Происхождение и устройство мира

Фалес: Спасибо за предоставленную мне возможность по старшинству начать наш сегодняшний разговор. Может Вас несколько удивит простота моего ответа на столь сложный вопрос, но я считаю, что началом и прародителем всего является вода. Вы сами можете наблюдать, что все растения питаются влагой и от влаги плодоносят, а лишенные ее засыхают. А из чего каждое существо состоит, тем оно и питается. Начало всех животных – сперма, а она влажная; так и все вещи, вероятно, берут свое начало из влаги. Между тем вода – основа всякой жидкости. Итак, все образуется из воды путем ее затвердевания и замерзания или испарения. Выпадая в осадок, вода превращается в ил и землю; испаряясь, обращается в воздух, а тончайший воздух возгорается в виде эфира.

305

 

Теплое живет за счет влажного. Огонь Солнца и звезд питается водными испарениями, равно как и весь космос. Влажное вещество, с легкостью преображаясь во всевозможные тела, принимает пестрое многообразие форм. А то, из чего все возникает, – это, по определению, и есть начало всех вещей. Вспомните также, что и древние поэты называли праотцом всего возникшего Океан и говорили, что боги клянутся водой. Старейшее чтимо всего более, а чтимое всего более – это то, чем клянутся; следовательно, вода – старейшее. Мудрейший Гомер говорил: «Океан всему прародитель».

Итак, начало и конец Вселенной – вода. Бог создал все из воды и в воде все разлагается. Все плавает по воде, отчего происходят землетрясения, вихри и движения звезд. Земля находится в центре Вселенной и тоже плавает на воде, на воздухе она не удержалась бы.

Анаксимандр: Фалес, я выслушал твое мнение. Ты справедливо назван первым из семи величайших мудрецов за ум, который ты проявил в государственных делах. Всем также известно, что ты умеешь предсказывать затмения Солнца и измерять величину пирамид. И все же, хотя я твой ученик и тоже из Милета, я считаю, что в вопросе о происхождении и строении космоса ты не прав. Ты утверждаешь, что Земля плавает на воде. Но воде также не свойственно по природе держаться на весу – она всегда находится на чем-то. Я полагаю, что все многообразие мира не могло бы образоваться из одного известного нам вещества. Я отказываюсь от аналогии Фалеса, потому что она только вводит в заблуждение. Все думают, что Фалес имел в виду простую воду и недоумевают, как из нее могло получиться бесконечное разнообразие вещей видимого мира. Все видимое возникает и исчезает, поэтому начало должно быть бесконечным. Я думаю, что первоэлемент бесконечен (апейрон) и в него входят, как в смесь, все вещества, существующие на свете. В апейроне содержатся все вещества, которые не возникают, а изначально присутствуют. Апейрон, это как бы семя, из которого появляются неисчислимые миры. Миры неисчислимы и поэтому образовываться они должны из неизмеримого бесконечного первоначала. Вечное движение апейрона и является причиной рождения небосводов. Произошел же мир таким образом: «при возникновении этого космоса, из вечного выделилось нечто, чреватое горячим и холодным, а затем сфера пламени обросла вокруг окружающего Землю холодного тумана словно кора вокруг дерева. Когда же она оторвалась и была заключена внутрь

306

 

неких кругов, возникло Солнце, Луна и звезды»¹. Из бесконечного все возникает и в него все уничтожается. «Поэтому и рождаются бесконечные [по числу] космосы и снова уничтожаются в то, из чего возникли»². Это начало безгранично, потому что иначе все наличное постепенно иссякало бы.

Аристотель: Позволю себе заметить, что для того, чтобы объяснить неиссякаемость возникновения, нет необходимости постулировать актуально существующее бесконечное чувственное тело, так как уничтожение одной вещи может быть возникновением другой, при том что Вселенная конечна.

Анаксимандр: Но Вселенная бесконечна. Поэтому возникновение и уничтожение могут быть неиссякаемы только в том случае, если тело, от которого отнимается то, что возникает, бесконечно. Возникновение есть, по существу, выделение из бесконечного (которое объемлет все небосводы) противоположностей. Эти противоположности: горячее, холодное, сухое, влажное и т.п. Все уже содержится в наличии в бесконечном начале и никакого возникновения как такового нет, есть только выделение. Только признав первоначало вечным и бесконечным, можно объяснить бесконечность и вечность возникновений. А это так, потому что космосы бесконечны по числу в бесконечном, пространстве и вечном времени. Все видимое подлежит уничтожению, лишь движение вечно. Бесконечное не может быть одним из конечных элементов – водой, огнем или воздухом – иначе оно уничтожило бы все другие конечные элементы. Поэтому бесконечное не является ни одним из видимых элементов.

Аристотель: Если бы такой материальный бесконечный элемент существовал, помимо основных элементов – воды, воздуха, земли и огня, то мы должны были бы чувствовать его, а это не наблюдается. Если бы из апейрона появлялись другие элементы, то при их разложении он бы и получался, а этого нет.

Гераклит: Анаксимандр ошибается, выделяя одно бесконечное начало, потому что все чувственно воспринимаемое не может существовать без противоположности. Поэтому это бесконечное по необходимости должно быть либо легким, либо тяжелым, либо холодным, либо горячим.

Аристотель: Как раз ты, Гераклит, ошибаешься. Существовать не может то, что содержит в себе противоположности, и именно

¹           Фрагменты ранних греческих философов.М., 1989, с. 118.

²           Там же, с. 119.

307

 

потому, что из апейрона выделяются противоположности, он невозможен.

Анаксимандр: Начало бесконечно, потому что только у бесконечного нет начала, ибо в противном случае у него был бы конец. То, что оно не возникло и неуничтожимо и делает его началом всех вещей. Оно и есть божество, ибо оно бессмертно и не подвержено гибели. Части изменяются, а Целое неизменно. Земля же покоится посередине космоса и шарообразна.

Анаксимен: Хотя, Анаксимандр, твои заслуги несомненны – ты изобрел часы и составил первую географическую карту, я думаю, что в объяснении строения и развития мира ты не прав. Несмотря на то, что ты мой учитель, я считаю, что возникновение есть изменение субстрата, а не выделение. Фалес прав: первоначало не может быть чем-то принципиально отличным от веществ видимого мира. Ошибся он только в определении этого вещества. Это не вода, а воздух. Ты, Анаксимандр, искал бесконечное и неиссякаемое вещество в качестве первоначала, но таков и есть воздух. Из него все рождается и в него вновь разлагается. «Разрежаясь,[воздух] становится огнем, сгущаясь – ветром, потом облаком, [сгустившись] еще больше – водой, потом землей, потом камнями, а из них – все остальное»¹. Земля плавает в воздухе, а не на воде. И душа воздушна. Как душа наша скрепляет нас воедино, так дыхание и воздух объемлют весь космос («воздух», и «дыхание» здесь синонимы).

Пифагор: Я много занимался геометрией и понял, что в основе мира лежат математические закономерности. Ведь что такое сама Вселенная как не космос, т.е. порядок. А порядок, творящий гармонию, как я выяснил, определяется соотношениями чисел. Я изучал музыку и открыл, что происхождение музыкальных интервалов связано с числом, так как они представляют собой сравнение количества с количеством. Так возникают консонирующие и диссонирующие интервалы и вообще гармония и дисгармония. Это же относится и к космосу. Значит в основе его устройства лежат числа в определенной пропорции. Число всегда равно самому себе, тогда как материю можно назвать «иное» как нечто текучее и постоянно становящееся другим.

Итак, в своей основе все вещи подобны числам. Начало всего -единица; единице как причине подлежит как вещество неопределенное – двоица; и из единицы и неопределенной двоицы исходят

¹ Фрагменты ранних греческих философов.М., 1989, с. 129.

308

 

числа; из чисел – точки; из точек – линии; из них плоские фигуры; из плоских – объемные фигуры; из них – чувственно воспринимаемые тела, в которых четыре основы – огонь, вода, земля и воздух.

Гераклит: Ты первый, Пифагор, рассмотрел геометрические теоремы и твои математические познания общеизвестны. Ты имеешь много учеников, которые боготворят тебя и называют себя пифагорейцами. Ты первым ввел в Греции меры и веса, и слава твоя вполне заслужена. Но что касается изучения материи, то здесь ты не продвинулся ни на шаг, а только все запутал, и это понятно, потому что все твои математические исследования происходили в отвлечении от материи. Чем больше ты абстрагировался от нее, тем больше были твои математические успехи. Вся геометрия построена на равенстве фигур, между тем, как в природе мы никогда не найдем двух абсолютно равных между собой вещей. Я же самостоятельно исследовал природу и вот что скажу вам всем: «Все состоит из огня и в огонь разлагается. Все происходит согласно судьбе, и все сущее слаженно в гармонию через противообращенность»¹. Огонь – первоэлемент, и все вещи возникают из него путем разрежения и сгущения. Все возникает в силу противоположности, и все течет подобно реке. Вселенная конечна, и космос один. Рождается он из огня и снова сгорает дотла через определенные периоды времени. Та из противо-положносей, которая ведет к возникновению космоса, называется войной и враждой, а та, что к его сгоранию – согласием и любовью. Сгущаясь, огонь увлажняется и, сплачиваясь, становится водой; вода, затвердевая, превращается в землю. Бог – это умный огонь, он же Логос, Слово, Речь. Этот Логос – вечно сущий, единый для всех вещей. Есть вещи явные и неявные и они образуют единство. Но не все знают неявное. Природа любит прятаться, а уж тем более творец природы. Тайная гармония лучше явной. Почему я думаю, что именно огонь в основе Универсума? Потому что в мире господствует изменчивость. Мир не собрание вещей, а процесс. Огонь и есть не вещь, а процесс изменения. Пламя – это символ потока или процесса. Все видимые вещи – стадии превращения огня. А что же неизменно, что остается устойчивым? Это закон, мера, разум, мудрость. Сам огонь – Логос. Все обязательно изменится, все сгорит в огне, но огонь один постоянен. Огонь является и символом всего космоса. Этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из

¹ Фрагменты ранних греческих философов.М., 1989, с. 177.

309

 

богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающий, мерно угасающий. Из всего – одно, из одного – все. Все возникает через борьбу противоположностей, т.е. через войну и вражду. Вещь – это всего лишь переход из одного состояния к противоположному, и, таким образом, вещь есть объединение противоположных состояний. Холодное нагревается, горячее охлаждается, влажное сохнет, иссохшее орошается. Одно и то же в нас живое и мертвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое, ибо эти противоположности, переменившись, суть те, а те, вновь переменившись, суть эти. Враждебное находится в согласии с собой. Наилучшая гармония – из разнящихся звуков. В природе и человеческом обществе господствуют круговороты.

Эмпедокл: Да, конечно. Именно поэтому бывают периоды, когда господствует Вражда, но бывают периоды, когда господствует Любовь. В настоящее время в мире господствует Вражда, а раньше господствовала Любовь. Хотя и утверждают, что вода, воздух и огонь скорее могут быть началами вещей вследствие их подверженности изменениям, я думаю, что начал – четыре, и в их число входит земля, хоть она и менее подвержена изменениям. Почему имено эти четыре элемента первичны? Вследствие их обилия, простоты и силы. Так как их четыре, то первичных и простых качеств тоже четыре. Это теплота, хладность, сухость и влажность.

Анаксагор: Анаксимандр забыл нам сообщить, в каком виде присутствуют в его «смеси» все вещества, а это самый сложный вопрос. Я думаю, что это может быть таким образом. Существуют мельчайшие частицы, подобные видимым вещам, и их столько же, сколько родов самих вещей. Я называю их «гомеомериями». Если они преобладают в смеси, то и видимое вещество подобно им.

И еще одно упустил из виду Анаксимандр. Он признал только материальную причину, а ведь необходима еще причина творящая. Ее я называю Нус, что значит Ум. Она необходима, потому что материя не может существовать, если нет творца, который творит ее и все изменения в ней. «Так, [одного] серебра недостаточно для того, чтобы оно стало кубком, если нет творящей причины, т.е. серебряных дел мастера»¹.

Демокрит: В чем еще не прав Анакимандр, так это в том, что первоначала должны быть простыми и бесструктурными, иначе ничего устойчивого и значащего в мире не могло бы существовать. Для

¹ Фрагменты ранних греческих философов.М., 1989, с. 134.

310

 

того, чтобы возможно было обозначающее что-либо слово, необходимы буквы, которые далее не делились бы до бесконечности, а имели бы определенные очертания и размеры. Поэтому я считаю, что первоэлементами являются неделимые (атомы), отличающиеся друг от друга размерами и формой.

Платон: Неделимое (атом) находится не в вещи, а отделено от нее, будучи ее первородным предком. Причем форма или предок передает чувственным вещам нечто, унаследованное от рода или расы, а именно – их природу. Это я называю идеей. Идея представляет собой модель, по которой строятся все вещи, предел (подобно иррациональному числу), к которому приближаются вещи, никогда его не достигая. Все вещи похожи на ту идею, которая создала их и получают свое имя по своему создателю, как дети получают отчество по отцу. Так мы называем какое-либо строение домом, если его создала «идея дома». Как ребенок воспринимает своего отца, видя в нем идеал, единственную модель для подражания, богоподобное олицетворение его собственных устремлений, воплощение совершенства, мудрости, постоянства, славы и добродетели, силу, породившую его от начала его мира, которая теперь его сохраняет и поддерживает, таким же мне видится мир идей. Идея является оригиналом и источником вещей; она – основание вещи, причина ее существования, постоянно поддерживающий ее принцип, благодаря которому она существует. Это – добродетель вещи, ее идеал, ее совершенство. Нам следует мысленно обособить три рода: то, что рождается, то, внутри чего совершается рождение, и то, по образцу чего возрастает рождающееся. Воспринимающее начало можно уподобить матери, образец – отцу, а промежуточную природу – ребенку.

Аристотель: Недостаточно одной материальной причины существования мира, будь то вода, воздух и т.п. Нужна еще идея, оформляющая материю, прав Платон, но нужна еще и движущая причина, прав Гераклит, приводящая природу в движение, и наконец, целевая причина, отвечающая на вопрос: «Для чего нечто существует?»

Лао-цзы: То, о чем сказал Платон, соответствует двум началам в китайской философии: ян – мужское, определенное; инь – женское, неопределенное.

Пифагор: Отец и мать, определенное и неопределенное – противоположности, и они соответствуют противоположности между рациональным и иррациональным.

311

 

Парменид: Рациональное и является бытием, а пространство, или иррациональное, есть небытие.

Платон: Если все вещи пребывают в состоянии непрерывной изменчивости, то о них невозможно сказать ничего определенного. Мы не можем иметь о них подлинного знания – в лучшем случае мы способны составить о них смутное и обманчивое «мнение».

Парменид: Чистое разумное познание может иметь своим предметом только неизменный мир. Действительно, то, что есть является конечным, сферическим, неподвижным и телесным, т.е. мир представляет собой не имеющий частей шар и помимо его ничего нет.

Аристотель: Если есть знание чего-то, то помимо чувственно воспринимаемого должны существовать другие сущности, постоянно пребывающие.

Шеллинг: Не только должны существовать, но должны быть тождественны получаемому знанию. Это непременное условие достижения абсолютной истины.

Платон: Именно наличие идей помогает познать чувственный мир. Так как идеи истинны, то знание о них и будет истиной. Совершенные и благие идеи предшествуют копиям, чувственным вещам, являясь начальным пунктом всех изменений текучего мира. Изменения поэтому могут происходить лишь в направлении, уводящем от совершенства и блага и приводящем к несовершенству и злу, т.е. к разложению и злу. Благодаря миру идей вещи создаются идеальными, но потом они начинают вырождаться и приближаются к своему распаду. Так изменяется и Универсум, и виды живых существ, начиная с человека и государства. Обратить это разложение вспять очень трудно, хотя и возможно. Распад может быть преодолен моральной волей человека при поддержке разума. Для этого и нужна философия, которая утверждает мир идеалов, по которым должно строиться и восстанавливаться все земное.

Аристотель: Могут быть изменения, которые являются улучшением. Изменение может быть прогрессом.

Платон: Происхождение видов идет путем вырождения, начиная с богов и первых людей, которые затем превращаются в высших и низших животных и в растения.

Аристотель: Виды человека и животных вечны и неизменны. Но Бог первичен во времени, хотя и вечен. Одна из четырех причин вещи, а также любого движения или изменения – это конечная причина или цель, по направлению к которой устремлено движе-

312

 

ние. Форма, или сущность, развивающейся вещи тождественна с целью, результатом или конечным состоянием, в направлении к которому она развивается. Форма, или идея, находится, таким образом, не в начале, а в конце.

Платон: Движение в мире совершается постольку, поскольку каждая вещь хочет занять определенное ее роду место. Камни предрасположены к падению, т.е. стремятся занять место, в котором находится большинство камней и которое они занимают по справедливому порядку природы. То же самое воздух и огонь.

Аристотель: Анаксимандр прав в том, что ни один из четырех элементов не может быть началом остальных. Но им не может быть и нечто, отличное от них. «Природа» почти то же самое, что «идея». Это врожденное первичное качество вещи. Чувственные вещи движутся по направлению к их конечным причинам или целям, а эти последние и есть их формы или сущности. Форма вещи и есть ее цель. Чувственные вещи потенциально носят в себе, так сказать, семена своих конечных состояний. Поэтому форма, или сущность, находится в вещи, а не до или вне ее. Вот в чем мое главное расхождение с Платоном. Всякое движение есть актуализация некоторых потенций или способностей, внутренне присущих сущности вещи. К примеру, существенной потенцией куска дерева является то, что он может плавать в воде или гореть. Эти способности скрыты в его сущности, даже если этот кусок никогда не плавал и не горел. Однако, если он будет это делать, он тем самым реализует свою потенцию. В соответствии с этим сущность, которая включает в себя все потенции вещи, имеет сходство с внутренним источником изменения или движения. Как душа существует в теле, так идея существует в вещи, являясь причиной ее движения. Идея вещи есть находящийся в ней самой двигатель вещи.

Гегель: Да, Аристотель прав: принцип, конечная цель есть не что иное, как скрытая неразвитая сущность и, изучая историю развития вещи, мы можем выявить ее сущность. На этом основан мой диалектический метод познания. Для того, чтобы стать действительной, или реальной, сущность должна раскрыть себя в изменении. Понятие осуществляется благодаря деятельности.

Августин: Ошибка всех натурфилософов в том, что они в рассуждениях о творении вещей не уделяют никакого внимания божественному уму, который на самом деле и породил все существующее. Анаксагор, впрочем, понял необходимость идеального творческого начала, только вот назвав его Умом, он не допустил, что это в то же

313

 

время и личность. Личный всемогущий Бог – творец Вселенной, и он не нуждается ни в каких других элементах, творя в соответствии со своей бесконечной природой. Натурфилософы считают, что из первоначал возникли боги, тогда как, наоборот, Бог как по определению всемогущее существо создал первоначала.

Декарт: Извините, но я не могу принимать на веру никакие письменные свидетельства, даже Священное писание, а доверяю лишь ясным и отчетливым суждениям своего разума. Они говорят мне, что существуют два начала всего – одно духовное, другое телесное. Атрибутом первого является мысль, а второго – протяжение.

Спиноза: Я бы согласился с Декартом относительно необходимости субстанции как начала, но согласен я и с теми, кто критикует эти представления, возражая, что тогда невозможно объяснить, как мысль связана с телесным, а эту связь мы наблюдаем в мире постоянно. Данное затруднение можно преодолеть, предположив, что существует одна субстанция, атрибутами которой являются мышление и протяжение. Эта единая субстанция причина самой себя, обладает свойством самодвижения и не нуждается больше ни в каких причинах: ни в действующей, ни в формальной, ни в целевой.

Локк: Никакой идеальной субстанции не существует, а лишь первичные и вторичные качества вещей. Первичные качества существуют сами по себе и не зависят от восприятия человеком. Вторичные качества зависят от органов чувств. О первичных качествах нам сообщает осязание, другие органы чувств свиетельствуют о вторичных качествах. Форма вещи, которую мы ощущаем, например, опираясь на стену, говорит о том, что она поистине существует; цвет же вещей, звук, запах, вкус есть результат взаимодействия реальности вне нас с органами чувств. Идеи возникают в мозгу вследствие обработки сенсорной информации, воспринимаемой органами чувств. Поэтому и предполагать особую мыслительную субстанцию нет оснований.

Беркли: Не существует и никакой материальной субстанции. Все качества вещей соотносятся с нашим чувственным аппаратом и вне этого ни о каких других свойствах не может быть речи. Мы ничего не можем сказать о комнате, пока мы не вошли в нее, не так ли? Так же ничего нельзя сказать о материи самой по себе вне данных чувственных свойств, которые мы воспринимаем. А стало быть никакой материальной субстанции нет.

Лейбниц: Еще Анаксимандр понял, что одной бескачественной субстанцией не объяснить многообразия мира. Посмотрите в мик-

314

 

роскоп и вы увидете миллиарды невидимых глазом тел. Математика оперирует бесконечно малыми величинами, с их помощью объясняя мир. По аналогии с этим и я полагаю, что в основе мира лежат бесконечно малые идеальные монады, из которых создается его богатство. Эти монады не воспринимают информацию извне, так сказать не имеют «окон», но Бог с помощью предустановленной гармонии творит из них разнообразие видимого мира.

Кант: Извините, господа, но мы не можем знать о происхождении и устройстве мира самого по себе. Только в рамках науки можно составить представление о происхождении Вселенной и устройстве видимого мира. Поэтому все умозрительные рассуждения не убедительны. Все в воспринимаемом нами мире, включая пространство и время, определяется особенностями чувственного аппарата человека. Забудьте о метафизических вопросах, прочитайте мою «Критику чистого разума» и переходите к основному вопросу философии: «что есть человек?»

Гегель: Я думаю все же, что Гераклит был прав, говоря, что в каждой вещи присутствует ее противоположность. Она есть потенциально, и в процессе развития может актуализироваться. Ведь развитие идет по спирали в соответствии с тремя законами диалектики, которые я открыл, а именно: законом единства и борьбы противоположностей, законом перехода количественных изменений в качественные и законом отрицания отрицания. Призыв же Канта отказаться от исследований мира, как он существует сам по себе не более, чем леность мысли. Разум безграничен и поэтому нельзя, не начав мыслить о чем-то, ставить заранее границ мышлению. В мире есть прогресс. Позднейшая стадия каждого процесса развития должна быть разумной, а, следовательно, благой и истинной, поскольку она является вершиной всех предшествующих процессов развития, превосходящие все прежние стадии. Таким образом, вещи могут становиться все лучше и лучше. Развиваются, впрочем, не только вещи, но и идеи, сущности вещей, вопреки тому, что говорил Аристотель.

Шопенгауэр: Гегель со своей развивающейся Абсолютной Идеей скрывает за туманной псевдоученостью напыщенное тщеславие. Как можно после Канта придумывать какие-то объективные законы диалектики! Кант был абсолютно прав, говоря о вещи-в-себе, но он не догадался о том, что это такое. А я понял. Ведь человек тоже состоит из явления и вещи-в-себе. А что такое вещь-в-себе в человеке? Это воля, которая никому не видна, но которая движет

315

 

поступками человека. Вещь-в-себе в природе тоже является активным движущим началом, которое лежит по ту сторону нашей способности восприятия. Она и есть воля. Ведь человек микрокосм, как правильно полагали древние греки. Человека мы знаем лучше всего остального, и по аналогии с ним можно заключать о мире. Поэтому я утверждаю, что в основе мира лежит воля и нет ничего, кроме воли и представления.

Фейербах: Цели в развитии мира нет. Мы только подсовываем природе цель по аналогии с человеческим целеполаганием. Поэтому целевую причину следует отбросить. Материя способна к самодвижению и формообразованию, стало быть материальная причина и движущая, и целевая. Ее одной для объяснения устройства мира вполне достаточно. А материя представляет собой то, что говорят физики. Сейчас это кварки, затем наука пойдет еще дальше, но никогда не дойдет до элементарных простых кирпичиков мироздания. Кварк так же неисчерпаем, как и атом.

Анаксимандр: Постойте, да разве не то же говорил я до развития физики?

Энгельс: Больше, чем сказал Анаксимандр, может сказать наука, а не философия.

Ясперс: Научное познание – частное познание и оно имеет дело только с отдельными фрагментами действительности. Оно сообщает истину о данных фрагментах. Наука зависит от приборов, которые имеются в распоряжении исследователя, от культуры данного народа, от особенностей научного эксперимента, который нуждается в воспроизводстве, чтобы быть признанным.

Скептик: Если наука – частное познание, то мы никогда не узнаем все.

Энгельс: Наука дает все, что нужно человеку. Если бы у нас было больше органов чувств, мы не узнали бы о строении мира больше.

Религиозный философ: Но это предмет веры. Здесь уже нет никакой «научности», которой вы так гордитесь. Оставьте же нам по крайней мере возможность верить в то, что философия способна узнать о строении мира больше, чем дает наука.

Скептик: Вы снова пришли к вере. Вот до чего довела вас философия. А давайте спросим, что думают по этому поводу ученые, которых некоторые из вас так хвалят.

Ученый: Ах, отстаньте от меня с философией. Сейчас мы строим сверхмощный ускоритель, чтобы найти последний шестой самый тяжелый кварк. Мы стремимся экспериментально доказать сущест-

316

 

вование кварка и нам некогда думать, из чего он состоит. Мы ничего не знаем о его внутреннем строении, да и как мы можем знать об этом, когда мы его еще не обнаружили. Вот когда найдем, тогда и попробуем узнать, есть ли у него что-нибудь внутри. Откровенно говоря, мне некогда философствовать. Решайте свои проблемы без меня.

Экзистенциалист: Да, если представить, что абсолютная истина обо всем открыта, тогда жить дальше было бы неинтересно, и ум постепенно зачах бы. Не знаю почему, но все сделано так, чтобы мы постоянно искали и сомневались.

Что же в действительности было в начале? Религия утверждает, что Бог из ничего сотворил мир; современная наука, что все создалось из кварков после Большого взрыва, и знаем мы в целом не намного больше, чем древние греки, над которыми мы готовы иронизировать. Но что же дала философия? Набор возможных вариантов происхождения, устройства и развития мира, из которого можно выбирать и из которого выбирает сама наука, взявшая придуманные Демокритом атомы. Трудно сказать, когда и кто обратится к философам снова, но в том. что это случится, сомневаться не приходится. Закончим нашу воображаемую беседу такими словами скептика: «Прежде, чем решать вопрос о том, как устроен мир, надо рассмотреть вопрос о том, как вообще человек познает действительность и что он в принципе способен познать». Ну, что ж, в следующий раз займемся именно этим.

Так могли бы беседовать между собой философы, если бы они встретились. Современные философы и ученые делают это на конференциях, посвященных различным проблемам. Каковы же современные представления о материи, пространстве, времени? Намного ли они ушли вперед по сравнению с античными взглядами?