Исследовательский инструментарий лингвокультурологии

       В данный раздел вошли материалы, относящиеся к двум распространенным и зарекомендовавшим себя методикам изучения связей между культурой и языком: концептуальному анализу и фразеологическому анализу. Приводятся как теоретические, так и наглядно-практические наработки этой проблемы.

 

Воркачев С. Г. Концепт как «зонтиковый» термин, 2003:

Пролиферация лингвистических теорий и лингвистической терминологии связана в значительной мере с возвращением языкознания в лоно антропоцентризма, с персонализацией субъекта лингвистического познания, а также с изменением отношения к плюрализму мнений в науке, в котором теперь начинает усматриваться творческое начало и источник поступательного движения <…>.

На очередном витке спирали, по которой движется в своем развитии гуманитарное знание, и в ходе очередной «эпистемической революции» российская лингвистическая мысль столкнулась с необходимостью выработки нового термина для адекватного обозначения содержательной стороны языкового знака, который снял бы функциональную ограниченность традиционных значения и смысла и в котором бы органически слились логико-психологические и языковедческие категории.

Возникшая потребность породила появление целого ряда соперничающих номинативных единиц, общим для которых было стремление «отразить в понятиях» неуловимый «дух народа» – этническую специфику представления языковых знаний. В конкурентной борьбе в российской лингвистической литературе с начала 90-х годов прошлого века столкнулись «концепт» <…>, «лингвокультурема» <…>, «мифологема» <…>, «логоэпистема» <…>, однако на сегодняшний день становится очевидным, что наиболее жизнеспособным здесь оказался «концепт», по частоте употребления значительно опередивший все прочие протерминологические новообразования.

Жизнестойкость «концепта», как представляется, не в последнюю очередь объясняется естественностью его вторичной терминологизации, возможность которой уже была заложена в лексической системе русского языка, где он выступал синонимом «понятию», этимологически воспроизводившему его «внутреннюю форму». Любопытно отметить, что в соответствии с одним из существующих на сегодняшний день критериев <…> концепт является «концептом» как раз в силу того, что он не находит однословных эквивалентов при переводе на другие языки и не соответствует содержанию своей производящей основы concept(um/us). Языкотворчество здесь пошло по пути наименьшего сопротивления лексического материала и проложило словообразовательную тропинку так, как прокладывают дорожки в «английском парке»: там, где ходят.

Как и термин «когнитивные науки» <…>, объединяющий дисциплины, изучающие «язык мысли», термин «концепт» является зонтиковым, он «покрывает» предметные области нескольких научных направлений: прежде всего когнитивной психологии и когнитивной лингвистики, занимающихся проблемами мышления и познания, хранения и переработки информации <…>, а также лингвокультурологии, определяясь и уточняясь в границах теории, образуемой их постулатами и базовыми категориями. Однако ментальные объекты, к которым отправляет имя «концепт», не обладают общим специфическим родовым признаком (принадлежность к области идеального – это свойство все тех же значения и смысла, идеи и мысли, понятия и представления, образа и гештальта и проч.) и находятся скорее в отношениях «семейного сходства», подобного отношениям номинатов имени «игра», где «мы видим сложную сеть сходств, переплетающихся и пересекающихся» <…>. Можно допустить, что, подобно множеству в математике, концепт в когнитологии – базовая аксиоматическая категория, неопределяемая и принимаемая интуитивно, гипероним понятия, представления, схемы, фрейма, сценария, гештальта и др. <…>.

При любом понимании концепт как операционная единица мысли – это способ и результат квантификации и категоризации знания, поскольку его объектом являются ментальные сущности признакового характера, образование которых в значительной мере определяется формой абстрагирования, модель которого задаётся самим концептом, тем самым он не только описывает свой объект, но и создает его.

Лингвистическая концептология имеет смысл как самостоятельная научная дисциплина в той мере, в которой она исследует содержательные свойства языковых, двуплановых единиц, как бы широко эти планы ни были разведены, от идиосимвола универсального предметного кода до лексико-грамматического поля.

Различия в подходах к концепту когнитивной семантики и лингвокультурологии в достаточной степени условны и связаны не столько с общими задачами этих дисциплин – типологией и моделированием представления знаний в языке <…> – сколько с техникой выделения объекта исследования и методикой его описания.

Объектная база концепта в лингвокогнитологии предельно широка: в неё входят все типы лексических и грамматических значений единиц кодифицированного естественного языка, поддающиеся описанию в терминах, разработанных для представления знаний, элементами которого являются фреймы, сценарии, модели и пр. <…>. В то же самое время интерес лингвокогнитологов не ограничивается национальной концептосферой и достигает концептуальной области невербальных идиосимволов универсального предметного кода <…>.

Вполне допуская возможность существования невербализованных концепттов, лингвокогнитология занимается типологией вербализации смыслов, где лингвистически значимыми оказываются даже лакуны <…>. Лингвокогнитологические исследования имеют типологическую направленность и сфокусированы на выявлении общих закономерностей в формировании ментальных представлений. В тенденции они ориентированы на семасиологический вектор: от смысла (концепта) к языку (средствам его вербализации).

Успешно работая с относительно несложными семантическими единицами, элементы которых жестко структурированы, лингвокогнитология сталкивается с трудностями при моделировании многокомпонентных ментальных объектов, обозначаемых абстрактными именами – «калейдоскопических концептов», таких как «долг», «порядочность», «совесть», которым приписывается свойство «текучести» <…>. Эти концепты имеют нежесткую структуру, в силу чего их «структурное моделирование в принципе невозможно» <…>. Кроме того, концепты высшего уровня сопротивляются типологизации по причине своей индивидуализированности – такие концепты телеологической направленности, как «счастье» и «любовь», например, не поддаются описанию в рамках однотипной матрицы.

Лингвокультурология исследует соотношение языка и культуры, проявляющееся в способах языкового выражения этнического менталитета <…>. Тем самым интерес лингвокультурологов фокусируется на изучении специфического в составе ментальных единиц и направлен на накопительное и систематизирующее описание отличительных семантических признаков конкретных культурных концептов. Опять же в тенденции, лингвокультурологические исследования ориентированы скорее ономасиологически и идут от имени концепта к совокупности номинируемых им смыслов.

Наибольший разброс и рассогласованность («игривость») в понимании сущности и смысла концепта наблюдается как раз в лингвокультурологии, что связано, очевидно, с неопределенностью производящего термина «культура» <…>, которым можно обозначать, в принципе, любые артефакты – все, что не является природой, в том числе с определенными оговорками науку и язык, и тогда можно прийти к тому, что «не-культурных концептов» в языке нет вообще, что ставит под сомнение правомерность выделения самой лингвокультурологии в отдельную научную дисциплину.

Практически общепризнанно, что культурный концепт – многомерное ментальное образование <…>, в котором выделяются несколько качественно отличных составляющих (слоев, измерений и пр.). Разногласия здесь касаются в основном количества и характера семантических компонентов: «дискретная целостность» концепта образуется взаимодействием «понятия», «образа» и «действия» <…>; в нем выделяется понятийная сторона и «все, что делает его фактом культуры» – этимология, современные ассоциации, оценки <…>; «ценностная, образная и понятийная стороны» <…>; понятийная составляющая, отражающая признаковую и дефиниционную структуру концепта, образная составляющая, фиксирующая когнитивные метафоры, поддерживающие его в языковом сознании, и значимостная составляющая, определяемая местом, которое занимает имя концепта в языковой системе <…>. Многомерность культурного концепта соотносима с его сложностью, внутренней расчлененностью, что обуславливает получение статуса культурного концепта для семантически неразложимых ментальных образований погружением в культурно-языковую среду: оператор логики оценок «безразлично» в языке с приобретением аксиологических коннотаций и образных ассоциаций становится концептом «равнодушие/апатия».

Эксплицитно либо имплицитно концепт – всегда объект сопоставительного анализа, подразумевающего сравнение: внутриязыковое, когда сопоставляются облик и функционирование концепта в различных «областях бытования» – дискурсах (научном, политическом, религиозном, поэтическом и пр.) и сферах сознания, межъязыковое, когда сопоставляются концепты различных языков.

Как и любое сопоставительное исследование, изучение концептов направлено преимущественно на выявление отличительных черт своего объекта: установление его этнокультурной специфики, которая понимается по-разному. В качестве этноспецифичного может приниматься признак, положенный в основу номинации – внутренняя форма имени <…>, в реализации которого наблюдается серийность, массовидность. Этноспецифичность может усматриваться в стереотипизации моделей мировосприятия и поведенческих реакций, отраженных в семантике концепта <…>. Этноспецифичность концепта в контексте межъязыкового сопоставления дает основания рассматривать его как единицу национального менталитета, отличного от ментальности как общей совокупности черт национального характера.

Кванторизация культурных концептов – их деление на универсальные и идиоэтнические <…>в достаточной мере условна, поскольку идиоэтничность частично присутствует и в концептах-универсалиях, отличающихся от одного языкового сознания к другому своим периферийным семантическим составом и способами его иерархической организации.

Концепт – многомерная интегрирующая эвристическая категория, в нем выделяются, как можно было увидеть, преимущественно три разнородных составляющих, из которых, однако, по сути, чаще всего лишь одной приписывается определяющее начало.

Конституирующим в семантике концепта может быть понятие, которое «мерцает в его глубине» <…>. Описать понятийную составляющую концепта классически, через перечисление дефиниционных признаков оказывается невозможным, и тогда её толкуют апофатически, через отрицание <…>: это то в содержании концепта, что не является образным, не связано с местом имени концепта в лексической системе языка и пр. Понятийную составляющую культурного концепта образуют разнотипные семантические признаки: дефиниционные/дистинктивные, отличающие его от смежных концептов; эссенциальные/сущностные, формирующие его концептуальные «фацеты»; импликативные, выводимые из дефиниционных; энциклопедические – дефиниционно избыточные и пр. <…>.

Определяющим в семантике культурного концепта может считаться ассоциативный компонент в форме образно-метафорических коннотаций либо прецедентных связей.

Включение в состав концепта образной составляющей <…> (типового представления, гештальта, прототипа, стереотипа, символа и пр.) – это как раз то, что выгодно отличает его от понятия, лишенного наглядности. Более того, «вещные коннотации», отраженные в несвободной сочетаемости имени концепта, могут как раз раскрывать его этнокультурную специфику <…>. Воплощая концепт в слове, образная составляющая в ходе становления концепта может «сублимироваться» до символа <…>.

Специфическую черту лингвокультурного концепта может также составлять его включенность в «вертикальный контекст», формирующий его прецедентные свойства, – способность ассоциироваться с вербальными, символическими либо событийными феноменами, известными всем членам этнокультурного социума <…>.

И, наконец, определяющим в тройке «измерений» концепта может быть номинативное, собственно лингвокультурологическое, связанное с его вербализацией в конкретном естественном языке и ориентированное на «тело знака» – имя концепта, слово, его воплощающее.

Формальной характеристикой культурного концепта, поддающейся статистическому учету, является так называемая «номинативная плотность» <…> – наличие в языке целого ряда одно- или разноуровневых средств его реализации, что напрямую связано с релевантностью, важностью этого концепта в глазах лингвокультурного социума, аксиологической либо теоретической ценностью явления, отраженного в его содержании <…>. Другим проявлением релевантности содержания культурного концепта можно считать его «переживаемость» <…>: способность при попадании в фокус сознания интенсифицировать духовную жизнь человека.

Синонимические средства, образующие план выражения лингвокультурного концепта, кластеризуются и упорядочиваются частотно и функционально. Внутри семантических гнезд выделяются концепты разного плана значимости, и здесь особый интерес для лингвокультурологического исследования представляют парные концепты – «семантические дублеты»: «счастье-блаженство», «любовь-милость», «справедливость-правда», «свобода-воля», «честь-достоинство» и пр., где этноспецифическая маркированность закреплена преимущественно за вторыми членами пары.

В основу типологии лингвокультурных концептов может быть положен также уровень абстракции их имен: если имена отприродных реалий к концептам никогда не отправляют, то имена предметных артефактов, обрастая этнокультурными коннотациями, в принципе, могут образовывать «знаковое тело» культурного концепта <…>.

Однако культурные концепты – это, прежде всего, ментальные сущности, в которых отражается «дух народа», что определяет их антропоцентричность –ориентированность на духовность, субъективность, социальность и «личную сферу» носителя этнического сознания.

В принципе, абеляровскую традицию в трактовке концепта продолжает подход к культурным концептам как к обыденным аналогам философских, главным образом этических категорий <…>, с той, может быть, оговоркой, что для средневековых концептуалистов имя концепта связывалось исключительно с латинским языком. Однако в качестве концептов этого типа могут рассматриваться также универсальные, наличествующие в любой этнокультуре онтологические, гносеологические и семиотические и, вероятно, другие категории, в той или иной форме входящие в «обыденное сознание».

Ближе всего к концептам-духовным сущностям стоят «эмоциональные концепты» <…>, воплощающие субъективность и занимающие промежуточное положение между предметной (наблюдаемой) и абстрактной (метафизической) областями <…>.

Очевидно, можно утверждать, что «(лингво/культурный) концепт»представляет собой в достаточной мере «фантомное» ментальное образование как в силу своей эвристичности – он принадлежит к инструментарию научного исследования – так и в силу того, что он является своего рода «ментальным артефактом» – рукотворен и функционален, создан усилиями лингвокогнитологов для описания и упорядочения все той же «духовной реальности».

Оставаясь протермином вне контекста конкретной научно парадигмы (теории), он «накрывает» идеальные сущности, общим для которых является лишь «не-материальность» – принадлежность к области субъективного <…> [5-13].

 

Иная ментальность / В. И. Карасик, О. Г. Прохвачева, Я. В. Зубкова, Э. В. Грабарова, 2005:

<…> Разновидности лингвокультурных концептов

Какие исследовательские процедуры используются при анализе лингвокультурных концептов? Это следующие приемы: 1) семантический анализ слов, называющих имена концептов, 2) этимологический анализ этих имен, 3) семантический анализ переносных, ассоциативных значений слов, воплощающих концепты, 4) интерпретативный семантический анализ контекстов, в которых употребляются слова и словосочетания, обозначающие и выражающие концепты, 5) интерпретативный культурологический анализ ассоциаций, связанных с определенным концептом, 6) интерпретативный анализ ценностно-маркированных высказываний (пословиц, афоризмов, цитат), выражающих определенные концепты, 7) анализ коротких сочинений, написанных информантами на тему, соответствующему содержанию исследуемого концепта, 8) анализ ассоциативных реакций информантов на вербальные обозначения концепта [33-34].

<…> Лингвокультурный типаж «супермен» как концепт

В ряду современных лингвокультурных типажей (обобщенных образов людей, выделяемых и узнаваемых на основании одного или нескольких признаков) выделяется супермен. В современном русском языке разграничиваются «сверхчеловек» и «супермен». Для чего понадобилось заимствовать английское слово, которое само является калькой из немецкого? Почему этот типаж вошел в современную культуру? О чем свидетельствует наличие этого типажа? Для ответов на эти вопросы определим понятие «лингвокультурный типаж», охарактеризуем его перцептивно-образные признаки применительно к типажу «американский супермен» и обратимся к данным словарных дефиниций.

Лингвокультурный типаж – это типизируемая личность, представитель определенной этносоциальной группы, узнаваемый по специфическим характеристикам вербального и невербального поведения и выводимой ценностной ориентации <…>. Выделение и описание таких типажей представляет собой одно из направлений лингвокультурологии, оно нацелено на выявление определенных стереотипов поведения, определяющих специфику лингвокультуры. По своей когнитивной сути лингвокультурный типаж является особого рода концептом, т. е. ментальным образованием, в составе которого выделяются образный, понятийный и ценностный компоненты. В культурологии и социологии выделяются модельные личности – типы людей, являющиеся образцами для подражания и оказывающие влияние на формирование стереотипов поведения. Понятие «лингвокультурный типаж» шире, чем понятие «модельная личность», поскольку узнаваемый тип может и не быть образцом для подражания. В современной России, к сожалению, в качестве таких типажей фигурируют, например, беженцы.

Прототипные образы, выступающие в качестве основы для создания лингвокультурных типажей, могут быть взяты из реальности, квази-реальности и вымысла. В первом случае обобщаются характеристики реальных людей определенной эпохи (например, диск-жокей, школьница-отличница, декабрист), во втором случае речь идет об изображаемых в рекламных или пропагандистских текстах людях (счастливый покупатель рекламируемого товара, простая пенсионерка, пишущая в газету), в третьем случае перед нами персонажи произведений (тургеневская девушка, супермен из американского фильма-боевика).

В настоящее время выполняется ряд исследований, посвященных лингвокультурной характеристике лингвокультурных типажей: английский чудак <…>, немецкая домохозяйка <…>, английский рыцарь <…>, английский колониальный служащий <…>, американский ковбой <…>. В этом ряду должно быть место и американскому супермену.

Для того чтобы охарактеризовать перцептивно-образные признаки супермена в современном русском языковом сознании, я обратился к информантам с просьбой написать короткий текст на тему «супермен». Приведу некоторые тексты.

1. Когда я думаю о супермене, я представляю себе отважного мужчину атлетического телосложения, летящего в затяжном прыжке во вражеский лагерь, уничтожающего полчища противников и спасающего прекрасную пленницу. Он без колебаний идет на смертельный риск. Он всегда побеждает. Он знает, что на него смотрят с восторгом. Он всегда в центре внимания. Он любит спорт и острые ощущения. Он с иголочки одет.

2. Типичный супермен – Джеймс Бонд, легендарный герой Яна Флеминга. Он выполняет ответственные задания британской разведки, оказывается в невероятных обстоятельствах, прыгает с летящего самолета или поезда на полном ходу, метко стреляет. Он очень обаятелен и пользуется большим успехом у женщин. Он любит демонстрировать свою смелость.

3. Супермен – это современный Тарзан, герой американских сериалов. Всегда уверен в том, что он прав. Он постоянно дерется с врагами, причем врагов много, а он один. Он не способен на обычные человеческие чувства. Ему неведома усталость. В нем есть что-то от робота. Идеально играет роли суперменов Арнольд Шварценеггер.

Итак, для проявления своих качеств супермену требуются экстремальная ситуация и зрители. В этом смысле супермен по определению является цирковым артистом, выполняющим рискованные трюки. В семиотическом пространстве цирковой арены амплуа супермена противоположно амплуа клоуна. В современных фильмах-боевиках в качестве клоуна выступает обычный человек, попадающий в опасные ситуации и вызывающий смех своим нелепым поведением. Помимо циркового признака, супермен характеризуется особым обаянием и властью над женщинами: в этом смысле супермен выступает как идеальный мужчина. Правда, поскольку с ним сталкиваются представительницы прекрасного пола только в чрезвычайных ситуациях, поговорить с ним о чем-либо практически невозможно. Супермен — это человек вне возраста, он вечно молод. Если супермен стареет, то по сценарию происходит чудо, и он снова становится молодым.

В компьютерной базе данных «Британский национальный корпус» приводятся среди прочих следующие контексты слова superman:

If he was to become the Asian Superman of Nietzsche's teachings, he must cast aside all thought of pleasure and sensual gratification and concentrate only on the task before him! Если он должен был стать Азиатским Суперменом, по Ницше, ему следовало бы отбросить любую мысль об удовольствиях и чувственных наслаждениях и сконцентрироваться только на стоящей перед ним задаче! <…>

Behind her Rune remained silent, his presence oppressive as if he were some Superman radiating a special kind of beam which could put the world to lights if only one believed in it.

Стоя за ней, Рун хранил молчание, и его присутствие подавляло, словно он был неким суперменом, излучающим особый свет, который мог бы поставить мир на место, если бы в это хоть кто-то поверил.

Only a place like that, for instance, could have produced the idea of Superman, this kind of man-God alien who comes to Earth, to America of course, puts on a red, white and blue colour scheme; disgusting, isn't it?

Только в таком месте и могла, например, появиться идея о супермене, пришельце, получеловеке-полубоге, который прибывает на Землю, в Америку, конечно, и все окрашивает в соответствии с красно-бело-синей схемой. Противно, правда?

Joe Shuster, cartoonist who developed the original Superman comic character, died Los Angeles, aged seventy-eight Джо Шустер, карикатурист, придумавший героя комиксов Супермена, умер в Лос-Анджелесе в возрасте 78 лет.

The only person to achieve the feat of all 14 8,000-metre peaks is the Austrian superman Reinhold Messner. Единственным человеком, который смог взобраться на все четырнадцать 8000-метровых пиков, является австрийский супермен Рейнгольд Месснер.

Приведенные текстовые фрагменты свидетельствуют о том, что в языковом сознании носителей английской лингвокультуры концепт «superman» характеризуется следующими признаками: сверхчеловеческая сила воли, полный самоконтроль эмоций и поведения, особые достижения в проявлении силы, выносливости (обычно в спорте). Для многих супермен – это персонаж популярной серии комиксов. Отношение к супермену амбивалентно: от восторга до неприязни.

Словарные дефиниции определяют понятийный компонент рассматриваемого концепта.

Сверхчеловек – В некоторых философских учениях: сильная личность, чьи воля, желания и поступки не подчиняются никаким ограничениям <…>.

Супермен – [англ. superman – сверхчеловек] О человеке, обладающем какими-л. выдающимися качествами (силой, красотой, богатством и т.п.; обычно герой детективов, кинобоевиков и т.п.).

Известный супермен. Выглядеть суперменом. Играть супермена. || Ирон. О человеке, который считает себя стоящим выше других. < Суперменка. Разг. <…>.

Superman – 1) esp. Philos. the ideal superior man of the future. 2) colloq. a man of exceptional strength or ability, [super- + man, formed by G. B. Shaw in imitation of Nietzsche’s German Ubermensch] <…>.

Superman – a person who has greater strength, ability, intelligence, etc than other humans. The film portrays Gandhi as a kind of superman.It would take a superman to get the company out of its present financial difficulties. Superwoman is often used to refer to a woman who combines a successful job with having children and taking care of a home: She said that she was tired of being expected to be a superwoman <…>.

Итак, дефиниции дают нам ключ к концептам «сверхчеловек» и «супермен»: это – человек, превосходящий других людей своими внутренними и внешними качествами.

С позиций философии витализма противопоставляются человек обычный, «сверхчеловек» и «недочеловек». В основе этого противопоставления лежит, по убеждению Ф. Ницше, природная целесообразность: сильные главенствуют над слабыми. Процитируем:

Что хорошо? – Все у от чего возрастает в человеке чувство силы, воля к власти, могущество. Что дурно? – Все, что идет от слабости. Что счастье? – Чувство возрастающей силы, власти, чувство, что преодолено новое препятствие. Не удовлетворяться, нет, – больше силы, больше власти! Не мир – война; не добродетель, а доблесть <...> без примеси моралина. Пусть гибнут слабые и уродливые – первая заповедь нашего человеколюбия. Надо еще помогать им гибнуть. Что вреднее любого порока? – Сострадать слабым и калекам – христианство... <…>.

Известно, что христианство возникло как протест обездоленных и слабых против жестокого самодовольного римского диктата, с одной стороны, и фарисейского морализаторства, с другой стороны. Став государственной религией, то есть институтом власти, христианство неизбежно переродилось в идеологию и политическую организацию, органично соединяющую в себе жестокость и лицемерие. Против христианского лицемерия и направлена критика Ницше. Но в своей критике немецкий философ радикально перечеркивает все человеческие добродетели, считая их искаженным проявлением зависти слабых по отношению к сильным, и сводит все оттенки жизненного спектра к противопоставлению силы и слабости. С этих позиций можно объявлять недочеловеками всех, кто не нравится субъекту оценки.

Философы говорят о том, что если бы Ницше знал, какую роль отвели ему нацисты, он бы никогда с этим не согласился. Я думаю, что нацисты не исказили суть позиции Ницше, а довели до логического предела его мировоззренческую установку. Экстатический восторг перед силой испытывает тот, кто ощущает свою неполноценность. Комплекс неполноценности проявляется как комплекс превосходства. Между индивидуумом и социумом всегда существуют определенные противоречия, суть которых связана с ограничением прав индивидуума поступать согласно своим желаниям. Если этих ограничений нет, то общество не является целостным жизнеспособным образованием, либо живет по специфическим законам. В древности на определенном этапе своего развития первобытные люди уничтожали своих стариков, больных и раненых, поскольку не могли их прокормить. Этот этап развития человечества квалифицируется как дикость. Моя дальнейшая аргументация против философского обоснования идеи сверхчеловека может быть легко продолжена читателем.

Возникнув как романтический протест против унылого морализаторства и торжествующей посредственности, концепт «сверхчеловек» развивался сначала как поэтический образ героя-бунтаря, затем как идеологема «белокурая бестия» (bestia – по-латыни «зверь»), и затем, в соответствии с общими тенденциями развития концептов с доминирующим оценочным компонентом, превратился в размытое ментальное образование с положительным знаком: на пути к супермену сверхчеловек стал более привлекательным, теперь это тот, кто превосходит других не только в силе, но и в красоте, богатстве, способностях, сообразительности. Обратим внимание на забавное политкорректное определение superwoman (женщина, сочетающая успешную карьеру и семейное благополучие). Многие работающие женщины в России (их абсолютное большинство) улыбнутся, прочитав эту дефиницию.

Интересно, что префикс super в английском языке обладает сильным оценочным знаком и не имеет отрицательного коррелята (сравните over – under: первый префикс часто выражает отрицательно оцениваемый избыток хорошего качества – over-emotional, over-confidant, over-enthusiastic, и в этом отчетливо проявляется присущее англичанам желание сдерживать свои эмоции, а второй префикс выражает недостаточную степень качества и подчиненную позицию человека – underbred, under-trained, underdog). И в русском языке префикс «сверх» не обладает ярким эмоционально-оценочным зарядом, а просто констатирует определенное качество, например, «сверхбыстрый, сверхчувствительный, сверхштатный». Но в современном разговорном русском слово «супер» значит, как и в английском, «отличный, очень хороший, превосходный: У него джинсы просто супер» <…>. Итак, в отличие от сверхчеловека супермен не идет на конфликт с обществом, не унижает слабых, но проявляет себя как герой в определенных обстоятельствах.

Чем отличается супермен от героя? Герой, согласно лексикографическим источникам, это – 1) человек, совершивший подвиг, проявивший личное мужество, самоотверженность, готовность к самопожертвованию. Народный, национальный герой. 2) тот, кто привлек к себе внимание, вызывает интерес, восхищение и т.п., является для кого-л. предметом поклонения, образцом для подражания и т. п. Герой улицы. 3) (чего) Лицо, воплощающее в себе характерные черты своей эпохи, среды. Герой нашего времени. 4) главное действующее лицо литературного произведения. Герой романа, пьесы, фильма <…>.

Него – 1) a) a person noted or admired for courage, outstanding achievements, etc. {Newton, a hero of science), b) a great warrior. 2) the chief male character in a poem, play, story, etc. 3) Gk Antiq. A man of superhuman qualities, favoured by the gods; a demigod <…>.

Герой в отличие от супермена уже совершил подвиг или достиг исключительных успехов в социально значимой деятельности. Герой имеет заслуги, а супермен обладает только способностью или возможностью совершить нечто особенное. Героя оценивают по объективным характеристикам, а супермена — по субъективным. Обратим внимание на значение «герой как кумир» в русском языке и «герой как античный любимец богов, полубог, развлекающий своими подвигами олимпийцев» в английском языке. В известной мере эти значения пересекаются с характеристиками супермена и сверхчеловека.

В дефиниции русского толкового словаря выделяются сферы существования концепта «супермен» – герой детективов, кинобоевиков, а также дается ироническое толкование этого концепта.

Эти обстоятельства заслуживают внимания: супермен действует в вымышленном и упрощенном мире, и его типичное поведение вызывает у носителей русской культуры мягкую критику. Какое это поведение? Это ледяная невозмутимость, полный самоконтроль эмоций в критической ситуации, презрительное выражение лица и моментальная реакция. Это ковбой, который в долю секунды выхватывает свой кольт из кобуры и стреляет без промаха. Это легендарный робот Терминатор, идеальная машина для убийства. Это легко угадываемый герой американских фильмов-боевиков. В значительной мере все эти качества отражены в семантике английского слова cool <…>: slightly cold; of a low temperature. Cool is often used approvingly of pleasant temperatures. Calm and not anxious or frightened; not influenced by strong feeling of any type. Unfriendly or not showing affection or interest in something or someone. A cool customer is someone who does not show much personal feeling and whose manner is so calm that it is almost offensive. Infml (of a person’s appearance or manner) fashionable, esp. in a way that makes them seem slightly severe. Are those your new sunglasses? Very cool – very James Dean! <…>. В этой серии определений выделяются очень важные для нас признаки: 1) приятная характеристика качества, 2) эмоциональный самоконтроль, 3) потенциальная агрессивность. Не случайно в качестве эталонного примера приводится сравнение с актером и спортсменом-гонщиком Джеймсом Дином, сыгравшим роль бунтаря и погибшим в 24 года в автокатастрофе. Обратим внимание на высказывания Арнольда Шварценеггера – культового современного американского актера, играющегосуперменов, неоднократного чемпиона по бодибилдингу, нынешнего губернатора Калифорнии:

«The worst I can be is the same as everybody else. I hate that.» – «Самое худшее, что может со мной случиться, – это стать таким, как другие. Я это ненавижу».

«You have to remember something: Everybody pities the weak; jealousy you have to earn.» – «Вам надо это запомнить. Все жалеют слабых, зависть надо заработать».

Человек, воплощающий в себе качества супермена, подчеркивает, что в основе успеха лежит желание превзойти других людей и что для этого нужна большая работа. В этом смысле супермен как модель поведения принципиально отличается от сверхчеловека (по Ф. Ницше): сверхчеловеком нужно родиться, а суперменом можно себя сделать. Эта идея человека как хозяина своей судьбы является стрежневой ценностью американской культуры. Важнейшим признаком супермена является тщательно разработанная презентация его поступков, супермен есть продукт общества массовой информации <…>.

Итак, супермен как типаж американской культуры в результате процессов глобализации превращается в модельную личность. Будучи ключевой модельной личностью американской культуры, супермен модифицирует систему ценностей тех лингвокультур, которые принимают этот концепт. Эти аксиологические трансформации выдвигают на первый план 1) человека действующего, а не (со)чувствующего и 2) человека демонстративного, сознательно уделяющего много внимания своей презентации, а не наблюдающего за жизненным спектаклем со стороны [57-65].

 

Карасик В. И., Слышкин Г. Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования, 2001:

В настоящее время термин «концепт» находит широкое применение в различных областях лингвистической науки. Он вошел в понятийный аппарат когнитивистики, семантики, лингвокультурологии.

Период утверждения термина в науке непременно связан с определенной произвольностью его употребления, размытостью границ, смешением с близкими по значению и/или по языковой форме терминами. Например, в исследованиях часто прослеживается смешение понятий «когнитивный концепт» и «лингвокультурный концепт» <…>. Данная работа посвящена именно проблеме лингвокультурных концептов и направлена на обобщение методологии концептологического исследования, апробированной в работах группы волгоградских ученых в течение 1996-2001 годов <…>.

Для нас являются принципиальными следующие положения:

1. Лингвокультурный концепт – условная ментальная единица, используемая в комплексном изучении языка, сознания и культуры.

2. Соотношение лингвокультурного концепта с тремя названными сферами может быть сформулировано следующим образом:

1) сознание – область пребывания концепта (концепт лежит в сознании);

2) культура детерминирует концепт (т.е. концепт – ментальная проекция элементов культуры);

3) язык и/или речь – сферы, в которых концепт опредмечивается.

Разумеется, эта схема относительна в силу:

1) сложности соотнесения феноменов «язык» и «культура» (язык является одновременно и частью культуры, и внешним для нее фактором);

2) наличия двусторонней связи между языком и сознанием (категории сознания реализуются в языковых категориях и одновременно детерминируются ими).

Лингвокультурный концепт отличается от других единиц, используемых в лингвокультурологии (науке о взаимосвязях языка и культуры), своей ментальной природой. Если предлагаемая Е. М. Верещагиным и В. Г. Костомаровым логоэпистема <…> является, по сути, элементом значения слова и локализуется в языке, а введенная В. В. Воробьевым лингвокультурема <…> определяется как единица межуровневая, т.е. не имеющая определенной локализации, то концепт находится в сознании. Именно в сознании осуществляется взаимодействие языка и культуры, поэтому любое лингвокультурологическое исследование есть одновременно и когнитивное исследование.

Лингвокультурный концепт отличается от других ментальных единиц, выделяемых в различных областях науки (например, когнитивный концепт, фрейм, сценарий, скрипт, понятие, образ, архетип, гештальт, мнема, стереотип), акцентуацией ценностного элемента. Центром концепта всегда является ценность, поскольку концепт служит исследованию культуры, а в основе культуры лежит именно ценностный принцип <…>.

Чистая когнитивистика может рассматривать потенциальные концепты (так, например, 3. Д. Попова и И. А. Стернин пишут <…>: «в парадигме “специалист по исследованию животных” есть кролиководы, животноводы, овцеводы и др., но нет лексем для обозначения специалистов по разведению воробьев, носорогов, крыс и т.д., поскольку эти профессии не востребованы. Соответствующие концепты есть, но нет семем и лексем»). Для лингвокультурологии концепты «носороговод» и «крысовод» не существуют, но не потому, что для них нет языкового обозначения, а потому, что в сознании носителей языка нет ценностного отношения к подобным феноменам.

Показателем наличия ценностного отношения является применимость оценочных предикатов. Если о каком-либо феномене носители культуры могут сказать «это хорошо» (плохо, интересно, утомительно и т.д.), этот феномен формирует в данной культуре концепт.

Лингвокультурный концепт – это условная единица: сознание синкретично, и его членение производится в исследовательских целях.

Концепт группируется вокруг некой «сильной» (т. е. ценностно акцентуированной) точки сознания, от которой расходятся ассоциативные векторы. Наиболее актуальные для носителей языка ассоциации составляют ядро концепта, менее значимые – периферию. Четких границ концепт не имеет, по мере удаления от ядра происходит постепенное затухание ассоциаций. Языковая или речевая единица, с помощью которой актуализируется «центральная точка» концепта, служит именем концепта.

Лингвокультурный концепт выделяется в индивидуальном или коллективном сознании. Любые элементы, отсутствующие в сознании данного индивида/группы, в структуру концепта данного индивида/группы включаться не могут. В этом смысле выделяемые Ю. С. Степановым <…> слои концепта следует рассматривать как отдельные концепты различного объема, а не как компоненты единого концепта. Активный слой («основной актуальный признак, известный каждому носителю культуры и значимый для него») входит в общенациональный концепт; пассивные слои («дополнительные признаки, актуальные для отдельных групп носителей культуры») принадлежат концептосферам отдельных субкультур; внутренняя форма концепта («не осознаваемая в повседневной жизни, известная лишь специалистам, но определяющая внешнюю, знаковую форму выражения концептов) для большинства носителей культуры является не частью концепта, а одним из детерминирующих его культурных элементов.

Структура лингвокультурного концепта трехкомпонентна. Помимо уже названного ценностного элемента, в ее составе могут быть выделены фактуальный и образный элементы <…>. Фактуальный элемент концепта хранится в сознании в вербальной форме и поэтому может воспроизводиться в речи непосредственно, образный же элемент невербален и поддается лишь описанию.

Существует множество способов языковой апелляции к любому лингвокультурному концепту («входов в концепт»). К одному и тому же концепту можно апеллировать при помощи языковых единиц различных уровней: лексем, фразеологизмов, свободных словосочетаний, предложений.

Апелляция к некоторым концептам может осуществляться при помощи морфем (уменьшительно-ласкательные суффиксы > концепт «нежность») или словоформ (глагольная форма «ложить» > концепт «безграмотность»). В различных коммуникативных контекстах одна и та же единица языка может стать «входом» в различные концепты. В связи со всем вышесказанным для лингвокультурологии нерелевантно отождествление концепта с отдельным словом <…> или словозначением <…>, а также классификация концептов по лексико-фразеологическому основанию <…>.

Лингвокультурный концепт многомерен <…>. Традиционные единицы когнитивистики (фрейм, сценарий, скрипт и т.д.), обладая более четкой, нежели концепт, структурой, могут использоваться исследователями для моделирования концепта (например, использование фрейма для моделирования концепта «приватность» <…>.

Лингвокультурология – научная отрасль междисциплинарного характера, поэтому в ее рамках приветствуется использование как лингвистических, так и внелингвистических методов. В качестве одного из методов исследования лингвокультурных концептов предлагается анализ карнавализованных текстов данной культуры <…>. В основу этого метода положена теория М. М. Бахтина, согласно которой основные ценности той или иной культуры непременно подвергаются карнавальному снижению.

Лингвокультурные концепты могут классифицироваться по различным основаниям. С точки зрения тематики концепты образуют, например, эмоциональную <…>, образовательную <…>, текстовую <…> и др. концептосферы. Классифицированные по своим носителям концепты образуют индивидуальные, микрогрупповые, макрогрупповые, национальные, цивилизационные, общечеловеческие концептосферы <…>.

Могут выделяться концепты, функционирующие в том или ином виде дискурса: например, педагогическом <…>, религиозном <…>, политическом <…>, медицинском <…> и др. Сам дискурс может рассматриваться одновременно как совокупность апелляций к концептам и как концепт, существующий в сознании носителей языка <…> [75-80].