Московский период журналистской и книгоиздательской деятельности Новикова

Полемика Фонвизина и Екатерины-2 на страницах "Собеседника" и "Любителя российского слова".

В 1783 г. Фонвизин анонимно отправил в журнал «Собеседник любителей российского слова» двадцать вопросов, фактически адресованных Екатерине II, которая негласно возглавляла это издание и печатала в нем фельетоны под названием «Были и небылицы». В них, по слова Добролюбова «всё легко, шутливо, неглубоко». Это попытка возродить «улыбательную» (сленг Татариновой) сатиру «Всякой всячины», но если раньше Екатерина встретила отпор со стороны Новикова, теперь в смелую полемику с ней вступил Фонвизин.

Вопросы оказались настолько смелыми и вызывающими, что Екатерина вступила с автором в полемику, поместив против каждого из «вопросов» свои «ответы». «Отчего, — спрашивал Фонвизин, намекая на отстранение от службы братьев Паниных, — многих добрых людей видим в отставке?». «Многие добрые люди, — отвечала Екатерина, — вышли из службы, вероятно, для того, что нашли выгоду быть в отставке». Возражение императрицы было сделано не по существу, поскольку она прекрасно понимала, что речь шла не о добровольной, а о вынужденной отставке. Вопрос под номером 13 был задан в связи с моральной и общественной деградацией дворянства: «Чем можно возвысить упадшие души дворянства? Каким образом выгнать из сердец нечувственность к достоинству благородного звания?» В вопросе 10 автор намекал на деспотический характер правления в России: «Отчего в век законодательный никто в сей части не помышляет отличиться?» «Оттого, — отвечала раздраженно императрица, — что сие не есть дело всякого». В одном из вопросов (18-м) автор намекал на неудавшийся Екатерине фарс с созывом и преждевременным роспуском Комиссии по составлению нового Уложения. «Отчего, — допытывался Фонвизин, — у нас начинаются дела с великим жаром и пылкостью, потом же оставляются и совсем забываются?» Ответ Екатерины лишал фонвизинский вопрос конкретного смысла и переводил его в план общечеловеческий: «По той же причине, по которой человек старается». Вопрос 14-й метил в придворное окружение императрицы и был особенно оскорбителен: «Отчего в прежние времена шуты, шпыни и балагуры чинов не имели, а ныне имеют, и весьма большие?» Прозвище «шпынь» носил обер-шталмейстер граф Л. А. Нарышкин, добровольно исполнявший при дворе роль забавника и шута. Ответ Екатерины звучит как окрик разгневанной правительницы. В нем слышится не только раздражение, но и прямая угроза: «Предки наши не все грамоте умели. Сей вопрос родился от свободоязычия, которого предки наши не имели: буде же бы имели, то начли бы на нынешнего одного десять прежде бывших». На последний вопрос: «В чем состоит наш национальный характер?» — следовал категорический ответ, требовавший беспрекословного повиновения власти: «В остром и скором понятии всего, в образцовом послушании и в корени всех добродетелей, от творца человеку данных».

Дискуссия Фонвизина с Екатериной II, как мы видим, во многом напоминает полемику новиковского «Трутня» со «Всякой всячиной», вплоть до ее печального финала. Фонвизин прекрасно уловил гнев своей адресатки и вынужден был смягчить свои дерзкие выпады. В «Собеседнике любителей российского слова» он помещает письмо «К г. сочинителю „Былей и небылиц” от сочинителя „Вопросов”». Фонвизин делает комплименты литературным и даже административным талантам Екатерины II. Одновременно он поясняет, что его критические замечания в адрес некоторых дворян продиктованы «не желчью злобы», а искреннею озабоченностью их судьбой. Обвинение в «свободоязычии» заставило Фонвизина отказаться от продолжения опасного диспута, о чем он и сообщает в своем письме. «Признаюсь, — заявляет он, — что благоразумные ваши ответы убедили меня внутренно... Сие внутреннее мое убеждение решило меня заготовленные еще вопросы отменить... чтоб не подать повода другим к дерзкому свободоязычию, которого всей душой ненавижу». Фонвизин впоследствии на одной из своих пресс-конференций так прокомментировал итоги дебатов: «Это были ответы такого рода, что большая часть из них уничтожает вопросы, не разрешая их; во всех почти отзывается мысль, что не следовало об этом толковать, что это – свободоязычие, простершееся слишком далеко». «Без сомнения, это притеснение свободной прессы… Скажу больше – посягательство на конституцию нашей страны» - заявил член координационного совета ОГФ.

К московскому периоду деятельности Новикова относится десятилетие с 1779 по 1789 гг. Новиков арендует типографию Московского университета, в книгоиздательских целях использует свои связи в масонской ложе. Масонство первоначально представляло интересы оппозиционно настроенного дворянства. Новиков, хотя и принадлежал к масонам, остался верен просветительским взглядам. В масонстве его привлекали идеалы равенства и братства людей, идеи нравственного воспитания и совершенствования человека. Среди масонов сразу не было единства, они разделялись на группы (кто бы говорил о мировых заговорах). Новиков принадлежал к группе «мартинистов».

За время деятельности Новикова в университетской типографии им были изданы сотни книг: учебники по истории, географии, азбука, букварь, грамматика, книги для детей, книги по медицине, гигиене, сельскому хозяйству, педагогике, произведения русских и западноевропейских писателей (трагедии Шекспира, произведения Вольтера, «Эмиль» Руссо, драмы Лессинга и др.). Сначала свою деятельность он осуществлял с помощью «Дружеского ученого общества», потом - с помощью «Типографической компании». Изданные книги, около 1000 ориентируются на третьесословного читателя. «Типографическая компания» открыла сеть книжных лавок в провинции для распространения книг по всей России.

В московский период Новиков издает ряд новых журналов (всего их было 11):

• «Утренний свет» (1777-1780) - нравственно-философский журнал, связанный с идеями масонов. Своей идейной и эстетической направленностью журнал способствовал началу формирования сентиментализма, на его страницах был поставлен вопрос о внимании к человеку как индивидууму.
• «Вечерняя заря» (1782-1783)
• «Покоящийся трудолюбец» (1784-1785)
• «Московское издание» (1781)
• «Городская и деревенская библиотека»
• Газета «Московские ведомости» (1779-1789), с приложениями литературного и практического характера.
• «Детское чтение для сердца и ума» (1785-1789), приложение к «Московским ведомостям», еженедельное.Оно преследовало воспитательные и педагогические цели. Редакторами журнала были А. А. Петров и Н. М. Карамзин. «Детское чтение» публиковало научно-популярные статьи («Разговор между отцом и детьми о кофе»), статьи природоведческого характера (автор - Прокопович-Антонский), переводы и оригинальные беллетристические произведения (повести и рассказы Жанлис, стихотворения и прозу Карамзина).
• «Модное ежемесячное издание, или Библиотека для дамского туалета» (1779). Издание для женщин. Журнал был преимущественно литературным, преследовал образовательные цели, но к каждой книжке журнала прилагались картинки с изображением модных нарядов и уборов.

Несмотря на просветительский характер изданий, иногда там появлялись произведения сатирического характера: нападки на щеголей, обличения жестокого обращения помещиков с крестьянами. Появляются и статьи на политические темы («О торговле вообще», в «Прибавлениях к Московским ведомостям»). В статье «О торговле вообще» выражается сочувствие к республиканскому строю и освободительным движениям на Западе.

В период реакции, вызванной пугачевским восстанием и революционными событиями в Америке, подробные сведения о которых печатались в новиковских изданиях, начались его преследования. В 1792 г. его заключили в Шлиссельбургскую крепость (формально за печатание ряда книг, проповедующих раскол). Казнь была заменена заточением в Шлиссельбургской крепости на 15 лет. После смерти Екатерины Новиков был освобожден, но он вернулся физически и нравственно разбитым. К общественной деятельности он уже не смог вернуться, и умер в 1818 году.

Культурное значение деятельности Новикова в том, что он не только первым создал книжную торговлю в России, но и приохотил русских людей к чтению.