Диалог о диалоге

П ар ф е н о в: Почему на пороге нового тысячелетия актуальности проблемы диалога по-прежнему очевидна? На мой взгляд, дело здесь не только в неспособности людей сегодня вступать в диалог, находить себя открытыми для разговора, но также и в постепенной монологизации человеческого поведения. Живое и непосредственное общение с предметом и общение с другими людьми подменяется виртуальным коммуникативным актом. Различные суррогаты общения, которые имеют место в настоящее время, препятствуют высвобождению человека из его замкнутой, а потому ограниченной индивидуальности. Исчезает сама интимность отношения к предмету и существенное знание его сокровенных глубин. Тотальность информационных потоков нивелирует сущностное напряжение, которое возникает при взаимодействии суверенных личностей. Без этого напряжения, без адекватного усилия с обеих сторон невозможно достичь полного взаимного понимания, сознательного и намеренного сочувствия, невозможна в конечном счете сама онтология личности.

В сложившихся обстоятельствах возникает необходимость философского обоснования перспектив диалога. Явная непродуктивность общения обязывает к проведению философского анализа основание структур и ориентиров современной стороны общения.

Ю с у п о в: Действительно, вопрос о перспективах диалога актулен, и он требует углубленного анализа современного общения. Однако такой анализ оказывается невозможным без четкого разведения основных понятии. Слово «диалог», в переводе с греческого означает «беседы, разговор». И все же определение диалога лишь как разговора, беседы двух или нескольких реальных собеседников не может сегодня считаться удовлетворительным. В современных теориях коммуникации данный термин используется для обозначения особого уровня коммуникативного процесса, на котором происходит взаимодействие выраженных в речи различных смысловых позиций. Исходя из этого, диалог разделяют на внешний, означающий такую форму суъект-субъектного взаимодействия, при которой различные смысловые позиции развиваются, выражаются в речи разными говорящими, и внутренний, в котором выраженные в речи и взаимодействующие смысловые позиции развиваются одним говорящим.

В данном контексте диалог часто противопоставляется монологу, для которого характерна выраженность в речи говорящего одной смысловой позиции. Причем во внешнем монологе эта речь обращена к другому человеку, а во внутреннем – к самому говорящему, предназначена ему.

П а р ф е н о в: В том случае, если мы начинаем оперировать поня­тиями, то данная процедура с неизбежностью выводит нас на теоре­тический уровень обсуждения проблемы. Стало быть, это дает воз­можность обратиться к формулировке основных принципов теории диалога. Я думаю, что, прежде всего, здесь следует выделить всеобщ­ность диалога как основы человеческого взаимопонимания. Это означает, что акт понимания трактуется как последовательность ак­тов взаимопонимания, как компонент общения, предполагающий самосознание своих установок, интенций, предрасположений, их самоизменение в ходе диалога. Всеобщность диалогизма связана не только с раскрытием роли диалога как основы речевых жанров, в частности, романного слова и вообще текста, но и с интерпретацией идеи как мгновенного совпадения сознания, мысли и бытия лично­сти. Понимание возникает там, где встречаются два сознания. Пони­мание вообще возможно при условии существования другого, пони­мающего сознания. А потому общение лишь тогда можно назвать действительно последним и окончательным, когда понимающее сознание узнает понимаемое сознание как тождественное себе: Это зна­чит, что одно сознание обладает собственным бытием благодаря бытию другого. При этом их онтологический статус, будучи суб­станциально различным, зависит от полноты их общения, от степени понимания друг друга, от того, насколько каждое из них способно воплотить в себе изначальное имя другого.

Вместе с тем диалог отвергает какое-либо субстанциальное един­ство субъектов, находящихся в общении друг с другом, поскольку в противном случае это приводит к уничтожению сторон, занятых ди­алогом, как самостоятельных и к появлению из них одной, единой вещи и субстанции. Следовательно, общаясь, мы отличаемся от ино­го и не сливаемся с другим. Это обусловлено наличием определен­ной границы, очертанием, формой. Ясность и несомненность этих границ, онтологических слоев индивидуальности, зависит, в свою очередь, от взаимодействия с иным, от уровня понимания другого.

Ю с у п о в: С этим нельзя не согласиться, однако понятие «диалог» следует строить с учетом наличия и внутренних диалогов. Ведь хотя непосредственное общение личностей, процесс межличностного персонифицированного речевого общения является генетически: исходной, наиболее полной его формой, и поэтому все другие формы не могут быть поняты без ее детального изучения, уже со временем античности общение с самим собой, со своей душой служило изображением человеческого сознания. Считалось, что действие ума ходе такого общения должно приводить душу в состояние созерцания божественного. При этом душа получала удовольствие, и это ее состояние называлось размышлением. «Философу пристало непрерывное созерцание», и «оно есть самое важное и ценное, само желанное и притягательное, всегда доступное и зависящее от на самих»¹. Поэтому в античном мире созерцание преобладает над вслушиванием.

Кроме того, теоретический анализ невозможен без учета истории Внешний диалог получил распространение уже в индуистской литературе и литературе раннего буддизма, а впервые он стал самостоятельным философским жанром с особым, присущим ему недогматическим способом разъяснения философской мысли в классической Греции IV века до н. э. Начало этому было положено еще софистами, для которых исследование истины было равнозначно ее распространению. В кругах, близких к Сократу, философский диалог также бы рассчитан преимущественно на школьную аудиторию. Для Сокраат диалектика - это искусство вести беседу и потому совпадает с диалогом. Классическая форма философского диалога, созданная Платоном, тоже органически связана с диалектикой, которая здесь, однако, из риторической техники ведения спора превращается в метод мышления и достижения истины. По мере расширения позитивное содержания в философских диалогах Платона они начинают утрачивать исследовательский характер, все более приближаясь к трактату. После Платона философский диалог стал использоваться преимущественно в дидактических целях, постепенно вырождаясь диатрибу - резкую, желчную, придирчивую речь с нападками личного характера - и другие родственные жанры.

Для древних евреев познание означало взаимное общение, а не подчинение объекта активности субъекта, поэтому древнееврейская культура значительно отличалась от древнегреческой. Вся библейская история - это вслушивание в речи пророков в стремлении услышать голос Бога, история диалога Израиля с Богом. Средневековому мировоззрению, наследовавшему как античной, так и древне - еврейской культуре, присуще понимание всего мира и каждого предмета как причастного Богу. Предмет и человек воспринимаются в ничтожестве их собственного бытия и во всемогуществе этого причастия, которое является одновременно и соучастием. Признание Бога как Личности, а человека как сотворенного по образу и подобию Божьему, требовало открытия личности и в человеке. Поэтому со­единение с Богом здесь является подлинно диалогическим. Философ­ский диалог в раннехристианской литературе использовался как сред­ство апологии, полемики и наставления. Однако и здесь, по мере кодификации ортодоксального вероучения, форма диалога становит­ся более условной, а содержание - авторитарно-дидактическим. Эта тенденция закрепляется в философских диалогах средневековья - у Абеляра, Ансельма из Кентербери и других, - где диалектика сно­ва превращается в технику школьного диспута.

Новый расцвет философского диалога связан с деятельностью итальянских гуманистов. Здесь уже иная среда, иной характер обще­ния, иной материал и проблематика. Почвой для диалектики высту­пает не школьный диспут, а дружеский кружок. В схоластике диа­лектика имела слишком формальный и служебный характер и упот­реблялась людьми, которые, хотя и не сделали «доктринального вы­бора», не сомневались в его конечной необходимости. Ее предметом было скорее разноречие, чем разномыслие. В гуманистическом диа­логе присутствовала диалогичность как принцип культуры.

П а р ф е н о в: Попробую прояснить свою позицию. Мой тезис та­ков: внутренний диалог не только необъясним без анализа межличностного общения как генетически исходной его формы, нон невозможен без помощи другого. Ведь что значит быть в общении? Это значит иметь нечто общее, тождественное с другим. Как это возмож­но'? Это возможно, когда одна из сторон в общении целиком или час­тично повторяется в другой стороне, целиком или частично воплощается в ней, целиком или частично оформляет и осмысливает ее по-своему. Но если бы одна из сторон, с которой другая сторона находится в общении, воплощалась в ней так, что от нее самой уже ничего самостоятельного не осталось и она воплоща­лась целиком и без остатка, то такое явление нельзя было бы назвать воплощением или повторением. Поэтому каждая из сторон остается такой, какой она была и раньше. Воплощение, повторение, оформ­ление и осмысление возникают как результат активности субъектов диалога в своей повелительной и осознанной направленности вовне, к иному. Вступить в человеческое общение, в диалог означает не что иное, как готовность личности целиком или частично обратиться, прежде всего, к себе, завершить себя, свое бытие. Но утвердить соб­ственный онтологический статус без обращения к другому в полной мере невозможно. Диалог служит неким процедурным моментом, посредством которого смысловые элементы бытия наделяют субъектов общения онтологически значимой для них позицией. Тем самым происходит как бы освобождение от оков бессловесной, темной и животной индивидуальности. Встреча людей, их вступление в диалог открывает для каждого из них собственную самодостаточность, существование которой в той или иной мере зависит от обоюдных усилий повторить и осуществить новый разговор, новый мир, нов истину. Это уже не один взгляд на один мир, то есть не то, что стремится сообщить людям какой-нибудь субъект с его особенным мы пением, с его особенными понятийными усилиями. Еще Платон излагал свою философию исключительно в форме литературных диалогов и, конечно, не только из чувства благоговения перед мастером разговора - Сократом. Платон видел в диалоге, прежде всего, принцип истины: слово подтверждается и оправдывается лишь гаг, когда другой человек воспринимает его, выражая свое согласие с ним. Лишена обязательности последовательная мысль, если акт мы пения не сопровождается мыслями другого.

Таким образом, мы можем видеть, что историческое снимается в современном.

Ю с у п о в: Если говорить о настоящем, то тема, в которой сходятся современные трактовки диалога, это диалог культур. Здесь проясняется сложность, многогранность формы диалога, ее парадоксальная логика. Конкретное понимание и развертывание диалога становится возможным постольку, поскольку мы преодолеваем простые, одномерные представления. Весь диалог обществ или культ только на уровне начального обсуждения раскрывается как разговор двух людей.

Связанные с этим уподоблением лингвистические и психологи скис модели необходимо расширить и дополнить. Конечно, в своих началах и непосредственных воплощениях диалог - это, прежде всего, межличностная форма. Но сама эта форма выполняет несходные функции в разных исторических состояниях культуры, выявляет тождественные качества в разных типах общества.

Можно констатировать, что сегодня взаимоотношение культ выходит за рамки традиционного рассмотрения, причем как в мировоззренческом. так и методологическом плане.

Анализ меняющихся типов идейного взаимодействия показывает, что сама форма диалога при конкретном историко-методологическом подходе обнаруживает себя как эволюционирующий ряд схем взаимоотношений: противоположения, дополнительности, равноправного диалога. Сегодня мы в состоянии представить такую последовательность как моменты того диалектического процесса, который являет собой разворачивающийся диалог, а это дает возмож­ность уже естественным образом выводить общее из исторически конкретного пространственно-временного взаимодействия культур.

Существенно, что теперь различные схемы взаимодействия между культурами, выработанные в рамках различных философских тра­диций, можно представить в качестве моделей для формирующегося поля социальных взаимодействий и образованного в нем социально­го пространства. Подобное прорастание этих философско-методологических схем в нашей действительности позволяет нам включать их в состав современной философской науки. Таким образом, сами наши представления о диалоге могут существенно обогатиться за счет логической ассимиляции прежних идей.

П а р ф е н о в: Подводя итог нашему обсуждению, я хотел бы вы­делить наиболее существенное: диалог как жанр философствования возможен в ситуации равноправия, суверенности каждой стороны общения. Диктатура самотождественности и самодостаточности субъекта выявляет известную гносеологическую зависимость объекта от интересов и устремлений господствующего субъекта. Принципи­альное противоречие в их отношениях исключает всякую попытку установить диалог. Познающий разум, который вследствие реали­зации собственной воли создает максимально выверенную систему, не допускает самой возможности альтернативного мышления. Меж­ду тем именно новое мышление, мышление альтернативное, а зна­чит, диалогическое позволяет, говоря словами Л. Н. Толстого, не судить и не мыслить резко и положительно, не давать ответов на Вопросы, данные человеку только для того, чтобы они вечно оставались таковыми.

Мыслитель, чья философская позиция продиктована, прежде все­го, диалогичностью, оставляет право свободного и непринужденно­го присутствия каждого, кто не таит в себе желание спросить, осмыслить и ответить.

Ю с у п о в: Согласен, и в этой связи хочу лишь добавить, что од­ной из идей, могущих расширить наше современное представление о диалоге, является принцип дополнительности. Концепция дополнительности сразу же, с момента своего возникновения в 1927 году, стала наделяться более широким методологическим смыслом, вклю­чая организующую роль этой идеи в деле достижения взаимопонима­ния между народами, принадлежащими к разным культурным тради­циям. Прежде, к примеру, понятие общности часто поменялось по­нятием единства, а последнее трактовалось как сходство или одинаковость.­ И дело здесь не только в логических трудностях или заб­луждениях, а в распространенной методологии, позволяющей общее понимать как уже данное, известное, существующее до его выявленная в бытии описываемых субъектов.

«Существенное ограничение понятия объективно существующего явления в смысле явления, не зависимого от способов его наблюде­ния»², предполагает весьма внимательное и аккуратное отношение к ряду философских понятий и способам их употребления. Действи­тельная общность не задается, она появляется в самом взаимодей­ствии и в его исследовании. Общее в этой логике есть результат взаимодействия различных систем, не снимающий их различай, а фиксирующий порожденную ими форму.

Впервые именно гуманисты Ренессанса создали новый способ фун­кционирования культуры, решившись строить новую культуру из гетерогенного наследия, с острым историческим и критическим чув­ством отстранения и не менее острым прозрением близости. Сохра­няя звучание каждого голоса в отдельности, они попытались урав­новесить их, отождествляя общее с индивидуальным. Диалог - это в принципе субъективная форма, и гуманисты впервые обнаружили, что она может действовать и пониматься не только как линейная за­висимость, но и как полифонический процесс, дискретный и континуальный одновременно.