На русскую эскадру в порт-артуре

НАПАДЕНИЕ ЯПОНСКОГО ФЛОТА

В начале января 1904 года вице-адмирал Алексеев, предполагая, что японское правительство вот-вот развя­жет войну, обратился к царю с просьбой разрешить объ­явление мобилизации войск на Дальнем Востоке. Через несколько дней, 12 января, последовал ответ, в котором разрешалось объявить на военном положении крепости Порт-Артур и Владивосток, приготовиться к мобилиза­ции и подготовить отряд войск для отправки на Ялу, чтобы прикрыть со стороны Кореи сосредоточение войск в Южной Маньчжурии в том случае, если японцы выса­дятся в Корее. 23 января было приказано сформировать в районе Ляоян — Хайчен и выдвинуть на реку Ялу от­ряд войск в составе бригады пехоты, казачьей бригады, артиллерийского дивизиона и роты саперов.

Японцы, понимая, что время работает против них, то­ропились. 15 января начались сборы запасных на острове Цусима и в крепости Хакодате. В районе Сасебо сосре­доточивались транспорты для перевозки войск, в Удзино поступали большие партии воинских грузов, много грузов прибывало в Корею — в Чемульпо и Гензан. В Корее в это время уже находилось 16 тыс. японских резервистов. Всем капитанам судов, находившимся в заграничном пла­вании, было приказано немедленно возвращаться в Япо­нию. Последовал указ микадо о выделении на военные нужды 50 млн. иен из особого фонда, был выпущен внут­ренний заем. Из Осакского арсенала в Кумамото и Куре прибыло 50 орудий. Флот в бухте Фукуока проводил ежедневно стрельбы, в Сасебо спешно подвозились снаряды /67/, уголь и продовольствие. Наконец, начался призыв резервистов. 30 января в Порт-Артуре стало известно, что в Сасебо стоят готовыми для перевозки войск уже 60 транспортов, могущих в течение 48 часов перевезти в Корею до четырех дивизий.

Алексеев вновь обратился к царю за разрешением, объявить мобилизацию и начать перевозку войск в район сосредоточения. Кроме того, он просил разрешения вы­вести в море флот для противодействия высадке японских армий в Чемульпо и севернее его. Через пять дней царь ответил телеграммой: «Желательно, чтобы японцы, а не мы открыли военные действия. Поэтому, если они не нач­нут действия против нас, то вы не должны препятство­вать их высадке в Южную Корею или на восточный бе­рег до Гензана включительно. Но, если на западной сто­роне Кореи их флот с десантом или без оного перейдет к северу через тридцать восьмую параллель, то вам пре­доставляется их атаковать, не дожидая первого выстрела с их стороны».

Но еще до этой телеграммы Алексееву было разре­шено развернуть девять бригад в дивизии, а флоту из так называемого вооруженного резерва, совместно с кораб­лями, находящимися в строю, начать кампанию, выйти в море для совместного плавания и производства стрельб.

4 февраля в Токио стало известно, что русская эскадра покинула Порт-Артур. Японское правительство немедленно воспользовалось этим предлогом, чтобы реа­лизовать свои давно задуманные планы. На совещании у микадо было решено начать военные действия без офи­циального объявления войны; тут же были отданы указы об отправке войск в Корею — в Чемульпо и о нападении на русский флот в месте его базирования. В стране была объявлена всеобщая мобилизация.

В ночь на 5 февраля командир 12-й дивизии подгото­вил к посадке на транспорты для следования в Чемульпо и захвата столицы Кореи Сеула полк пехоты.

Командующий «Соединенным флотом» вице-адмирал Того, получив указ микадо о начале военных действий, созвал флагманов и командиров кораблей и отдал следующий приказ:

«Я предполагаю теперь же со всем флотом напра­виться в Желтое море и атаковать суда неприятеля, стоя­щие в Порт-Артуре и Чемульпо. Начальнику 4-го боевого /68/ отряда контр-адмиралу Уриу со своим отрядом (с при­соединением крейсера «Асама») и 9-му и 14-му отрядам миноносцев предписываю идти в Чемульпо и атаковать там неприятеля, а также охранять высадку войск в этой местности. 1-й, 2-й и 3-й боевые отряды, вместе с отря­дами истребителей, пойдут прямо к Порт-Артуру. Отряды истребителей ночью атакуют неприятельские суда, стоя­щие на рейде. Эскадра же предполагает атаковать неприятеля на другой день»1.

1История русской армии и флота, т. XV, стр. 42.

6 февраля японский флот в составе 6 броненосцев, 14 крейсеров и свыше 36 истребителей и миноносцев вы­шел в море.

В этот день главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал Степан Осипович Макаров, тревожась за судьбы русского флота, подал управляющему морским министерством адмиралу Авелану письмо, в котором писал:

«Из разговоров с людьми, вернувшимися с Дальнего Востока, я понял, что флот предполагают держать не во внутреннем бассейне Порт-Артура, а на наружном рейде...

Пребывание судов на открытом рейде дает неприятелю возможность производить ночные атаки... Японцы, не про­пустят такого бесподобного случая нанести нам вред... Я бы считал, что благоразумие требует держать не заня­тые операциями суда флота во внутреннем бассейне.

Если мы не поставим теперь же во внутренний бас­сейн флот, то мы принуждены будем это сделать после первой ночной атаки, заплатив дорого за ошибку» 1.

1 Русско-японская война, кн. 1, стр. 192—194.

Письмо Макарова с резолюциями «доложить его вы­сочеству», «военно-морскому отделу к делам» и «хранить весьма секретно, копий не снимать» попало в архив. Чиновники морского министерства и Главного морского штаба остались глухи к голосу беспокойного адмирала.

Алексеев, несмотря на явные признаки войны, не принял мер по приведению в боевую готовность войск и флота. Напряженные отношения с Японией и разрыв ди­пломатических отношений были скрыты от офицеров. Эскадра только 1 февраля с учебными целями вышла в море и 4 февраля возвратилась, бросив якоря на внеш­нем рейде. Алексеев решил, что держать флот в гавани /69/ опасно, внезапно появившийся противник мог за­топить в проходе на внутренний рейд транспорты и таким образом лишить эскадру возможности выходить в море. Это решение было явно неразумным, но коль скоро оно было принято, следовало организовать надлежащую охрану эскадры, стоявшей на внешнем рейде. Однако и этого не было сделано. Принятые для безопасности меры оказались непродуманными, а в военном отношении про­сто безграмотными. Дозорная служба была организована формально, без учета обстановки: ежедневно в дозор на ночь выделялись только два миноносца и одна канонер­ская лодка, которые с включенными бортовыми и сигнальными огнями выходили в море на расстояние до 20 миль. Связь, хотя бы флагманского броненосца с бе­реговыми батареями, отсутствовала. Эскадра не была го­това к боевым действиям.

Своевременно узнав о разрыве дипломатических отно­шений с Японией, Алексеев не объявил крепость на военном положении, не отдал приказа о приведении в боевую готовность сил флота и даже не разрешил коман­дующему эскадрой вице-адмиралу Старку произвести дальнюю разведку в море. Наместник, как известно, дей­ствовал согласно директиве царя, в которой предписыва­лось не принимать никаких мер мобилизационного харак­тера до тех пор, пока японцы не начнут высадку своих войск в Корее, и не проявлял ни малейшего беспокой­ства и самостоятельности.

В ночь на 9 февраля русская эскадра в составе 16 вымпелов стояла скученной на внешнем рейде по дис­позиции мирного времени. Весь личный состав находился на кораблях, для отражения минной атаки были заря­жены все орудия, кроме башенных, артиллеристы нахо­дились при орудиях, но меры, предпринятые для охраны эскадры на подходах к рейду, были преступными. В до­зоре находились всего два эсминца: «Расторопный» и «Бесстрашный». Подходы к рейду, вопреки здравому смыслу, освещались корабельными прожекторами с «Ретвизана» и «Паллады». Дежурные крейсеры «Аскольд» и «Диана», вместо того чтобы быть в море, находились только в готовности на случай выхода по тре­воге.

В 11 часов вечера на флагманском броненосце «Пет­ропавловск» закончилось происходившее совещание у /70/ вице-адмирала Старка, на котором обсуждались меро­приятия против возможного нападения противника. Про­щаясь с офицерами перед съездом с корабля, начальник морского штаба контр-адмирал Витгефт сказал: «Войны не будет» 1.

1Русско-японская война, кн. 1, стр. 191—192.

Между тем «Соединенный флот» приближался к цели. В авангарде его шел отряд быстроходных крейсеров и миноносцев, вслед за ними — броненосные крейсеры и броненосцы. 7 февраля отряд Уриу из пяти крейсеров, восьми миноносцев и трех транспортов с десантными войсками отделился от главных сил и повернул в Че­мульпо. После полудня 8 февраля главные силы Того остановились у острова Роунд, в 44 милях от базы рус­ского флота. В 6 часов вечера был поднят сигнал о на­чале операции. Того разделил свои истребители на два отряда: первый отряд состоял из десяти единиц, он по­шел к Порт-Артуру, второй — из восьми — в Талиенван. Броненосцы, крейсеры и оставшиеся миноносцы направились к островам Эллиот. Разделив истребители на два отряда, Того допустил серьезную ошибку, ослабив их ударную силу; в Талиенване русских военных кораблей не оказалось.

Командиры первого отряда истребителей на большом расстоянии заметили русские дозорные корабли и, поту­шив свои ходовые огни, прошли к Порт-Артуру незаме­ченными. Ориентируясь по горевшим на берегу маячным огням и по свету корабельных прожекторов «Ретвизана» и «Паллады», они вышли к месту стоянки русской эскадры и атаковали ее. Из 16 выпущенных торпед 3 попали в цель. Два корабля, светящие прожекторами, и броненосец «Цесаревич» были надолго выведены из строя. Только потому, что атака японцев была плохо организована и растянулась во времени, русская эскадра не понесла больших и безвозвратных потерь. Огонь с русских кораб­лей по противнику был открыт сразу же после начала атаки. Истребители, получив от неорганизованного огня небольшие повреждения и потери в людях, отвернули в открытое море. Для преследования их и отражения по­вторного нападения в море вышли крейсеры «Новик», «Аскольд», «Боярин» и эскадренные миноносцы; на под­ходах к рейду была образована дозорная цепь. Под этой /71/ охраной главные силы эскадры находились до того, как японские истребители, выполнив свою задачу, согласно приказу ушли в Корею.

Утром 9 февраля, под Порт-Артуром появились глав­ные силы Того. С дистанции около 35 кабельтовое японцы открыли стрельбу. Появление их уже не было не­ожиданным для русских. Русская эскадра (5 броненосцев и 5 крейсеров), хотя и с опозданием, снялась с якоря и в строю фронта двинулась навстречу неприятелю, отвечая огнем на огонь. Немного спустя она перестроилась в строй кильватера. Бой продолжался на контркурсах, при­чем расстояние между сражавшимися сократилось до 25 кабельтовых. Когда японцы приблизились к Ляотешану, в бой вступила крепостная артиллерия с Золотой горы и Электрического утеса.

Видя порт-артурскую эскадру почти в полном со­ставе, которая к тому же осыпала его снарядами, и так­тическую невыгодность своего положения, Того немед­ленно отступил. Старк не преследовал его. Морское сражение, продолжавшееся около 30 минут, не принесло японцам успеха. В японской официальной истории гово­рится, что «адмирал Того, опасаясь атаки неприятельских миноносцев, приказал... отступать на юг с большой скоростью»1. В действительности не миноносцы напугали японского флагмана. Очевидно, когда на кораблях его эскадры начали рваться крупнокалиберные русские сна­ряды, он понял, что затеял явную авантюру, не сулящую ему ничего доброго, и только поэтому сбежал.

1Описание военных действий на море в 37—38 гг. Мейдзи, т. 1.

Русские потеряли в этом бою 14 человек убитыми и 71 ранеными; японцы, по их данным, — 3 убитыми и 69 ранеными. Наши корабли получили 29 снарядов, на­несших незначительные повреждения. Японские корабли пострадали сильнее: у флагманского броненосца «Миказа» - двумя снарядами была разрушена часть кор­дового мостика и срезана гротмачта, сбит кормовой флаг; броненосец «Фуджи» после боя был поставлен в док; броненосец «Хацусе», пораженный несколькими снарядами, один из которых пролетел вдоль корабля с кормы к носу, имел сильные разрушения надстроек; броненосец «Шикишима» потерял 17 человек, многие его помещения /72/ были основательно разрушены. Сильные по­вреждения имел крейсер «Касаги».

Морской бой 9 февраля между японским и русским флотами характерен полной тактической беспомощно­стью как адмирала Того, так и адмирала Старка. Того, имея до 400 орудий против 248 на русской эскадре, т. е. примерно вдвое больше, и более выгодные условия для стрельбы (русские стреляли против солнца), при атаке построил свои 15 кораблей, имевших различное назначе­ние и разное вооружение, в одну, сильно растянутую кильватерную колонну (броненосцы, броненосные крей­серы и легкие крейсеры) и в этом строю вошел в сектор огня крепости, имевшей крупнокалиберную береговую артиллерию. Это была грубейшая тактическая ошибка, которой русские не воспользовались. По кораблям про­тивника стреляли всего две береговые батареи, причем из рук вон плохо. Старк же, находясь с десятью кораблями на фланге неприятеля, из-за боязни новых потерь в пер­вый день войны, не проявил инициативы и при поддержке береговых батарей и миноносцев не обрушился на конце­вые корабли японцев. Самостоятельный выход в атаку командира крейсера «Новик» капитана 2 ранга Эссена окончился неудачей. Не поддержанный Старком и встреченный огнем всей японской эскадры, «Новик» отвернул. Русские миноносцы бездействовали.

Первый день войны на море был тяжелым испыта­нием для русского флота. Война оказалась неожиданностью для офицеров, не готовых к ней не только в воен­ном, но главным образом в моральном отношении. Из-за беспечности и безответственности царских чиновников японцам удалось нанести порт-артурской эскадре серьезный ущерб.

Кроме подорванных на порт-артурском рейде кораб­лей, русский флот потерял 9 февраля в корейском порту Чемульпо крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Ко­реец», которые не были своевременно отозваны в Порт-Артур. Адмирал Уриу предложил русским оставить Че­мульпо и сдаться. Командир «Варяга» капитан 1 ранга Руднев решил идти на прорыв. При выходе в море у острова Иодольми русские корабли были атакованы неприятельской эскадрой, состоявшей из шести крейсе­ров и восьми миноносцев. Несмотря на героические уси­лия моряков «Варяга», прорваться, не удалось. Слишком /73/ велико было превосходство противника: только один бро­неносный крейсер «Асама» превосходил по мощи огня и «Варяга» и «Корейца» вместе взятых. В неравном бою врагу были нанесены потери, но и русский крейсер полу­чил пять подводных пробоин, треть его экипажа вышла из строя, артиллерия оказалась подбитой. Корабли воз­вратились в Чемульпо; надежды на помощь из Порт-Ар­тура не было, и командир «Варяга» затопил корабль на рейде, «Корейца» взорвали. Моряки перешли на ней­тральные крейсеры, находившиеся в Чемульпо.

Светлая память о героях «Варяга», не спустивших пе­ред врагом Военно-морского флага, живет в народе, кото­рый славит их в своих песнях.

Вот имена и дела некоторых богатырей «Варяга»: старший комендор Кузьма Хватков, несмотря на то, что за два дня до боя был оперирован, поднялся с больничной койки и с редким мужеством и храбростью действовал у орудия, когда почти весь его орудийный расчет был пе­ребит и изранен. Хватков не ослаблял огня и вел его до конца боя. В таких же условиях и так же смело сражались старший комендор Прокопий Клименко и старший комен­дор Федор Елизаров, который метким огнем разрушил кормовой мостик крейсера «Асама» и поджег его.

Особенно отличился комендор мелкокалиберного ору­дия Конон Зиновьев. Не имея возможности из-за дально­сти расстояния вести огонь из своего орудия, он занял место у шестидюймового, где комендоры были убиты. Позднее Конон Зиновьев под градом вражеских снаря­дов заменил сбитый кормовой флаг корабля.

Раненые старший комендор Александр Будко, комен­доры Сидор Мудрый, Иван Романов, Василий Утцев, Се­мен Катаев, Алексей Кудрявцев и Тимофей Казаков не покидали своих боевых постов, сражаясь до последней капли крови.

Часовой у боевого флага боцманмат Петр Оленин не­сколько раз заменял перебитые фалы и вновь поднимал до места священное знамя корабля. Вся одежда моряка была изорвана осколками, раздроблен приклад винтовки, но сам он остался невредим.

Особо отличились кочегары Эраст Жигарев и Иван Журавлев. Когда снаряд врага проник через борт и в ко­чегарку хлынула вода, они, рискуя жизнью, влезли в от­сек, который уже был заполнен водой, и закрыли горловины, /74/ прекратив тем самым распространение забортной воды по кораблю.

Один из первых боев на море показал не только вы­сокую боеспособность и моральные качества русских мо­ряков, но и слабые стороны командного состава. В част­ности, были допущены непростительные ошибки: не использована для прорыва ночь перед боем; прорываясь днем, «Варяг» связал себя тихоходным «Корейцем» и по­терял такой важнейший для боя тактический элемент, как скорость корабля, превратившись в мишень для япон­цев; возвратившись на рейд, офицеры «Варяга» не взо­рвали крейсера, как это было сделано с «Корейцем». Из­вестно, что противник поднял затопленный корабль и по­сле ремонта включил его в состав своего флота.

Под прикрытием эскадры Уриу японцы высадили в Чемульпо первые эшелоны 1-й армии, которые через день захватили Сеул,

После 9 февраля стало ясно, что «Соединенный флот», пользуясь первоначальным успехом, попытается развить его и уничтожить порт-артурскую эскадру. Не исключа­лась возможность высадки десанта на Квантунский полу­остров для захвата крепости; в это время японцы, без­условно, знали о ее слабой защите с суши. Алексеев при­казал немедленно минировать подступы к Порт-Артуру и Дальнему. За несколько дней минные транспорты «Енисей» и «Амур» выставили 640 мин.

Внезапность нападения японского флота на порт-артур­скую эскадру и значительное ее ослабление оказали боль­шое влияние на успех японцев в развитии хода войны. Их военно-морской флот сравнительно легко положил на­чало завоеванию господства на море и без особенных потерь добился некоторых успехов, которые в этот период еще не были решающими, но создали благоприятную об­становку для развертывания сухопутных сил: в Цинампо и Чемульпо началась высадка первых эшелонов 1-й ар­мии генерала Куроки. Хотя для русского флота обста­новка на море сложилась и неблагоприятно, он все еще представлял собой серьезную силу. Со временем, введя в строй поврежденные корабли, флот мог вступить в реши­тельную борьбу за господство на море и исход ее было трудно предопределить.

9 февраля в войсках Дальнего Востока и Сибири на­чалась мобилизация. Крепости Порт-Артур и Владивосток /75/ были объявлены на военном положении. Главнокоман­дующим всеми вооруженными силами, действующими против Японии, царь назначил вице-адмирала Алексеева, который немедленно обратился к генералу Куропаткииу за советом, что ему делать. 26 февраля Алексеев получил ответ, в котором бывший военный министр, назначенный царем командующим Маньчжурской армией, писал: «...главное надо отстоять Порт-Артур и не дать разбить себя по частям в Южной Маньчжурии. Под напором пре­восходных сил надо отходить даже за Мукден, не допу­ская расстройства войск, принявших на себя первый удар. Придет и наш черед идти вперед...». 1

1ЦВИА, ф. ВУА, д.. № 27239, л. 157

Совет был общий, никак не увязанный со сложив­шейся конкретной обстановкой. Алексеев начал сосредо­точение войск в районе Ляоян — Хайчен согласно плану, утвержденному царем в ноябре. Позднее он выдвинул ча­сти 9-й дивизии на линию Инкоу — Ташичао на случай высадки здесь противника, а на Ялу направил отряд из частей 3-й дивизии. Сразу же начались форсированные работы по строительству укреплений Порт-Артура. В Корею был выдвинут конный отряд под командой генерала Мищенко с задачей наблюдения за противником.

Обстановка для русского флота была, безусловно, тя­желой, но поправимой. Однако царские адмиралы Алек­сеев и Старк уже в первые дни войны потеряли автори­тет среди подчиненных. Для приведения флота в боевую готовность был нужен талантливый флотоводец, пользую­щийся всей полнотой власти, знающий, как вести войну на море в сложных условиях того времени, флотоводец, в которого поверили бы команды кораблей и пошли за ним. Таких адмиралов в царской России было слишком мало. Об одном из них — герое русско-турецкой войны 1877—1878 годов, к тому времени уже крупном теоретике военно-морского дела, ученом с мировым именем, и заго­ворили в Порт-Артуре. Это был вице-адмирал Степан Осипович Макаров. /76/

ГЛАВА VI