­ствлялся без определенного плана и разновременно, с нееди­нообразной структурой организации каждого министерства, без определения юридического характера взаимоотношений между подразделениями как внутри определенного министер­ства, так и между министерствами, породило значительные затруднения в государственном управлении.

Внешнеполитические события 1805—1808 гг. (война с Фран­цией в составе третьей коалиции в 1805 г. и четвертой коалиции в 1806—1807 гг., русско-французские переговоры в Тильзите в июле 1807 г. и в Эрфурте в октябре 1808 г.) отвлекли внимание императора Александра I от дел внутреннего управления. Но именно тогда все более активное участие в осуществлении ми­нистерской реформы начинает принимать чиновник Мини­стерства внутренних дел — М. М. Сперанский.

С конца 1808 г. Сперанский становится ближайшим сотруд­ником Александра I, занимающимся «предметами высшего уп­равления».

К октябрю 1809 г. недостатки министерской реформы были систематизированы М. М. Сперанским в его «Введении к уложе­нию государственных законов» — обширном плане реформ все­го внутриполитического устройства страны, составленном по поручению Александра I. В этом проекте Сперанский выделяет три основных недостатка министерской реформы: недостаток ответственности; некоторая неточность и несоразмерность в раз­делении дел; недостаток точных правил или учреждения.

На ликвидацию этих недостатков было направлено новое преобразование министерств 1810—1811 гг. Начался завершаю­щий этап министерской реформы. О его начале провозглаша­лось уже в манифесте «Об учреждении Государственного сове­та». «При первоначальном учреждении предполагаемо было, постепенно и соображаясь с самих их действием, приводить сии установления к совершенству. Опыт показал необходи­мость довершить их удобнейшим дел разрешением. Мы предло­жим Совету начала окончательного их устройства и главные основания Общаго Министерского Наказа, в коем с точностью определяется отношение Министров к другим Государствен­ным Установлениям, и будут означены пределы действия и степень их ответственности».

Юридической основой завершающего этапа министерской реформы стали три законодательных акта. Манифест от 25 июля 1810 г. «О разделении государственных дел на особые управле­ния, с означением предметов каждому управлению принадле­жащих»; «Высочайше утвержденное разделение государствен­ных дел по министерствам» 17 августа 1810 г. и «Общее учреж- ' дение министерств» 25 июня 1811г.

Проекты всех трех актов были разработаны М. М. Сперанским и предварительно обсуждались в специально созданном Комите­те председателей департаментов Государственного совета, кото­рый действовал с 27 мая 1810г. по 28 ноября 1811 г. Далее про­екты утверждались на общем собрании Государственного совета и подавались на «высочайшее» утверждение императора.

Манифест от 25 июля 1810 г. разделил все государственные дела «в порядке исполнительном» на пять главных частей:

1) внешние отношения, которые находились в ведении МИДа;

2) устройство внешней безопасности, которое поручалось во­енному и морскому министерствам; 3) государственная эконо­мия, которой ведали Министерство внутренних дел, Мини­стерство просвещения, Министерство финансов, Государ­ственный казначей, Ревизия государственных счетов, Главное управление путей сообщения; 4) устройство суда гражданского и уголовного, которое поручалось Министерству юстиции; 5) устройство внутренней безопасности, вошедшее в компетен­цию Министерства юстиции.

Провозглашалось создание новых центральных органов го­сударственного управления: Министерства полиции и Главно­го управления духовных дел разных исповеданий.

Значительно изменялась компетенция МВД, его главным предметом становилось «попечение о распространении земле­делия и промышленности». К Министерству полиции перехо­дили все дела, относящиеся к полиции «предохранительной» и «исполнительной», составившие две главные части его предме­та. Учреждалось звание Государственного контролера — руко­водителя Ревизии государственных счетов. Окончательное обра­зование этого органа откладывалось до будущего «определе­ния» Государственного контролера.

Министерство коммерции было упразднено, его дела переходили в Министерство финансов и Министерство внутренних дел.

В общих чертах устанавливались предметы ведения большин­ства министерств. Не были определены функции Военного ми­нистерства, Министерства морских сил, Министерства иност­ранных дел, Министерства юстиции. Их предметы ведения ос­тавлены в пределах манифеста от 8 сентября 1802 г., что означало продолжение действия законодательства о трех госу­дарственных коллегиях, «Инструкции генерал-прокурору» и «Генерал-прокурорского наказа».

Подробности и спорные вопросы, возникшие при непосред­ственном распределении дел, обсуждались в Комитете мини­стров на заседании 4 августа 1810г. В заседании были заслушаны доклады министра иностранных дел, министра финансов, това­рища министра внутренних дел, министра народного просвеще­ния, министра юстиции (Примечание № 2 к протоколу этого заседания показывает, что все доклады были сначала переданы к руководителю Государственной канцелярии Государственного совета, государственному секретарю М. М. Сперанскому и пос­ле утверждены императором).

Результатом этого обсуждения стало «Высочайше утвержден­ное разделение государственных дел по министерствам» 17 авгу­ста 1810 г. Этот акт конкретизировал состав Министерства внут­ренних дел, Министерства полиции, Министерства народного просвещения, Министерства финансов, Главного управления духовных дел иностранных исповеданий и факт ликвидации Министерства коммерции. Внимание уделялось всем подразделе­ниям, которые выделялись или присоединялись к этим учрежде­ниям. Продолжением конкретизации в сфере государственного управления стал манифест от 28 января 1811 г. «Об устройстве Главного управления ревизии государственных счетов». Проекты звания Государственного контролера и устройства ревизии госу­дарственных счетов были подготовлены в Комитете председате­лей департаментов Государственного совета.

«Общее учреждение министерств» 25 июня 1811 г. стало главным и определяющим законодательным актом министерс­кой реформы. Структурно оно состояло из двух частей: «Обра­зование министерств»; «Общий наказ министерствам». Вместе они составляли 401 параграф и одно приложение «Формы письмоводства».

«Образование министерств» определяло общее разделение государственных дел и предметы каждого министерства и главного управления (во многом повторяя положения манифеста от 25 июля 1810 г.). Им устанавливалось единое общее органи­зационное устройство центральных органов управления.

Министерство возглавлялось министром и его товарищем (заместителем). При министре состояли канцелярия и совет ми­нистра. Аппарат министерства состоял из нескольких департа­ментов, делившихся на отделения, которые, в свою очередь, делились на столы. Устанавливался жесткий принцип единона­чалия. Министр подчинялся императору, назначаясь и смещаясь по его выбору. Непосредственно министру подчинялись дирек­тора департаментов и канцелярии, директорам департаментов подчинялись начальники отделений, начальникам отделений подчинялись столоначальники.

«В министерствах, коих предметы по пространству их и раз­нообразию разделены на многие департаменты», для решения дел, требующих общего «соображения», учреждался совет ми­нистра, состоявший из директоров департаментов, под предсе­дательством министра или его товарища, или одного из дирек­торов департаментов.

В сложных по составу департаментах учреждались общие при­сутствия, состоявшие из начальников отделений, под председа­тельством директора департамента. По усмотрению директора в заседание общего присутствия допускались посторонние лица из числа заводчиков и фабрикантов.

Совет министра и общее присутствие департаментов были специфическими пережитками коллежской системы управле­ния. Именно пережитками, так как они не имели самостоя­тельной исполнительной власти и были только совещательны­ми подразделениями министерств, заключения которых не имели обязательной силы. Их функциональное назначение было практически одинаковым, а различие определялось мес­том, занимаемым в структуре министерства.

В состав министерств входили специализированные орга­ны — «особенные установления» (особенные канцелярии, счетные отделения и столы, установления по судебной или тя­жебной части, ученые комитеты, чертежные лаборатории, со­стоявшие при департаментах переводчики, чиновники особых поручений, молодые люди для обучения).

Устанавливался единый порядок делопроизводства, с опре­делением порядка движения дел в каждом структурном подразделении министерства, формы регистрации документов, сроков исполнения, проверки, отправки, проверки исполне­ния документов.

Вводился единый порядок отчетности. Министры подавали три вида ежегодных отчетов: «Отчет о суммах», подаваемый в Министерство финансов; «Отчет о делах», подаваемый в Госу­дарственный совет; «Отчет о видах и предложениях к усовер­шенствованию каждой части», подаваемый императору.

«Общий наказ министерствам» устанавливал степень и преде­лы власти министров. «Существо власти, вверяемой министрам, принадлежит единственно к порядку исполнительному; никакой новый закон, никакое новое учреждение или отмена прежнего не могут быть установлены властью министра». Особо выделялось, что законодательные (фактически же законосовещательные) полномочия, составлявшие предмет ведения Государственного совета, и судебные полномочия, составлявшие предмет Сената и судебных мест, из задач министров исключены.

Министр был высшим должностным лицом в министер­стве, осуществлявшим надзор за всеми подчиненными лицами и местами, а также определение на должность и увольнение чиновников, удаление от должности и предание их суду в слу­чае совершения преступлений, разрешение затруднений в сфе­ре вверенного управления, принятие мер к действию законов и учреждений. В случае чрезвычайных обстоятельств министр на­делялся правом действовать своей властью в делах, требовав­ших «высочайшего» утверждения или издания закона, с обяза­тельным уведомлением императора о принятых мерах. «Само нарушение закона министром не вменялось ему в вину, если на это он был уполномочен верховной властью». Министрам принадлежало право законодательной инициативы. Оно осуще­ствлялось через Государственный совет, путем подачи пред­ставления. Министры наделялись правом непосредственного представления императору по делам исполнительным. (Это право станет практическим осуществлением законодательной инициативы министров и обеспечит их значительное влияние в сфере законодательства.) Кроме того, министры в своих дей­ствиях в отношении подчиненного управления могли давать предписания для осуществления собственной власти. (Эти предписания очень скоро превратятся в способ толкования за­конов, в знаменитые циркуляры.)

«Наказ» установил порядок ответственности министров. От­ветственность министров составлялась из предметов ответ­ственности, порядка ответственности и последствий ответ­ственности. Предмет ответственности — это превышение ми­нистром пределов своей власти или бездействие, вызвавшее государственный ущерб или злоупотребление. Порядок ответ­ственности строился на: жалобах императору, предписаниях местных властей, последствиях судебных решений, представле­ниях лиц, осуществлявших обозрение губерний или смотр войск, отчеты министров. Последствия ответственности — это лишение звания министра при отсутствии умысла и предание суду в случае вины. Таким образом, необходимым условием от­ветственности было «высочайшее» усмотрение императора, и реальную ответственность министры несли только перед ним.

«Общий наказ министерствам» устанавливал степень и пределы власти департаментов и их директоров, обязанности канцелярии министра и ее директора, обязанности и степень ответственности всех департаментских чиновников.

Сравнительный анализ полномочий товарища министра и директора департамента показывает неопределенность полномо­чий товарища министра и определенность полномочий директо­ра департамента. Этот факт отразил действительное.положение вещей. К 1811 г. должность товарища министра ликвидирована в большинстве министерств, а в 1812г. упразднена совсем.

«Общее учреждение министерств» не упоминало Комитет министров. По-видимому, Комитет министров должен был прекратить свою деятельность. Но этого не произошло, чему во многом способствовала отставка М. М. Сперанского. Более того, 20 марта 1812 г. Комитет министров получает «Учреждение» (Указ «Об учреждении Комитета министров, с особою властию. По случаю высочайшего отбытия из столицы»), которым наделяется полномочиями «с особенной властью по всем вообще делам государственного управления», в период отсутствия императора в столице или в пределах империи. Таким образом, Комитет министров получает законодательное оформление. Этот орган возглавил особый руководитель — Председатель Комитета министров. Начавшаяся в июне 1812 г. Отечественная война еще более усилила исключительное положение Комитета министров как центрального органа государственного управления.

Созданная в 1811 г. система министерских органов состояла из 8 министерств (военное, морских сил, иностранных дел, внутренних дел, полиции, юстиции, финансов, народного просвещения), трех главных управлений с правом министерств (духовных дел иностранных исповеданий, путей сообщения, ревизии государственных счетов) и Государственного казна­чейства со статусом центрального учреждения. Наряду с систе­мой министерств продолжали действовать, на правах централь­ных органов управления, отдельные части «придворного» уп­равления — Департамент уделов, Придворная контора, Кабинет е. и. в.

Законодательные акты 1810—1811 гг. (манифест от 25 июля 1810 г. «О разделении государственных дел на особые управле­ния, с означением предметов каждому управлению принадле­жащих», «Высочайше утвержденное разделение государствен­ных дел по министерствам» 17 августа 1810 г., «Общее учреж­дение министерств» 25 июня 1811 г.) завершили процесс создания министерской системы управления в России. Все ос­новные отрасли управления были выделены в самостоятельные министерства и главные управления. Вводилось отраслевое раз­граничение местных органов управления, что способствовало формированию ведомств — центральных государственных уч­реждений, с подчиненными им местными государственными органами и должностными лицами.

Дальнейшее развитие министерской системы управления связано с распространением «Общего учреждения мини­стерств» на отдельные министерства, в виде «Учреждений» каждого конкретного министерства.

В Комитете председателей департамента Государственного совета (в январе—сентябре 1811 г.) обсуждались подготовлен­ные Сперанским проекты «Учреждений» Министерства поли­ции, финансов, военного, иностранных дел и Главного управ­ления духовных дел иностранных исповеданий. Из них были утверждены только «Учреждения» Министерства полиции и Министерства финансов. Остальные проекты остались нереали­зованными из-за отставки М. М. Сперанского 17 марта 1812 г.

В 1812 г. «Общее учреждение министерств» было распростра­нено на Военное министерство. В 1817 г. «Общее учреждение министерств» распространяется на объединенное Министер­ство духовных дел и народного просвещения, в 1826 г. на Главное управление путей сообщения и на объединенное Мини­стерство императорского двора и уделов, в 1827 г. на Морское министерство, в 1832 г. на Министерство иностранных дел, Министерство внутренних дел и юстиции.

Важным фактом в сфере государственного управления было назначение П. В. Лопухина 14 июля 1816 г. председателем Коми­тета министров, с одновременным продолжением исполнения обязанностей председателя Государственного совета. Это назна­чение положило начало традиции совмещения этих постов в 1812—1865 гг., с подчинением законодательного механизма высшей администрации.

Итак, создание министерской системы управления в Рос­сии в начале XIX в. подразделяется на два этапа: начальный и завершающий.

Первый этап начался в 1802 г. с издания манифеста и указа Сенату 8 сентября 1802 г. Этими актами были заложены основы министерств и началась замена коллегий министерствами. Этот период продолжается до 1810 г.

Завершающий этап начался 25 июля 1810 г., с издания ма­нифеста «О разделении государственных дел на особые управ­ления, с означением предметов каждому управлению принад­лежащих», которым выделялись 5 главных частей государствен­ного управления, с распределением по ним министерств и главных управлений. Следующий акт — «Высочайше утверж­денное разделение государственных дел по министерствам» 17 августа 1810 г. — конкретизировал компетенцию и состав нескольких министерств (Министерства полиции, Министер­ства внутренних дел, Министерства финансов, Главного уп­равления духовных дел иностранных исповеданий). «Общее уч­реждение министерств» 25 июня 1811 г. завершило правовое оформление министерской системы управления в России.