Общественный прогресс

Под общественным прогрессом можно понимать улучшение социальной структуры. Понятие общественного прогресса традиционно одно из основных в социологии. Сам «отец» социологии О. Конт выдвинул положение о законе эволюции, «заключающемся всегда, как для индивида, так и для рода, в беспрерывном поступательном движении»¹. Дюркгейм вместо «общественности» использовал еще более сильное утверждение о росте человеческой солидарности, подхваченное, в частности, М.М. Ковалевским.

Дюркгейм относил древние общества к сегментарному типу, который образуется путем соединения одинаковых частей. Одинаковые люди объединяются в род, одинаковые роды – в племена. Солидарный тип закладывается постепенно. А если разделение труда приводит к образованию все более крупных обществ, то можно сделать вывод, что намечающееся ныне международное разделение труда (специализация) приведет к образованию всемирно-

¹ Западно-европейская социология XIX в. М., 1996, с. 67.

385

 

го общества и мирового правительства. Формы обществ: «город» Платона, «народ» Д. Вико, «нация» Гегеля, «цивилизация» А. Тойн-би. Каждая из последующих форм все больше по объему на пути к «человечеству». А дальше идет «ноосфера» Тейяра де Шардена и Вернадского.

Идея прогресса – детище Нового времени. Она была чужда древним философам. В отношении их скорее следует говорить об идее социального регресса, присущей, скажем, Платону. Конт рассматривал четыре вида прогресса: материальный – улучшение экономического положения; физический – улучшение здоровья и увеличение продолжительности жизни; интеллектуальный – продвижение умственное и научное (тенденция рационализации); моральный – распространение доброты и мужества. Дюркгейм видел прогресс в общественном разделении труда, Спенсер – в усложнении общества, Маркс – в развитии производительных сил и т.д. В XX веке социологи к употреблению данного понятия стали относиться более осторожно. Отмечают тенденции, скажем, тенденцию рационализации и те конкретные социальные формы, в которых данные тенденции реализуются.

В дополнение к сходству между индивидуальным развитием и социальным прогрессом можно говорить о необходимости различать общественный прогресс и прогресс личности и об опасности отождествления общественного прогресса с научно-техническим и экономическим. Общественный прогресс в широком смысле должен определяться такими социальными характеристиками, как рост продолжительности жизни, благосостояния населения, а также степенью гармоничности между интересами личности и государства, между интересами различных групп и слоев общества, уменьшением степени напряженности и антагонистичности между ними. Еще одной необходимой характеристикой является гармония между социализацией и самоактуализацией личности, о чем говорилось в главе 4.

Некоторые ученые предлагали отказаться от понятия общественного прогресса, поскольку оно соотносится с понятием улучшения, а это вводит в науку ценностную категорию, несовместимую с объективностью научного исследования. В понятии прогресса заключено субъективное представление о желательности каких-либо изменений. Если, например, в качестве критерия взять продолжительность жизни, то при ее увеличении можно утверждать, что общество прогрессирует. Взять в качестве критерия силу мышц

386

 

человека, то ее уменьшение свидетельствует о регрессе общества. В конце прошлого века Л.Н. Толстой спрашивал: «...вопрос состоит в следующем: что признать благосостоянием – улучшение ли путей сообщения, распространение книгопечатания, освещение улиц газом, размножение домов призрения бедных и т.д. или первобытное богатство природы – лес, дичь, рыбу, сильное физическое развитие, чистоту нравов и т.п.?... Человек, который бесстрастно будет относиться ко всем сторонам жизни человечества, всегда найдет, что прогресс одной стороны всегда выкупается регрессом другой стороны человеческой жизни»¹. В этих словах заложено понимание фундаментальности противоречий, которое противостоит обывательскому представлению о прогрессе как о некоем безоблачном безостановочном движении вперед по прямой линии. Прогресс, как переход от военного периода развития человечества к промышленному, по Спенсеру, хорошо подходит под определение прогресса, данного чешским писателем К. Чапеком: «Все-таки прогресс существует: вместо военного насилия – насилие без войны».

В последние годы наметилась тенденция использовать вместо понятия прогресса другие более конкретные, такие, как устойчивость, здоровье. Рост риска гибели человечества по мере создания новых технических средств уничтожения и обострение проблемы экологической, – имеет отношение к указанной тенденции.

С научной точки зрения, учитывая субъективность и многозначность понятия прогресса уместнее говорить об эволюции как качественном изменении. Р. Макайвер называет социальной эволюцией «дифференциацию, возникновение все более специализированных органов для выполнения все более специализированных функций»². Р. Макайвер называет эволюцию принципом внутреннего роста. «Разнообразие институтов, – пишет Р. Макайвер, – по мере их развертывания первоначально есть лишь разнообразие аспектов общинной жизни... На второй стадии налицо один набор политических инструментов для всего общества. На третьей стадии государство все еще в единственном числе, но уже имеются политические организации, воплощающие разнообразные идеи относительно государства... Эта свобода ассоциаций допускает бесконечную множественность случайных форм, с бесчисленными возможностями взаимосвязи и взаимозависимости, опирающуюся

¹ Толстой Л.Н. Собр. соч. Т. 4. М., 1913, с. 125 - 126.

² Американская социологическая мысль. М., 1996, с. 77.

387

 

на всеобщие основы общественной жизни, обязательные аспекты которой теперь обеспечиваются государством»¹.

Спенсер полагал, что эволюция представляет собой переход от состояния бессвязной однородности к состоянию согласованной разнородности (можно назвать это принципом интегративно-го разнообразия). Интегративное разнообразие необходимо для нормального функционирования общества. Когда порой забота о единстве и равенстве людей приводила к утрате разнообразия, как произошло в России после 1917 года, когда большевики ликвидировали целые общественные классы, то это вело к социальному кризису, а затем потребности развития общества (работа естественных сил стратификации) неизбежно вызывали рост разнообразия (большевикам пришлось использовать лозунг «кадры решают все» и взамен уничтоженной создавать так называемую рабоче-крестьянскую интеллигенцию).

Социальная эволюция ускорилась в Новое время, когда господствующая отрасль культуры – наука – позволила критику идей. Представления и теории стали сменяться быстрее, а именно благодаря им происходит развитие цивилизации.

Не следует противопоставлять эволюцию и цикличное развитие. Цикличное развитие общества аналогично развитию экосистем, подчиняющемуся закону сукцессии. Но в экологии имеет место эволюция в смысле появления новых, все более сложных и разнообразных систем. Подобная эволюция имеет место и в обществе.

Итак, три основных способа социальных изменений: эволюция, цикличное развитие, ненаправленная динамика. Хотя позиции социального эволюционизма, возникшего в XIX веке, в XX в. подверглись критике О. Шпенглером и П. Сорокиным, они и в XX веке остаются главенствующими. Надо к тому же иметь в виду, что в естествознании принцип эволюции стал в XX в основополагающим, что сказалось и на гуманитарных науках.

ВОПРОСЫ К ГЛАВЕ 18

/. Каков предмет социальной философии?

2. Каково влияние природы на общество?

3. Какова концепция развития цивилизаций по Мечникову?

4. Каково социально-политическое учение Конфуция?

5. Каково учение Платона о государстве?

¹ Американская социологическая мысль. М., 1996, с. 89.

388

 

6. Каково социально-теологическое учение Августина?

7. Каково социально-политическое учение Макиавелли?

8. Каковы социально-политические взгляды философов Нового времени?

9. Каковы социально-политические взгляды философов XIX века?
10. Каковы социально-политические взгляды философов XX века?

ЛИТЕРАТУРА

Ключевский В.О. Соч. М., 1956.

Соловьев СМ. История России с древнейших времен. Кн. 1. М., 1959.

Древнекитайская философия. В 2-х т. Т. 1. М., 1972.

Платон. Государство // Соч. в 3-х т. T. З.М., 1972.

Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2-х т. М., 1992.

Макиавелли Н. Государь. Харьков, 1998.

Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993.

Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.

Западно-европейская социология XIX в. М., 1996.

Антология мировой политической мысли в 5 т. Т. 1,2. М., 1997.

 

ФИЛОСОФИЯ

В КУЛЬТУРЕ И МИРЕ

Глава 19. ФИЛОСОФИЯ И НАУКА

Наука и философия подвергают друг друга взаимной критике и поставляют одна другой материал для творческого

воображения.

А. Уайтхед

Из схемы, помещенной в конце главы 14, видно, как философия стыкуется с другими отраслями культуры. Для того, чтобы более точно ответить на вопрос, что такое философия, надо сопоставить ее с наукой, искусством, религией, идеологией.

Еще Аристотель поставил задачу формирования философии как науки о конечных причинах и о мудрости говорил как о науке. Но наиболее часто смешивали философию с наукой философы XIX века. Задачу онаучивания философии со всей ясностью поставил Гегель. «Истинной формой, в которой существует истина, может быть лишь научная система ее. Моим намерением было – способствовать приближению философии к форме науки – к той цели, достигнув которую, она могла бы отказаться от своего имени любви к знанию и быть действительно знанием»¹. Гегель ставил задачу придать философии научный характер (хотя известны его слова, что если философия расходится с данными эмпирической науки, то тем хуже для последней). В этом направлении пошли разными путями позитивистская философия и марксистская идеология. Ф. Энгельс, продолжая данные притязания, писал о диалектике как о «науке о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления»². Не следует, однако, забывать, что Гегель хотел не только онаучить философию, но и офилософить науку, выдвигая задачу научного познания внутренней сущности явлений.

¹           Гегель Г. Предисловие к «Феноменологии духа». Соч., т. 4, с. 3.

²           Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 145.

390

 

Философия может быть наукой, если может быть наука, «исследующая первые начала и причины»¹. Но по крайней мере современная наука не такова. Это совокупность дисциплин, дающих рационально-эмпирический ответ на частные проблемы бытия и существования человека. Наука изучает конкретные явления и пытается на основе их обобщения вывести закономерности. Философия имеет дело с миром в целом, включая сюда не только эмпирическое, но также духовное и нравственное, и не забывая о том, что начальным и конечным пунктом философского исследования является индивидуальное, в том числе индивидуум как объект и субъект исследования. Таким образом, специфика науки не только в том, что она не берется за изучение мира в целом, подобно философии, а представляет собой частное познание, но также и в том, что результаты науки требуют эмпирической проверки. В отличие от философских утверждений они не только подтверждаемы с помощью специальных практических процедур или подвержены строгой логической выводимости, как в математике, но и допускают принципиальную возможность их эмпирического опровержения. Все это позволяет провести демаркационную линию между философией и наукой.

Ученых порой представляли в качестве так называемых стихийных материалистов в том плане, что им присуща изначальная вера в материальность мира. Вообще говоря, это не обязательно. Можно верить, что Некто или Нечто передает людям чувственную информацию, а ученые считывают, группируют, классифицируют и перерабатывают ее. Эту информацию наука рационализирует и выдает в виде законов и формул вне отношения к тому, что лежит в ее основе. Поэтому ученый может вполне быть как стихийным материалистом или идеалистом, так и сознательным последователем какой-либо философской концепции. Такие ученые, как Декарт и Лейбниц, сами были выдающимися философами своего времени.

ЧТО ТАКОЕ НАУКА?

Наука в ее современном понимании является принципиально новым фактором в истории человечества. К. Ясперс говорит о двух этапах становления науки:

этап I – «становление логически и методически осознанной науки – греческая наука и параллельно зачатки научного познания мира в Китае и Индии»;

¹ Аристотель. Соч. в 4 -х т. М., 1976, т. 1, с. 69.

391

 

этап II – «возникновение современной науки, вырастающей с конца средневековья, решительно утверждающейся с XVII века и развертывающейся во всей своей широте с XIX века»¹.

Социальным стимулом развития науки стало растущее капиталистическое производство, которое требовало новых природных ресурсов и машин. Для удовлетворения этих потребностей и понадобилась наука в качестве производительной силы общества. Тогда же были сформулированы и новые цели науки, которые существенно отличались от тех, на которые ориентировались ученые древности, и сформировались ее специфические черты, отличающие науку от других сфер человеческой деятельности:

Универсальность – наука сообщает знания, истинные для всего универсума при тех условиях, при которых они добыты человеком.

Фрагментарность – она изучает не бытие в целом, а различные фрагменты реальности или ее параметры; сама же делится на отдельные дисциплины. Вообще, понятие бытия как философское неприменимо к науке, представляющей собой частное познание. Каждая наука как таковая есть определенная проекция на мир, как бы прожектор, высвечивающий области, представляющие интерес для ученых в данный момент.

Общезначимость – получаемые знания пригодны для всех людей; язык науки – однозначный, фиксирующий термины и понятия, что способствует объединению людей.

Обезличенность – ни индивидуальные особенности ученого, ни его национальность или место проживания никак не представлены в конечных результатах научного познания.

Систематичность – наука имеет определенную структуру, а не является бессвязным набором частей.

Незавершенность – хотя научное знание безгранично растет, оно не может достичь абсолютной истины, после познания которой уже нечего будет исследовать.

Преемственность – новые знания определенным образом и по строгим правилам соотносятся со старыми знаниями.

Критичность – готовность поставить под сомнение и пересмотреть свои, даже основополагающие, результаты.

Достоверность – научные выводы требуют, допускают и проходят проверку по определенным сформулированным правилам.

¹ Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.

392

 

Внеморалъностъ – научные истины нейтральны в морально-этическом плане, а нравственные оценки могут относиться либо к деятельности по получению знания (этика ученого требует от него интеллектуальной честности и мужества в процессе поиска истины), либо к деятельности по его применению.

Рациональность – получение знаний на основе рациональных процедур и законов логики, формирование теорий и их положений, выходящих за рамки эмпирического уровня.

Чувственность – научные результаты требуют эмпирической проверки с использованием восприятия и только после этого признаются достоверными.

Эти черты науки образуют шесть диалектически взаимосвязанных пар: универсальность – фрагментарность, общезначимость – обезличенность, систематичность – незавершенность, преемственность – критичность, достоверность – внеморальность, рациональность – чувственность. Кроме того, для науки характерны свои особые методы и структура исследований, язык, аппаратура. Всем этим и определяется специфика научного исследования и значение науки в настоящее время.

Греческая наука была умозрительным исследованием (само слово «теория» в переводе с греческого означает «умозрение»), мало связанным с практическими задачами. В этом Древняя Греция и не нуждалась, поскольку все тяжелые работы выполняли рабы. Ориентация на практическое использование научных результатов считалось не только излишней, но даже неприличной, и такая наука признавалась низменной.

Только в XVII веке наука стала рассматриваться в качестве способа увеличения благосостояния населения и обеспечения господства человека над природой.

Ф. Бэкон, много сил потративший для обоснования необходимости развития науки как средства покорения природы, выдвинул знаменитый тезис «Знание – сила». Ф. Бэкон пропагандировал эксперимент как главный метод научного исследования, нацеленный на то, чтобы пытать мать-природу. Именно пытать. Определяя задачи исследования, Ф. Бэкон использовал слово «inquisition», имеющее вполне определенный ряд значений – от «расследование», «следствие» до «пытка», «мучение». С помощью такой научной инквизиции раскрывались тайны природы (сравните русское слово «естествоиспытатель»).

Стиль мышления в науке с тех пор характеризуется следую-

393

 

щими двумя чертами: 1) опора на эксперимент, поставляющий и проверяющий результаты; 2) господство аналитического подхода, направляющего мышление на поиск простейших, далее неразложимых первоэлементов реальности (редукционизм).

Благодаря соединению этих двух основ возникло причудливое сочетание рационализма и эмпиризма, предопределившее грандиозный успех науки. Отметим как далеко не случайное обстоятельство, что наука возникла не только в определенное время, но и в определенном месте – в Европе XVI века.

Причина возникновения науки – своеобразный тип новоевропейской культуры, соединившей в себе чувственность с рациональностью; чувственность, не дошедшую, как, скажем, в китайской культуре, до чувствительности, и рациональность, не дошедшую до духовности. Никогда ранее в истории культуры не встречавшееся причудливое сочетание особой чувственности с особой рациональностью и породило науку как феномен западной культуры.

Западную культуру не зря называли рациональной, и ее не похожая на греческую рациональность оказалась очень хорошо увязана с капиталистическим строем. Она позволила все богатство мира свести в однозначно детерминированную систему, обеспечивающую за счет разделения труда и технических нововведений (тоже следствие рационализма) максимальную прибыль. Но у выдающегося социолога XX века П. Сорокина были основания и для того, чтобы назвать западную культуру чувственной, поскольку она стала прочно опираться на опыт. Обе черты западной культуры понадобились для развития науки вместе с еще одной, также для нее характерной. «В греческом мышлении ответ на поставленный вопрос дается в результате убеждения в его приемлемости, в современном – посредством опытов и прогрессирующего наблюдения. В мышлении древних уже простое размышление называется исследованием, в современном – исследование должно быть деятельностью»¹. В науке нашла свое выражение специфическая черта западной культуры – ее де-ятельностная направленность. Деятельностной направленности ума благоприятствовал умеренно-континентальный климат региона. Таким образом, объединилось влияние природных, социальных и духовных факторов.

¹ Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.

394

 

СОВРЕМЕННАЯ НАУКА

Произошел великий поворот в развитии культуры – наука поднялась на ее высшую ступень. С тех пор значение науки неуклонно возрастало вплоть до XX века, и вера в науку поддерживалась ее огромными достижениями. В середине XX века в результате растущей связи науки с техникой произошло событие, равное по масштабу научной революции XVII века, получившее название научно-технической революции (НТР) и знаменовавшее новый, третий этап в развитии научного знания.

НТР характеризуется, во-первых, срастанием науки с техникой в единую систему, в результате чего наука стала непосредственной производительной силой, а, во-вторых, небывалыми успехами в деле покорения природы и самого человека как части природы. Достижения НТР впечатляющи. Она вывела человека в космос, дала ему новый источник энергии (атомную энергию), принципиально новые вещества и технические средства (лазер), новые средства массовой коммуникации и информации.

В авангарде науки идут фундаментальные исследования. Внимание к ним властей резко возросло после того, как А. Эйнштейн сообщил в 1939 году президенту США Ф. Рузвельту о том, что физиками выявлен новый источник энергии, который позволяет создать невиданное доселе оружие массового уничтожения.

Наука развивается по экспоненте: объем научной деятельности, в том числе мировой научной информации в XX веке, удваивается каждые 10-15 лет. Растет число ученых и научных отраслей. В 1900 году в мире было 100 тыс. ученых, сейчас 5 млн (один из тысячи человек, живущих на Земле). 90% всех ученых, когда-либо живших на планете, – наши современники. Сейчас насчитывается более 15 тыс. научных дисциплин.

В современной философии существуют два взгляда на науку в ее связи с жизнью человека: наука – продукт, созданный человеком (К. Ясперс), и наука как продукт бытия, открываемый через человека (М. Хайдеггер).

Наука, по К. Попперу, не только приносит непосредственную пользу общественному производству и благосостоянию людей, но также учит думать, развивает ум, экономит умственную энергию. Наука изучает мир и его эволюцию, и сама является продуктом эволюции, составляя вслед за природой и человеком особый, «третий» мир – мир знаний и навыков. В концепции трех миров – мира

395

 

физических объектов, мира индивидуально-психического и мира интерсубъективного (общечеловеческого) знания – наука сменила «мир идей» Платона. Третий, научный мир стал таким же эквивалентом философскому «миру идей», как град Божий Блаженного Августина в средние века.

«С того момента как наука стала действительностью, истинность высказываний человека обусловлена их научностью. Поэтому наука – элемент человеческого достоинства, отсюда и ее чары, посредством которых она проникает в тайны мироздания»¹. Эти же чары приводили и к преувеличенному представлению о возможностях науки, к попыткам поставить ее выше других отраслей культуры и перед ними. Создалось своеобразное научное «лобби», которое получило название сциентизма (от лат. «сциенция» – наука). Именно в наше время, когда роль науки поистине огромна, появился сциентизм с представлением о науке, особенно естествознании, как высшей, если не абсолютной, ценности. Эта научная идеология заявила, что лишь наука способна решить все проблемы, стоящие перед человечеством, включая бессмертие.

Для сциентизма характерны абсолютизация стиля и методов «точных» наук, объявление их вершиной знания, часто сопровождающееся отрицанием социально-гуманитарной проблематики, как не имеющей познавательного значения. На волне сциентизма возникло представление о не связанных друг с другом «двух культурах» – естественно-научной и гуманитарной (книга английского писателя Ч. Сноу так и называлась «Две культуры»).

В рамках сциентизма наука рассматривалась как единственная в будущем сфера духовной культуры, которая поглотит ее нерациональные области. В противоположность этому также громко заявившие о себе во второй половине XX века антисциентистские высказывания обрекают науку на вечное противопоставление человеческой природе. Антисциентизм исходит из положения о принципиальной ограниченности возможностей науки в решении коренных человеческих проблем и оценивает науку как враждебную человеку силу, отказывая ей в положительном влиянии на культуру. Да, говорят критики, наука повышает благосостояние населения, но она также увеличивает опасность гибели человечества и Земли от атомного оружия и загрязнения природной среды.

¹ Ясперс К. Смысл и значение истории. М., 1994.

396

 

Быть может, век науки подходит к концу на самой вершине ее власти? Миг наибольшего торжества науки, свидетельствовавший о ее мощи, был в то же время началом ее кризиса, потому что создание и применение атомного оружия вело к разрушению и уничтожению человечества. Затем возникла экологическая проблема. Виновна в ней не столько сама наука, сколько цели, которые перед ней ставились, а также нормы, методы и средства, в соответствии с которыми она развивалась.

Характерные свойства науки, о которых мы говорили вначале, определяют ее противоречия и ограничения. Так, фрагментарность науки означает, что это определенная проекция на определенную часть мира. «Желать, чтобы наука охватывала природу, значило бы заставить целое войти-в состав своей части», – предостерегал великий французский математик А. Пуанкаре¹. Наука решает частные проблемы и дает относительные ответы на частные вопросы, порождаемые опытом. Наука не отвечает на вопросы: Откуда произошло первовещество? Что было до космоса? Что за пределами расширяющейся Вселенной? Конечно или бесконечно пространство и время? Желающим узнать ответы на эти вопросы следует обращаться к другим отраслям культуры, которые претендуют на абсолютную истину.

Еще древние философы делили все утверждения на знание и мнение. Знание, или наука (по Аристотелю), может быть двух родов – либо демонстративным, либо интуитивным. Демонстративное знание представляет собой знание причин. Оно состоит из утверждений, которые могут быть доказательствами, т.е. демонстративное знание – это заключения вместе с их силлогическими доказательствами, или демонстрациями. Интуитивное знание состоит в мгновенном постижении «неделимой формы», сущности вещи. Интуитивное знание является источником всей науки, поскольку оно формирует первоначальные «базисные посылки» для всех доказательств (демонстраций). «Для всего без исключения доказательств быть не может, ведь иначе приходилось бы идти в бесконечность» – писал Аристотель в книге «Метафизика».

Современные методологи науки принимают это положение и соглашаются идти в бесконечность. «Другими словами, мы знаем, что наши научные теории навсегда должны остаться только гипотезами, но во многих важных случаях мы можем выяснить, новая

¹ Пуанкаре А. О науке. М., 1983.

397

 

гипотеза лучше старой или нет. Дело в том, что если они различны, то они должны вести к разным предсказаниям, которые, как правило, можно проверить экспериментально. На основе такого решающего эксперимента иногда можно обнаружить, что новая теория приводит к удовлетворительным результатам там, где старая оказалась несостоятельной. В итоге можно сказать, что в поиске истины мы заменили научную достоверность научным прогрессом. В конце XX века ясно, что наука развивается не путем постепенного накопления энциклопедической информации, как думал Аристотель, а движется значительно более революционным путем. Она прогрессирует благодаря смелым идеям, выдвижению новых, все более странных теорий (таких, как теория, по которой Земля не плоская и «метрическое пространство» не является плоским) и ниспровержению прежних теорий. Однако такой подход к научному методу означает, что в науке нет знания в том смысле, в котором понимали это слово Платон и Аристотель, т.е. в том смысле, в котором оно влечет за собой окончательность. В науке мы никогда не имеем достаточных оснований для уверенности в том, что мы уже достигли истины. То, что мы называем «научным знанием», как правило, не является знанием в платоновско-аристотелевском смысле, а, скорее, представляет собой информацию, касающуюся различных соперничающих гипотез и способа, при помощи которого они выдерживают разнообразные проверки. Это, если использовать язык Платона и Аристотеля, информация, касающаяся самого последнего^ наилучшим образом проверенного научного мнения. Такое воззрение означает также, что в науке не существует доказательств (за исключением, конечно, чистой математики и логики). В эмпирических науках, а только они могут снабжать нас информацией о мире, в котором мы живем, вообще нет доказательств, если под «доказательством» имеется в виду аргументация, которая раз и навсегда устанавливает истинность теории, а вот что есть, так это опровержения научных теорий»¹.

К этому добавляются еще и противоречия, присущие самому процессу познания. Природа едина, а науки разделены на отдельные дисциплины. В природе все связано со всем; каждая наука занимает свою полочку. «Существуют отдельные науки, а не наука вообще как наука о действительном, однако каждая из них входит в мир беспредельный, но все-таки единый в калейдоскопе связей»².

¹           Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992.

²           Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.

398

 

Объекты действительности функционируют как целостные образования, а наука развивается путем абстрагирования некоторых свойств этих объектов, принимаемых за наиболее важные. Основой структуры научного познания (что особенно характерно для наиболее развитых отраслей естествознания) является анализ предмета исследования, т.е. выделение абстрактных элементарных объектов и последующий синтез из этих абстрактных элементов единого целого в форме теоретической системы. По мнению Б. Рассела, «научный прогресс осуществляется благодаря анализу и искусственной изоляции. Возможно, как считает квантовая теория, что существуют границы правомерности этого процесса, но, если бы он не был обычно правильным, хотя бы приблизительно, научное познание было бы невозможно»¹.

Ситуация в области исследования экологической проблемы в практическом плане, как и ситуация в квантовой механике – в теоретическом – ставит под сомнение правомерность абсолютизации процесса искусственной изоляции и анализа, и многие ученые именно эти черты науки считают ответственными за экологические трудности.

С критикой аналитической направленности науки последнее время приходится сталкиваться все чаще. Эта ее черта признана фундаментальной и оценивалась по большей части положительно в истории науки, хотя известна и другая ее оценка. Критиковали аналитическую направленность науки Гете, Монтень и другие писатели, ученые, философы. С аналитического расчленения универсума начинается наука. Как пишет В. Вайскопф, «наука стала развиваться, когда люди начали удерживать себя от общих вопросов, таких, как: «Из чего состоит материя? Как возникла Вселенная? В чем сущность жизни?» Они стали задавать вопросы частного характера, например: «Как падает камень? Как вода течет по трубе? и т.д.»².

В областях, которые наиболее доступны аналитическому расчленению, как, например, физика, наука достигает наибольшего успеха, и эти области становятся как бы эталонами знания. Мечтой Т. Гоббса было свести все науки к физике, а Ф. Бэкон называл физику «матерью наук». В XX веке эти мечты воплотились в методологической концепции «единой науки», которая возникла

¹ Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. М., 1957.

² Вайскопф В. Физика в двадцатом столетии. М., 1977.

399

 

на базе физики (физикализм). Редукционистская программа сведения научного познания к физическому, не могла быть воплощена в жизнь, поскольку каждая область реальности обладает своей спецификой и не может быть сведена ни к какой другой.

Здесь уместно отметить, что аналитизм, лежащий в самом фундаменте научного подхода к действительности, вполне отвечает стремлению человека практически овладеть предметным миром, поскольку сама преобразовательная деятельность в своей сущности также преимущественно аналитична. С этой точки зрения вполне понятно восхищение аналитическим методом (и физикой, в которой этот метод наиболее полно воплотился), которое испытывал Ф. Бэкон.

Конечно, делать отсюда вывод, что с помощью науки нельзя познать действительность или что наука ничего не дает для решения фундаментальных проблем человеческого существования – значит впадать в крайность. Выигрыш в четкости познания деталей в общем случае не обязательно должен вести к проигрышу в точности познания целостной картины мира. Но не следует забывать об упоминавшемся относительном характере научных истин, находящем свое выражение в следующем парадоксе познания: знание в наиболее четкой и логичной форме достигается через науку и, в более общем плане, через рациональное мышление, но оно в определенной мере и ответственно за разрушение (по крайней мере, идеальное) мира.

Итак, один из гносеологических корней экологического кризиса – чрезмерный аналитизм научного мышления, который в стремлении все дальше проникнуть в глубь вещей таит в себе опасность отхода от реальности, от целостного взгляда на природу. Искусственная изоляция какого-либо фрагмента реальности дает возможность его углубленного изучения, однако при этом не учитываются связи этого фрагмента с его средой, и данное обстоятельство, которое может оказаться малосущественным в рамках конкретного исследования, влечет за собой важные негативные последствия, когда результаты подобного исследования вовлекаются в практику человеческой преобразовательной деятельности.

Аналитизм внутри конкретных научных дисциплин находит свое продолжение в аналитической направленности развития науки в целом как особой формы постижения мира. Фундаментальной особенностью структуры научной деятельности, вытекающей из ее преимущественно аналитического характера, является разде-ленность науки на обособленные друг от друга дисциплины. Это,

400

 

конечно, имеет свои положительные стороны, поскольку дает возможность изучать отдельные фрагменты реальности, но при этом упускаются из виду связи между отдельными фрагментами, а в природе, как известно, «все связано со всем», и каждый акт изменения человеком природной среды не ограничивается какой-либо одной ее областью, а имеет, как правило, широкие отдаленные последствия.

Разобщенность наук особенно мешает сейчас, когда в эпоху быстротекущей дифференциации научного знания выявилась необходимость комплексных интегративных исследований. Чрезмерная специализация так же может помешать эволюции науки, как и чрезмерная специализация животных приводит к созданию тупиковых направлений в биологической эволюции.