Основные критерии хорошей речи

Первый текст

Г. И. Зубков

ОБ ОПЫТЕ ЗАЩИТЫ ЯЗЫКА
В ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАНАХ

Анализируя опыт защиты родного языка в аудиовизуальных средствах зарубежных стран, позвольте обратиться к примеру Франции, которая является одним из пионеров электронных СМИ, и где принцип свободы печати был закреплен законом еще в 1881 году. Публичная демонстрация телеприемника состоялась в 1931 году, а в 1935-ом Эйфелева башня стала самой мощной телевизионной станцией в мире.
Много лет автор этой статьи работал собкором советского телевидения и радио во Франции, и на его глазах формировалась нынешняя система контроля над всей сетью французского телевидения и радиовещания. Этот контроль во Франции - заметим, как в США и Канаде, - осуществляет независимый административный орган под названием "Высший совет аудиовизуальных средств". До начала восьмидесятых годов телевидение и радио во Франции являлись государственной монополией, как и в Советском Союзе. В СССР было Гостелерадио, во Франции ОРТФ - Управление французского радио и телевидения. В начале восьмидесятых годов появляются частные вещательные центры и создается Высший совет аудиовизуальных средств.

Несколько слов о его формировании и функциях. Совет состоит из девяти членов, которые назначаются президентом Республики, председателем Сената и председателем Национального собрания, то есть тремя высшими руководителями страны. Соблюдается принцип равенства ветвей власти: каждый руководитель делегирует в Совет по три своих представителя. Срок полномочий членов Совета - шесть лет, причем раз в два года Совет обновляется на треть.

Функции Высшего совета аудиовизуальных средств следующие: контроль за соблюдением обязательств электронными СМИ, распределение частот, назначение руководителей государственных программ вещания, обеспечение политического плюрализма, поощрение свободной конкуренции, покровительство над детскими программами. И что особенно важно отметить для темы нашего круглого стола, одна из главных функций Высшего совета аудиовизуальных средств Франции - защита французского языка. Совет вправе налагать санкции: от штрафов до запрещения вещания.
Если на чтение газет и журналов французы тратят в день примерно 30 минут, на радиопередачи более двух часов, совмещая их с домашними делами и поездками, то у телевизора проводят чуть ли не три с половиной часа. Подобное сопоставление характерно и для других стран, в том числе для России. Понятно, как велико влияние аудиовизуальных средств на родной язык, культуру речи, ее осмысленность и образность.
Штормовая угроза любой национальной культуре и родному языку - иностранные фильмы и песни на телевидении и радио. Ведь из всего многообразия программ наряду с информационными выпусками телезрители предпочитают прежде всего кинофильмы и развлекательные передачи, а радиослушатели - музыкальные номера.
Во Франции песни на французском языке должны занимать не менее 40% эстрадно-музыкальных передач. Это не пожелание вещательным организациям, а государственный закон.

Специальный закон в защиту французской культуры был принят в 1994 году. Французская песня успешно противостоит инфекциям американской поп-музыки, сохраняя свою мелодичность и балладное содержание, например "Радио бле" передает только французские песни. В нашей стране образовательное вещание приказало долго жить, а во Франции живет и процветает. "Пятый канал" - пример такой образовательной программы, в том числе для школьников.

Французы справедливо считают, что образ и понимание Франции неотделимы от ее культуры, от французского языка. Государство самым активным образом участвует в культурном строительстве. Один процент государственного бюджета отведен на культуру (а один процент французского бюджета равен двум с половиной миллиардам долларов). Этот знаменательный рубеж был достигнут два года назад.

Журналист и родной язык на телевидении и радио - это звенья одной культурной цепи. Раньше на нашем радио и телевидении можно было в любое время дня и ночи получить справку о правильном произношении названия любого города на земном шаре и имени любого видного деятеля. Сейчас в одной информационной программе ведущий и корреспондент могут по-разному выговаривать названия и фамилии, и это никого не удивляет. А что уж говорить о постоянном эфирном контроле за правильностью русской речи специалистов из Службы дикторов? Или о технике речи по системе Юзвицкой (ее назвали "ювелиром русского слова"), отточившей мастерство всех ведущих дикторов, начиная с Юрия Левитана. Или об отборе тех журналистов, которые получали право работать у микрофона. Так, может быть, вернуться к соблюдению этих норм, целительных для русского языка в эфире?!

Россия переживает эпоху перехода к рыночной экономике, а точнее сказать - период "дикого капитализма". В связи с этим на обширное и колосистое русское языковое поле налетела иностранная саранча, пожирая наши и насаждая свои понятия, привычки, нравы. Не обошла эта саранча и эфирное пространство. Недавно девушка-менеджер вела со мной беседу о проекте, в котором мне предстояло участвовать. За добрых полчаса разговора она не употребила ни одного глагола. Я был сражен горохом иностранных слов, относящихся к терминам в области бизнеса: алеба, альпари, аманко, аут-трейд, варрант, инвойс, спэд, сторно, узура. И так далее. И ни одного глагола. Откровенно признаюсь, я мало что понял. Категорически возражаю против мнения моей собеседницы, что глаголы теперь не в моде. Рыночной экономике, мол, это ни к чему! На Западе и без глаголов поймут.
Все-таки вспомним, что глагол - это часть речи, обозначающая состояние или действие. И без глаголов нельзя понять, что эта самая алеба - "отказ от оплаты товарных документов" - уже свершившийся факт или новое условие партнера. Ну, выписан счет инвойс, а поставлен товар или нет - неизвестно. Узура, понимай, "взятка": так дали эту узуру или не дали?
Косноязычие - это не только невнятное произношение, но и смысловое расстройство речи, культуры общения, это прямое забвение русского языка. В жизни и в эфире.
Девушка-менеджер бывала в Париже, делала покупки в знаменитом универсальном магазине "Галери Лафайет", но, увы, не ведает, что один из совладельцев магазина в зрелом возрасте самостоятельно изучил русский язык, чтобы восторгаться глаголами русской речи.

Русский язык должен прочно войти в обязательные экзамены и постоянные занятия не только гуманитарных факультетов, но и самых современных - в области бизнеса.
Незнание порождает отсутствие требовательности и к языковой палитре. Формирование современного менеджера по управлению бизнесом (а это веление времени) не может обойтись без воспитания человеческой личности предпринимателя, а стало быть, и без широкого преподавания дисциплин, связанных с этикой лидерства, с искусством делового общения, которое, в свою очередь, немыслимо без культуры речи и знания русского языка. Радеть об этом призваны как учебные заведения, так и вещательные программы.

 Стоит обратить внимание и на тот факт, что культура может стать полноценным сектором экономической деятельности. Это тоже из французской национальной концепции. Согласно статистическим данным, французы ежегодно тратят около 25 миллиардов долларов на приобретение аудиовизуальной техники и сопутствующих товаров, на приобретение книг, газет, журналов и билетов в театр. Если к этому добавить расходы на подобные цели самого государства и разных организаций, получится уже 33 миллиарда долларов.
Запад не только заботится о собственном языке в эфире, но и нацелен на языковую экспансию. Франция официально признает, что является одной из первых стран мира, приступивших к осуществлению "культурной дипломатии". Среди прочих мер в этой программе - открытие лингвистических центров в России. В качестве члена Президентского совета Ассоциации друзей Франции я участвовал в подобных церемониях в разных наших городах.

Прямую задачу культурной и языковой экспансии выполняют, естественно, аудиовизуальные средства. Почти полтора миллиарда франков расходует в год французская государственная казна на зарубежную деятельность в области радиовещания и телевидения. Главенствующее место в зарубежном эфире занимает "Радио Франс энтернасьональ", вещающее на пять континентов.

Не забудем, что к семье аудиовизуальных средств примкнул теперь Интернет. Но, очевидно, тема русского языка и Интернета заслуживает отдельного самостоятельного обсуждения. Ограничусь упоминанием о том, что во Франции услугами Интернета пользуются сейчас более двух миллионов человек (это примерно 5% населения старше 15 лет).

Пусть не покажется читателю неуместным пожелание правильной русской речи нашим руководителям. Они постоянно появляются на экранах телевизоров, их голоса звучат в эфире. Из-за важности суждений эти выступления многократно повторяются из программы в программу и воздействуют на общественное мнение во всех направлениях и проявлениях. Иначе не перекочевали бы на эстраду и в сборники "приколов" языковые "перлы" иных президентов и премьер-министров.

На несколько лет я был прикомандирован в пресс-группу Никиты Сергеевича Хрущева. И в одной из поездок по стране (всяких курьезов случалось предостаточно!) он неожиданно решил изменить текст уже состоявшегося своего выступления. С газетами все было ясно. А как поступить с радио? Заново произнести речь не с трибуны, а у микрофона в салон-вагоне? Был выбран вариант беседы с радиослушателями. Начали запись... И тут я осмелился попросить разрешения остаться с руководителем страны наедине (не трудно представить удивление охраны и сопровождающих!). И мы стали исправлять и переговаривать каждое неверное ударение в словах.

"А мне помощники об орфоэпии побоялись сказать," - заключил нашу запись Никита Сергеевич. Эпизод поучительный для разного рода пресс-служб.
Рассказывают, что Шарль де Голль тщательно отрабатывал свои аудиовизуальные выступления. И слова, и жесты. Из риторики известно: важно не только знать что сказать, но и как сказать.

Если читателю нужен вывод, то он таков: русский язык в эфире не просто важен, а обретает для России значимость категории национальной безопасности.

 

http://www.gramota.ru/rlefir.html?p5.htm, 14.11.2000

 

 

Второй текст

 

В. В. Колесов

ЯЗЫК, СТИЛЬ, НОРМА

Как исследователь проблем культуры речи должен признаться, что чувствую некоторое замешательство. Сегодня трудно говорить о культуре речи, если явно поставлена задача подавить культуру другой цивилизацией. Слишком хрупка культура под напором агрессивной техногенной цивилизации, и защищать ее сложно. Ведь силы неравны: тонкая материя языка и вся мощь современной техники.

Поэтому будем говорить не о речи, а о языке - реальном запасе речевых форм и формул. Он обеспечит сохранение речи.

"Свобода почему-то лишила нас возможности говорить на человекообразном своем языке" - это слова Н.С. Михалкова. Выразительное признание режиссера выделяет два ключевых слова: свобода и язык (эпитеты оставим на совести автора). Русские философы, наоборот, всегда утверждали, что русский человек именно в своем языке всегда был свободен. Что же случилось?

Разберемся с этим в контексте затронутых сегодня проблем.
СМИ - всего лишь средства, хотя и массовой, но только информации. Из этого и станем исходить, оставив в стороне этические и политические вопросы (сегодня увы! мы вынуждены их различать!).

Язык - тоже средство; специалисты признают за ним в качестве основного коммуникативный аспект; массовость предполагает наличие правил, нормализующих употребление (иначе тебя перестанут понимать; уже перестают), но важнее то, что информация всегда была связана со средним стилем речи. Это - усреднение форм языка под условно выбранные правила. Норма - ответ на вопрос - как правильно?, стиль - насколько красиво?, а смысл есть единство того и другого - это гармония идеи и слова в их совместном отношении к миру, к делу. При нарушении нормы и стиля смысл искажается или разрушается вовсе (или это делают намеренно).

Если исходить из этого умозаключения, СМИ не имеют права на неприбранную разговорную речь, ибо по определению они нормативны прежде всего в стиле, а не в норме. Основная беда нашего времени состоит именно в рассогласованности всех аспектов общего пользования языка в общественной речи. На радио и ТВ отсутствует "аромат" русской речи, для них характерна усредненная интер-интеллектуальная скороговорка с заимствованиями на каждом шагу; это - варваризмы русской речи, которые иногда пытаются передать в русской форме (например как блёф вместо блеф или пёрл вместо перл - с неожиданным смещением смысла). Между тем звучание речи входит в подсознание, обеспечивая понимание общего содержания речи ("схватывание чутьем"). При дублировании некоторых программ и реклам несовпадение визуального ряда со звуком бросается в глаза. О нарушениях в ударении что уж и говорить: обеспечЕние или мЫшление на каждом шагу. Еще сто лет тому назад великий знаток языков профессор Бодуэн де Куртене говорил студентам: "МышлЕние говорят те, у кого мозгИ, а мЫшление - те, у кого мОзги". Различие в стиле всегда дает нарушение смысла.

Второе проявление рассогласованности связано с эмотивностью речи. Экспрессивное (образно выразительное) и эмотивное (экспрессия эмоции) как-то незаметно стали смешивать, личные эмоции буквально "простегивают" речь ведущих и комментаторов, становясь как бы замещением форм выражения экспрессивности (выразительности). В некоторых передачах подмена выразительности личной эмоцией превышает разумные пределы и часто приводит к обратному эффекту. Можно заразить экспрессией выразительности, а вот немотивированным личным весельем - вряд ли. В среднем же стиле информации эмоции запрещены вообще. В Санкт-Петербургском университете аспирант с о. Тайвань защитил диссертацию на эту тему. Невозмутимого и ко всему привычного бывшего полицейского поразила "эмотивность" современных российских СМИ несоответствием темы и сюжета тону и манере их воплощения.

Язык - объективная данность, он вне наших стараний его сгубить или изувечить; наоборот, стиль поведения в языке мы выбираем сами (также и в предпочтении: увечить или сохранять). Но существует еще и норма нормального поведения в речи, правила игры, которые следует соблюдать всем. Нормальность нормы - гарантия гармонии в обществе.
Можно каким-то образом "оправдать" СМИ в их отношении к языку. В своей филологической среде мы часто спорим: СМИ намеренно искажают русскую речь или по невежеству? СМИ определенно не создают ситуацию нарушения норм и искажения стиля, но зловредно тем пользуются; не без их влияния процесс идет дальше, захватывая многих современников. Бессовестный нажим на подсознательное, использованный в своих целях, объясняется и тем, что не выработаны правила игры (соотнесение стиля с нормой), об этом следует говорить настойчиво.

Я сказал, что СМИ используют ситуацию, которая сложилась в языке сегодня. Тут можно указать несколько условий, сложившихся в нашем речевом говорении.

1. Утрата высокого стиля нарушила сложившееся равновесие форм выражения в самой широкой духовной среде. Этим объясняются многие побочные следствия утраты, с которыми мы имеем дело. В трехмерном пространстве существования триединство стилей литературного языка очень важно. Высокий стиль - носитель символов, и как, например, можно написать слова к гимну вне высокого стиля? Призыв к гражданам, важнейшие государственные утверждения в России всегда оформлялись высоким стилем. Наоборот, информация передается в стиле среднем, басни и анекдоты - это низкий стиль. Вслушайтесь в то, как сегодня сообщают новости частные станции: нам как будто передают информацию, а по стилю это - анекдот, к которому соответственно и следует отнестись. Отсутствие высокого стиля приводит к тому, что средний стиль повышается в ранге, а его место в свою очередь занимают речения низкого стиля. Вышло множество словарей современного жаргона, они популяризируют его; до полутора тысяч слов или значений обычных слов из воровского жаргона вошло в нашу речь за последний век. Энергично происходит перетасовка стилевых уровней, перенасыщение среднего стиля за счет остальных. А ведь средний стиль - это и есть норма. Литературная речь - язык интеллектуального действия.
После Петра I иностранные слова в русской речи стали восприниматься как слова высокого стиля; тем самым они оказываются вне нормы (еще не освоены семантически, а уже стилистически определены); здесь подмена расширяется за счет распространения американизмов. Освоенное заимствование становится эквивалентом русского слова и служит неблаговидным целям введения в заблуждение лиц, со словом не знакомых.
Так, например, если бы люди, выслушивая идеологов приватизации, понимали смысл этого латинского слова, концептуально связанное с ним содержание, они бы остереглись, и теперь не пришлось бы возмущаться тем, что случилось, Privatim - это "присвоение для себя, на свой счет" при privatio - "лишение, отбирание у других"; кто у кого отнял - понятно теперь, когда задним умом смысл латинского корня восстанавливают народной этимологией "прихватизация". Подобных примеров много; собственно, последние десять лет вся идеология на таких подменах и построена. Иностранное слово лукаво прячет непотребность самого понятия: "вымогатель" - рэкетир, "убийца" - киллер, "продажный" - ангажированный, "посредник" - маклер, "сивуха" - бренди и т. д. Призыв газеты "Известия": "Давайте учиться выражать новую политику новыми же словами!" боюсь, горько скажется в скором времени. Этическая проблема здесь напрямую связана со смысловой. Нельзя долго уверять, что суверенитет государства - то же, что суверенитет нации (отсюда требование особых прав для титульной нации), что компетенция - "круг полномочий", а не "право на решение", что легитимный и законный не различаются по смыслу, и т.д. Смысловое развитие заимствованных слов доходит до своего предела, и уже слышишь, что проблема - не "вопрос, требующий немедленного решения", а неразрешимый вопрос; катарсис - не "нравственное очищение", а "кайф", и пр.

Сегодня сложилась ситуация, напоминающая начало XVII века: различные социальные группы не понимают друг друга, иногда используя одни и те же слова. Народ невозможно объединить на субстрате чужих речевых культур и стратегий. Одно хорошо в продуктивной рекламе иностранных слов, да еще в латинице: подзаборные надписи стали изображать такими словами, которые недоступны разумению школьников младших классов.
2. Логическое и поэтическое мышление подавлены формами риторического мышления, в атмосфере которого мы сегодня живем. Задача - чисто рекламная: убедить, не доказывая. Отсюда проистекают логические ошибки "навешивания ярлыков", действует принцип двойных стандартов, символы используются в понятийном смысле. Приходилось слышать толкование иностранным словом хорошо известного русского: "Рука - это по-русски протекция", "А любовь, Машенька, это лучше сказать секс". Традиционные символы (а символы многозначны) объясняются однозначным иностранным словом, всю сумму русских культурных концептов сводя к единственному понятийному. Символ заменяется техническим термином. Это - потребление языка без его обогащения.
Не следует забывать, что упрощение языка для всякого, у кого русский является родным языком, чревато многими бедами.

Министр по чрезвычайным ситуациям недавно выразился так: "Часто ссылаются на русский менталитет, но никто не объяснил, что это такое". Объясняли, и не раз, как объясняли всё и про культуру речи, и про русский язык (в СМИ) вообще. Не слушают. Вот это и есть воля - слушать только себя. А различие между свободой и волей, между правдой и истиной, между реальностью и действительностью, между честью и совестью и сотнями других проявлений русского двоящегося менталитета в "реализме" его представлений о мире - и есть та ментальность, которой нужно следовать. Тут каждый смысл окутан стилем, а идея столь же важна, что и выражаемая ею вещь. Срежиссировать чрезвычайную ситуацию с помутнением ментальности удалось - нужно исправлять положение.

3. Понижение качества текстов определяется тем же: от нашей эпохи классических текстов не останется следа; учить детей по нынешним поделкам невозможно. "Экономия усилий" (творческих), блочное построение фраз, стереотипы и штампы, неразъясненные варваризмы - всё построено на аллюзиях и на парафразах. Раскройте любую газету и просмотрите заголовки: они апеллируют к знанию читателем классических текстов. А когда вымрет подготовленный к такому восприятию "подтекстов" читатель? Чем тогда поддерживать глумливый журналистский стеб? Или, выражаясь культурнее, - "выражать несказанное"? Ведь литературу (текст вообще) во многом создает и читатель, способный понять смысл текста.

4. Всё, что можно сказать о норме и стиле, в конце концов сталкивается с проблемой воспитания читателя. Не в момент его обработки в электорат или в массы, а в речевом образовании. Раньше у нас во многих газетах, на радио и ТВ были передачи, посвященные русскому языку. До сих пор слушатели и зрители вспоминают их роль в подготовке восприимчивого (=культурного) читателя или слушателя. Сегодня в газетах тоже можно встретить выдержки из неудачных высказываний наших руководителей и лиц, причастных к интеллигенции. Именно неудачных, а то и безграмотных (спонтанная речь "в запале страстей" выдается за отредактированную). На таких "текстах" не воспитаешь, тем более что они не комментируются языковедом. Практическим результатом сегодняшних разговоров могло бы стать возвращение таких передач и подобных книг, и это тем более важно, что пора объяснить министрам и "творческой интеллигенции", что такое русский язык в богатстве его стилей и в твердости его норм.

С языком-то как раз ничего не происходит, он по-прежнему и велик, и могуч. Что-то происходит с нами, и хорошо бы понять, что именно. У нас еще много мастеров образцовой русской речи. Вот и здесь присутствуют любимые мною дикторы, которые в свое время были самыми сильными агитаторами за русскую речь в её качестве. Подражали даже темпу их речи, дикции, интонации, не говоря уж о стиле и следовании норме. Все-таки русская ментальность воспитана на подражании образцам, а не на запретах и понуждениях.
Думаю, не только русская.

 

http://www.gramota.ru/rlefir.html?p7.htm

 

 

Третий текст

 

О. Б. Сиротинина

Основные критерии хорошей речи

(В сокращении)

Само наличие большого запаса слов находится в прямой связи с типом речевой культуры, который в свою очередь тесно связан с типом общей культуры. Как правило, хорошая речь продуцируется носителямиэлитарного типа речевой культуры. В сфере литературного языка находятсядва сложившихся(элитарный и среднелитературный)и два складывающихся типа(литературно-разговорный и фамильярно-разговорный).Остановимся на них подробнее . 

Элитарный тип. Носители элитарного типа – люди, владеющие всеми нормами литературного языка, выполняющие этические и коммуникационные нормы. Это означает соблюдение не только кодифицированных норм, но и функционально-стилевой дифференциации литературного языка, норм, связанных с использованием устной или письменной речи. Для носителя элитарного типа речевой культуры характерно незатрудненное использование соответствующего функционального стиля и жанра речи, «неперенос» того, что типично для устной речи на письменную речь, а того, что свойственно письменной речи – на устную.

Элитарный тип речевой культуры – воплощение общей культуры в ее наиболее полном виде: хотя бы пассивное владение достижениями мировой и национальной культуры (знание артефактов материальной культуры, знакомство с литературными шедеврами, шедеврами искусства, хотя бы представление о гениях науки и т. д.). Именно общекультурная составляющая обеспечивает богатство как пассивного, так и активного словарного запаса. Умение мыслить обеспечивает логичность изложения мыслей.

Отсутствие самоуверенности в своих знаниях вырабатывает у него привычку постоянно пополнять свои знания, основываться для их проверки на авторитетных текстах, словарях и справочниках, а не на услышанном по радио или телевидению, прочитанном в газете и т. д.

Среднелитературный тип. Носителями этого типа речевой культуры является большинство образованного населения России: преобладают люди с высшим образованием и значительно количество – со средним образованием. Этот тип воплощает общую культуру человека в ее упрощенном и далеко не полном варианте. При этом характерной чертой среднелитературного типа является принципиальная удовлетворенность своим интеллектуальным багажом, отсутствие потребности в расширении своих знаний и умений, тем более в их проверке.

Самоуверенность носителя среднелитературного типа речевой культуры приводит к системным ошибкам в орфографии, пунктуации, произношении, словоупотреблении и т. д. без тени смущения или даже с агрессивной защитой именно такого отношения к правилам (Ну и что!?), а нередко и оспариванием правоты заметившего ошибку. Частотны при этом ссылки на радио и телевидение (Я же по телевидению слышал квa/ртал). Телевидение и другие средства массовой информации, а также популярная литература, нередко «макулатурного» типа, служит для носителей этого типа авторитетным текстом.

Среднелитературный тип – не до конца освоенный элитарный, поэтому в нем есть соблюдение норм литературного языка, даже стремление к большей «литературности», но часто это приводит к злоупотреблению книжными и иностранными словами, к их неправильному употреблению или искажению: «Недостаток движения, то есть гипоксия (надо: гиподинамия). «Методом биолактации установлено, что все поля взаимодействуют между собой» (надо: биолокация). Конкретно, типа, короче (как заполнитель паузы) – весьма частотные слова в речи носителя этого типа.

Отсутствие в сознании носителей среднелитературного типа речевой культуры большого словарного запаса не позволяет им использовать в своей речи широкие синонимические возможности русского языка, что превращает их речь в штампованную: либо по типу старого новояза, либо с засильем сниженной лексики, к которой и сводится стремление сделать речь экспрессивнее. Отсюда огромное количество в СМИ уродливых суррогатов экспрессивной лексики: окромя, навроде, надысь, вскорости и т. д.

Среднелитературность речевой культуры наших журналистов, речь которых является авторитетной и даже эталонной для носителей среднелитературного типа, создает замкнутый круг и способствует воспроизведению и все более широкому распространению именно среднелитературного типа речевой культуры. Воспроизводятся и широко распространяются не только различные неправильности произношения, словообразования, формообразования и т.п. (Даден высочайшим мэрским повелением особняк и Церетели, но нарушаются традиционные национальны этические нормы. Именно журналисты ввели и широко распространили еще недавно чуждое русской традиции общения именование взрослого человека без отчества (Борис Ельцин, Владимир Путин), использование ты-общения и обращений по домашним именам не только в неофициальной, но и в официальной обстановке.

Литературно-разговорный и фамильярно-разговорный типы начали складываться как самостоятельные только в 90-х годах XX века. Если для носителя среднелитературного типа речевой культуры характерно владение далеко не всеми функциональными разновидностями литературного языка (как правило, это разговорная речь и один из функциональных стилей, необходимый профессионально: для ученых – научный, для журналистов – публицистический и т. д.), то для носителей «разговорных» типов характерно владение только разговорной системой общения, которая используется ими в любой обстановке, в том числе и официальной. Своей стилевой и стилистической монотонностью всегда сниженной речи «разговорные» типы сближаются с просторечным типом речевой культуры. Различаются «разговорные» типы только степенью сниженности речи. В литературно-разговорном типе преобладает ты-общение и домашние имена типа Сережа, в фамильярно-разговорном – ты-общение становится единственно возможным, а в обращении предпочитается Сережка, Серега. И в том и в другом типе наблюдается огромное количество используемых в речи жаргонизмов, но в фамильярно-разговорном усиливается доля грубых слов и просторечных элементов. Вместе с тем и в том и в другом типе встречается большое количество иноязычной лексики и книжных слов, которые нередко становятся простыми заполнителями пауз, так что рядом встречаются и конкретно, короче, типа, в натуре и т. п.

Ни о каком соблюдении этических и коммуникативных норм в этих типах речевой культуры говорить не приходится. К тому же очень типично неразличение письменной и устной формы речи и полное неумение строить монологический текст (отсюда бесконечные вопросы к непосредственному собеседнику (Ты меня понимаешь? Понимаешь?).

Телевидение распространяет эти типы речевой культуры, делает их как бы допустимыми в глазах (ушах) населения. В некоторых случаях разговорные типы речевой культуры объединяют журналистов и «гостей», они в равной мере используют разговорный (неполный) стиль произношения с предельной редукцией, употребляют домашние имена, жаргонизмы и иноязычную лексику. Такие «неразличения» журналистов и «гостей» особенно характерны для ночных эфиров музыкальных радиостанций, нередки на радио «Эхо Москвы», и в некоторых развлекательных телепередачах.

В речи носителей среднелитературного типа нарушаются не только орфоэпические (красиве/е, зво/нит, шо/фер, средства /; Что; сохранение А после мягких согласных в первом предударном слоге: пятно, обязательно), но и нормы формообразования (даден). Многие из таких нарушений для среднелитературного типа превратились в узуальную норму (приедь, поехай, Никитович), нередко проникающую даже в речь отдельных носителей элитарного типа речевой культуры, но не перестающими быть ошибками. Любопытно, что в речи носителей «разговорных» типов подобных ошибок может быть даже меньше, чем в среднелитературном типе. Особенно частотны в среднелитературном типе ошибки в склонении сложных числительных: их образование действительно может вызывать затруднения (почему ста, двухсот, трехсот, пятисот, до двухтысячного года, но до две тысячи первого, второго, третьего и т. д.). В результате по радио и с экрана телевизора мы постоянно слышим ошибочное образование формы числительного.

К сожалению, кодификация нередко поддерживает ошибочные формы и ошибочное произношение в качестве допустимого (до/говор, хотя при/говор не рекомендуется, дьякона/), в качестве равноправного: слесаря/, трактора/, а некоторые ученые даже рассматривают многие такие неправильности просто как социально (профессионально) ограниченные в своем употреблении (осу/жденный и возбу/жденный, обыска/ – в речи юристов, наркомани/я, а/лкоголь – в речи врачей, торта/ – в речи кондитеров и т.  д. Такая профессионализация действительно имеет место, но тем не менее и среди юристов, и среди врачей есть такие носители элитарного типа речевой культуры, которые соблюдают общелитературные, а не профессиональные нормы, и именно эти представители соответствующей профессии обладают наиболее широкой и глубокой общей культурой.

Итак, можно сделать несколько выводов из сказанного выше .  Хорошаяэторечьилиплохая,нельзя решать вне знания ситуации ее осуществления и распространения, ее целей и задач, отношений между коммуникаторами, характера и свойств адресата речи.

Хорошая речь – целесообразная речь, успешная для адресанта и эффективная для адресата. Правильность речи – необходимое, но недостаточное качество для критерия хорошей речи.

Хорошая речь всегда соответствует нужной в данной ситуации функциональной разновидности литературного языка и используемой форме речи (устной или письменной), национальным традициям общения и этическим нормам поведения.

            

По книге: Сиротинина О. Б., Кузнецова Н. И., Дзякович Е. В. Хорошая речь / Под ред. М. А. Кормилицыной и О. Б. Сиротининой. – Саратов, 2001.