Религиозный экзистенциализм и социальная философия Н.А. Бердяева

ОП: «Смысл творчества. Опыт оправдания человека», «Смысл истории», «Я и мир объектов», «Дух и реальность», «Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация», «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого»

Как экзистенциалист Н.А. Бердяев строго различает бытие и существование, имея в виду существование субъекта как духа. Бытие — сущность, оно реально не существует и всего лишь бытийствует в отличие от духовного сущестования. Подлинным существованием («первожизнью») обла­дают только духи-субъекты. В сфере духовной жизни произво­дятся социальные оценки, творятся идеальные ценности, выво­дятся смыслы явлений. Бытие, по мысли философа, открывается через субъект, а не через объект, ибо оно есть смысл, который ему придает субъект. Философию мыслитель считал внутренним познанием мира через духовный мир личности, тогда как наука с внешней стороны познает мир вне человека. Цель философ­ского познания русский мыслитель усматривал не в отражении действительности, а в улавливании ее смысла. «Познай самого себя, — писал он аналогично положению Сократа, — и через это познаешь мир...». По признанию самого Бердяева, в центре

Эта работа, по мнению самого Бердяева, в наибольшей степени выражает его сугубо философские (метафизические) воззрения.

его философского творчества находится «проблема человека»¹ и поэтому в его учении сливаются миропонимание и определенное решение проблемы человека.

Бердяев полагал, что существует три вида времени: косми­ческое — изображается кругом вечного коловращения; истори­ческое — изображается линией, протянутой из прошлого в бу­дущее; экзистенциальное. — символизируется точкой, говорящей о движении духа вглубь. Последнее направлено не к более про­грессивному состоянию нынешнего мира, а к иному более высо­кому миру и представляет собой самоуглубление жизни духа. Не в историческом смысле, а по координатам экзистенциального времени, т.е. с точки зрения внутреннего взора личности, пер­вична свобода — «безосновная основа бытия», нечто подобное бездонной пропасти. Она первичнее самого Бога, а также бытия. «Примат свободы над бытием» — это положение, которое усиленно подчеркивалось философом в качестве исход­ного для своего миросозерцания. С одной стороны, свобода — ничто, с другой — она воля к чему-то, ничем не обусловленная творческая мощь, хаотически волевая стихия.

Из бездны Бог порождает и реализует самого себя. Бог — творец и субъект. Понятие Бога у Бердяева больше философ­ское, нежели религиозное. Бог не есть причина мира и сила в природном смысле. Он не является устроителем мирового поряд­ка и Абсолютом, не имеет власти над человеком и миром. Он сотворил мир и человека, но они сразу же отпали от Бога, по­теряв свободу. Бог это высший дух, не эссенция, а экзистенция, «смысл и Истина мира», своеобразная личность. Бердяев отста­ивал дуализм природы и духа, необходимости и свободы, т.е. говорил о наличии двух совершенно несхожих между собой миров: с одной стороны, существует мир духов и свободы, с другой — бытийствует мир природы и необходимости. В более ранних работах философ еще говорил о Боге как о «высшем бытии». Что же касается последнего периода творчества, то Бер­дяев для осмысления Бога понятие «бытие» уже не применял. Бога не существует в качестве чего-то внешнего, объективного по отношению к человеческой личности. «Бог всегда в свободе, никогда не в необходимости, всегда в личности, никогда не в мировом целом»¹. Он обращен к свободе человека и не заставляет его себя признавать. «Вера в Бога есть лишь внутренняя встреча _в духовном опыте»². Поэтому как единственное свидетельство су­ществования Бога Бердяев рассматривал обладание человеком ду­ховностью и устремленностью к высшей духовности.

В некотором противоречии с положением о дуализме двух миров Н.А. Бердяев утверждал примат духа над бытием. Гла­венство духа сказывается в порождении им образа бытия, т.е. в определении духовностью смысла бытийствующих явлений.

Понимание Бердяевым мира носит плюралистический и номиналистический характер. Единое не существует, бытие составляют сущности. Каждое отдельное есть сущность, как счи­тал еще Аристотель. Плюрализм проявляется и в царстве Духа. Хотя термин «дух» философ применяет часто, фактически он имеет в виду духов-личностей (божественную и человеческие), они же субъекты и «экзистенциальные центры». Поэтому экзис­тенциализм Бердяева называют персоналистическим. Каждый дух представляет собой деятельную единицу, свободу и творчес­кий акт. Духи — нечто высшее по отношению к природе, а выс­шее не может родиться из низшего. Духи-субъекты порождают объекты — неподлинное и иллюзорное бытие. Объект зависит от субъекта — от того значения и смысла, которым его наделяет субъект. В зависимости от состояния субъекта объект может ме­няться. Видимый мир оказывается совокупностью символов мира невидимого и подлинно реального. «Весь материальный, весь природный мир есть символика¹ мира духовного, есть знаки со­бытий, происходящих в духовном мире...»³. Так появляется мир «объективации», т.е. мир «падшести», «утери свободы». Бердяев, как видим, занял позицию субъективного идеализма. При этом он не отрицал того, что имеется внешний мир, который, с его точки зрения, «во зле лежит» из-за его объективированности и «падшести».

По признанию самого философа, объективация составляет одно из центральных понятий его учения, оно сродни понятию «отчуждение» и воплощает в себе зло мира, коренящееся в добытийственной свободе. В объектах дух не раскрывается, а за­крывается, присутствует в искаженном виде. Личность оказыва­ется перед чуждой ей мировой средой, она «выброшена» в нее. Человеку кажется, будто бы объект независим от него, он начи­нает придавать слишком большое значение внешней необходи­мости, материальности космоса и техники. Люди оказываются в рабстве у объектности. Образование мира объектов есть источник всех несчастий человека.

Отпадение от Бога, «падшесть» мира и человека означают власть над ними необходимости и материальности, подавление в них творческой страсти. Но и в падшем состоянии человек все же сохраняет способность к творчеству. Бердяев тесно увязывает понятия Бог и человек. Связь человека с Богом носит не при-родно-бытийственный, а духовно-экзистенциальный характер. Бог рождается в человеке как зов к высшему, а человек — в Боге. Поэтому высшая, подлинная человечность божественна. Утверждение Бога самого по себе независимо от связи с челове­ком философ отвергал как «форму идолопоклонства». Поэтому, согласно Бердяеву, основной философской проблемой является проблема не Бога, а Богочеловека и богочеловечности. Но че­ловек, по учению философа, принадлежит двум мирам: божест­венному (духовному, экзистенциальному) и природному (мир материи, необходимости, порабощенности). Вследствие этого че­ловек противоречив, он соединяет в себе высокое и низкое, сво­бодное и зависимое начала, в нем всегда борются Бог и мир.

Человек представлялся Бердяеву сложным единством личнос­ти и индивида. Человеческий индивид — существо натуралисти­чески-биологическое и как таковое подчинено природной и со­циальной необходимости. Личность же — «центр творческой энергии», явление этическое и духовное, ее суть — свобода и творчество, она составляет «исключение» в этом мире. Лич­ность, утверждал мыслитель, «есть выбор», имея в виду выбор между ценностями. Она утверждается свободно своей нравствен­ной волей. Бердяев и другие русские персоналисты противопо­ставляли свое понимание духа идее о предустановленности и за-данности существования. Они полагали, что личность — это не-предугаданность и порыв в неизвестное.

Бердяев полагал, что человек занимает центральное положе­ние в природе и это определяется духовностью людей. Посколь­ку человек — носитель смысла, то мир составляет часть челове­ка, а не наоборот. Каждый человек — микрокосм и микротеос, в глубине каждого из людей совершается мировая история и функционирует общество. Унизительна идея, будто бы чело­век — ничто перед Богом или просто его орудие. Человек на самом деле самостоятелен, ибо заложенная в нем свобода и спо­собность к творчеству — не только от Бога, но и от добытийст-венной свободы. Сама по себе она является источником как доброго, так и злого творчества. Бог не хочет уничтожать сво­боду и всего лишь обращается к человеку с зовом творить добро. Но люди должны свободно выбирать между добром и злом. В принципе, человек не может быть самодостаточен, он преодоле­вает свою ограниченность и устремляется к высшему, «сверх­жизни»: таким ценностям, как духовная независимость, добро, любовь, истина, правда, красота. В этом смысле личность не составляет готовой данности, она — задание, идеал человека. Личность самосозидается.

Н.А. Бердяев учил рассматривать человека и личность с пер­сонал истических позиций: каждая личность это конкретное, ин­дивидуальное существование, отдельный экзистенциальный центр, который в состоянии творить духовные ценности. Цен­ностей не существует как застывших, объективных, всеобщих образований. Они создаются лишь в индивидуальном порядке. Свой персонализм философ обосновывал тем, что божественное обнаруживается только в «частях», но никогда не в «целом», только в индивидуальном, но не в общем. Бердяев не принимал положения о преобладании рода над индивидом, нации, государ­ства и общества над личностью. «Человеческая личность — единственная, неповторимая, независимая, есть верховная цен­ность»¹, — подчеркивал мыслитель. В то же время он отмечал, что личность, как таковая, совершенно не эгоцентрична. Она «предполагает выход из себя к другому и другим, она не имеет воздуха и задыхается, оставаясь замкнутой в себе. Персонализм может быть лишь коммюнотарным»², т.е. предусматривающим активное общение между людьми. При этом к другому Я лич­ность всегда подходит как к субъекту, а не как к объекту.

В центре внимания Бердяева как философа находится драма отношений между личностью и бытием. Двумя основными форма­ми бытия и объективации философ называл природу и общество (в том числе культуру). Государство, власть («царство Кесаря»), социальные нормы, «механические» человеческие коллективы, в которых обезличен человек, подавляют «царство Духа». Средства человеческой жизни — техника, экономика и др. — начинают рас­сматриваться как ее цели, люди забывают задуматься над смыслом жизни. Общественная история превращает человека в свое орудие, «раздавливает свободу человека». Личность находится в состоянии постоянного и неразрешимого в этом мире противоречия с общест­вом: она то и дело сопротивляется внешнему давлению общества, желая определяться изнутри собственной свободой и руководство­ваться своими оценками существующего. Страх, тоска и надежда овладевают человеком из-за неприятия им мира цивилизации. Но именно в страдании личности открывается божественная заповедь стремиться к свету и добру.

Основная тема истории, считал Бердяев, — это спасение че­ловечества. Оно будет означать возврат человека к Богу, тот богочеловеческий процесс, во время которого совместными уси­лиями человека и бога будет преодолена объективация. Решаю­щую роль в этом должно сыграть человеческое творчество. Подлинное творчество обязательно означает появление нового, того, чего еще не было в мире, и — значит — преодоление дан­ной действительности, прорыв из небытия на новый уровень бытия, прорыв к новому смыслу. Без материи, материала твор­чество невозможно, но оно определяется свободой, привносящей новизну и подчиняющей материал духу. Творчество предполагает субъекта. Личность тесно увязывается философом с творчеством. Он пишет, что «личность есть... творческий акт», «активность, сопротивление, победа над тяжестью мира, торжество свободы над рабством мира», «восстание человека против рабства»¹. На­значение и призвание человека мыслитель видел в том, что он творит духовные ценности. Но в условиях цивилизации отдельные творческие акты не могут принести людям полного освобож­дения. Результаты отдельных актов творчества — явления куль­туры — попадают под знак объективации, и культура оказыва­ется направленной против человека.

Смысл истории Бердяев парадоксально усматривал в том, что она как форма отчуждения человека от общества должна придти к концу. Завершение истории в лучшем варианте озна­чает конец объективации — вражды, отчужденности, безличнос­ти. Мыслитель приравнивал его к «настоящей революции духа». Русский философ негативно оценивал социальные рево­люции, как явления разрушительные. Он отрицательно относил­ся к социалистическому эксперименту в России, который опре­делял как способ порабощения человека, рождающий новые формы угнетения и социальной несправедливости. Приветствуе­мая мыслителем революция духа будет, по его мнению, означать не уничтожение земного и общественного бытия, а его просвет­ление Духом, т.е. творческое преображение мира в целом. Что же произойдет? Экзистенциальное время одержит победу над космическим и историческим, исчезнет противоположность между субъектом и объектом, человек достигнет внутреннее сво­боды от этого мира. У людей пробудится «сверхсознание» и они свободно примут иную иерархию ценностей, в которой духов­ность займет высшее место. Наступит богочеловеческое царство. Победителем окажется Богочеловек.

В худшем же случае, если люди в основном будут направлять свое творчество во зло, случится космическая и социальная ка­тастрофа.

Итак, вопреки ортодоксальному православному богословию Бердяев утверждал, что Царство Божие означает не только ис­купление греха и возврат людей к первоначальной чистоте, но и творение ими нового мира. Ради его утверждения, говорил он, предстоит суровая борьба, требующая жертв и страданий, про­явления активности всех творческих сил¹. Только за концом ис­тории человек может войти в «новый эон» существования. Че­ловек является соучастником божественного творчества и как таковой наряду с Богом выступает соучастником миротворения.

 Из трех сил, управляющих общественной историей, — Бог, ис­торическая необходимость, человек, — главная роль принадле­жит человеку.

Для Бердяева был одинаково неприемлем и капитализм и ком­мунизм. Преображенное общество, по его мысли, будет означать христианский «персоналистический социализм», в котором за­креплен примат личности над обществом. «В таком обществе за каждой человеческой личностью была бы признана абсолютная ценность и высочайшее достоинство как существа, призванного к вечной жизни, тогда как социальная организация обеспечивала бы каждому возможность достижения полноты жизни»¹. Персонали-стический социализм может быть, согласно Бердяеву, только «ком-мюнотарным» — миром глубоко духовного общения между людь­ми. Сформируется соборность — внутреннее духовное общество людей. При этом личности здесь совсем не обязательно будут объ­единены духовным единством, ибо оно — тоже проявление господ­ства чего-то внешнего над человеком. Свободные духи будут пре­бывать в состоянии «духовного федерализма».

Бердяев ратовал за идущее рука об руку социальное и духов­ное освобождение человека. Этот мыслитель отстаивал идею само­ценности каждой отдельной личности. Он подчеркивал, что нель­зя допускать господства масс над человеческим индивидом.