Действия героя

Отзывы о герое

Обратимся еще раз к очерку «Мост Виталия Петровского». Мы отмечали, что, в отличие от главного героя, остальным автор часто предоставляет слово. О чем же они говорят? Да в первую очередь как раз о нем, о главном герое. Например, директор техучилища металлистов говорит журналисту: Я знаю, вы думали: отличник, контрольные щелкает, как орехи. А у него такие пробелы, что непонятно, чем же он занимался в школе. Завуч школы беседует с журналистом: - Почему все-таки он ушел от вас? – спросила я. – Отец посоветовал, - быстро ответила Антонина Адамовна. – И я, честно говоря, была довольна: пусть идет, получает специальность. Кто же знал, что к тому времени он уже придумал этот мост? Такой молодец оказался! Школьный друг в своих отзывах предстает как человек, свято верящий в талант товарища: Небезызвестный Гена Сырица сбегал домой и принес целую кипу рисунков и чертежей Петровского. «Я с пятого класса собирал. Виталька что-нибудь нарисует, а я в коллекцию», - раскладывал он на директорском столе листки, на которых до мельчайших подробностей терпеливой рукой были вычерчены самолеты, тракторы, краны. Даже эти небольшие фрагменты показывают, как, словно из кусочков мозаики, складывается образ героя – талантливого мальчишки, плохо ладящего с дисциплиной и школьными премудростями.

Уже было показано, как используются отзывы о герое в телеочерке «Зрячее сердце». Еще только один пример, показывающий, как удачно автор отбирает материал. Говорит бывшая ученица, а сейчас учительница школы, где работал герой, это позволяет дать зрителю возможность почувствовать время:

Первый раз я увидела Василия Сидоровича, когда пришла в школу в первый класс. Конечно, было странно, что этот слепой человек так свободно себя держит, так уверенно (эти слова в тексте повторяются, как уже говорилось). Я была этим удивлена. Это было первое впечатление. А вот когда он стал преподавать историю, то к нему совсем другое отношение. Этот человек полон энергии, прекрасный историк. Все, что он нам рассказывал, было настолько интересно, увлекательно! Мы забывали, что он слепой, что он ничего не видит. И обращались с ним как будто со зрячим человеком.

Разговаривает с воспитанниками Александра Михайловича Лобока Геннадий Шеваров. Очень интересно отзывается о герое одна девочка: Ему точных определений не дашь, но он каждый день по-своему злой, по-своему добрый, по-своему справедливый.

Хотя все, о чем было сказано ранее, важно для характеристики человека, главную роль в создании образа героя играют его поступки, поведение. Характерологическую функцию действие выполняет потому, что при ряде обстоятельств мы выносим поступку человека оценку и, в известной мере, можем судить о нем самом. П.А.Флоренский отмечал, что в процессе есть вершина, точка расцвета, которая «представительствует нам за вещь в ее целом» (Флоренский 1993: 204). Так журналист в каком-то поступке героя усматривает «его целое», что-то важное, о чем и считает необходимым рассказать аудитории. Так бывает, например, когда мы узнаём, как повел себя человек в ситуации выбора. Приведем фрагмент из очерка А.И.Куприна «События в Севастополе» (1905 г. Соч. в 3 т. 1954. С. 535-539), где рассказывается о том, как адмирал Чухнин сжег взбунтовавшийся крейсер «Очаков»:

Длинная, по-жандармски бессмысленная провокаторская статья о финале этой беспримерной трагедии, помещенная в «Крымском вестнике», набиралась и печаталась под взведенными курками ружей. Я не смею судить редактора г. Спиро за то, что в неи не хватило мужества предпочесть смерть насилию над словом. Для героизма есть тоже свои ступени. Но лучше бы он попросил авторов, адъютантов из штаба Чухнина, подписаться под этой статьею. Путь верный: подпись льстит авторскому самолюбию.

Ситуация выбора описана здесь хоть и кратко, но предельно точно и ярко: смерть или насилие над словом; выбор – насилие над словом; характеристика – недостаток мужества; оценка – отказ от прямой оценки, оправдание человека ввиду необычности ситуации, введение сентенции (Для героизма есть тоже свои ступени). На ситуации выбора строятся сюжеты массы очерков. Конечно, самый драматичный из них – это выбор между жизнью и смертью. Кроме уже приведенного примера покажем еще один. Это очерк Н.Г.Гарина-Михайловского «Жизнь и смерть» (1896. Соч. М., 1986. С. 126-130), в котором автор рассказывает о земском враче Константине Ивановиче Колпине, работавшем в селе Липовка Самарской губернии. Даем только один фрагмент:

Уже почти перед смертью, за несколько месяцев всего, он получил тяжелобольную – мать большого семейства. Это была сложная тяжелая болезнь, диагноз которой он поставил совершенно иной, чем как определяли болезнь светила медицинского мира. И он оказался прав. Там, у постели этой больной, он и оставил свои последние силы. Но он возвратил ей жизнь, возвратил детям мать и, шутя, пренебрежительно говорил на упреки в переутомлении:

Вам нужнее жить…

За два дня до его смерти она, в первый раз встав с постели, приехала навестить его. Все два дня до его смерти она провела, ухаживая за ним, - это была вся его награда.

Он был молод, силен духом, был человек, и все человеческое было не чуждо ему.

И здесь мы видим то же развитие мысли. Ситуация выбора: смерть или долг врача; выбор – долг врача; характеристика – силен духом; оценка – положительная, через несколько строк она формулируется автором так: Ответ один: он жил своими идеалами, и эти идеалы давали ему силы. Идеалы лучшей жизни, более справедливой и более равноправной.

Но, конечно, не надо думать, что очеркисты пишут только о людях, решающих вопрос, бросаться ли совершать подвиг. Вот очерк «Няня», опубликованный в альманахе А.П.Башуцкого «Наши, списанные с натуры русскими» (1841-1842 гг.) (Русский очерк. 40-50-е годы XIX века. М., 1986. С. 61-70. Автор не указан). Выбор здесь перед героиней встал такой:

- Ну, нянюшка, - сказал ей однажды барин, - много тебе спасибо за твою верную службу, а вот и благодарность наша.

- Что это, батюшка? – спросила няня, поглядывая на бумаги, которые барин подавал ей.

- Это твоя вольная…

- Вольная? – прерывает няня испуганным голосом. – Ахти! мои батюшки! да что же я сделала такое перед вашей милостию, чтобы вы меня из дома выгоняли?

- Помилуй, няня, как тебе не стыдно так думать… Мы тебя отпускаем на волю…

- Что это вы задумали, мои светы?.. – говорит няня сквозь слезы, которые ручьями полились по ее бледным щекам…- чтобы я вас оставила?.. чтоб я покинула моих родных, ненаглядных?.. Или мне свет божий надоел? <…>

- Полно, няня, полно! – сказал барин. - Как ты не понимаешь, что мы хотели дать тебе вольную из благодарности, если ты хочешь у нас остаться, то и мы с тобою не расстанемся, пусть бумага эта лежит у тебя в сундуке. Ну, скажи, согласна ли ты?..

- То другое дело, - отвечает старушка, улыбаясь сквозь слезы, - вот спасибо, так спасибо. Я, дескать, вольная, все-таки для амбиции перед другими можно прихвастнуть.<…>

- Итак, дело решено, ты останешься к нас: вот твоя бумага. Но мы непременно требуем, чтобы твои сын и дочь были также свободны.

- Благодетели вы мои! – вскричала няня, кинувшись в ноги к господам своим. <…> - Барин, дай поплакать… утешили, озолотили вы меня, Господь видит, что в душе моей.

Эпизод позволяет очеркисту сделать нелицеприятный вывод: Если теперь мы захотим найти источник этого вполне развитого и сильно утвержденного чувства любви и самоотвержения, то, кажется, не ошибемся, когда скажем, что он находится в крепостном состоянии. Няня знает, что не имеет права покинуть тех, кому принадлежит, чтобы искать другого места, и потому, применяясь к образу мыслей и нраву своих господ, все свои способности она обращает на то, чтобы стараться им угодить, сродниться с ними привязанностью и благодарностью, которые годами упрочиваются так родственно, что, наконец, эти люди, так сказать, прививаются к семейству, как необходимые его члены. Они видят в детях, за которыми ходят, что-то свое, часть собственного бытия… Они как бы вторые их матери.

Если журналист при сборе материала не получил сведений о таких ярких ситуациях выбора, он старается в повседневных действиях, в повседневном поведении героя найти и показать моменты, характеризующие личность человека. Профессиональное мастерство, талант, упорство, храбрость, добросердечное отношение к людям, неунывающий характер – все это, проявляющееся часто в самых незатейливых действиях, привлекает внимание журналиста и с помощью изображения этих действий позволяет передать адресату обаяние, силу, масштаб личности. В уже приведенном материале мы видели археолога Светлану Лебедеву. Ей повезло отыскать богатое древнее захоронение, журналист встречает ее во время работы с этой находкой. Никаких сложных ситуаций выбора нет, но образ получился ярким, потому что человек показан на вершине успеха, и отношение к этому успеху («везению») – стремление осмыслить находку, стремление восстановить событие, вдохнуть жизнь в безгласные предметы – все это и характеризует героиню, делает ее образ близким читателю. Точно так же ни перед каким выбором не стоит пока Виталий Петровский. Но случай необычный и талантливого мальчишку представляет нам очень ярко.

Таким образом, художественно-публицистический текст требует от автора внимания к «говорящим» действиям героя. Если просто сообщить адресату, что человек в таком-то году окончил школу, а в таком-то университет и вот сейчас успешно работает в такой-то замечательной фирме и все его ужасно уважают, то из этих общих слов никакого художественно-публицистического текста не выстроишь. Только накапливание подробностей, умение видеть детали, живой интерес к человеку позволяют накопить материал, который сделает создаваемый текст эмоциональным и пробуждающим фантазию адресата.