Управление вниманием как средство влияния на уровень правосознания и правовой работы

В борьбе с негативным воздействием на правосознание человека или коллективов людей, осуществляемую ими правовую работу существенную роль играет внимание. В философии внимание представляется как направленность и сосредоточенность психической деятельности на определенном объекте или действии[286]. Однако на деле сущность внимания и его значение в человеческой жизнедеятельности намного сложнее и богаче.

Внимательное рассмотрение термина «внимание», его буквальный анализ дает основание предположить, что это нечто противоположное выниманию. Применительно к человеческой сущности внимание, по-видимому, следует рассматривать как некий духовный орган, напоминающий узкое «горлышко», посредством которого происходит проникновение, вхождение в человека (его душу) некоей потребной для его существования пищи, но не материальной, как происходит при вкушении (посредством органов рта), а духовной, которая, также как и материальная пища, необходима человеку, однако для поддержания сил не столько телесных, сколько душевных и духовных. Посредством внимания человек получает знания о внешнем мире, проникает в потаенные уголки своего внутреннего мира. Одним словом, внимание есть орган, средство духовного питания человека. В зависимости от того, от какого духовного источника человек получает питание, во многом и определяется состояние его духовности.

В этой связи библейское представление человека в образе сосуда, некоей духовной емкости, в которую от двух духовных источников (Светлых и темных сил) направляется духовная пища, средства к поддержанию духовных сил человека, позволяет более наглядно показать суть происходящих в духовной жизни человека процессов, а также понять место и роль в этом внимания.

В предыдущем параграфе кратко рассмотрены выводы В.Вейника по воздействию духовного мира на материальный, процесс проникновения в человека нематериального явления (мыслей, образов и т.п.) и его материализация посредством конкретных действий людей – в форме добродетелей или грехов, правомерных действий или беззакония (преступлений). Рассмотрим теперь вкратце наиболее важные (с точки зрения правосознания и правовой работы) познания, опыт, положения, рассуждения и выводы, накопленные по этому важному вопросу Православной Церковью за многовековой период своего существования и закрепленные в Священном Писании, трудах святых отцов Церкви и других великих многоопытных мужей.

Исследований по вопросам возникновения в человеческой жизни греха и беззакония, с одной стороны, а также добродетелей и подвигов, с другой, – огромное множество, все их охватить невозможно, поэтому остановимся лишь на некоторых из них. 

Большой вклад в изучение и разработку этого вопроса внес святитель Феофан Затворник, который, в частности, отмечал: «Что есть грех? Грешное дело есть преступление повелевающей или запрещающей заповеди Божией, или, как говорит Апостол: грех есть беззаконие (1 Ин. 3, 4). Две особенно черты тотчас отражаются в грехе от слов: преступление и заповедь. Там он есть злоупотребление, здесь презрение закона. Как указывал святитель Феофан Затворник, грех собственно в развращении воли, по коему и знаем, что должно делать, но не делаем, потому что не хотим. Ведущему убо добро творити, и не творящему, грех ему есть (Иак. 4, 17). Грех всегда есть самовольное уклонение от Бога и святого Его закона в угодность себе[287].

Проводя аналогию между грехом и правонарушением, бросается в глаза их общность, близость механизма их нарушения, в основе которого лежит развращение воли, преступление человеком заповеди, правовой нормы, т.е. уклонение от Бога, государства (интересов общества, народа) в угоду себе.

Способ образования греха из мысли в дело у святых отцов определен с точностью, и с точностью тоже определена виновность каждого в сем ходе дела момента. Весь ход дела изображается святителем Феофаном Затворником так: сначала бывает прилог, далее внимание, потом услаждение, за ним желание, из него решимость, и наконец дело.

«Прилог есть простое представление вещи, от действия ли чувств или от действия памяти и воображения представшей нашему сознанию. Здесь нет греха, когда рождение образов не в нашей власти…

Внимание есть установление сознания или ока ума на родившемся образе с тем, чтоб осмотреть его, как бы побеседовать с ним. Это есть медление в помысле единичном или многосложном. Сие действие более во власти человека, ибо родившейся против воли образ можно тотчас изгнать. Потому оно более виновно…

Услаждение есть приложение к предмету вслед за умом и сердца. Оно приходит, когда вследствие внимания к предмету, он начинает нам нравиться, и мы находим удовольствие в умном смотрении на него, лелеем его в мысли. Услаждение греховными предметами есть уже прямо грех…

От услаждения один шаг до желания. Отличие между ними то, что душа услаждающаяся пребывает в себе, напротив, желающая склоняется к предмету, имеет к нему стремление, начинает искать его. Оно никак не может быть безвинным, ибо совершается согласием или рождается современно с ним, как бы из-под него; согласие же всегда в нашей воле.

От желания еще одною чертою отличается решимость, именно тем, что в состав или в условие рождения ее входит уверенность в возможности и видение средств. Желающий изрек согласие на дело, но еще ничего не придумал и не предпринимал к достижению своей цели; у решившегося все уже осмотрено и решено, остается только приводить в движение члены тела или другие силы для соответствующего производства дел.

Когда же наконец и сие будет совершенно, тогда кончается все делопроизводство греха и является дело – плод развращения, зачатого внутри и родившего беззаконие вовне»[288].

Подобное понимание внимания и выявление его места и роли в человеческой деятельности позволяет увидеть его связь с правосознанием и правовой работой, уразуметь, как правовая работа зарождается в недрах правосознания и проявляется во вне в конкретных делах. Анализ приведенного механизма преобразования пришедшей на ум мысли в конкретное дело показывает, что именно внимание является в нем ключевым звеном «более виновным» в совершении человеком греха, нежели другие действия. Оно подобно (по своей духовной сущности) некоему главному «стражу» у входа в душу человека, который может прогнать негодные мысли (образы) пришедшие на ум, либо, замедлив это своевременно сделать, допускает, по сути, к совершению человеком следующего шага – услаждения греховным предметом, а это «есть уже прямо грех», т.е. беззаконие, преступление.

Вместе с тем, по светскому законодательству подобные действия преступлениями не являются и к уголовной ответственности лица их совершившие не привлекаются. Это свидетельствует об огромной содержащейся в христианстве потенциальной мощи, направленной на профилактику правонарушений, в особенности преступлений (посредством актуализации внимания граждан на необходимость борьбы с преступностью в человеке на самых ранних стадиях ее возникновения – на борьбе с греховными помыслами с помощью управления вниманием). Данный потенциал должен быть востребован государством (как это и было до революции, когда Православие было государственной религией, а в школах и ВВУЗах изучали закон Божий и Богословие) и использован с максимальной пользой для граждан, общества и самого государства.

Примечательно и то, что духовные источники поведения (правомерного или преступного) осознаются и учеными правоведами, которые отмечают: «В своей повседневной деятельности мы также констатируем: всякое деяние человеческое изначально зарождается в духе, в сфере сознания, облекается мыслью»[289].

Отнесение святыми отцами большей виновности именно к вниманию позволяет глубже понять, с чего начинается умысел на совершение преступления и как вообще зарождается правонарушение, беззаконие. Такое понимание возникновения греха позволяет более эффективно бороться с преступностью, проводить соответствующие профилактические мероприятия, удерживающие внимание людей на положительных образах, благородных мыслях. И наоборот, захват и удержание внимания людей на отрицательных, аморальных, преступных образах, идеях, мыслях, способах поведения, в свою очередь, способствует проникновению этого негатива во внутренний мир человека, а значит и снижению духовного потенциала людей, их уровня культуры, правосознания, отрицательно влияет на состояние правовой работы, провоцирует рост преступности в обществе.

В этой связи интересно сравнить содержание информационного потока СМИ в советский период, когда запрещалась пропаганда жестокости, насилия, безнравственности, когда существовали соответствующие «фильтры» в виде цензуры и т.п. и сознание людей в определенной мере было защищено от негативного воздействия СМИ, – с постсоветским периодом, когда этих запретов не стало, провозглашен плюрализм мнений и цензура Конституцией России запрещена. При таком сравнении особенно сильно бросается в глаза резкий спад общего уровня культуры, правосознания и одновременно с этим рост преступности, а также и других негативных социальных явлений ее провоцирующих (алкоголизма, тунеядства, наркомании, уклонение от воинской обязанности, коррупции должностных лиц, взяточничества и т.п.).

Все это очень хорошо понимали с давних времен и поэтому всячески с этим боролись, в том числе с использованием и правовых средств. Так, в России элементы духовной цензуры появились в XVI в. В сборнике постановлений церковного собора 1551 г., который проходил с участием царя Иоанна Грозного и представителей Боярской думы находятся главы, устанавливающие ответственность за продажу книг, не соответствующих канонам религии[290]. В 1804 г. Вышел первый в истории страны Устав о цензуре, в котором было подтверждено, что «книги и сочинения церковные, к Священному писанию, вере либо толкованию Закона Божьего и святости относящиеся, подлежат рассмотрению цензурой духовной, находящейся под ведением святейшего Синода и епархиальных архиереев». Новый Устав о духовной цензуре вышел в 1828 г. В последующие годы законодательные основы духовной цензуры оставались неизменными вплоть до 1917 г. В настоящее время институт духовной цензуры продолжает действовать в целом ряде исламских государств[291].

Вынуждены были вернуться к восстановлению определенных элементов духовной цензуры партийные органы и в советский период, однако с приходом в Россию на волне перестройки либерализма, гласности, плюрализма мнений, всевозможных свобод это мощное правовое средство против негативной духовной экспансии во внутренний мир человека было уничтожено и вот уже около двадцати лет русский человек испытывает на себе мощное разрушительное духовное воздействие, оказываемое на него через различные источники разжигания страстей и воспитания греховных склонностей – на вполне законных основаниях. О пагубных социальных последствиях страсти в человеке красноречиво свидетельствуют многочисленные исследования святых отцов о духовной жизни.

Греховное расположение, иначе греховная склонность, страсть – есть постоянное желание грешить известным образом, или любовь к греховным каким-нибудь делам или предметам. Так, например, рассеянность есть постоянное желание развлечений или любовь к ним[292]. Вместе с тем, как указывает святитель Феофан Затворник в другом месте: «Всякий грех, как дело в угоду страсти, против совести, есть убийственный удар духу нашему. Удар за ударом – и конечная смерть, т.е. такое состояние, когда добрые возбуждения уже не поднимаются из сердца»[293].

Таким образом, разжигание через СМИ страстей, низменных чувств, и инстинктов, удержание внимания людей на аморальных образах последние полтора десятилетия (в результате чего безнравственное поведение становится нормой жизни, обыденным явлением, с которым и бороться уже, как будто, и не к чему) воспитывают у населения греховную склонность, любовь к греховным делам, создают питательную среду для совершения разного рода преступлений, наносят убийственные удар за ударом по духу русского народа, а при продолжении такого действа по духовным законам неминуемо приведут его к смерти. Результатом этого является разрушение правосознания, снижение уровня правовой работы, неуклонный рост преступности в России, в том числе и в ее Вооруженных Силах.

В этой связи огромное значение приобретают средства и способы борьбы с этими негативными социальными явлениями, пути укрепления духовности человека, а вместе с ним и общества, исходя из его природной духовной сущности, духовных законов мироздания. В истории Православной Церкви содержится множество примеров такой духовной борьбы (по сути, вся ее история это и есть неумолкаемая борьба Света с тьмой, Добра со злом), на опыте которых и выработаны святыми отцами действенные многочисленные духовные средства борьбы за человеческую душу.  

Так, например, Святитель Феофан Затворник советует: «Страсти бейте и извнутри, и совне, а добрые стороны свои воспитывайте, давая им простор и упражнение. Главное тут – молитва. За нею следует труд доброделания… А вместе с сим должны идти душеспасительные чтения и беседы, и исполнение чинов церковных, и подвиги самоумерщвления, – отказывать себе, когда нужно, понемногу в пище, в сне, в увеселениях и во всяких утехах самоугодия и держать себя в постоянном самопротивлении и самопринуждении»[294].

Большое место среди средств духовной борьбы отводит Святитель управлению вниманием и указывает важное правило: «Итак, вот куда должно быть обращено все внимание подвижника, внутрь себя: на помыслы, пожелания, страсти, влечения, – преимущественно, впрочем, на помыслы, ибо сердце и воля не так подвижны, как мысль, а страсти и желания редко восстают отдельно, большею же частию рождаются из помыслов. Отсюда правило: отсеки помысл – и все отсекешь»[295].

Раскрывая это правило в другом месте Святитель Феофан Затворник поясняет: «Падению предшествует надменность» (зломышление) (Притч. 16, 18). Стало быть, не допускай мыслей злых, и не будет падений. Между тем, о чем больше всего небрегут? О мыслях. Им позволяют бурлить сколько и как угодно, и думать не думают когда-нибудь укрощать их или направлять к разумным занятиям. А между тем, в этой суматохе внутренней подходит враг, влагает зло в сердце, обольщает его и склоняет на это зло. И человек, сам того не замечая, является готовым на зло. Остается ему или исполнять скованное сердцем зло или бороться. Но то наше горе, что за последнее никто почти не берется, а все, как связанные, ведутся на зло[296].

Вот как об этом писал еще в VII веке Преподобный авва Дорофей: «пока страсти наши еще молоды, мы можем отсекать их, но не заботимся (об этом) и позволяем им укрепиться против нас, чтобы прийти к худшему концу. Ибо иное дело, как я много раз говорил вам, вырвать с корнем малую былинку, потому что она легко исторгается, и иное – искоренить большое дерево»[297].

О духовных опасностях, их влиянии на здоровье и гибель людей, а также средствах борьбы с ними хорошо знали и постоянно предупреждали своих соотечественников первые лица нашего государства с древнейших времен, благодаря чему во многом им и удалось создать Святую Русь, великую державу Российскую. Так, Поучение Владимира Мономаха прямо призывает: «Научись, верующий человек, быть благочестию совершителем, научись, по евангельскому слову, «очам управлению, языком воздержанию, ума смирению, тела подчинению, гнева подавлению, иметь помыслы чистые, побуждая себя на добрые дела, Господа ради; лишаемый – не мсти, ненавидимый – люби, гонимый – терпи, хулимый – молчи, умертви грех»… Лжи остерегайтесь, и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело»[298].

В этой связи огромное значение приобретает содержание сообщений СМИ. Очень важно чтобы эти источники, возбудители мыслительной деятельности человека не допускали возникновения у него мыслей злых, но способствовали возникновению благих помыслов, возвышающих душу, повышающих духовный уровень как отдельного гражданина, так и всего общества. Подобное положение способствует оздоровлению и укреплению культуры и правосознания в стране, повышению уровня качества осуществляемой в ней правовой работы. Однако на деле в современной России можно встретить явления прямо противоположные – подавляющее большинство СМИ, пытаясь привлечь к себе внимание читателей и повысить свой рейтинг, уровень продаж и доходности, основной упор делают на освящение негативных, аморальных, преступных событий и социальных явлений, что в свою очередь способствует вливанию в сознание людей большим потоком «мыслей злых», со всеми вредными последствиям как для самих людей, снижая их духовный и культурный уровень, так и для общества, в котором в результате такого управления вниманием безнравственность и преступность постепенно становятся нормой и обыденностью.

Другим негативным социальным явлением (связанным с управлением вниманием), возникшим в результате недостатков правовой работы, следует указать на вышедшие из-под контроля государства СМИ, ставшие не столько средствами распространения информации, сколько своего рода орудием для зарабатывания денег любыми способами, в т. ч. и безнравственными. Паразитирование на разжигании у населения страстей, порочных наклонностей и привязанностей, а порой и зависимостей (чего стоит одна только реклама, не говоря о других специальных проектах в СМИ), оборачивается дорогой ценой как самим гражданам, деградирующим и морально разлагающимся, так и государству, переживающему социальный, экономический, политический, правовой и др. кризисы. Активное распространение аморальных образов, типов поведения, ложной, безнравственной системы духовных ценностей делает людей безвольными, беззащитными перед духовной агрессией навязывающих свою продукцию компаний. Разжигание через СМИ пристрастия, порочности и посредством этой порочной зависимости нещадная эксплуатация населения, превращение народа в общество потребителей, безвольных рабов комфортных условий жизни, находящихся в постоянной зависимости от алкоголя, табака, наркотиков, телепередач и т.п. Все это пагубно сказывается и на их правосознании, и правовой работе, и на развитии государства, которое в таких условиях разлагается и погибает вместе со своими гражданами.

Как отмечает Преподобный авва Дорофей: «чем более мы делаем доброго, тем больший преобретаем навык в добродетели, то есть возвращаем себе свое природное свойство и восходим к прежнему своему здравию, как от бельма к своему прежнему зрению или от какой-либо болезни к своему прежнему, природному здоровью. В отношении же порока бывает не так: но чрез упражнение в оном мы принимаем некоторый чуждый и противный естеству навык, то есть приходим в навык некоего губительного недуга, так что если даже пожелаем, не можем исцелиться без многой помощи, без многих молитв и многих слез, которые могли бы преклонить к нам милосердие Христово… Однако вы должны знать и то, что душа имеет иногда влечение к какой-либо страсти, если только один раз впадет в действие сей страсти, тотчас находится в опасности впасть и в навык… Итак, нужно большое внимание, и старание, и страх, чтобы кто-либо не впал в злой навык[299].

В этой связи актуальным становится вопрос о выработке комплекса организационно-правовых мероприятий по недопущению подобного рода криминализации сознания населения в результате такого бесконтрольного со стороны государства управления сознанием граждан через СМИ. Исследования в области изучения духовных закономерностей воздействия на духовный уровень общества через СМИ выдвигают потребность в выделение особого участка правовой работы, главным направлением которого являлась бы защита общества от вредного воздействия СМИ на сознание и поведение людей.

Дает важный совет Святитель Феофан Затворник также и правоведам о том, в чем должна состоять сущность правовой работы, каково должно быть ее главное направление в деле спасения человечества от надвигающейся гибели, а также как правовая работа связана с правосознанием: «Грехи вовне – плод внутренней греховности. Внутренняя же греховность вся коренится на эгоизме с его исчадиями. Следовательно, гуманистам надо в закон себе взять такие порядки, какими подавляется эгоизм, а эгоизм сильнее всего подавляется недаванием себе воли. Не давай себе воли и скоро одолеешь эгоизм. Напротив, какие хочешь употреблять средства против эгоизма, ничего не сделаешь с ним, если будешь давать свободу воле. Отсюда следует, где ищут волюшки во всем, там ищут расширения эгоизма и иссякновения любви, ищут большего зла. А между тем, таков дух нынешнего времени – и зло растет… Когда эгоизм вселится в сердце, то в нем расплождается целое полчище страстей. Сам он поражает правду и любовь, требующих самоотвержения, а страсти, им порождаемые, изгоняют все другие добродетели»[300].

Таким образом, Святитель указывает на серьезную для общества опасность, которая является актуальной и для правовой работы. Анализ изменения законодательства за три предшествующих столетия, особенно последних двух десятилетий, показывает, что правовая работа пошла именно по этом опасному пути – акцентирования внимания на правах и свободах граждан (что в результате и повлекло их бесконечное расширение), а значит и по пути расширения эгоизма и греховности человека.

Углубляясь в этот важный, в т.ч. и с позиции правосознания и правовой работы, вопрос Святитель Феофан Затворник указывает: «Желание льгот – первый враг трудов во спасение: оно охватывает и душу и тело. Только склонись на него, как тысячу голосов подымутся из души и тела с предъявлениями прав и льгот и послабления: что поставляет человека-труженика в состояние искушения, из которого не выйдет он без борьбы. – И надо бороться и поборать: иначе расстроются все заведенные порядки в содеянии спасения, внесется смятение в мысли и чувства, придет охлаждение, – и течение духовной жизни остановится. Затем пойдут позывы страстные, от которых и до дел недалеко»[301].

Указанный духовный закон, на который указывал Святитель Феофан Затворник еще в XIX веке имеет огромное значение и в наши дни, когда права и свободы достигли невероятных для граждан России размеров, а благосостояние народа, тем не менее, неуклонно ухудшается, численность катастрофически падает, уровень образования, культуры, здоровья неуклонно снижается, преступность растет, а обороноспособность и независимость государства и народа все больше превращаются в иллюзию.

Вместе с тем, анализ исторических событий убедительно показывает, что чем больше давалось свободы человеческой воле, тем более шатким, болезненным, зыбким и опасным становилось положение государства, а вместе с ним и составляющих его граждан. Взять, хотя бы для примера, правовые режимы времен правления Иоанна Грозного, Петра Великого, Николая II, Александра III, И.Сталина – как известно, при этих правителях, отличающихся твердой волей, права и свободы граждан были в значительной степени ограничены и подчинены воле государства, интересам всего народа в целом, и именно в эти периоды происходил подъем духовных сил народа, расцвет культуры, искусства, правосознания и правовой работы, совершались великие открытия в науке и технике, повышалось благосостояние граждан, резко возрастала рождаемость, численность населения, боевая мощь страны росла, одерживались великие победы, территория России расширялась. И наоборот, во времена правлений Александра I, Александра II, Николая II, М.Горбачева, Б.Ельцина, когда брался курс на либерализацию, расширение гражданских свобод, – социальные кризисы обострялись, недовольство в массах нарастало, благосостояние государства падало, а вместе с ним снижался и уровень жизни граждан. Воинская дисциплина, боеготовность войск и обороноспособность государства в эти периоды также заметно снижалась, что нередко подтверждалось неудачными военными компаниями, утратой территорий и т.п.

Ни у кого не вызывает сомнения, что если бы к началу сороковых годов прошлого столетия в СССР был взят курс на либерализацию и установлен такой же правовой режим как при Б.Ельцине во второй половине 90-х годов, то Великая Отечественная война была бы проиграна. Это легко доказывает анализ военных действий в Чечне.

Из всего выше изложенного необходимо сделать важный для правовой работы вывод, состоящий в том, что укрепление правосознания, законности, правопорядка, воинской дисциплины, боеготовности войск и обороноспособности государства, а также его независимости, несовместимы с бесконечным расширением прав и свобод граждан. Это две взаимоисключающие величины. Чем больше свобод у граждан, тем больше в них эгоизма, греховности, склонности к совершению разного рода правонарушений и преступлений, а значит меньше порядка в государстве, ниже правосознание, воинская дисциплина, обороноспособность страны и независимость народа. И наоборот, правовое закрепление и проведение в жизнь жесткого ограничения свобод граждан, подчинение их воль единой воле государства, концентрация сил народа на решение общих социально значимых вопросов, а внимания на высоких нравственных образах, примерах, идеях, мыслях и т.п. укрепляет жизненные силы народа, делает его более могучим, более сильным и независимым, повышает его духовность, культуру, правосознание, дисциплину, правопорядок.

Таким образом, управление вниманием является мощным инструментом воздействия на правосознание и правовую работу. Переключение внимания граждан с обязанностей перед государством и своим народом, с добросовестного труда каждого члена общества и уважительного отношения между людьми – на права и свободы, их реализацию, защиту и выколачивание, истребование, отсуживание у государства, своего народа, ближних (родственников, сослуживцев, командиров) – чревато как минимум двумя большими источниками социальных потрясений, губительные последствия которых пожинает Россия вот уже около двух десятилетий. Между тем, духовные законы требуют прямо противоположного: «во всем, как хотите чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Мф. 7; 12), «Носите бремена друг друга и таким образом исполните закон Христов» (Галл. 6,2); «терпением вашим спасайте души ваши» (Лук. 21,19); «претерпевший же до конца спасется» (Мф.24:13).

Первый источник опасности состоит в том, что путем концентрации внимания на правах и свободах (которые при этом далеко не всегда выполняются) способствует воспитанию в человеке эгоистического отношения к жизни, к окружающим, к государству и своему народу, что, в свою очередь, подрывает в человеке нравственный, духовный уровень, разрушает правосознание, качество осуществляемой им правовой работы. Перевод и концентрация внимания на правах и свободах вытесняет из сознания людей чувства долга, обязанности и ответственности перед обществом, народом, государством. Особенно болезненно и опасно это отражается на военнослужащих, поскольку именно воинский долг является ценностью, выступающей центральным стержнем духовности воина и характеризующей его внутренний мир[302]. Именно на воинском долге прежде всего и держится вся система обороны страны. Убери этот духовный стержень и развалится вся оборона государства, что и наблюдается на протяжении последних пятнадцати лет.

Другими словами, захват и удержание внимания на правах и свободах является своего рода приманкой, духовной ловушкой, своеобразным духовным капканом, попадая в которой чрезвычайно сложно выбраться из его поражающих духовные основы общества и армии «клешней», поскольку расширение прав и свобод, эгоизма и стремления погони за удовольствиями разрушает представление о долге, чести, обязанностях и ответственности (а также и необходимые для этого духовные качества: терпение, мужество, патриотизм и др.), снижает духовность личности, а в след за этим и ее духовную волю, т.е. порабощает человека, общество государство. Именно этим во многом и объясняется неуклонное увеличение уклонений от воинской службы в самых различных формах как законных (отсрочки, освобождения, альтернативная гражданская служба и т.п.), так и незаконных (неявка в военкоматы, смена места жительства на время призыва, самовольные отлучки, дезертирство и т.п.). 

Расширение эгоистических начал в гражданах через их правосознание подтачивает основы государственного устройства, ослабляет и обессиливает его путем принятия соответствующих законодательных и других актов, основное внимание в которых уделяется правам и свободам (а не обязанностям и ответственности уполномоченных государством лиц), а также правовым механизмам их реализации. В результате должностные лица, которые должны привлекаться к строгой, в т.ч. и уголовной, ответственности за неисполнение своего долга, своих обязанностей, в т.ч. и по обеспечению граждан положенными им правами и льготами, остаются в тени, за кадром, а все внимание сконцентрировано на разжигание у граждан страстей по поводу таких нарушений, при этом виноватыми выставляются не уполномоченные должностные лица, обязанные обеспечить их права и свободы, но не сумевшие этого сделать, а абстрактное государство («несовершенные» механизмы реализации прав, «отсутствие» средств в бюджете и т.п.), которое за все нарушения этих лиц и расплачивается своей казной.

Примечательно здесь также и то, что чем больше в человеке эгоизма, тем настойчивее он судится с государством (на равных), высуживая все полагающиеся ему льготы, а чем меньше эгоизма в гражданине, чем он скромнее (у которого совесть не позволяет самовольно вырывать положенный ему прибыток у глубоко им уважаемой вырастившей и защитившей его Родине-матери), – тем меньше он ходит по судам, тем меньше он социально защищен, что, в свою очередь, искушает его и провоцирует на борьбу за свои права, т.е. на расширение эгоизма и снижение тем самым духовности, а вместе с ней и культуры, и правосознания. Другими словами государством создан такой правовой механизм, который (путем переключения внимания) вместо того, чтобы наказывать виновных должностных лиц за невыполнение своих обязанностей, предоставляет возможность гражданам напрямую выбивать из государства положенные им льготы, тем самым расширяя в себе эгоизм все более и более, а вместе с ним снижая духовность, культуру, правосознание и правовую работу все ниже и ниже – т.е. создан правовой механизм самоуничтожения народа. Такое положение между эгоистом и государством напоминает человека, пилящего сук, на котором он сидит. Подобная ситуация очень наглядно и красочно описана в басне И.Крылова «Свинья под дубом» еще в XIX веке, однако с того времени человечество похоже так и не научилось видеть очевидную опасность и пагубность такой ситуации как для государства, так и для самих его граждан.   

Второй источник скрытых угроз от нарушения духовных законов в ходе реализации правовой работы и активизации ее внимания на правах и льготах и их защите, состоит в том, что подобный подход ставит каждого человека «в состояние искушения, из которого не выйдет он без борьбы». Чем больше искушений, тем меньше шансов у человека одержать победу в этой борьбе, справиться с этими искушениями, что негативно отражается на его духовном уровне, правосознании, способствует росту правонарушений и преступности.

В связи с изложенным, встает закономерный вопрос, как противостоять, бороться с этими негативными социальными явлениями и правовыми процессами духовного свойства, разъедающими государство, разлагающее народное единство и мощь, взаимную любовь и самопожертвование (а вместо этого провоцирующие взаимную ненависть, распри, вражду, недовольство и социальную напряженность, жажду наживы за чужой счет, паразитизм и эгоизм), снижающими духовный потенциал граждан и несущими гибель человеческой душе. По-видимому, ответ на этот злободневный вопрос духовного свойства следует также искать в духовной плоскости. Большое значение здесь также приобретает и управление вниманием.

Одним из мощнейших средств ограничения свободы воли и концентрации на этом внимания являются страдания, которые, как известно, смиряют человека, ограничивают распространение зла, очищают правосознание, отвращают от греха и совершения преступлений. В этой связи наказание играет не столько роль возмездия, сколько, действуя благотворно на правосознание и духовную волю человека, предотвращает совершение им последующих беззаконий.

Поэтому в войсках испокон века наказаниям отводилась огромная роль в деле укрепления воинской дисциплины, боевого духа, обороноспособности государства. Особое место среди них занимали телесные наказания, как доставляющие людям с более низким духовным уровнем, правосознанием больше страданий, а значит – более действенные. На действенность телесных наказаний в духовной борьбе также указывают и многие святые отцы Церкви.

Так, Святитель Феофан Затворник на вопрос о действенных способах борьбы со страстями обратившемуся к нему за советом прямо указывает: «Если вы один, жгутом или четками отдуйте себя по плечам до боли порядочной. Это успешнее всего злую рабу плоть обращает к покорности и смиряет»[303]. И в другом месте: «…не отчаивайтесь, встречая такие сильные нападки. Однако ж поблажки себе не давайте. Обращайтесь с собою, как злая мачеха с падчерицею. – Рабу свою – плоть, которая лезет в госпожи, смирите в пище, в сне, в труде телесном и наказанием телесным»[304]. Еще также указывает: «С раздражительностью бороться надо… Всякий раз молиться до слез… можно жгутом по плечам»[305]. И другому обратившемуся за советом Святитель рекомендует: «Против гнева – стиснув зубы молчать. Это первый, начальный прием. Второй, когда забирает, немножко удалиться, чтобы не видеть возбуждающего гнев. Когда от этого не уймется гнев, и придется наговорить глупостей и неправостей, найдите веревку – толстенькую – и идите к сестре. Положив ей поклон земной, скажите: добрая сестрица, сослужи мне службу, вот этою веревкою отдуй меня хорошенько. Можете меру назначить – пять, десять ударов, только б чувствительно было. Делайте так после каждой вспышке гнева»[306].

Таким образом, как можно заключить из выше изложенного физическая боль оказывает большую помощь в борьбе со страстями, с навязчивыми недобрыми помыслами, толкающими человека на совершение греха, беззакония, преступления.

Борьба со страстными помыслами, развращающими душу и разрушающими правосознание чрезвычайно актуальна и для воинов, несущих на своих плечах тяжелый ратный труд. Усугубляются последствия этой борьбы тем, что у защитников Отечества в руках находится грозное оружие, боеприпасы, техника, современные образцы которого позволяют причинить огромный вред людям, окружающей среде. Поэтому в распоряжении как самих воинов, так и их командиров должны находиться эффективные средства, в т.ч. и правовые, позволяющие им выходить победителями в этой духовной борьбе за своих подчиненных.

Как известно, основными средствами укрепления воинской дисциплины, законности и правопорядка в войсках являются убеждение и принуждение. Предпочтение в целях воспитания добрых качеств отдается убеждению, в случае же когда убеждение не приносит должного результата, применяется принуждение. Метод убеждения действенен там, где уровень правосознания, правовой культуры, духовности человека достаточно высок, когда он имеет высокую духовную волю, владеет своими страстными движениями (такими, например, как лень, раздражительность и гневливость, пьянство, трусость, воровство, ложь и т.п.) и в состоянии ими управлять. Когда же страстные движения и помыслы владеют человеком, имеют над ним большую силу и управляют им, то убеждения, как правило, не приносят необходимого в деле защиты Отечества результата. Тогда остается последнее, крайнее средство – принуждение.

О важности в военном деле принуждения и действенных формах наказания, помогающих эффективно бороться с вредными помыслами и страстями, воспитывающих здоровое правосознание, высокую культуру, полезные качества, привычки, наклонности и добродетели свидетельствует практически вся история. Красноречиво об этом свидетельствует и военное законодательство, выдержки из которого многократно приводятся в настоящей работе. Особый интерес вызывает решение этого вопроса в дореволюционной России, например, Уставом Дисциплинарным 1913 года[307].

       Согласно этого правового акта устанавливалось, что воинская дисциплина обязывает помимо прочего не оставлять проступков и упущений без взысканий (ст. 1). В случае же нарушения общественного спокойствия или открытого неповиновения и возмущения, начальник обязан неисполняющих свой долг принудить к повиновению силою или оружием и принять все зависящие от него меры для прекращения беспорядков (ст. 5).

Более того, согласно ст. 6 Устава Дисциплинарного начальник не подлежал ответственности за последствия, когда он для восстановления порядка и дисциплины или для принуждения сопротивляющегося ему в исполнении долга, будет вынужден употребить силу или оружие.

Если заглянуть еще дальше в глубь веков, то можно увидеть, что в соответствии, например, с книгой IV Устава морского, изданного Петром Великим 13 января 1720 г., в отношении нарушителей установленного этим Уставом порядка предусматривались телесные наказания вплоть до смертной казни, при этом многие за нарушение духовных законов:

«3. Кто будет Матерь Божию и Святых хулить и поносить. — Кто Пресвятую Матерь Божию Деву Марию и Святых и предания и уставы Кафолическия Церкви, ругательными словами поносит: оный име­ет, по состоянию его особы и хуления, телесным наказанием наказан; или живота лишен быть, по силе хуления.

4. Кто слышит таковое хуление, а не известит. — Ежели кто слы­шит таковое хуление и в принадлежащем месте благовременно извету не подаст: оный имеет по состоянию дела, яко причастник богохуления, чина, живота, или своих пожитков лишен быть, по важности дела.

5. Кто учинит хуление из легкомыслия. — А ежели слова онаго ругателя ни какого богохуления в себе не содержат, и токмо из легкомыслия произошли; а учинится то единожды: тогда имеет преступитель, еже­ли офицер, вычетом жалованья по важности преступления наказан быть, а рядовой кошками жестоко бит быть; а ежели то повторит, то наказание умножено быть имеет, и к тому публично церковное покаяние принести должен, а в третьи аркибузирован (разстрелян) быть имеет».

Обращает на себя особое внимание то обстоятельство, какое суровое наказание ожидало тех, кто посягал на чистоту духовной жизни воинов – от телесных наказаний вплоть до смертной казни. Это обнаруживает глубокое понимание законодателями истоков распространения зла и преступности в обществе и государстве, важности пресекать его на самых ранних стадиях самыми решительными и жесткими мерами, пока это зло не захватило внимание большего числа умов и не причинило большего вреда переходя в конкретные дела.

Примечательно и то, что даже отсутствие на молитве подлежало суровому наказанию: «Если офицер без важной причины при молитве присудствен не будет, тогда надлежит за каждую небытность офицерам, за первую 25 копеек, за другую 50 копеек, за третию 1 рубль, и далее умножать вдвое, унтер-офицерам вполы, из которых 10 доля профосу, а прочее в шпиталь во флоте, а рядовые кошками будут наказаны» (там же, ст. 9).

Таким суровым образом боролся Петр Великий за чистоту помыслов, за высокий дух, здоровое и крепкое правосознание воинов. Основу их составляет управление вниманием воинов, стремление всемерно удерживать его на высоких духовных предметах, образах и мыслях, что в значительной степени, как хорошо понимал Петр Великий (по-видимому, более современных законодателей осведомленный в духовных законах и их действии на человека), предотвращало распространение в войсках преступности, способствовало укреплению воинской дисциплины, боевого духа и военного дела в целом.

Чтобы глубже понять суть приведенных правовых норм, опасность нарушений, которые они пресекали, и роль при этом управления вниманием следует обратиться к Святителю Феофану Затворнику, который указывал: «Бедственно охлаждение вследствие произвольного уклонения от воли Божией, с сознанием и наперекор совести, вразумлявшей и останавливавшей, с пристрастием к чему-либо – не божескому. Это убивает дух и пресекает жизнь духовную. И вот сего-то паче всего бойтесь, бойтесь, как огня, как смерти. Оно бывает вследствие потери внимания к себе и страха Божия. Их и блюдите, чтобы избежать того страшного зла»[308]. А в другом месте Святитель дает такой совет по укреплению духовности: «Кроме этой безжалостности к себе, возбудителями духовными, самыми сильными бывают – стояние вниманием в присутствии Божием и непрестанное чаяние – вот-вот смерть» [309].

Телесные наказания предусматривались Уставом морским даже за такой, казалось бы, незначительный проступок как неопрятный внешний вид: «Когда люди одежду обмочат, то всякому сушить свою одежды в первую сухую погоду, под штрафом у машты бития, понеже от того, что платье мокро и нечисто будет, люди могут заболеть. Також должен всякой рядовой мундир свой чисто содержать, рубашки чаще мыть, платье и обувь починивать и прочую чистоту на себе иметь, под таким же наказанием» (там же, ст. 23).

Приведенные примеры, взятые из Устава морского, дают важные поучительные назидания, содержат в себе опытные знания, которые почему-то не учитываются современными законодательными органами при осуществлении ими правовой работы.

Суть этих назиданий состоит в том, что наказание должно соответствовать не только степени тяжести, но также и уровню правосознания, с тем, чтобы оно имело в отношении последнего эффективное воспитательное воздействие. Во времена Петра Великого уровень образования, воспитания, культуры, а, следовательно, и правосознания простого русского народа, из которого и набирались нижние чины на военную службу, был достаточно невысок, поэтому в отношении них главным методом укрепления воинской дисциплины, повышения правосознания являлись телесные наказания. В отношении же офицеров телесные наказания применялись в значительно меньшей части. Вместе с тем, в современных условиях, когда уровень культуры, воспитания и образования поступающего в войска молодого поколения неуклонно падает, призывники оказываются нередко с полукриминальным уровнем правосознания, а командиры, имея скудный арсенал правовых средств пресечения распространения в армейской среде зла и позитивного воздействия на правосознание таких воинов, оказываются зачастую беспомощными в управлении подразделениями, т.е. своего рода заложниками такой правовой ситуации, которая не рассчитана на воинов с низким уровнем правосознания, не учитывает духовные законы борьбы с преступностью.

Телесные наказания, причиняющие физическую боль, а также ограничение свободы (например, арест, налагаемый командиром в дисциплинарном порядке) позволяют нарушителю сосредоточить свое внимание (постоянно блуждающее и ищущее, как правило, личной выгоды, в т.ч. и за счет причинения зла другим) на этих неприятных чувственных ощущениях, заставляют его интенсивно думать о причинах такого бедственного положения, о должном исполнении обязанностей и высокой ответственности, укрепляют в нем совесть, побуждают к раскаянию и желанию исправления и недопущения подобных нарушений в будущем, т.е. перенесенные страдания способствуют очищению, оздоровлению сознания, повышению духовного уровня, укреплению правосознания и воинской дисциплины.

Кроме того, перенесенные страдания, как и угроза их возможного перенесения, в результате сурового наказания, возбуждает в сознании человека страх понести такое наказание в будущем, что в значительной степени способствует укреплению слабой мятущейся духовной воли, зачастую оказывающейся неспособной уклониться от совершения зла. Страх же строгого наказания помогает немощной, колеблющейся воле удержаться от соблазна совершить правонарушение, способствует привитию навыков доброделания, воспитывает устремление к правомерному поведению (хоть и не за совесть, в силу низкого пока еще уровня правосознания, так хоть за страх). Подобный подход очень хорошо проявляется и доказывает свою значимость при воспитании детей, имеющих как правило низкий уровень сознательности и слабую волю в силу физиологических свойств возраста. Как известно и проверено на многовековом опыте, если капризного и своенравного ребенка не воспитывать в строгости и телесных наказаниях, то из него вырастает со временем самолюбивый эгоист, ставящий личные интересы выше общественных, сформулированных в т.ч. и в правовых нормах и нормах морали, со всеми вытекающими из этого негативными социальными последствиями, в т.ч. и преступными.

Люди же, имеющие низкое правосознание, напоминают в духовном отношении, по уровню своего развития, детей. Сознание их неспособно вместить, глубоко осознать важность и ответственность правомерного поведения, приоритета общественных интересов над личными, а духовная воля не имеет сил противостоять влечениям набегающих страстных помыслов, влечений, желаний. В такой ситуации страх телесных наказаний помогает воле делать правильный выбор, укрепляет ее (путем приобретения соответствующих волевых навыков и привычек), воспитывает добрые волевые качества личности: воздержанность, терпение, смирение, благоразумие, бодрость, трезвение и др., что вместе с тем, в свою очередь, повышает духовный уровень личности, а вместе с ним и уровень ее правосознания.

Выше приведенный духовный подход в понимании телесных наказаний и ограничений свободы в дисциплинарном порядке выдвигает вопрос о пересмотре официально принятого отношения к этим вопросам. Примечательно, что манипуляция общественным вниманием и концентрация его на правах и свободах человека и их расширении помимо того, что противоречит интересам государства и личности, как уже указывалось выше, подрывает управляемость государства, его Вооруженных Сил, поскольку в системе наказаний образовалась огромная пробоина, бездонная пропасть, в которой гибнет все больше и больше людей. Это очень хорошо видно при сравнении уставов Петра Великого (предусматривающего телесные наказания), Устава Дисциплинарного 1913 г. (без телесных наказаний, но с тремя видами ареста) и ныне действующего Дисциплинарного устава ВС РФ до 1.07.02 г. (содержавшего один вид ареста) и после (не допускающего дисциплинарного наказания в виде ареста). Как видно, возможности командиров по укреплению воинской дисциплины и правопорядка в войсках менее чем за два столетия значительно сократились, в этой области правоотношений сложилась чрезвычайно опасная тенденция, подрывающая основы военного управления, воинскую дисциплину, боеспособность войск, наносящая непоправимый ущерб организации обороны страны.

В настоящее время в отношении нижних чинов (доставляющих командиру, как правило, больше всего хлопот) самым существенным наказанием является наряд на работы, внимательное рассмотрение которого показывает, что, по сути, он не на много ухудшает положение нарушителя (поскольку и в обычном режиме службы военнослужащие привлекаются к различного рода работам), а в некоторых случаях даже и улучшает (например, по сравнению с заступлением в караул, особенно в зимний период, или проведением тяжелых боевых учений с маршбросками, полосами препятствий и т.п.). Более того, находясь в наряде такие нарушители, как правило, продолжают свои нарушения, в результате чего может оказаться сорванным обед (если, например, находясь в наряде по столовой ими вовремя не почищены овощи и т.п.) или не убраны (плохо убраны) помещения, территория и т.п. В такой ситуации командиры оказываются перед выбором – либо без конца объявлять злостным нарушителям воинской дисциплины наряды на работы, понимая, что этим их не напугаешь и ничего не добьешься, поскольку своего воспитательного действия на них такая мера, зачастую, не оказывает, либо смотреть на нарушения «сквозь пальцы», что, в конце концов, некоторые и начинают делать, способствуя дальнейшему разложению воинской дисциплины и хаосу, и ждать, кода эти нарушители совершат преступление, чтобы наказать их более ощутимо.

Как известно, дурной пример заразителен. Сослуживцы таких злостных нарушителей, видя беспомощность командования и преимущества такого безнаказанного образа жизни этой категории военнослужащих, постепенно начинают следовать их примеру, уклоняясь от должного исполнения своих воинских обязанностей, нарушая воинскую дисциплину. В результате количество правонарушителей начинает расти, а ситуация в подразделении все более и более выходить из-под контроля командира – само подразделение становится менее управляемым и боеготовым.

Таким образом, расширение прав военнослужащих оборачивается бесправием командиров, отсутствием у них достаточных полномочий по управлению подразделениями, а на деле такое расширение приводит к увеличению возможностей злостных нарушителей, по сути, безнаказанно нарушать свои обязанности, разлагать дисциплину в подразделениях, подрывать боеготовность частей и соединений.

Следующим по степени тяжести после наряда на работы следует уже уголовное наказание, как правило, лишение свободы на достаточно продолжительный срок. Вот и получается, что между нарядом на работы и уголовным наказанием образуется огромная пропасть, в которой и гибнут как сами военнослужащие (от безнаказанности, отсутствия соразмерного наказания, попадая в итоге в тюрьму), так и воинская дисциплина, боеготовность войск, обороноспособность государства. Следовательно, в результате безграмотной правовой работы уполномоченных органов создана такая система правовых средств, которая в определенной мере способствует разрушению здорового правосознания воинов, росту преступности в войсках, бесправию командиров в наведении должного порядка, подрыву воинской дисциплины, боеготовности войск и обороноспособности страны в целом. 

В этой связи на повестку дня встает важный вопрос о выработке эффективных правовых средств, необходимых командиру для управления войсками, выполнения боевых задач, обеспечения строгой законности и высокой воинской дисциплины в армейской среде. Требуется глубокий анализ военного законодательства с учетом его исторического опыта, который должен быть востребован в лучших его проявлениях. При этом не следует огульно исключать полномочия командира по единоличному (без суда) ограничению свободы подчиненного ему военнослужащего (введение дисциплинарного ареста) либо по применению к особо злостным нарушителям воинской дисциплины телесных наказаний.

Данные меры подлежат внимательному изучению с позиции незыблемых духовных (а не «многомятежных» человеческих) законов, а также пользы военного дела и духовного блага для самого нарушителя, применение к которому адекватных правовых средств, жестких мер воздействия, с одной стороны, будет формировать страх, который удержит как самого нарушителя, так и других очевидцев и свидетелей наказания от совершения подобных нарушений в будущем, с другой стороны, перенесение строгого наказания, вызывающего боль и страдания, формирует смирение и терпение, повышающие духовный уровень личности, что, в свою очередь, будет способствовать повышению его культуры, воспитания, правосознания. Неадекватные, мягкие (рассчитанные лишь на воинов с высоким уровнем культуры и правосознания) меры, предусмотренные ныне действующим военным законодательством зачастую ведут к безнаказанности, которая толкает на совершение еще более тяжких правонарушений и рано или поздно приводит нарушителя на скамью подсудимых, в тюрьму. При этом не следует оглядываться на законодательство западноевропейских государств, которые в военном деле (как показывают их многочисленные походы на Россию) мало что понимают. Оглядываться следует на то, что обеспечило разгром агрессоров в прошедших войнах, какие силы способствовали приближению победы, какие меры укрепляли несокрушимую волю к победе и боевой дух русского воина. Их и нужно облекать в четкие правовые формы, способствуя правовым закреплением их неуклонное претворение в жизни войск.

Для надлежащего выполнения всего выше изложенного необходимо прежде всего перевести главное внимание общественности и руководства страны с прав и свобод на долг и обязанности граждан, в т.ч. и воинов, по отношению к государству и своему народу, а также на интересы народа и государства, без которого никакие права реализованы быть не могут. Права и свободы должны быть вторичны по отношению к главным вопросам – укрепление государства, повышение духовного и материального благополучия народа. Права и свободы должны следовать только после надлежащего выполнения долга и обязанностей перед государством, должны быть соразмерны (объем прав должен соответствовать объему выполненного перед государством долга и обязанностей), ни о каких правах не должна идти речь в отношении лиц, злостно нарушающих свои обязанности перед обществом, иначе нарушаются права честных граждан, которые от этого тем или иным образом страдают. Например, казарменное хулиганство. Не наказывая таких нарушителей адекватно их проступкам, в конечном счете лишаются нормальных условий службы, отдыха, получают телесные повреждения, лишаются здоровья, а то и самой жизни честные, добросовестные, дисциплинированные защитники Отечества.

Одними словом, выступая в защиту прав граждан и их расширения путем ограничения и отмены различных видов дисциплинарных взысканий, военное законодательство на самом деле получает прямо противоположный эффект, поскольку в результате этого происходит ограничение прав командиров по наведению порядка и укреплению дисциплины во вверенных им подразделениях; ущемление прав законопослушных граждан, оказывающихся жертвами не понесших достойного наказания правонарушителей; ущемление прав государства, народа в целом и каждого гражданина в частности по надлежащей их вооруженной защите, которая неуклонно подрывается при такой системе дисциплинарных взысканий (практически защищающей права злостных нарушителей воинской дисциплины). Пагубно сказывается указанные упущения в правовой работе и на самом нарушителе, поскольку неадекватно мягкое наказание способствует снижению его духовного уровня, деморализации личности, провоцирует совершение им более тяжких правонарушений, преступлений, ведет постепенно к тюрьме.

Вот какие тяжелые последствия вызывает неправильное управление вниманием при организации и проведении правовой работы в войсках на примере лишь системы дисциплинарных взысканий, применяемых к военнослужащим.

Анализ положений Наставления по правовой работе в ВС РФ (утв. приказом МО РФ 2001 г. № 10) показывает, что и здесь упускаются из внимания важнейшие направления правовой работы, в результате чего оно концентрируется большей частью на вопросах второстепенной важности. В военном деле наряду с прочими большое место отводится поддержанию высокого боевого духа войск, укреплению морально-психологического состояния личного состава, воспитанию высоких боевых качеств, необходимых на войне, боевой подготовке войск и проведению всевозможных учений, правильной расстановке кадров, особенно командного состава, в соответствии с их духовным уровнем, морально-деловыми качествами, профессиональными знаниями и опытом (несоответствие командира занимаемой должности сильно бьет по показателям боевой готовности возглавляемого им подразделения, а назначение на высокую должность потенциального преступника в пагонах, может нанести тяжелые удары по обороноспособности страны). Казалось бы важность и первостепенность этих направлений деятельности органов военного управления не вызывает сомнений, необходимость совершенствования этих участков работы командиров с помощью правовых средств очевидна, однако в качестве направлений правовой работы в ВС РФ в указанном Наставлении они не устанавливаются, должного внимания им Наставление не уделяет, контроль за управлением правовой работой на этих направлениях отсутствует. Создается впечатление, что более важными участками деятельности командиров являются такие как обеспечение экологической безопасности Вооруженных Сил РФ (раздел 12 Наставления), обеспечение социальной и правовой защиты военнослужащих и гражданского персонала (раздел 13 Наставления), рассмотрение предложений, заявлений и жалоб военнослужащих, гражданского персонала и других граждан (раздел 14 Наставления), организация консультирования военнослужащих, лиц гражданского персонала, членов их семей, дача справок правового характера (раздел 15 Наставления). Опыт прошедших войн показывает, что это не так.

Поучительно то, что большое место отводило военное законодательство времен Петра Великого также и другому важному правовому средству управления вниманием военнослужащих – молитве. Ей в Уставе воинском, изданном Петром Великим 30 марта 1716 года, посвящена целая глава LXIV «О молитве, как и в которое время отправлять». В соответствии с указанной главой Устава: «Все, как офицеры так и солдаты в лагерях и на караулах, везде должны суть трижды молиться. Дважды по пробитии тапты и побудки (которыя краткия молитвы надлежит тайно говорить каждому офице­ру солдат учить, а ежели безграмотный, кто всех выучить не может, то хотя одно Отче наш, что конечно надлежит уметь); в третиеж в 9-м часу пред полуднем должен священник литургию отправлять при каж­дом полку. И понеже на всяк день того священнику невозможно ис­править, також каждому полку не всегда случается вкупе быть, также и на караулах стоящим, того ради установленныя в то время молитвы читать надлежит по баталионам или ротам, как случай подаст.

К кратким же утренним и вечерним молитвам в городах и в деревнях на квартирах стоящих солдат сбирать не надлежит, но только к единой о 9 часе бываемой молитве.

В воскресные же дни и великие праздники вечерни, а в Господские праздники вечерни и утрени отправлять надлежит, и пред каждым временем в барабан бить. Повседневные же часы, вечерни и заутрени священники дома да отправляют, понеже сие правило церковное ду­ховным и свободным людям узаконено, чего солдатам в таковых кро­вавых трудах и безпокойстве будучим снесть невозможно, но довлеет вышеописаннаго. К сей положенной службе все без отрицания ходить долженствуют, под штрафом определенным в воинских артикулах.

И понеже при войске некоторые иных законов обретаются, кото­рые такожде долженствуют по своим уставам, но в те же времена мо­лится, под таким же штрафом».

Как видно, путем такого правового закрепления молитва была включена в распорядок дня, в связи с чем воинам вменялось в обязанность под угрозой наказания уделять определенное время и внимание повышению своего духовного уровня. Вместе с тем, примечательно здесь и то, что в таком важном средстве как молитва управление вниманием также занимает одно из важнейших мест. Как отмечает Святитель Феофан Затворник: «Без внимания молитва не молитва. Следовательно, это главное»[310]. А в другом месте указывает, как следует управлять вниманием: «Делаете ли что, говорите ли с кем, идете, сидите, кушаете, – ум все с Господом да будет. Забудетесь, и опять воротитесь ко Господу, и себя побраните с сокрушением… и все так… в этом подвиг внимания[311].

По поводу управления вниманием во время выполнения какой-либо работы Святитель также указывает надежный способ: «Без дел и занятий нам быть нельзя. Бог дал нам деятельные силы, которые и требуют упражнения. У всякого потому есть свои дела и занятия. Они требуют внимания; но, с другой стороны, нравственное преспеяние, важнейшее всего другого, требует, чтоб внимание всегда было в Боге. Как согласить то и другое? Надо все дела и занятия делать как дела Божии, Богом на нас наложенные, и посвящать их Богу. Тогда делая их, не будем упускать из внимания Бога; ибо при сем неизбежна забота, как бы все делаемое сделать благоугодно Богу»[312].

Указывает также Святитель и на связь такого способа управления вниманием с правовой работой, ее высокими результатами: «Бог же не имеет вида или образа, потому истину любящие всеми мерами стараются возводить себя в состояние зреть Господа пред собою без образа, мыслию простою, чистою. Это верх совершенства в хождении пред Богом. Плоды сего хождения бесчисленны; но, главное – от него естественно переходит в жизнь нашу чистота и непорочность слов, мыслей, желаний, дел»[313].  

Таким образом, внимание есть мощное средство воздействия на духовное состояние человека, его культуру, правосознание и поведение в целом. Управление вниманием есть, по своей сути, ключ к сознанию и поведению людей, поэтому в зависимости от того, в чьих руках этот ключ находится, как им пользоваться, во многом зависит благополучие людей, благосостояние народов, судьбы государств.

Правильное управление вниманием может в значительной степени обеспечить успех в военном деле, победу в войне, как это было продемонстрировано во время Великой Отечественной войны и осталось запечатлено во многих лозунгах и призывах («Все для фронта, все для победы», «Родина мать зовет», «Ты записался добровольцем?» и т.п.) того времени.

Можно привести из истории и другой прямо противоположный пример, когда недооценка, недостаточная работа с личным составом по управлению вниманием приводила к трагическим последствиям – измене целых полков и дивизий. Вот как сообщает об этом непосредственный свидетель таких событий во время Первой мировой войны последний протопресвитер русской армии и флота Г.И.Шавельский в своих воспоминаниях:

«Недостаточность наличных духовных сил для воспитания в запасных батальонах в особенности сильно ощущалась во второй половине 1916 г., когда усталость от войны дала себя чувствовать сильнее и когда одновременно с этим сильнее выявились симптомы разлагающей пропаганды. Последняя отчасти касалась и флота, главным же образом, она разрасталась в тылу: в запасных госпиталях, в санитарных поездах и больше всего в запасных батальонах. Во фронтовой полосе работали неприятельские шпионы-агитаторы, в тылу же пропаганда шла и еще из двух центров: из пораженческого лагеря наших политиков и сектантов.

Для усиления, в противовес таким влияниям, здорового духовного воспитания войск была сделана попытка в помощь офицерам и священникам запасных батальонов привлечь другие культурные силы. Первый опыт был сделан протоиереем В.Грифцовым в Жмеринке, где стояла чуть ли ни целая запасная бригада. Там был составлен кружок из местных священников, учителей гимназии, судебных деятелей и других интеллигентов, организовавших для солдат лекции по разным отраслям знаний. Опыт очень удался...

На фронте, как я уже сказал, пропаганда была менее чувствительной и заметной. Более всего страдал от нее Рижский фронт. Немцы избрали город Ригу базой для своих шпионов и пропагандистов. Город кишел теми и другими.

Пропаганда велась осторожно, но ловко и действенно, высшему командованию приходилось то и дело перемещать с этого фронта воинские части и заменять их новыми, не тронутыми пропагандой, которых вскоре ожидала участь первых. Между тем близость этого фронта к Петрограду делала его особенно ответственным.

В декабре 1916 года на Рижском фронте начались бои. В начале их мы имели некоторый успех, а потом произошла заминка. Начальник штаба посоветовал мне проехать туда, чтобы подбодрить нуждающиеся в моральной поддержке войска, и просил при посещении воинских частей обратить особое внимание на 5-ю Сибирскую стрелковую дивизию и главным образом на 17-й Сибирский стрелковый полк, отказавшийся несколько дней тому назад идти в наступление и теперь, как больной, изолированный от других. Я попросил генерала известить кого надо, что завтра в день Рождества Христова, я совершу литургию в церкви этого полка…

В конце литургии я обратился с поучением. Я говорил о том, что в настоящее время во всем мире нет мира, но что может быть мир в нашей душе, в нашей совести от сознания каждым из нас честно исполненного долга через христиански-терпеливое и мужественное перенесение для блага Родины, для счастья наших близких разных трудов, лишений и страданий; что может быть мир в нашей душе от чистой совести перед Богом, перед Родиной, перед ближним своим. Затем коснулся я прошлого полка, когда он покрывал свои знамена славой, удивляя других мужеством и доблестью. Наконец заговорил о страшном несчастье, постигшем и опозорившем полк, о последней измене полка своему долгу. Я не могу воспроизвести слов, в которых я изображал ужас измены, позор перед миром, преступление перед Родиной. Помню, что во время моей речи послышались всхлипывания, потом рыдания. Опустились на колени сначала первые ряды, потом все. Все плакали, начиная от старых полковников, кончая молодыми солдатами. «Кайтесь!» - раздался чей-то голос. «Простите! Будем верны! Исправимся!» - отовсюду отвечали голоса. Картина была потрясающая».

А вот другой аналогичный пример из практики протопресвитера русской армии и флота Г.И.Шавельского, показывающий, как умелое управление вниманием, концентрация его на высоких нравственных и духовных предметах, понятиях, ценностях позволяет из преступников, изменников делать героев, достойных защитников Отечества. Вот вкратце как это происходило по словам самого протопресвитера:

«Из церкви я, в сопровождении командира корпуса, командира полка, священников и нескольких офицеров, отправился в изолированный батальон.

К нашему приезду солдаты без оружия, как я уже заметил, они были обезоружены, стояли, выстроившись, около небольшой походной церкви. Командир предупредил