Редактору «Theosophist» 13 страница

Так вот, этот ученый пандит пытался убедить нас в том, что кульминацией раджа-йоги является обретение раджа-йогом практических и абсолют­ных способностей, которые он получает через весь женский пол, существующий во вселенной!!! Так следует ли нам верить каждому истолкователю Вед или шастр какой угодно секты только потому, что он признается авторитетом среди своих собратьев по вероисповеданию, или же мы должны отно­ситься ко всему, что нам говорят, осторожно и избирательно, следуя собственному разумению, ко­торое подсказывает нам, что правым и наиболее близким к истине наверняка окажется тот, кто ме­нее всех удаляется в своих рассуждениях от логи­ки и науки? Изучаемая нами оккультная филосо­фия придерживается как раз того метода, который Спиноза определил как «научный». Он исходит и опирается исключительно на «исследованные и четко определенные принципы» и потому являет­ся «единственным», ведущим к истинному знанию. А это значит, что нам и далее надлежит придерживаться избранной нами философии, не меняя ее ни на какую другую. А теперь мы должны препору­чить нашего достопочтенного Свами вместе с его воззрениями острому и всегда точному скальпелю м-ра Субба Роу.

Е. П. Блаватская

 

ПРАКРИТИ И ПУРУША

 

Предваряющая эту статью редакторская заметка объяснит ученому Отшельнику из Альморы и чита­телям «Theosophist», почему я решил написать нижеследующие строки по поводу начатой этим Сва-ми дискуссии на тему Пракрити-лайи (инволюции Пракрити).

Мне было очень приятно узнать, что уважаемый аскет руководствуется столь глубокими мотивами и что он задает свои вопросы «с научной целью». Однако я вполне осознаю, насколько сложно вес­ти дискуссию с человеком, который, по его соб­ственному признанию, неспособен ясно и четко выражать свои мысли, но при этом готов объявить всякого, кто «выискивает у него какие-то ошибки» и «проявляет к нему недружелюбное отношение», просто «упорствующим в своей предвзятости». Воз­можно, если воспринять его слова «поотшельни­чески» (а нас просят трактовать статью Свами имен­но в таком ключе), в них откроется какой-то иной смысл, и я искренне на это надеюсь. И в то же время очень надеюсь на то, что он не сочтет меня «упорствующим» и «предвзятым», если я осмелюсь заявить о своем намерении выступить в защиту мнения, высказанного по рассматриваемому во­просу редактором этого журнала, принадлежащим к той же школе, что и я.

Для начала мне хотелось бы со всем уважением заметить, что я вовсе не считаю излишним «внимательно изучать вопрос, стараясь вникнуть в смысл его слов, прежде чем пытаться на него ответить». Мы вовсе не критикуем его стиль и не имеем ника­кого желания «нападать» на него. Напротив, дела­лось все возможное, чтобы избавить его статью от грамматических ошибок (я имею в виду те приме­чания, которые вызвали его негодование), прежде чем направить ее в печать. Но дискуссии, подобные этой, смогут принести какие-либо удовлетворитель­ные результаты только в том случае, если дискути­рующие стороны научатся ясно понимать друг дру­га. А потому позволю себе заметить, что в той фор­ме, в которой его статьи поступали в редакцию «Theosophist», подлинный смысл тех «идей», кото­рые он пытался передать, распознать было прак­тически невозможно, настолько надежно он был скрыт за тем, что он называет своим «стилем». С виду серьезные и углубленные философские дискуссии зачастую бывают обязаны своим возникно­вением исключительно тому, что одному и тому же слову разные люди приписывают разные значения. И не будет большим преувеличением, если мы ска­жем, что все бесчисленные конфессии и секты по­явились в результате споров о словах. Учитывая эти обстоятельства, мы считаем себя вправе заявить, что со стороны Свами крайне неблагоразумно вы­ходить из себя (или из своей нирвикальпа-самадхи) только изза того, что кто-то пытается анализиро­вать его вопросы с целью точного определения их подлинного смысла. Даже сейчас, после стольких споров, сложно определить, что же именно должен доказать ученому отшельнику редактор журнала. Если бы Свами просто написал, что ему нужны более подробные комментарии к некоторым напе­чатанным в тех или иных номерах журнала высказываниям по поводу вечного сосуществования Пра­крита и Пуруши, никакой путаницы не возникло бы. Но из объяснений, приводимых в письме, мож­но заключить, что отшельник желает, чтобы редак­тор доказал факт существования Пракрити в состоя­нии турия-авастха[127]. Но даже с учетом этого вывода вопрос остается весьма туманным и неопределен­ным. Прежде всего мне хотелось бы указать на слож­ность рассматриваемого вопроса и перечислить те учения эзотерической теософии, которые позволят нам дать на него ответ. Это необходимо, чтобы Свами смог убедиться в том, что имеющиеся за­труднения носят отнюдь не воображаемый характер и не были искусственно созданы редактором с по­мощью «уклончивых ответов» и насмешек над несо­вершенством его английского. Мне также хотелось бы уверить его в том, что учения эзотерической науки вовсе не являются такими уж абсурдными, нелогичными и «ненаучными», как это ему пред­ставляется; и что необходимо сперва попытаться как следует понять их и вникнуть в их смысл, преж­де чем подвергать их критике. Надеюсь, что у меня есть какие-то шансы на успех в этом деле и что наш ученый критик меня поймет!

В рамках настоящей дискуссии необходимо упо­мянуть, что Пракрити можно рассматривать с двух различных точек зрения: как майю, когда она воспринимается как упадхи Парабрахмана, или как авидью, воспринимая ее как упадхи Дживатмы (7-го принципа в человеке)[128]. Авидья есть неведение, или иллюзия, возникающая из-за майи. Термин майя, хотя иногда употребляется как синоним авидьи, строго говоря, применим лишь к Пракрити. Нет разницы между Пракрити, Майей и Шакти; и древ­ние индусские философы вообще не проводили никакого различия между Материей и Силой. В подтверждение сказанного отсылаю ученого пус­тынника к «Шветашватара-упанишаде» и коммен­тарию к ней Шанкарачарьи. Если мы примем чет­веричное деление адвайтистской философии, ста­нет очевидным, что состояния (авастхи)[129] джаграта[130], свапна[131] и сушупти[132] являются следствиями авидьи и что Вайшванара[133], Хираньягарбха[134] и Сутратма[135] суть проявления Парабрахмана в Майе, или Пракрити. И здесь я должен сказать, что заявление, сделан­ное в «Theosophist» по поводу Пракрити, не име­ет никакого отношения к авидье. Недифференци­рованная космическая материя, или Мулапракрити, вечно сосуществует с Пурушей, но в состоянии турия-авастха наступает авидья-лайя. Редактор «Theo­sophist» никогда не утверждал, что авидья (иллю­зия, или невежество) вечна. Почему же тогда уче­ный пустынник требует от редактора доказательств того, что она никогда не говорила? Все это застав­ляет меня подозревать, что эрудированный Свами просто путает авидью и Пракрити, следствие и при­чину. Проводя различие между авидьей и Пракри­ти, я лишь следую авторитетному примеру всех ве­ликих адвайтистских философов Арьяварты. Мне будет вполне достаточно сослаться на ту же самую первую главу книги «Панчадаси», на которую так любит ссылаться сам Свами. А если ученый Свами все равно будет утверждать, что сама Мулапракрити тоже не вечна, то мне придется уведомить его о том, что его воззрения явно ошибочны и что все его аргументы и лайя-пракарана, которой он так гордится, не доказывают реальность лайи «Мулапракрити», какое бы значение мы ни вкладывали в термин «лайя». Прежде чем переходить к рассмо­трению представленных им аргументов, скажу не­сколько слов об «убийстве, совершаемом двойни­ком», показавшемся таким забавным нашему йогу-«практику». Но, вероятно, отшельнику известно, что иногда сильное ментальное потрясение может привести к смерти, хотя физическое тело остается при этом внешне неповрежденным. Каждый оккультист-практик знает, что в тех случаях, когда смерть вызывается использованием «черной магии», на физическом теле жертвы, как правило, не оста­ется никаких признаков внешнего воздействия. В этих случаях удар наносится, если так можно ска­зать, в первую очередь по 4-му и 5-му принципам человека, составляющим его астральное тело, но моментально передается его стхулашарире. И пото­му нет ничего абсурдного в утверждении, что рана, оказывающаяся смертельной для стхулашариры жерт­вы, может быть нанесена астральному телу. Одна­ко Свами, похоже, думает, что жертвою становится само астральное тело, и приписывает эти мысли редактору. В статье на эту тему как будто бы нет никакой недоговоренности, которая позволила бы сделать этот неверный вывод; и мне остается толь­ко сожалеть о том, что отшельник счел допустимым оскорбить редактора под предлогом откровенности, хотя сам даже не потрудился как следует разобрать­ся в том, что же она в действительности имела в виду. Свами имеет полное право называть стхулашариру тройником, раз уж ему так нравится; но поскольку упадхи обычно называют самхаракрамой[136], то под тройником, как правило, подразумева­ется каранашарира[137]; так что если Свами решил про­извольно изменить эту традиционную последова­тельность, ему надлежало более обстоятельно по­яснять свою мысль. Однако наш корреспондент, похоже, предпочел ограничиться избитыми фраза­ми. А его мудрые замечания по поводу методов ис­следования выглядят явно лишними, коль скоро он не может убедительно доказать, что наши методы исследования и в самом деле ненаучны.

А ученому Свами тем временем приходит на ум еще один вопрос: идентична ли материя духу? По­хоже, что наш отшельник всегда готов найти новую тему для разговора, даже без всякой на то причины. Обсуждаемый вопрос заключается в том, вечна Мулапракрити или нет; и я не вижу никакой связи между ним и изучением природы того, что обычно называют духом. Но если Свами так уж необходи­мо, чтобы я ответил на этот его вопрос, то я могу посоветовать ему обратиться к моей статье «Лич­ный и безличный Бог», напечатанной в «Theosophist», и к комментарию Шанкарачарьи к 4-му абзацу пер­вой главы «Брахма-сутр». В действительности Пракрити и Пуруша являются лишь двумя аспектами одной и той же Единой Реальности. Как правильно замечает наш великий Шанкарачарья в конце сво­его комментария к 23-й сутре вышеназванной пады: «Парабрахман — это карта (Пуруша), так как нет другой адхиштатхи[138], и Парабрахман — это Пра­крита, так как нет другой упаданы». Эта фраза ясно показывает связь между «Единой Жизнью» и «Единым Элементом» философов-архатов. Задав нам этот вопрос и процитировав кое-что из учений фи­лософии адвайты, свидетельствующих против того, что материя не идентична Духу, ученый Свами за­являет далее, что материя — это все-таки не Дух, подкрепляя свои слова исключительно собствен­ным авторитетом. Но если это так, то совпадает ли учение Свами с доктринами философов адвайты? Вероятно, наш отшельник полагает, что цитата ни­коим образом не противоречит его утверждениям, так как, по его мнению, материя не вечна. В чем же тогда состоит смысл высказывания, столь часто цитируемого адвайтистами: «Сарвам кхалвидам Брах­ма»[139]; и что подразумевают, когда говорят, что Брах­ма — это упаданакаранам (материальная причина) Вселенной? Похоже, что Свами совершенно не­верно понял суть учения адвайты о соотношении между Пракрити и Пурушей. И если мы хотим ус­транить создавшуюся путаницу, то в высшей сте­пени желательно, чтобы наш критик четко и ясно сообщил нам, что он подразумевает под словом «материя». А пока что я попытаюсь проанализи­ровать его аргументы (или, вернее, предположе­ния) в пользу «невечности» Пракрити, перечис­лив их в том порядке, в каком они изложены в его письме.

I. По тем или иным причинам материя — это не Дух; и если Дух вечен, то, следовательно, материя не вечна.

В ответ на этот аргумент я могу заявить, что уже сама исходная посылка в основе своей неверна, так как не распространяется на недифференцированную Пракрити. Те пояснения, которые приводит Свами, просто неприменимы к Мулапракрити в силу следую­щих причин:

а)Мулапракрити не обладает перечисленными признаками, так как эти признаки предполагают дифференциацию, а Мулапракрити, согласно на­
шим учениям, недифференцированна;

б) Мулапракрити — это не мертвая материя (или джада), так как в ней всегда присутствует Пуруша — единая жизнь. По сути дела, это чайтанья дипта
(сияющая жизнью), как сказано в «Уттаратапини» (см. также «Гаудападукарику»);

в)Мулапракрити — не временная, но вечная;

г) будучи подверженной изменениям, она теря­ет свое имя, обретая его заново только после возвращения в первоначальное, недифференцированное состояние;

д) Мулапракрити не ограничена в пространстве, но имеет ту же протяженность, что и пространство;

е) она вечно с уществует во Вселенной и во всех авастхах (состояниях сознания), в том числе и в от­дельно взятом человеке.

Более того, я не мог бы согласиться с обоснован­ностью авторских выводов, даже если бы мы, чис­то теоретически, предположили, что исходные по­сылки верны.

Второй аргумент нашего Свами звучит просто нелепо. Вкратце его можно сформулировать следую­щим образом:

II. Существование материи не прослеживается в состояниях (авастха) сушупти и турия[140], и потому  вечной материя считаться не может.

Этого вполне достаточно для того, чтобы убедить меня в том, что Свами из Альморы знает о турия-авастха не больше, чем о внешности марсианина. Этот ученый джентльмен путает даже авидью и майю. И в самом деле, он говорит, что Мулапракрити — это авидья. Я был бы счастлив, если бы он про­цитировал хотя бы один авторитетный источник, подтверждающий его точку зрения. Я же еще раз говорю ему: за авидья-лайей вовсе не обязательно должна следовать пракрити-лайя. Только диффе­ренциация Мулапракрити становится причиной авидьи, или невежественной иллюзии; но, когда дифференцированная космическая материя возвра­щается в свое первоначальное, недифференцированное состояние (во время Махапралайи), авидья совершенно исчезает. Таким образом, Мулапракри­ти не должна идентифицироваться с авидьей, ибо она, напротив, подразумевает отсутствие авидьи. Это высшая стадия не-бытия — состояние нирваны. Сле­довательно, мукти находится за пределами дифферен­цированной Пракрити и за пределами авидьи, ибо она соответствует состоянию недифференцированной Мулапракрити. Обратившись к «Уттаратапини» и комментарию к ней, ученый отшельник сможет убе­диться в том, что даже о маха-чайтанье в конце шодашанты, признаком которого служит авикаль-папранава, говорят как о существующей в состоя­нии, именуемом гуру биджопадхи шакти мандалам[141]. Это самое тесное приближение к недифференцированному элементу, называемому Мулапракрити. Из того же вышеупомянутого фрагмента следует, что Мулапракрити продолжает существовать даже на высшей стадии турия-авастхи.

Свами интересуется, почему мы называем этот элемент материей, если это только аспект Пуруши. Мы вынуждены использовать этот термин за не­имением более подходящего обозначения в англий­ском языке. Но если Свами будет протестовать и против того, чтобы мы называли данный элемент словом «Пракрита», то я с неменьшим правом смо­гу возразить против того, чтобы его называли Бо­гом, Духом, или Пурушей.

Пространные цитаты из «Шад-даршана-Чинтаники», благополучно выброшенные при публика­ции редактором, тоже не могут сколь-нибудь существенным образом помочь нашему Свами. Даже если термин авьякта[142] применяется по отношению к Брахме вместо того, чтобы обозначать «Пракрита» самкхьев, как это может доказать, что недифферен­цированная материя невечна? Шанкарачарья про­сто утверждает, что авидья (или невежество) может быть преодолена, ни слова не говоря о лайе Мулапракрити. Мне незачем перечислять мнения Свами относительно других философских систем, посколь­ку меня интересуют лишь эзотерическая филосо­фия архатов и философия адвайты, как она была изложена Шанкарачарьей. Что касается остальных имеющихся в письме цитат из сочинений различ­ных авторов, то они (цитаты) кажутся мне совер­шенно неуместными. Глава о «Панча-Махабхута-Вивеке» из «Панчадаси» вовсе не доказывает, что Асат не существовал совместно с Сотом с самого Начала. И я впервые слышу, что Паравидья, упомя­нутая в «Мандукья-упанишаде», — это разновид­ность Пракрити (как это утверждает наш ученый отшельник). У меня, к примеру, есть все основания полагать, что сущность, обозначаемая словом Паравидья, — это Парабрахман. Говоря об этой сущно­сти, Шанкарачарья называет недифференцирован­ную Пракрити всепроникающей «акашакхья-макшарой». Наш оппонент, похоже, полагает, что если каж­дому йогу необходимо возвыситься над влиянием авидьи, то из этого обязательно следует, что Прак­рити невечна даже в своем недифференцированном состоянии. Но этот вывод так же нелогичен, как и прочие его аргументы. Иллюзия проистекает из дифференциации, или двайтабхавы, как она назы­вается на санскрите. А отсутствие дифференцированное как субъективное, так и объективное — это и есть адвайтийская нирвана. Если Свами не сочтет за труд поразмыслить над природой «этого единого элемента» в его двойственном аспекте, то заметит, что это всего лишь один из аспектов Парабрахмана. Все выдвигаемые им аргументы указы­вают лишь на то, что у него, судя по всему, сложи­лось впечатление, будто мы утверждаем вечность и бессмертие нашего иллюзорного, проявленного мира. А если «практический опыт отшельников» не обна­руживает ту Мулапракрити, которую я постарался описать, в Брахме, то на это я могу сказать только одно: вероятно, их опыт отличается от опыта Шанкарачарьи, Вьясы, Гаудапады и еще многих других риши. Пустынник волен «смеяться над ограничен­ностью нашего понимания», если это может хоть как-то его утешить, но обычная брань принесет ему мало пользы, если он будет затевать спор, даже не разобравшись как следует, о чем идет речь, и во­оружившись лишь бесполезными аргументами и неуместными цитатами.

Редактор журнала, как мне кажется, абсолютно прав, отвергая предложенную отшельником интер­претацию Пранавы, так как она не совсем соответ­ствует определениям, данным в «Мандукья», «Уттаратапини» и «Нарадапаривраджака» упанишадах и других авторитетных трактатах на эту тему. Я не думаю, что тремя матрами Пранавы являются, по­следовательно, материя, сила и дух, как это утверж­дает Свами. Я встречал несколько вариантов ин­терпретации Пранавы в различных книгах, но это объяснение для меня — полная неожиданность; и я со всем уважением вынужден заявить, что оно ошибочно, поскольку в наших древних сочинениях по философии между материей и силой не про­водится никаких сколь-нибудь четких различий. Если Свами нравится считать «Рамагиту» автори­тетнейшим пособием по эзотерической науке, то я не стану предпринимать никаких попыток к тому, чтобы лишить его этого удовольствия. И посколь­ку эзотерическая доктрина Шанкарачарьи и других великих ведантистских сочинителей почти иден­тична эзотерическому учению архатов (во всяком случае, в том, что касается рассматриваемой темы), то у меня нет никакой реальной возможности пе­речислить все объединяющие эти две философские системы общие черты — только ради того, чтобы удовлетворить нашего отшельника. Однако я буду очень рад, если он соблаговолит объяснить мне, где именно и в чем эти системы разнятся между собой. Я также возьму на себя смелость напомнить ему, что Пурушу просто невозможно представить себе отдельно от Мулапракрити, так как Пуруша может действовать только через Пракрити. В под­тверждение этого мнения я могу порекомендовать ему обратиться к «Саундарьялахари» Шанкарача­рьи и к его комментарию к «Намаке» и «Шветаш-ватара-упанишаде». Совершенно очевидно, что адхиштатха не может существовать без упаданы. И если, как говорит Шанкарачарья, Пуруша — это адхиштатха, или карта, а Пракрити — это упада-на, то сосуществование этих двух аспектов стано­вится насущной необходимостью. Что же касается цитируемого фрагмента из «Тайттирия-упанишады», то я хотел бы уведомить отшельника о том, что используемое в ней слово «Пракрити» обо­значает дифференцированную материю. Не удов­летворившись оскорбительным тоном, проявляю­щимся во многих фрагментах его письма, и заме­чаниями по поводу «серой мыши» (этот фрагмент был опущен из соображений приличия), наш ученый оппонент решил завершить свой опус подчер­кнутым заявлением об экзотерическом, а не эзоте­рическом характере редакторских взглядов. Без сомнения, коль скоро они были доведены до сведе­ния Свами через публикацию в данном журнале, то их можно признать только экзотерическими (так как, будь они действительно эзотерическими, их ни за что не сделали бы достоянием гласности). Однако для будущего прогресса теософии не име­ет никакого значения, считает ли Свами из Альморы их эзотерическими или экзотерическими, при условии их приемлемости и гармонии с доктрина­ми великих учителей древней Арьяварты.

 

 

Часть VII

 

ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ

 

ПЕРВЫЙ ЛУЧ В БУДДИЗМЕ

 

[Углубленные оккультные познания покойного Т.Суб­ба Роу снова и снова подтверждаются самой Е.П.Б. По ее собственному мнению, он обладал оккультным знанием даже более совершенным, чем она сама. Поэтому первый вариант черновика «Тайной Доктрины» она отправила именно ему для проверки и исправления. После отъезда Е.П.Б. из Адьяра в 1885 г. его беседы, которые он вел в узком кругу коллег, были записаны кем-то из этого кру­га. В числе его слушателей были д-р С.Субраманья Ийер, Ч.У.Ледбитер*, А.Дж.Купер-Оукли и д-р Нил Кук. Д-р Субраманья Ийер сообщил мне, что м-р Субба Роу пре­восходно играл в теннис и что некоторые его лекции представляют собою записи бесед, имевших место в мадрасском клубе «Космополитэн» после игры.

Пять лет назад д-р Субраманья Ийер позволил мне забрать с собою копию принадлежащих ему записей бе­сед м-ра Субба Роу с расчетом на их будущую публикацию. Но в 1923 году я обнаружил, к своему величай­шему изумлению, еще один экземпляр этих же самых записок в архивах Уэльсской Секции в Кардиффе. Этот документ имеет следующий заголовок: «Стенографиче­ская запись сказанного м-ром Субба Роу 12 декабря 1886 г.». Уэльская Секция Теософского Общества оказалась на­столько любезна, что позволила мне забрать рукопись с собою в Адьяр, чтобы приобщить там к запискам Тео­софского Общества.

Оба экземпляра записок почти в точности повторяют друг друга по содержанию. Только в списке д-ра Субраманьи Ийера отсутствуют три страницы. Примечания присутствовали в тексте оригинала, так что мне остава­лось только заменить некоторые слова на более правиль­ные и добавить несколько запятых, заглавных букв и т.д., чтобы сделать текст более разборчивым. Насколько мне известно, ни один из списков не был исправлен самим Субба Роу; так что читателю придется целиком полагаться на точность сделанной записи. — Ч.Дж., сентябрь, 1925 г.]

 

Слово будда имеет два значения. Оно может оз­начать любой из 7 Логосов, т.е. любой Логос может быть назван Буддой. В другом, более узком значе­нии — это Логос одного конкретного Луча, а имен­но второго Луча, Луча Гаутамы.

Похоже, что идеи, связанные с первым Лучом, проникли в китайский буддизм еще до времени жизни Гаутамы.

Первый Луч состоит из двух элементов: 1) веч­ного элемента первого Луча и 2) пребывающего в нем Божественного Присутствия, т.е. Христоса. Две эти сущности именуются в буддийской фразеологии Амитабхой и Авалокитешварой. Амитабху называют великим Буддой, живущим в Западном Раю. Само это имя означает «безграничный свет». Амитабха помещается в Западном Раю в силу традиции, ут­верждающей, что последний великий Адепт этого Луча жил в Шамбале, где основал «Братство».

Авалокитешвару считают Его сыном, хотя на са­мом деле это не совсем так: просто, когда Христос выходит из Логоса первого Луча, это выглядит так, как будто он появляется из потока света, и потому его называют сыном Амитабхи.

Можно предположить, что об Авалокитешваре расспрашивали в свое время Самого Будду Его уче­ники. И ответы Будды на их вопросы дают некото­рое представление о его природе. Эта сила много­образна и может приобретать любые формы и дей­ствовать в рамках любой существующей ложи[143].

Гуань-инь можно назвать женской формой Гу-ань-ши-инь. Указанный фрагмент позволяет по­нять, какого мнения придерживались на сей счет китайцы.

Хотя каждый человек принадлежит к какому-то одному определенному Лучу, только первые два Луча всегда служили источниками мировых рели­гий. В случае с остальными пятью Лучами человек имеет отношение только к своему, конкретному Лучу, но в случае с первыми двумя Адепту прихо­дится подпадать под влияние всех остальных лу­чей. Эти два Луча способствуют удовлетворению духовных потребностей человечества, причем дела­ют это двумя способами. Будда — это внешний (т.е. непосредственный) учитель, через которого, как принято считать, свет и мудрость передаются неофиту или даже Адепту. Однако в случае с Христосом его проявление приобретает форму внут­реннего света, а не внешних символов. Последний великий Адепт этого Луча, переходя в нирвану, оставляет Луч за собою, дабы он продолжал све­тить вплоть до появления Его восприемника. Это мистическая сила, распространяющаяся на всю нашу планету в форме «все еще едва слышного Голоса». Он потенциально присутствует в каждом человеческом сердце: это не один из 7 человече­ских принципов, да и проявляется он далеко не всегда. Лишь на определенной стадии духовного прогресса человека он начинает звучать в челове­ческом сердце, как сказано в «Свете на Пути». Этот голос дает человеку необходимые наставле­ния, указывает ему путь дальнейшего продвиже­ния и умолкает. Он не имеет ничего общего с де­вочкой, описанной в «Идиллии Белого Лотоса». Он есть в каждом человеческом сердце, и в то же время его нет. Он появляется только на опреде­ленном этапе.

Таким образом, вряд ли найдется хотя бы один Адепт, который мог бы обойтись без Христоса. С этой мистической сущностью Адепт непременно дол­жен повстречаться, прежде чем он станет Коганом. Он повсюду и нигде. Невозможно связать его с тем или иным уровнем, но похоже, что он пребывает на всех уровнях. Когда он воплощается, то начинает звучать, как голос: он остается в человеке и устанав­ливает на некоторое время контакт с его принципа­ми. И в этом случае говорят о его воплощении.

Это и есть необъяснимое, таинственное присут­ствие. Его могут видеть только высочайшие Адеп­ты. Оно представляется всеведущим и вездесущим. Можно также предположить, что его задача — по­мочь как можно большему числу людей. Неудиви­тельно поэтому, что все великие Посвященные видели в нем Бога. Это не Парабрахман. Это постоян­ное Присутствие Логоса первого Луна, мистическая сила, вечно в нем пребывающая, но оставленная здесь вместо себя последним великим Адептом, до­стигшим нирваны. Здесь эта сила будет оставать­ся до появления следующего Адепта, после чего она взойдет на престол, где займет подобающее ей место. По сути дела, это вся христианская Тро­ица — Отец, Сын и Святой Дух. Именно ее называют Христосом.

Термин «Святой Дух», используемый в лекциях о «Бхагавадгите», может иметь два значения. В пер­вом случае — это элемент троицы «Христоса»; во втором — это «мать» и «супруга» «Христоса». Это гностическая София. В той или иной мере он при­сущ всем Лучам, но у первого Луча есть собствен­ный Святой Дух — Свет Логоса первого Луча. Этот свет является эманацией двух принципов совокуп­ного Логоса, то есть нашим Святым Духом. Этот Святой Дух не имеет непосредственного отношения ко всему человечеству в целом, так как с ним связаны только люди «первого Луча». Христианский Святой Дух является одним из элементов, входящих в Авалокитешвару. Он един, но в то же время мо­жет быть разделен; более того, он может иметь бес­конечное множество разновидностей проявления, поскольку присутствует в каждом человеческом сердце, к какому бы Лучу человек ни принадлежал. Вобрать его в себя может только тот, кто принадле­жит к соответствующему Лучу, но каждый человек вправе рассчитывать на его помощь, и каждый не­пременно должен воспользоваться этой помощью, прежде чем сможет пройти последнее Посвящение. Вот почему буддизм и первый Луч легли в основу мировых религий. Остальные пять Лучей, хотя они тоже важны, не смогли стать основаниями для ми­ровых религий, так как ни один из них не связан со всем человечеством в целом.

Но везде, где Будда замечает духовный прогресс и высокую духовную культуру, Он непременно ока­зывает помощь, распространяя там Свое влияние.

Этот голос непогрешим, и потому к нему не­обходимо прислушиваться. Он приходит лишь од­нажды, чтобы дать наставления и объяснить значе­ние вашего собственного Луча, указать путь к ва­шему собственному Логосу, а затем исчезает. Он не придет, если вы еще не готовы принять его. Некоторые, слыша его, принимают его просто за астральные звуки, а некоторые, слыша просто астральные звуки, принимают их за голос этой туриянанды. Именно его подразумевают упанишады, говоря о голосе, который слышит человек, умирающий в Бенаресе. Это песнь жизни, которую вы можете услышать только в состоянии, схожем с оцепенением: она будет звучать вокруг вас до тех пор, пока вы наконец не проснетесь. Прочтите о ней в «Прашна-упанишаде», где говорится о «Пес­не Жизни».

Знак креста происходит от некоторых специфи­ческих атрибутов Адонай.

Жертвоприношение — Христос воспользовался еврейской традицией жертвоприношений: придал ей новую направленность и сделал ее более или менее аналогичной передаче крови во время по­следнего Посвящения. Такова суть последнего По­священия — мистического процесса, посредством которого человек соединяется в нирване со своей вечной составляющей своего Луча. «Кровь Христо­ва» — это духовная жизнь, исходящая от Христа, его            Дайви-Пракрити.

Но в случае с первым Лучом имеют место два элемента, вместе составляющие единое целое; и когда один из них отделяется, второй уже не пропускает через себя жизненный поток. Только ког­да они вместе, по этому Лучу передается соединен­ный поток жизни; и это называется «древом жизни».