156 Глава ly
Митрополит же Кинстянтин повеле ему язык урезати, яко злодею, яко еретику, и руку правую отъяти, и очи ему вынять, зане хулу из* молвил на святую Богородицу».1
Существуют свидетельства применения в рассматриваемый период и такого вида наказания, как смертная казнь.
В Киеве «разгневался князь (Ростислав), повелел связати ему (Григорию Чудотворцу) руки и ноги и камень на шею повесить и сбросить в воду и так потоплен он был...». В Новгороде в 1224 г. сожгли 4 волхвов за волшебство. В 1230 г., во время голода, там же жгли людей за людоедство.
Как справедливо отмечает М. Ф. Владимирский-Буданов, «классическое место поучения Мономаха имеет двойственный смысл: "не убивайте, не повелевайте убить, аще будет повинен смерти". Очевидно, суды могли приговорить к смерти.»2
А. Богдановский также пишет о том, что кроме перечисленных в Русской Правде «князья употребляли и другие наказания, называемые в источниках общим именем казней... То или другое наказание выбирал князь — это зависело совершенно от его произвола. Иногда он за одно и то же преступление в одном случае наказывал так, в другом иначе, иногда же и совсем не наказывал виновного или же только удалял его от себя (Ипатьевская летопись 1170 г.)».3
|
|
Во многом именно поэтому трудно, практически невозможно делать какие-либо выводы о тенденциях в практике назначения наказаний в рассматриваемый период.
По мнению А. Богдановского, «с самими средствами наказания князья наши могли познакомиться из источников византийских, которые постоянно были в ходу в церковных судах и существовали по крайней мере в 13-м столетии, уже в русском переводе (особенно замечателен так называемый Закон судный людем). Да кроме того, вероятно, не без влияния оставались примеры духовенства, которое употребляло иногда чисто греческие — византийские казни (так, Новгородский епископ Лука, оправдавшись перед митрополитом от
1 Полное собрание русских летописей. Л., 1977. Т. 33. С. 52.
2 Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Пг., 1915. С. 331.
3 Богдановский А. Развитие понятий о преступлении и наказании в русском праве Д°
Петра Великого. М., 1857. С. 62.
^азнагение уголовных наказаний на разлигных этапах развития... 157
обвинения, возведенного на него холопом Дудиком, отрезал последнему нос и обе руки, после чего тот ушел к немцам).
Но все это были наказания фактические, не освещенные никакой определенной нормой, никаким законом, исключая поток в Русской Правде. До конца 14-го века в законодательных источниках мы не знаем и не видим других публичных наказаний».1
|
|
Но все-таки наиболее распространенными, определяющими были имущественные наказания. Такая тенденция была характерна, пожалуй, только для данного периода в развитии отечественного права и государства.
Объяснения этого факта можно встретить у различных авторов.
По мнению Н. Неклюдова, в этот период «преступление рассматривается, главным образом, с точки зрения частного вреда. Правда, что в преследование и наказание их вмешивается сама общественная власть, но ее вмешательство оттесняется слишком сильно фискальным характером. Она смотрит на свое преследование не как на обязанность, отправляемую во имя охранения общественных отношений, а как на личное право властителя. Правонарушение — это ее доходная статья. Налог, получаемый с преступления, идет на удовлетворение дружинников, кормленщиков, чиновников власти. Вот почему весьма много преступлений облагаются не только денежным вознаграждением в пользу обиженного, но и денежным штрафом — вирою и продажею — в пользу князя».2
Современный исследователь П. А. Кошель совсем иначе объясняет преобладание имущественных наказаний как в законодательстве, так и на практике в рассматриваемый период. По его мнению, «с точки зрения православной церкви, источник наказания (греха) заключался в страсти к гордыне, различным плотским удовольствиям. Наказание штрафом служит средством ликвидировать этот источник, изымая денежные средства».3
2 Там же. С. 63.
БернерА Ф. Учебник уголовного права. Части Общая и Особенная. С примечаниями, предложениями и дополнениями по истории русского права и законодательству Н- Неклюдова. Том I. Часть Общая. Перевод Н. Неклюдова. СПб., 1865. С. 168.
Кошель П. А. История наказаний в России. История российского терроризма. М.: голос, 1995. С. 3.
158 Глава /у
С данной точкой зрения, на наш взгляд, вряд ли можно согласиться. Позиции церкви в рассматриваемый период не были так сильны. Поэтому более верным представляется предположение Н. Неклюдова.
Следует отметить, что абсолютное большинство статей Русской Правды предусматривают за совершенное преступление только один вид и размер наказания (прообраз норм с абсолютно-определенными санкциями): «аже кто убиеть княжа мужа в разбои... то 80 гривен; таки ли людин, то 40 гривен»,«... а за рядовича 5 гривен»,«а за смер-дин холоп 5 гривен» и т. д.
Как уже отмечалось, в Пространной редакции Русской Правды одним из критериев, определяющих меру наказания, являлось в основном социальное положение потерпевшего: самый высокий денежный штраф (вира) налагался за убийство «княжа мужа», а самый низкий — за убийство холопа (ст. 3, 16 и др.). Холопа, всего лишь ударившего свободного человека, можно было даже убить (ст. 65 Пространной редакции).
Достаточно суровые меры наказания были предусмотрены в Русской Правде и за имущественные преступления, что, несомненно, связано с усилением охраны феодальной собственности.
Наиболее характерными для рассматриваемого периода были имущественные наказания — денежные штрафы. Однако за особо важные преступления против имущества или личности представителей господствующего класса применялось такое наказание, как поток и разграбление, а также членовредительные наказания и смертная казнь (при этом два последних вида наказания не были закреплены на законодательном уровне).
После смерти Ярослава Мудрого в 1054 г. Древнерусское государство с центром в Киеве распалось на ряд феодальных княжеств, самостоятельных полугосударств. В XII в. их было уже двенадцать.
|
|
Важнейшие правовые сборники того времени, в первую очередь «Русская Правда» и княжеские церковные уставы, признавались действительными не только в Киеве, но и в других землях. Но с течением времени возникла потребность в создании правовых источников, которые в той или иной мере отвечали бы местным экономическим и общественно-политическим особенностям.
Цазнагение уголовных наказаний на разлигных этапах развития.,. 159
В числе таких источников права различных земель ученые выделяют Новгородскую и Псковскую Судные Грамоты.
Новгородская Судная Грамота (1456 г.) содержала, в основном, нормы процессуального права, тогда как Псковская Судная Грамота (1462—1467 гг.) — нормы уголовного, гражданского и процессуального права. Несмотря на то, что эти грамоты являлись документами региональными, по мнению исследователей, их нормы использовались и за пределами Псковской и Новгородской земель, на других территориях, т. е. в какой-то мере они имели общерусское значение. Эти законы и Русская Правда поздних редакций неизбежно взаимодействовали друг с другом.1
В Псковской и Новгородской Судных Грамотах понятие преступления значительно изменилось по сравнению с Русской Правдой. Под преступлением теперь понимался уже вред, причиненный не только отдельному лицу, но и государству в целом. Поэтому судные грамоты предусматривали ответственность в том числе и за политические преступления.
Круг субъектов преступлений в рассматриваемых законодательных актах не был определен. Очевидно, он был гораздо шире, нежели в Русской Правде, поскольку холопство в Пскове было распространено в сравнительно малых масштабах.2
В судных грамотах нет ни одной статьи, которая ставила бы уголовную ответственность нарушителя в зависимость от его сословной принадлежности. «Статус свободы был единственным и самодостаточным основанием уголовной ответственности, т. е. не будучи холопами, лица всех сословий отвечали перед законом».3
В отличие от периода Русской Правды, в рассматриваемый период наметилась дифференциация подхода к ответственности соучастников. И хотя непосредственно сами источники об этом не упоминают, летопись, в частности, свидетельствует, что в 1342 г. некий Онцифор обвинял Федора и Ондрешка в том, что они подослали убить его отца.4 Следовательно, новгородцы раз-
|
|
1 Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1984. Т. 1. С. 321.
2 Агафонов Ю. А., Упоров К В. Историческое развитие уголовного права России.
Учебное пособие. Краснодар, 2001. С. 16.
3 Проценко Ю. Л. Государство и право Руси в период феодальной раздробленности
(XII-XIV вв.). Лекция. Волгоград, 2001. С. 45-46.
4 Новгородская первая летопись. С. 356.
160 Глава /у
личали непосредственных исполнителей и подстрекателей или организаторов.
В качестве обстоятельства, отягчающего уголовную ответственность, ст. 8 Псковской Судной Грамоты называет рецидив: «Что бы и на посад(е) но крадется ино двожды е пожаловати, а изличив казнити по его вине, и в третий ряд изли(чи)в, живота ему не дати, крам кромъскому татю».1 Как видим, наказание в случае рецидива преступлений устанавливалось весьма суровое.
В Новгороде и Пскове впервые в истории русского уголовного права появляется категория государственных преступлений, «что знаменует новый шаг в развитии феодальной государственности, свидетельствующий об осознании государством своей самостоятельности, своего верховенства над населением и недопустимости протестов со стороны последнего, характеризуемых отныне как преступные посягательства».2
Среди государственных преступлений, ответственность за которые предусматривалась уголовным законодательством, центральное место занимали составы «перевета» и «крамолы».
«Перевет» означал измену и мог заключаться в сношениях с врагами государства, переходе на сторону врага и наказывался смертной казнью.
Летописи называют переветниками посадника Якуна, бежавшего в 1141 г. вместе с изгнанным князем Святославом; посадника Заха-рью и бирича Несду, имевших связи с враждебным Новгороду князем Святославом в 1167 г.; Сбышку Волосовича, Завиду Волосовича и других, передавших в 1194 г. мятежной Югре новгородских данников; двинских воевод, взявших в 1397 г. сторону великого князя Московского, отложившихся от Новгорода и поделивших между собой новгородские земли, и т. п.3
Статья 7 Псковской Судной Грамоты предусматривает ответственность за перевет наряду с другими преступлениями: поджогом,
1 Отечественное законодательство XI—XX веков. Часть I. XI—XIX века. М., 1999.
С. 40.
2 Мармышин О. В. Вольный Новгород. Общественно-политический строй и право
феодальной республики. М.: Российское право, 1992. С. 280.
3 Новгородская первая летопись. С. 26,220,234, 335, 337, 392, 393.
#азнагение уголовных наказаний на разлигных этапах развития... 161
кримской кражей, конокрадством («а крим(с)кому татю и коневому ц переветнику и зажигалнику тем живота не дати»).1
Уровень развития уголовного права в то время не был достаточно высок для того, чтобы законодатель разграничил преступления по объекту посягательства на государственные и общеуголовные. Поэтому деяния, которые современное уголовное право относит к категории особо опасных государственных преступлений (измена), стояли рядом с имущественными преступлениями (конокрадство). С точки зрения законодателя XV в. конокрадство было также опасно, как и измена.2
Крамола как один из видов государственных преступлений того времени означала мятеж, восстание, смуту. От перевета крамолу отличало отсутствие у виновного связи с внешними силами, враждебными государству. Как и перевет, крамола могла выразиться в том числе в грабежах и насилиях, но исчерпывалась ими только в том случае, если грабежи ввиду своих масштабов приобретали антигосударственный характер.3
Не случайно Новгородская Первая летопись за 1291 г. упоминает о случае, когда «грабиша торг крамольники». Новгородцы, собравшись на вече, судили их и двоих сбросили с моста в Волхов.4
В отличие от Русской Правды, Псковская Судная Грамота уже более детально регулирует имущественные преступления, среди которых татьба (ст. 1,7,3,4), грабеж и разбой (ст. 1,20), наход (ст. 1), поджог (ст. 116).
Это было обусловлено процессом феодализации страны, связанным с ним усилением классовых противоречий и неизбежным поэтому обострением классовой борьбы. В сложившихся условиях усиление охраны собственности феодалов, купцов и ростовщиков от всяческих покушений на нее со стороны их классовых противников
1 Отечественное законодательство XI—XX веков. Часть I. XI-XIX века. М., 1999.
С 40.
2 Российское законодательство Х-ХХ веков. Том 1. Законодательство Древней Ру
си. М., 1984. С. 349.
3 Мартышин О. В. Вольный Новгород. Общественно-политический строй и право
феодальной республики. М., 1992. С. 281.