Вопрос 53 жанр, сюжет, композиция поэмы Твардовского "василий Теркин"

В творческой эволюции Твардовского можно выделить три основных этапа: ранний (1925—1938), военный (1939—1946) и зрелый (1946—1970). На раннем этапе его поэзия носила ещё подражательный характер, поэт искал «свой голос», хотя уже на раннем этапе определилась склонность Твардовского к крестьянской, народной тематике, к ёмким, но простым образам, к песенному строю поэтической речи. Военный период можно назвать «узловым», центральным для всего творчества Твардовского. Поэт раскрывает своё дарование, он выразительно рассказывает о жизни рядового русского человека,

передаёт оттенки его характера, воссоздаёт народную речь, самый образ народного мышления. В поэзии зрелого периода Твардовский развивает свои находки,

в эпических поэмах рассказывает о повседневной жизни страны, сочетая тонкие наблюдения с глобальными размышлениями, с нелицеприятным анализом прошлого и настоящего («За далью – даль», «По праву памяти», «Тёркин на том свете»).

В автобиографических своих стихах этого периода Твардовский достигает подлинных поэтических высот, пронзительного лиризма. В них звучат отголоски пушкинской поэтической традиции.

Жанр, сюжет, композиция поэмы Твардовского "Василий Теркин"

Жанр произведения Твардовского нарушал традиционные каноны: не "поэма", что было бы привычнее, а "книга": "Книга про бойца". Подзаголовок "поэма" фигурировал только в первых публикациях отдельных глав в газете "Красноармейская правда". Некоторых критиков смущала неопределенность, неконкретность жанра. Однако сам поэт не считал жанровую неопределенность книги недостатком, он писал: "Летопись не летопись, хроника не хроника, а именно “книга”, живая, подвижная, свободная по форме книга, неотрывная от реального дела". Жанровое определение "книга" сложнее, шире, универсальнее, чем традиционное определение "поэма". Все-таки "поэма" ассоциируется прежде всего (срабатывает память жанра и законы читательского восприятия) с классикой, с литературой – с классической, но литературой, например, с "Мцыри" М.Ю. Лермонтова, с "Полтавой" А.С. Пушкина... Твардовский же интуитивно стремился уйти от литературной жанровой традиции – "литературности", "универсализовать" жанр своего произведения, быть ближе к жизни, а не к литературе, другими словами, усилить эффект подлинности литературного вымысла. Пояснения же на сей счет самого Твардовского, все сводящего к простой оперативности, представляются скорее лукавыми (как это часто бывает у Твардовского), и мы не вправе возводить их в ранг литературоведческого абсолюта, как это часто бывает в некоторых работах о Твардовском: "Я недолго томился сомнениями и опасениями относительно неопределенности жанра, отсутствия первоначального плана, обнимающего все произведение наперед, слабой сюжетной связанности глав между собой. Не поэма – ну и пусть себе не поэма, решил я; нет единого сюжета – пусть себе нет, не надо; нет самого начала вещи – некогда его выдумывать; не намечена кульминация и завершение всего повествования – пусть, надо писать о том, что горит, не ждет, а там видно будет, разберемся".Именно такая жанровая форма – "Книга про бойца" – давала творческую свободу поэту, частично как бы снимала оттенок литературной условности в произведении внешне безыскусном ("легком"), увеличивала степень доверия читателя к произведению, с одной стороны, литературному с его условной действительностью, а с другой стороны, безусловно жизненному, достоверному, в которой условная действительность и реальность настолько соединились и казались естественными, что эта художественная условность не замечалась, о ней читателю не думалось.

Жанровая память "книги" иная, и ее определяют прежде всего книги Ветхого и Нового Завета. См., например, Новый Завет (Исход, 32:32–33), где пророк Моисей просит Бога за народ согрешивший, сделавший себе золотого тельца: "Прости им грех их. А если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал. Господь сказал Моисею: того, кто согрешил предо Мною, изглажу из книги Моей". О книге жизни неоднократно говорится также в Откровении Иоанна Богослова.

Поэма Твардовского – это книга жизни народа в многообразных, свободных ее проявлениях в новое время и в новых обстоятельствах. По аналогии с пушкинским романом "Евгений Онегин" поэму Твардовского можно назвать энциклопедией – энциклопедией не только фронтовой жизни, но и лучших черт русского человека.

Автор сближал свою поэму также с летописью и хроникой – жанрами, имеющими давние традиции на Руси. Твардовский писал о "Василии Теркине": "...некая летопись – не летопись, хроника – не хроника", – подчеркивая тем самым добросовестность и точность, гражданский пафос и ответственность, свойственные русским летописцам и составителям хроник.