2020-01-14
527208
Без Бога нация – толпа,
Объединенная пороком,
Или слепа, или глупа,
Иль, что еще страшней, жестока.
И пусть на трон взойдет любой,
Глаголющий высоким слогом.
Толпа останется толпой,
Пока не обратится к Богу!
Иеромонах Роман[323]
Немецкий физик-теоретик, основатель квантовой механики Макс Планк (1858-1947) указывал: «Когда религия и наука исповедуют веру в Бога, первая ставит Бога в начале, а вторая – в конце всех мыслей. Религия и наука нисколько не исключают друг друга». Еще категоричнее высказался Ф.М.Достоевский: «Христианство одно только заключает в себе живую воду и может привести человека на живые источники вод и спасти его от разложения. Без христианства же человечество разложится и сгниет» [324].
Исследуя вопросы христианства и правовой культуры Спекторский Е.В. приходит к заключению о теснейшей связи права и религии, в частности отмечая, что «недаром у римлян не только древнейшими юристами были жрецы, но и юристы третьего века после Р.Х. устами того же Ульпиана все еще называли себя как бы жрецами (sacerdotes). Поскольку право является предметом почитания, постольку у него есть свой миф (учение о источниках права), свой догмат (юридическая догматика) и свой обряд (процессуальные формы). И Лейбниц был совершенно прав, проводя параллель между юриспруденцией и богословием. Прав был и Фюстель де Куландж, когда утверждал, что право родилось даже не из идеи справедливости, а просто из религии»[325].
|
|
|
К близкому по своему содержанию выводу приходит и И.А.Ильин, отмечая, что право есть необходимая форма бытия человека; а религиозное бытие есть бытие духовное; поэтому вне права не может быть и религии. Однако он несколько по иному раскрывает глубинный смысл этой взаимосвязи права и религии. По словам И.А.Ильина человек имеет естественное и неотъемлемое право на автономное восприятие Божества, на свободное исповедание Его воли, как своей собственной; и тот, кто удовлетворяет своей потребности в боговидении и в жизненном служении Богу, кто осуществляет свою способность к религии, – тот осуществляет тем самым свое драгоценнейшее право, ради которого лучшие люди всех веков и народов умели отрекаться от всех других прав, умели страдать и шли на смерть. Иметь религию есть право человека и это право, – право быть духом, – лежит в основе всех других прав [326].
Такое понимание основ права, лежащих в области права человека быть духом (иметь религию), указывает на главное направление, в котором необходимо двигаться в целях укрепления правосознания и правовой работы, а вместе с ними правовой системы государства, законности и правопорядка как в стране, так и в ее Вооруженных Силах. Направление это проходит через раскрытие в человеке духовных, и в первую очередь религиозных, основ, скрытых в глубинах его природного естества. Формирование и укрепление религиозного сознания чрезвычайно важно не только потому, что оно, по своей сути, составляет основу, источник правосознания, но также еще и потому, что на его основе также формируется и государственная идеология, и направление здорового развития государства в целом, что, в свою очередь, неразрывно связано и с правосознанием и с правовой работой.
|
|
|
По утверждению И.А.Ильина именно религиозное созерцание указывает государству его идейное назначение: установить в земной жизни людей, посредством гетерономного регулирования, строй, наиболее благоприятствующий духовному расцвету народа и человечества, и воспитывающий граждан к постепенному облагорожению положительного права силами братства и автономного правосознания[327].
По сути, сформулированное выше И.А.Ильиным положение представляет собой не что иное, как цель правовой работы государства, ее основополагающую задачу, имеющую идеологическую основу, уходящую корнями в религиозную сферу человеческого бытия.
По глубокому убеждению И.А.Ильина последний корень здравого правосознания имеет религиозную природу, ибо дух инстинкта, также как и воля к духу, есть, по существу своему, искание божественного совершенства. Приемля положительное право и государство, здоровое правосознание вносит в них ту же волю и то же искание; оно открывает в них религиозное достоинство и указывает им религиозное задание; оно насыщает их жизнь религиозной энергией и тем сообщает им черты подлинной духовной реальности. Подлинная государственность строится здоровым правосознанием, т.е. религиозно созерцающей волей. Чем больше этой воли в правителях и гражданах, тем выше духовный уровень политической жизни, тем прочнее и духовно продуктивнее государственный союз. Подобно всякой жизни человека и политическая жизнь нуждается в религиозном истоке и религиозном созерцании; ибо только отсюда она может получить ту верную градацию жизненных ценностей и целей, вне которой нет спасения от политического релятивизма и беспринципности, от политической пошлости и цинизма, от своекорыстных компромиссов и предательства, от мелкого политиканства, от «шалости в умах» и смуты. Без высшего и последнего, безусловно, руководящего смысла – государственность обречена на вырождение; но такой смысл открывает именно религия. Поэтому зажить государственностью во истину – значит зажить ею религиозно, т.е. ввести ее необходимым членом в творческий ряд религиозного созерцания и воления, или, что то же, связать правосознание с абсолютным корнем жизни [328].
Такое связывание (правосознания с религией) в обществе должно пролегать в первую очередь через религиозное воспитание личности, в результате которого ее правосознание должно получать естественное, единственно верное становление, развитие и укрепление.
Как отмечает И.А.Ильин, духовная свобода и религиозная самостоятельность людей отнюдь не исключают воспитания и преподавания. Напротив, всякий, недоросший до этой свободы, должен быть воспитан к ней, и всякий, не имеющий религиозной самостоятельности, поступит правильно, если начнет учиться ей у тех, кто ее уже достиг. Было бы великой ошибкой, если бы кто-нибудь ссылаясь на свободу и автономию духа, потребовал, например, отмены преподавания Закона Божия для детей и Богословия для взрослых. Ведь самостоятельности надо еще научиться!.. Люди держатся на ногах сами и ходят самостоятельно, однако сначала их учат ходить… И кто захотел бы не учить своих детей ходить, а предоставил им свободу ползанья на четвереньках? И точно так же люди читают, считают и рассуждают свободно и самостоятельно, однако сначала их учат этому – в порядке обязательном и авторитетном… Кто согласился бы оставить своих детей малограмотными дикарями – во имя духовной автономии? И вот подобно этому, человек, владеющий духовным опытом и религиозным видением, призван и обязан преподавать другим свою способность и власть. Свободу духа нельзя истолковывать как свободу от духа. Если человек превращает свободу духа – в свободу от духа, то она будет у него отнята… Так было в человеческой истории много раз, так будет и впредь. Если внешняя свобода духа развращает человека и делает его разнузданным, то самое разнуздание его вызовет к жизни такой строй и такую власть, которые урежут или погасят эту свободу. К этому не стоит даже призывать, ибо это исторически неизбежно [329].
|
|
|
Выше приведенные рассуждения и доводы обличают несостоятельность и опасность позиции тех социальных сил, которые препятствуют официальному религиозному воспитанию и преподаванию религиозных основ среди населения, в том числе и в войсках. Между тем, здесь уместно будет отметить и тот факт, что поводом обращения к религии часто становится непосредственное участие в боевых действиях. Это в свое время подтвердил вооруженный конфликт в Чеченской Республике. Так, среди военнослужащих по призыву, участников штурма г. Грозного, количество верующих было в полтора раза больше, чем в других частях[330]. Это обстоятельство подтверждает необходимость и востребованность религиозного воспитания, укрепления духовных основ личности, духовной воли в борьбе с различными проявлениями зла, особенно в вооруженном столкновении, в условиях ведения боевых действий, когда риск потерять здоровье и саму жизнь многократно возрастает.
Огромное значение как в укреплении правосознания, так и в военном деле имеет такое важное социальное явление как патриотизм. Трудно себе представить настоящего защитника Отечества, не питающего к своему народу и своей Родине глубоких патриотических чувств, беззаветной преданности и любви. Без наличия этих качеств жертвенное служение своему Отечеству невозможно. Военная служба в этом случае превращается в наемничество, при котором перенесение тягот и лишений превращается для многих в непосильное бремя. О героизме и подвигах, на которых основана победа в сражениях, говорить вообще в этом случае не приходится.
|
|
|
В этой связи возникает вопрос об истоках патриотизма, о его связи с правосознанием и правовой работой, о его месте и роли в государственном строительстве, в деле обеспечения вооруженной защиты Отечества.
Все это, по мнению И.А.Ильина, можно выразить так: в основе достойного и могучего правопорядка, достойной и могучей государственности лежит религиозное настроение, – религиозность в глубоком и подлинном смысле этого слова. Именно она раскрывает последнюю глубину человеческой души и сообщает ей безусловную преданность и безусловную стойкость. Именно она делает человека способным – узреть себя и свой народ перед лицом Божиим, принять жизнь своего народа, как служение Богу, и стать патриотом. Патриотизм, если он не есть зоологическое пристрастие, если он есть состояние духовное, есть некая религиозно укорененная безусловная преданность и безусловная стойкость души в обращении к своему богослужащему народу. Так, в основе государства лежит патриотизм, а в основе патриотизма – религиозное дыхание души[331].
Как видно из изложенного в основе подлинного патриотизма, также как и в основе здорового правосознания лежит религиозность. Следовательно, для укрепления патриотизма и правосознания, а вместе с ними основ государственного устройства и обороноспособности страны на первое место выступает задача по обеспечению религиозного воспитания и всемерного укрепления религиозного сознания в стране в целом и в Вооруженных Силах в особенности.
Здоровое могучее правосознание, продолжает рассуждать И.А.Ильин далее, по своей основе и по своему строению, имеет религиозный характер. Это определяется самой сущностью его и религии. Религиозность в ее основном существе есть духовное, целостное, жизненное и безусловное принятие Божества, как совершенного и реального средоточия жизни. Религиозность состоит всегда в том, что нечто испытывается, как совершенное. Она начинается там, где душа выходит из состояния безразличия и различает между «лучше» и «хуже»; где душа тяготеет именно к тому, что «лучше» и, следуя за ним, восходит к тому, что совершенно. Религия есть пафос совершенства; именно поэтому она невозможна там, где царит индифферентизм [332].
Таким образом, религиозность, по сути, задает направление развития как правосознания, так и правовой работы, содержит в себе огромный потенциал для их совершенствования. При этом такое совершенствование может проводиться в двух плоскостях: совершенствование предмета правовой работы (т.е. тех общественных отношений, которые предполагается улучшить с помощью правовых средств) и совершенствование самой правовой работы (т.е. тех средств, методов и способов, с помощью которых эта работа проводится в жизнь). Следовательно, укрепление религиозного сознания способствует наращиванию такого потенциала совершенствования, задает верное направление развития и улучшения правовой работы, помогает более полно и всесторонне достигать цели правовой работы и решать с помощью правовых средств государственные задачи.
Религиозность, как указывает И.А.Ильин, открывает человеку его религиозную сущность и связывает его с совершенным средоточием жизни; это дает чувство собственного духовного достоинства, абсолютное мерило всякой ценности и действительную энергию жизни и воли; а это сообщает душе способность к духовной автономии, к внутренней самодисциплине и учит ее духовному признанию других людей. Религиозность пробуждает в душе способность к жизнеопределяющей любви и указывает ей жизненное призвание; она воспитывает в человеке духовную зрячесть, духовную цельность и жизненный героизм. Религиозное обращение человека перерождает сами истоки его жизни и перестраивает весь его личный характер: он обновляется и разумом, и чувством, и волей, и воображением; он проходит через духовное очищение и приобретает власть над злой стихией жизни. Именно эти основные черты религиозности, по глубокому убеждению И.А.Ильина, раскрывают связь с нормальным правосознанием. Настоящая религиозность утверждает в душе человека аксиоматические корни правосознания: чувство собственного духовного достоинства, способность к автономной жизни и искусство признавать духовное начало в других людях. Пробуждая в душе духовную зрячесть и оживляя в ней силу любви, религиозность ведет человека к патриотизму, к культу солидарности, к взаимному духовному уважению и доверию: ибо все эти состояния родятся именно через союз духовного разумения с чувством любви. Религиозность несет правосознанию все свои дары: и высшее призвание, и абсолютное мерило ценности, и цельность характера, и силу вдохновения, и жизненный героизм[333].
Такое глубокое проникновение в сущность правосознания, выявление его тесных взаимосвязей с религиозностью выдвигает перед государством и его вооруженными силами на первый план вопросы исследования религиозных основ самосознания русского народа, а также богатого исторического опыта по укреплению государственности и обороноспособности с использованием элементов религиозного сознания народа, плодотворного взаимодействия в этом тяжелом деле с Православной Церковью. Представляется необходимым также изучать и исторический опыт по организации и проведению в вооруженных силах религиозного воспитания и духовного окормления личного состава. Особое внимание при этом следует уделить организационно-правовым формам сотрудничества государства с Православной Церковью, месту и роли в этом деле военного духовенства, тому значению, которое играло религиозное воспитание в укреплении воинской дисциплины, морально-психологическом состоянии войск, в поведении воинов на поле боя.
Религиозный гражданин, по меткому замечанию И.А.Ильина, соединяет в душе своей силу подлинной религиозности с силой здорового и верного правосознания; и притом так, что правосознание его является зрелым проявлением его религиозности. Соединяясь с правосознанием, религия находит новый могучий путь для преобразования жизни; соединяясь с религиозностью, правосознание придает себе безусловную основу, утверждая «волю к духу», как волю к Богу. Из этой атмосферы возрастают и религиозные вожди народов и безвестные герои-патриоты, безмолвно отдающие свою жизнь за родину. С углублением и упрочением этой атмосферы связано будущее всех государств и всего человечества [334].
Таким образом, как можно увидеть из выше изложенного религиозные аспекты в правосознании приобретают большой государственный масштаб. Религиозное воспитание особенно актуально для России в настоящее время, в условиях, когда страна, имеющая огромный религиозный опыт участия в деле государственного строительства, оказалась без идеологических опор, без важных (применительно к любому государству, а тем более такому как Россия) высоких духовных ориентиров для полноценного развития и совершенствования. Именно религиозное воспитание способно дать то единство, ту солидарность, ту согласованность действий, ту единую систему ценностей, то взаимопонимание, которые так необходимы для укрепления основ любого государства, тем более необходимы эти духовные ценности для его вооруженных сил.
Как справедливо замечает профессор архимандрит Платон (Игумнов) наука и философия ориентируют человека в окружающем его мире, но они не способны проникнуть в сокровенную область конечных ценностей, которая является достоянием веры и глубоких религиозных переживаний. Наряду с воспитанием и образованием человеку необходимо религиозное формирование, являющееся важнейшим фактором преображения души. Отсутствие в душе религиозного начала сказывается на ее духовной немощи, которая не позволяет человеку быть полноценным составным элементом общества. Низкий уровень качества общественной структуры можно объяснить низким качеством личности. Отсюда роль Церкви в обществе становится в высшей степени оправданной и безусловно необходимой[335].
Отсюда следует важный вывод о том, что причина переживаемого нами сегодня низкого уровня качества структуры общества, его нестроения, высокая преступность, дестабилизация, неуклонное падение боеготовности Вооруженных Сил – все это результат низкого качества личностей, составляющих это общество. Для улучшения положения необходимо поднимать уровень духовности граждан, при этом как видно из вышеизложенного важнейшим фактором в этом деле является религиозное воспитание, для надлежащего проведения которого необходимо развивать взаимоотношения государства с Православной Церковью, всемерно укреплять авторитет последней в стране, предоставлять ей больше возможности и оказывать помощь в деле организации религиозного, духовного, нравственного, патриотического воспитания граждан.
Религиозное воспитание оказывает существенное позитивное, благотворное влияние и на воинскую дисциплину. Как замечает, ссылаясь на слова Св. Писания, Архиепископ Серафим (Соболев): «…каждый начальник есть Божий слуга, поставленный над нами для нашего же блага.
Только вера православная одна может побудить нас повиноваться властям не только благим и кротким, но и строптивым, ибо она угрожает небесным гневом непокоряющемуся властям как преступнику, который Божию повелению противляется.
Только одна вера православная может заставить нас повиноваться властям, как должно – по совести, а не из-за страха и каких-либо корыстных видов, ибо она предписывает нам служить им не как людям, а как Самому Господу, и творить их волю как волю Божию»[336].
Очевидно, что при таком понимании военнослужащими сущности воинского повиновения своим командирам (начальникам) и предназначение последних как по отношению к первым, так и по отношению к Богу, а также при постоянном воспитании воинов в подобном духе воинская дисциплина будет только неуклонно укрепляться, а боеготовность возрастать.
К интересным заключениям пришла Пендикова И.Г. при наблюдении за воздействием религии на правосознание человека и выявлении особенностей такого воздействия. Вывод ее заключается в том, что на уровне индивида ритуал формирует общую особенность сознания – нормативность, т.е. способность признавать и принимать действующие нормы. Таким образом, в ритуале происходит институализация религиозных и предправовых норм. Ритуал сплачивает людей в социум, объединяет его, выявляет ценности, актуальные для коллектива. Законы, по которым человек строит свои взаимоотношения с сокральным, проецируются в область социальных отношений между людьми[337].
Данный вывод особенно важен для военной организации, к которой предъявляются требования высокой воинской дисциплины и правопорядка, а также сплоченности и единомыслия, максимальной централизации и координации действий военнослужащих, подразделений и частей.
Исследуя вопросы правосознания верующих и его особенности, Лупарев Г.П. приходит к выводу, что своеобразие правосознания верующих детерминировано прежде всего особенностями их религиозно-идеалистического мировоззрения, влиянием последнего на способ отражения правового объекта и на систему внутренних регуляторов поведения. Указанное воздействие столь существенно, что правосознание убежденных приверженцев религии Лупарев Г.П. характеризует как религиозно-правовое и определяет его как своеобразный вид правового сознания, специфика которого обусловлена религиозно-идеалистическим способом отражения действительности, и которое выступает в качестве системы религиозно-правовых взглядов, представлений, настроений, направленной на удовлетворение целей и интересов конфессий, общин, отдельных верующих в регламентированной государством области социальной жизни[338].
Приведенный вывод показывает, насколько существенное влияние на правосознание военнослужащего оказывает религия. Результаты такого воздействия настолько значительны, что ученый вынужден выделить в правосознании своеобразный его вид – религиозно-правовое сознание, особенностями которого являются свойственные соответствующей религии система взглядов, представлений, настроений, направленная на удовлетворение целей и интересов конфессий, общин, отдельных верующих в регламентированной государством области социальной жизни. В этой связи важное значение приобретает содержание доктрины того или иного вероучения, провозглашаемые этой доктриной системы ценностей, их социальная ценность и ее направленность (на созидание или на разрушение). Например, ряд вероучений исповедуют пацифистские воззрения (баптисты, менониты и др.), что явно не способствует делу укрепления обороноспособности государства, обеспечения его вооруженной защиты.
Печальным является и тот факт, что законодатели пошли на поводу у этого негативного социального явления, прописав в Конституции РФ и в ФЗ «Об альтернативной гражданской службе» возможность по убеждениям (в т.ч. религиозным) уклоняться от службы в рядах Вооруженных Сил. Интересы индивида оказались выше интересов государства и общества. Индивидуализм в государственном деле явление чрезвычайно опасное. Его поощрение законодателями в ущерб национальным интересам может привести к серьезным негативным для государства последствиям. Грустно смотреть, как государство роет себе могилу, принимая подобные законодательные акты. Сегодня лиц, желающих по религиозным основаниям уклониться от военной службы, может быть пока немного (закон только начал работать), но со временем число уклоняющихся может значительно возрасти (учитывая, что СМИ активно работает в этом направлении, представляя Вооруженные Силы в нелицеприятном виде, особенно в период чеченских компаний), ведь для этого достаточно иметь всего лишь соответствующие убеждения, которые легко доказать, записавшись в какую-нибудь из религиозных сект, активно распространяющих пацифистские воззрения. Не указывает закон и как поступать в том случае, если под влиянием СМИ (которое в настоящее время имеет огромные возможности по манипуляции общественным мнением, особенно среди младшего поколения – молодежи призывного возраста – имеющего, как правило, еще непрочное, неустоявшееся, до конца не сложившееся мировоззрение) вся молодежь в одночасье запишется в какие-либо секты или пацифистские движения – кто же тогда будет Родину защищать с оружием в руках? Или, может быть, молчаливо предполагается, что в таком случае, поскольку права гражданина (в т.ч. и на замену военной службы – гражданской) являются высшей ценностью (в силу Конституции России), а значит они выше долга по защите Отечества, то военные организации должны будут самоликвидироваться, а государство сдаться на милость врага-победителя?
Между тем, совершенно очевидно, что правовой механизм, допускающий такую ситуацию, при которой граждане, имеющие пацифистские убеждения или соответствующее вероисповедание, вправе уклоняться от долга и обязанности по защите Отечества путем замены военной службы альтернативной гражданской службой, а не имеющие пацифистские убеждения или соответствующее вероисповедание такого права не имеют, противоречит не только здравому смыслу, но также и принципу равенства прав и обязанностей граждан (заложенному в п. 2 ст. 19 и п. 1 ст. 59 Конституции РФ), тем более в таком важном для любого государства вопросе как обеспечение защиты Отечества. Согласно Конституции РФ гарантируется равенство прав независимо от национальности, отношения к религии, убеждений, а также других обстоятельств. Более того, запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам национальной или религиозной принадлежности. Вместе с тем, несмотря на это в ст. 2 ФЗ «Об альтернативной гражданской службе» прямо предусматривается, что гражданин имеет право на замену военной службы по призыву альтернативной гражданской службой в случаях, если:
несение военной службы противоречит его убеждениям или вероисповеданию;
он относится к коренному малочисленному народу, ведет традиционный образ жизни, осуществляет традиционное хозяйствование и занимается традиционными промыслами.
Таким образом, гражданин, не имеющий пацифистских убеждений или соответствующих вероисповеданий, а также не имеющий соответствующую национальность (относящуюся к коренному малочисленному народу) права на замену военной службы (и таким образом на уклонение от долга и обязанности по защите Отечества) не имеет. Он должен нести все тяготы и лишения военной службы, проливать свою кровь, отдавать жизнь, в том числе и за паразитирующих за его счет граждан, включенных в льготный перечень вышеуказанных национальностей, убеждений и вероисповеданий.
Как видно из изложенного, приведенные законодательные нормы не только по своей внешней форме (букве закона) противоречат Конституции России, но и по своему внутреннему содержанию (духу закона) противоречат основам справедливости и нравственности, поскольку трудно назвать высоконравственными законоположения, согласно которым социальное благополучие (защита от внешнего агрессора) одних граждан осуществляется за счет других.
Более того, подобные законоположения, по сути, создают угрозу обороноспособности страны, поскольку, создавая легальный способ уклонения от военной службы, фактически упраздняют всеобщую воинскую обязанность и направлены на уменьшение мобилизационных ресурсов государства. Кроме того, совершенно не понятно, что делать с этими гражданами в военное время, ведь в случае наступления войны их вероисповедание и убеждения в одночасье не поменяются на противоположные, следовательно, защищать Отечество с оружием в руках они не будут. Между тем, как показывает опыт стран СНГ, где альтернативная гражданская служба была введена несколько ранее, желающих уклониться от военной службы путем альтернативной во много раз больше согласных проходить ее (военную службу) установленным порядком. Так, по сообщению начальника главного организационно-мобилизационного управления Министерства обороны Киргизии в вооруженные силы этой республики весной 2005 г. будут призваны около 3000 человек, а на альтернативную службу – более 10000 человек[339]. Фактически, как видно из этих цифр, лишь один из пяти призывников попадет в войска и получит необходимую военную подготовку и военно-учетную специальность, остальные этого не получат. Если такое соотношение сложится через пару лет и в России, то защищать Отечество в обозримом будущем будет просто некому.
Примечательно и то, что по своей сущности альтернативная гражданская служба (АГС) не столько защищает права на религиозные чувства или пацифистские убеждения, сколько является легитимизацией преступной деятельности в форме уклонения от прохождения военной службы (ст. 328 УК РФ), что влечет для обороноспособности России тяжелые последствия. Истинные намерения лиц изъявивших желание проходить АГС вскрывают данные о фактическом прохождении ими этой службы. Как отмечается в СМИ «…к традиционным 17 тысячам злостных "уклонистов" от призыва добавились еще 72 "АГСника". По словам начальника Главного организационно-мобилизационного управления (ГОМУ) Генштаба Вооруженных Сил Василия Смирнова, изъявив желание проходить АГС, они к месту службы так и не явились и числятся в бегах. Теперь их предстоит изловить, по словам Смирнова, и наказать»[340]. Как справедливо отмечает командующий войсками Сибирского военного округа генерал армии Н.Е.Макаров, «институт альтернативной службы не отлажен. Зачастую религиозная мотивация служит лишь ширмой для уклонения от службы в армии вообще. Военкоматы ищут многих таких «альтернативщиков», а по сути – дезертиров и симулянтов»[341].
Способствует уклонению от военной службы и содержание санкций самой ст. 328 УК РФ, в которой уголовное наказание за уклонение от прохождения АГС (максимальный размер – арест на срок от трех до шести месяцев) в несколько раз ниже санкции за уклонения от прохождения военной службы (максимальный размер – лишение свободы на срок до двух лет). Правильным такое усмотрение законодателей трудно назвать, однако на деле создан правовой механизм, позволяющий с риском значительно меньшего наказания уклоняться от призыва путем перехода на АГС и неявку на нее.
Печально и то, что закон, фактически, подталкивает молодых людей уже со школьной скамьи вступать в различные секты, пропагандирующие антипатриотические (а значит, по сути, и антигосударственные) ложные духовные ценности. Нельзя исключить и тот факт, что многие такие религиозные секты созданы на средства западных спецслужб для осуществления подрывной деятельности в России. Существуют в России также и общественные организации, фонды и т.п., целью которых, по сути, является активизация пацифистских настроений среди молодежи, путем пропаганды и разъяснения преимуществ альтернативной гражданской службы. Это Ассоциация гражданской службы «Без оружия», Коалиция «За демократическую АГС», Антимилитаристская Радикальная Ассоциация и многие другие. При этом они не скрывают и источники финансирования своей деятельности. Так, например, как сообщил Фонд «Созидание», он при финансовой поддержке Фонда проектов в области прав человека МИД Великобритании реализует проект «Армия Добра», основные цели которого – «способствовать повышению позитивной активности молодежи в решении собственных и общих проблем, связанных с вопросами альтернативной гражданской службы в РФ»[342]. Возникает закономерный вопрос, зачем англичанам, которые умеют считать свои деньги, вкладывать их в неприбыльные проекты? Ответ очевиден – чтобы оставить Россию без призывного контингента, а, следовательно, без армии и флота.
Необходимо отметить, что во многом подобная деятельность дает свои плоды. Так, по данным Министерства обороны РФ если в 1985 году всего 443 человека уклонилось от призыва на военную службу, то, к примеру, в 1998 году – около 40 тысяч[343].
Принимая подобные законы законодатели помогают таким образом успешной деятельности иностранных государств по расширению сети своих пацифистских организаций и сект по всей России, уменьшая тем самым мобресурсы и подрывая военную мощь Отечества. Случись война, поставить в строй таких людей, одурманенных пацифизмом, замешенным на религиозных учениях, будет крайне сложно. А если и удастся, то они будут больно бить по боеготовности подразделений, деморализуя их своей неподготовленностью и убеждениями, а в бою, по сути, дезертирами, изменниками или пушечным мясом, либо на них необходимо будет тратить много времени и усилий для их военной подготовки и идеологической обработки, что в условиях войны очень дорого обходится. При этом не известно еще, удастся ли после такой обработки и всех затрат заставить такого новобранца взять в руки оружие.
Подобные факты свидетельствуют о низком уровне правовой работы в звене законодательных органов. Объясняется этот низкий уровень правовой работы во многом духовной болезнью общества, которая отразилась и на законодателях. Суть этой духовной болезни обусловлена рядом причин, одна из которых состоит в размывании (в основном через СМИ) прочной системы духовных ценностей, в результате чего человек становится жертвой манипуляции сознанием и его можно использовать в корыстных целях, навязывая ту или иную систему ценностей, провоцируя на принятие того или иного необходимого или выгодного для узкого круга заинтересованных лиц решения.
Механизм такой манипуляции сознанием достаточно убедительно, на конкретных примерах, показан в книге С.Г.Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием в России сегодня», где, в частности, отмечается, что «манипуляция с законом, то есть такое его изменение, которое производится незаметно для общества, без диалога и обсуждения, относится к разряду крупных операций. В них сочетаются обычно и сокрытие цели, и подмена понятий, и акции по отвлечению внимания и отключению памяти»[344].
Проведение таких операций возможно только в отношении людей, не имеющих высоких духовных ориентиров, не стоящих на прочном, непоколебимом фундаменте духовных ценностей, с позиций (т.е. в свете) которых становятся видны в законопроектах все их опасные для общества и государства сокрытые цели и подмененные понятия. В этой связи актуальным становится вопрос повышения уровня духовности населения. А поскольку, как ранее отмечалось, основой для повышения духовности является религия, то актуальным становится и вопрос о правильном выборе вероучения, которое наиболее полно и объективно отражает картину мироздания, отвечает интересам России и ее государственного строительства, положительно воспринимается основной массой населения страны. При выборе веры первостепенное значение имеет также и история, особенно важен этот фактор для России, имеющей уникальную духовную историю, согласно которой, как известно, русский народ однажды еще в Х веке при святом равноапостольном великом князе Владимире такой выбор веры уже сделал.
Непредвзятый взгляд на отечественную историю, как замечает кандидат военных наук, генерал-майор в отставке Черкасов А.В., позволяет утверждать, что значение Православия в объединении России и защите ее от многочисленных врагов и захватчиков исключительно. Тысячелетнее воздействие Православной веры воспитало в нашем народе и его воинах мораль подвижничества во имя Веры и Отечества, неистребимую до наших дней идею беззаветного исполнения своего Долга перед Родиной. В России воинское служение всегда было одухотворено. Все материальные аспекты войны и военного дела занимали хотя и значительное, но, безусловно, подчиненное положение. За Правду и Справедливость, за Веру, Царя и Отечество шли на смерть наши предки, им духовно подражают и наши современники. Даже когда в эпоху официального атеизма они якобы не верили в Бога, поступали они в соответствии с тысячелетней и неизгладимой Православной моралью и нравственностью, которая всегда рассматривала служение Родине, сопротивление захватчикам, защиту своего Отечества как служение Божьему делу на земле. «Посвятив значительную часть своего служения в Вооруженных Силах СССР и Российской Федерации работе с людьми, их моралью и психикой, свидетельствую об этом со всей категоричностью: под коммунистической фразеологией мы стремились нести нашим солдатам идеи христианского по смыслу патриотизма, вдохновлять их к высоконравственному, жертвенному служению Отчизне, а не мифическому «Интернационалу»[345].
Сегодня, по мнению Черкасова А.В., в России набирает силу тенденция усиления роли традиционных религий, и прежде всего Православия, во многих сферах жизни нашего Отечества. Естественно, эти процессы не могли не затронуть и Вооруженные Силы. Более того, в Армии и на Флоте эти тенденции проявились раньше и развиваются опережающими темпами. Причину можно выразить известной фразой: «В окопах неверующих нет». Годы насильственно навязываемого атеизма не смогли, да и объективно не могли уничтожить генетически обусловленную тягу нашего народа и его воинов к Православию. Православная мораль, духовность, традиции, обычаи и сегодня пронизывают живыми нитями многие сферы общественной и материальной жизни нашего народа, общества и государства, хотя большинство из нас этого не осознают и даже не подозревают об этом.
Таким образом, приходит к заключению Черкасов А.В., не греша против истины, можно сделать вывод, что Православие выполняло на протяжении веков и продолжает выполнять сегодня в нашем обществе несколько важных функций: сплачивая народы России, объединяя и мобилизуя их на защиту российской государственности — важнейшую интегративную функцию. Включая в себя морально-нравственные нормы и нравственный опыт множества поколений, которые содержатся в основах Православия, оно выполняет и регулятивную функцию. Православные идеи, ценности, установки, традиции выступают как регуляторы поведения людей. Наиболее важной функцией Православия является мировоззренческая функция. На протяжении многих веков православное мировоззрение было господствующим в обществе, государстве и Армии. Православие было основой воинского воспитания в Русской Армии и на Флоте. В этих условиях естественно, что Православие оказало исключительное влияние на становление и развитие Вооруженных Сил России, играло ведущую роль в военно-патриотическом воспитании военнослужащих и всего народа.
Выделение указанных выше важных для общества функций заставляет глубже понять назначение религиозного воспитания, которое осуществлялось в той или иной форме практически на всем протяжении существования государства Российского. Трудно переоценить ту огромную роль, которую сыграло Православие в истории России и ее Вооруженных Сил. Трудно определить и тот огромный вклад, который оно внесло в формирование высокого духовного правосознания воина, в его героизм и беспредельную преданность своей Отчизне.
Как отмечает А.А.Тер-Акопов, исторически духовность формировалась в рамках религиозных учений, следовательно, в них надо искать ее действительный смысл[346].
Анализируя позитивные факторы воздействия христианства на правовую сторону жизнедеятельности человека, А.А.Тер-Акопов, делает вывод, что в сфере отношения к закону христианство предлагает:
1. Признание и уважение христианином государственной власти и, следовательно, ее законов.
2. Провозглашение смирения и послушания закону как линии поведения.
3. Творческое развитие закона.
4. Отношение к закону, как к жизненной необходимости.
5. Формирования начал современного уголовного правосудия.
Внимательное исследование указанных вопросов позволило А.А.Тер-Акопову сделать вывод о том, что христианство, как нормативно-этическая система образует основу и неисчерпаемый резерв развития Российского права. Его постулаты, закрепленные в Ветхом Завете и затем дополненные и переосмысленные в Новом Завете Христа, извечно актуальные, в том числе и для современности. Каждый этап развития общества требует соотнесения формирующихся новых ценностей и задач с догматами христианского вероучения, обнаружения содержащихся в них в скрытом виде злободневных положений. Непонимание христианства как творческого, саморазвивающегося социального учения, восприятие его как заскорузлого пережитка прошлого в сознании людей привело однажды к тому, что официальные пути христианства и права разошлись, хотя по сути их единство не разрывалось. Задача состоит в том, чтобы сознательно вернуться к христианским, православным истокам в надежде добиться консолидации общества, веры и права[347].
Учение православной церкви подняло на небывалую нравственную высоту дело защиты Отечества и ратный труд воинов. Очень метко, в нескольких словах сформулировал некоторые важные его положения в таком непростом для многих вопросе святой равноапостольный Кирилл. Когда он был послан Патриархом Константинопольским на евангельскую проповедь и прибыл в столицу сарацин, с ним вступили в спор о вере ученые последователи Магомета. Между прочими вопросами задали ему такой: "Христос есть Бог ваш. Он заповедал вам молиться за врагов, добро творить ненавидящим и гонящим вас, - бьющим в ланиту подставлять и другую, - а вы что делаете? Если кто обидит вас, изощряете оружие, выходите на брань, убиваете. Почему вы не слушаете своего Христа?" Выслушав cиe, святой Кирилл спросил у совопросников своих: "если в каком-либо законе будут написаны две заповеди, который человек будет совершенный исполнитель закона - тот ли, кто исполняет одну заповедь, или тот, кто исполняет обе заповеди?" Когда агаряне сказали, что совершеннее исполнит закон тот, кто соблюдет обе заповеди, то святой проповедник продолжал: "Христос Бог наш, повелевший нам молиться за обидящих нас и им благотворить, сказал также, что большей любви никто из нас в жизни сей явить не может, разве кто положит душу свою за други своя (Ин. 15. 3). Вот почему мы великодушно терпим обиды, причиняемые нам как людям частным, но в обществе друг друга защищаем и полагаем души свои на брани за ближних своих, чтобы вы, пленив наших сограждан, вкупе с телами не пленили и душ их, принудив к отречению от веры и богопротивным деяниям. Наши христолюбивые воины с оружием в руках охраняют Святую Церковь, охраняют государя, в священной особе коего почитают образ власти Царя Небесного, охраняют отечество, с разрушением коего неминуемо падет отечественная власть и поколеблется вера евангельская. Вот драгоценные залоги, за которые до последней капли крови должны сражаться воины, и если они на поле брани положат души свои, Церковь причисляет их к лику святых мучеников и нарицает молитвенниками пред Богом"[348].
В связи с этим Церковь имеет особое попечение о воинстве, воспитывая его в духе верности высоким нравственным идеалам. Соглашения о сотрудничестве с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями, заключенные Русской Православной Церковью, открывают большие возможности для преодоления искусственно созданных средостений, для возвращения воинства к веками утвержденным православным традициям служения Отечеству. Православные пастыри - как несущие особое послушание в войсках, так и служащие в монастырях или на приходах - призваны неукоснительно окормлять военнослужащих, заботясь об их нравственном состоянии.
Роль и значение такого духовного окормления и ее направленность на повышение нравственных основ и искоренения преступности в обществе, связь с правовой работой глубоко раскрыта в каноническом праве. Например, согласно 19 правилу Шестого Вселенского Собора: «Предстоятели Церквей должны по вся дни, наипаче же во дни воскресные, поучати весь клир и народ словесам благочестия, избирая из Божественного Писания разумения и разсуждения истины и не преступая положенных уже пределов и предания богоносных отец… Ибо, чрез учение выше реченных отец, люди, получая познание о добром и достойном избрания, и о неполезном и достойном отвращения, исправляют жизнь свою на лучшее, и не страждут недугом неведения, но, внимая учению, побуждают себя к удалению от зла, и, страхом угрожающих наказаний, соделывают свое спасение»[349].
Таким образом, предстоятели Церкви призваны, опираясь на Священное Писание и учение святых отцов Церкви, совершенствовать (путем углубления в познание истины, вечных незыблемых духовных ценностей) правосознание людей, в т.ч. и воинов, а вслед за ним и их деятельность, в т.ч. и правовую, побуждать не только уклоняться от правонарушений, не просто (формально) соблюдать закон (боясь понести наказание за его нарушение), но побуждать стремиться к добру – выполнять свой долг, свои обязанности, закрепленные в правовых предписаниях, наилучшим образом (ища, прежде всего, блага другим). Следовательно, Церковь, воздействуя через своих предстоятелей благодатно и оздоравливающе на правосознание народа, всесторонне совершенствует, улучшает уровень правовой работы (как нормотворческий, так и правоприменительный), а значит помогает достигать посредством правовых и иных средств целей, стоящих перед обществом государством и его Вооруженными Силами.
Как отмечает И.А.Ильин, религия, по самому существу своему, претендует на руководительство во всех делах и отношениях. Она ищет и находит высшее слово и последнее слово; она указывает человеку то, через что сама жизнь его становится во истину жизнью и каждое действие получает свой существенный смысл, свое последнее освящение [350]. Отсюда и правовая работа (особенно осуществляемая в области обороны страны, в военных организациях), как особая разновидность человеческой деятельности, призванная направить (с помощью правовых средств) наиболее важные и значимые дела государства и человеческие отношения его граждан в правильном направлении, к истинным (а не ложным, мнимым, вредным) целям, должна руководствоваться учением Православной Церкви, им и посредством его осмысляться и освящаться в правосознании всех граждан: как руководителей всех уровней, так и простых рядовых исполнителей.
История взаимоотношений Русской Православной Церкви и Государства Российского, имея многовековой богатый опыт, содержит много подтверждений справедливости этого положения.
Изменение общественно-политического строя в России на рубеже 80-90-х годов минувшего века существенно отразилось на всех сферах общественной жизни. Принятие закона «О свободе вероисповеданий» от 25 сентября 1990 г. положило начало коренному реформированию государственно-церковных отношений. Не обошли стороной произошедшие изменения и Вооруженные Силы, которые, как свидетельствует история, отводили церкви особую роль в духовном и нравственном воспитании воинов, формировании у них высоких волевых качеств, необходимых для перенесения тягот и лишений военной службы.
Вместе с тем, руководство Вооруженных Сил столкнулось с рядом проблем, вызванных, как отмечает Председатель правления Общества христиан-военнослужащих полковник А.И.Суровцев, тремя группами факторов[351].
Во-первых, армия и флот оказались объектом повышенного внимания со стороны освободившихся от государственного прессинга религиозных организаций, как отечественных, так и зарубежных. При этом, наиболее активно осваивать открывшиеся возможности начали протестантские церкви и нетрадиционные для России религиозные объединения. Финансируемые в значительной степени из-за рубежа, они динамично развивали свои организационные структуры и миссионерскую деятельность, рассматривая в качестве своей потенциальной социальной базы все массовые общественные и государственные институты, включая и Вооруженные Силы.
Во-вторых, органы военного управления Министерства обороны России зафиксировали повсеместное повышение интереса к проблемам религии и веры среди военнослужащих, в армии наблюдался плавный, но устойчивый рост религиозности, при этом поиск своей дороги к Храму не всегда был безобидным: некоторых он приводил в так называемые деструктивные религиозные объединения, для других, после нескольких неудачных попыток, он заканчивался разочарованием в жизни, что в конечном счете приводило к асоциальному поведению (пьянство, наркомания, совершение противоправных действий), а то и к самоубийству.
В-третьих, втянутые в государственно-церковные отношения в качестве субъекта, органы военного управления стали искать пути извлечения пользы для Вооруженных Сил из взаимоотношений с религиозными организациями. К ним были отнесены такие формы работы как совместное проведение военно-патриотических акций и привлечение духовенства к мероприятиям духовно-нравственного содержания. Аналитические центры из месяца в месяц стали фиксировать всевозрастающее количество посещений воинских частей представителями религиозных организаций, а центральные органы военного управления все чаще получали тревожную информацию из государственных органов о том, что деятельность отдельных религиозных объединений носит антиобщественный характер. В их числе не на последнем месте находились организации иностранного происхождения.
Таким образом, перед руководством Вооруженных Сил встали две взаимосвязанные проблемы: нейтрализация негативного влияния религиозных организаций на обеспечение обороны страны и, при этом, соблюдение законных вероисповедных прав и свобод военнослужащих.
Подводя итог, А.И.Суровцев отмечает, что процесс развития духовно-нравственных основ военной и национальной безопасности носит весьма противоречивый характер. Духовно-идеологическая борьба за души и умы военнослужащих обостряется, а ее формы совершенствуются. В центре этого процесса находится армейская общественность. Видимо пришло время консолидации всех государственно и патриотически ориентированных сил, заинтересованных в духовном развитии защитников Отечества на основе исторических, воинских и духовных традиций и ценностей России[352].
По вышеуказанным причинам неизбежен стал и процесс взаимодействия армии и церкви. Таким закономерным фактом стало подписание 2 марта 1994 г. святейшим Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II и Министром обороны РФ генералом армии П.С.Грачевым Совместного заявления о взаимодействии между Русской Православной Церковью и Вооруженными Силами России. В соответствии с его положениями был создан Координационный комитет по взаимодействию между Русской Православной Церковью и Вооруженными Силами и разработана Концепция взаимоотношений между органами военного управления и религиозными объединениями, а на Коллегии Министерства обороны в апреле того же года было принято решение ввести в войсках должности офицеров по связям с религиозными организациями[353].
Через несколько месяцев после этого события в Москве с 25 по 27 октября 1994 г. прошла Первая Всероссийская конференция «Православие и Российская Армия», в резолюции которой отмечалось, что неотъемлемой частью церковно-армейского сотрудничества должна стать забота церкви о сохранении высокого морального духа, искони присущего российскому воинству, и о преодолении проявлений безнравственности в армейской среде[354].
В своем обращении к участникам конференции заместитель министра обороны РФ генерал-полковник В.И.Миронов отметил, что «веками образ Православной Церкви неразрывно связывался с образом Родины – святой Руси, самого дорогого, что есть у российского солдата и офицера. Этот образ вдохновлял их на ратные подвиги, помогал преодолевать невероятные трудности войн и лихолетья»[355].
Святейший Патриарх и Святейший Синод 16 июля 1995 г. приняли решение о создании Синодального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями[356]. Таким образом, были сделаны первые (со времен октябрьской революции) шаги по организации религиозного воспитания военнослужащих в интересах укрепления обороны страны, удовлетворения духовных потребностей воинов, реализацию их права на свободное вероисповедание. Обоснованность и закономерная необходимость движения общества и его институтов в указанном направлении обусловлено и цифровыми данными социологических исследований.
Так, по данным опроса, проведенного в 1998 г. Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ), православие исповедуют 48,1% населения России. В Вооруженных Силах по состоянию на 2003 г. доля верующих из общего числа опрошенных военнослужащих составила 43 %[357]. По сообщению «Интерфакс-АВН» данные военно-социалогических исследований свидетельствуют, что число верующих военнослужащих в Вооруженных Силах РФ за последние три года (2001-2003 г.г.) выросло на семь процентов, при этом свыше 43 % опрошенных сделали свой выбор еще до военной службы, а около 29 % верующих военнослужащих заявили, что в религии они находят поддержку в трудные минуты. Аналитики считают, что в обществе, в т. ч. и в армии, сложилась довольно благоприятная обстановка для сотрудничества с Церковью по многим вопросам[358].
Итоги проведенных в 2003 г. военными социологами исследований показывают, что лишь 60 % военнослужащих, считающих себя верующими, принадлежат к какой-либо конфессии, а остальные 40 % не идентифицируют себя ни с каким вероисповеданием. Около 40 % военнослужащих, из числа указавших свою конфессию, назвали себя православными, 5,4 % - мусульманами, 1,5 % - буддистами, 0,6 % католиками, 0,8 % - старообрядцами, 0,3 % иудеями, 1,4 % - исповедуют др. религии. Кроме того, 10 % верующих идентифицировали себя как «просто христиане». Таким образом, каждый второй военнослужащий исповедует христианство[359].
По сообщению исполняющего обязанности председателя Синоидального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями и декана факультета православной культуры Академии ракетных войск имени Петра Великого протоиерея Дмитрия Смирнова всего в воинских частях к началу 2003 года существовало уже 150 храмов, в которых около 400 священнослужителей духовно окормляет военнослужащих на достаточно регулярной основе, при этом наиболее благополучно складывается ситуация в Екатеринбургской епархии, где священники установили контакты со всеми воинскими частями, почти в каждой из них есть свой храм[360]. Хорошие отношения сложились у духовенства с командованием Ленинградского военного округа, где уже во многих военно-учебных заведениях есть храмы. Существуют они и в штабе округа на Дворцовой площади С-Петербурга, и на территории зенитно-ракетной части в Каменке, и при Суворовском, Нахимовском военных училищах, Кадетском ракетно-артиллерийском корпусе в Кронштадте[361].
По словам руководителя отдела Екатеринбургской епархии по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями 14 октября 1994 г. впервые в России подписано Соглашение о сотрудничестве между Екатеринбургской епархией Русской Православной Церкви и Свердловским областным военным комиссаром. Всего же в рамках подписанных Екатиринбургской епархией соглашений о сотрудничестве священнослужителями окормляется 367 частей и подразделений Приволжско-Уральского военного округа и других силовых структур. При этом, в воинских частях и правоохранительных учреждениях дислоцирующихся на территории Свердловской области, действует 19 православных храмов, строится 5, действует 28 молитвенных комнат, а количество священников, окормляющих воинские части и подразделения МО, МВД, МЧС, составляет 160 человек, причем ни один из них не освобожден от повседневных служений в своих приходах[362].
По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в июне 2003 г. в Рязани состоялись учебно-методические сборы военного духовенства – впервые за всю послереволюционную историю православные священники были собраны для обмена опытом работы по окормлению личного состава Вооруженных Сил. На сборы прибыло 124 священника из 37 епархий Русской Православной Церкви. Эти сборы подтвердили, что православные пастыри уже широко востребованы в войсках и ведут активную работу с личным составом, принося неоценимую пользу для укрепления морально-нравственной составляющей боевой готовности армии и флота, что и было отмечено практически всеми выступавшими на сборах военными священниками[363].
В докладе председателя Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями, протоиерея Дмитрия Смирнова была высказана необходимость введения в Вооруженных Силах РФ службы военных священников, практически во всех армиях зарубежных стран такого рода службы созданы и успешно работают, «у нас же деятельность священника в армии зависит исключительно от личных отношений с командованием воинских частей и соединений»[364]. Было отмечено также, что за прошедшее время была проведена большая работа по оказанию помощи руководству Вооруженных Сил и правоохранительных учреждений в морально-нравственном воспитании военнослужащих и членов их семей, были заключены соглашения Русской Православной Церкви с силовыми министерствами и правоохранительными учреждениями, активно развивалось сотрудничество на местах между епархиями и воинскими соединениями и частями, строились храмы и часовни, оборудовались молельные комнаты. Сделано много, но теперь, по словам Д.Смирнова, необходимо из всего произведенного создать стройную систему работы священнослужителей по окормлению личного состава, которая должна включать в себя: создание правовой основы работы, подготовку и расстановку кадров, достаточное финансирование этой работы и ее материально-техническое обеспечение. В заключении доклада также подчеркивалось, что институт военных священников в силовых структурах востребован временем и людьми, о чем свидетельствует повседневная жизнь армии и флота, и надо, чтобы необходимость возрождения основ морально-нравственного состояния российского воинства через Русскую Православную Церковь была осознана руководителями государства и всех силовых структур[365].
Рассказывая на конференции о своем благотворном опыте взаимодействия с Вооруженными Силами игумен Андрей из Астраханской епархии в частности отметил, что отношение к священнослужителю за последние годы заметно улучшилось и прежде всего со стороны личного состава частей и подразделений. Опыт посещения кораблей и войсковых частей показывает, что солдат и матрос потянулся к пастырю, старается как можно чаще общаться с ним, ищет у него ответы на беспокоящие вопросы и получает утешение. «У меня родилась уверенность, что Россия сегодня очень медленно, с трудом, но начинает возрождаться» - отметил игумен Андрей в заключении своего выступления[366].
Начальник штаба 76-ой Псковской десантной дивизии Герой России М.Ю.Теплинский в своем выступлении на конференции отметил, что необходимо отработать новые формы работы по повышению духовного воспитания военнослужащих, ввести в распорядок выходных дней часы посещения храма. «Кто не верит – пожалуйста, личное время. Для православных же воинов молитва в храме станет добрым утешением и подкреплением духовных сил на предстоящую седмицу. Конечно, в каждой части должны быть молитвенные комнаты, чтобы солдат мог уединиться, спокойно подумать о своей жизни. Когда мы прибыли в Чечню, сделали часовню, я сам удивлялся, как ежедневно, в утренние часы более ста пятидесяти военнослужащих проходили через эту часовню! Их никто не гнал туда. Приходили сами. И это при тысячной группировке. Разве пойдет православный воин на правонарушение, когда сердце его исполнено верой и благодарностью Богу? Нет. Отступления не будет. Поэтому индивидуальная работа с военнослужащими, нацеленная на духовный подъем, должна проводиться постоянно»[367].
Обсудив задачи взаимодействия между Русской Православной Церковью и Вооруженными Силами РФ, участники сборов в своих решениях отметили, что в настоящее время между сторонами достигнуто и развивается плодотворное сотрудничество, направленное на повышение морально-нравственного уровня воинских коллективов, создание высокой духовной атмосферы, способствующей повышению боеготовности Вооруженных Сил, укреплению обороноспособности Отечества.
На заседании Круглого стола «Православие – духовная основа Российских Вооруженных Сил», прошедшем 22 января 2004 г. в Гостином Дворе с участием представителей Русской Православной Церкви и комсостава различных родов войск, протоиерей Дмитрий Смирнов отметил, что присутствие человека, несущего Слово Божие, учащего тому, чему не смогли научить ни семья, ни школа, в армии необходимо. Молодые люди должны знать, каким должен быть человек и на какой основе строилось наше государство. Служба в армии требует не только физического здоровья, нужно готовить не только мастеров своего дела, умеющих обращаться с оружием и техникой – молодые люди должны обладать и определенными нравственными качествами. Многие начальники, по мнению Д.Смирнова, эту духовную составляющую недооценивают. Воспитательная работа в войсках ведется, однако одними мероприятиями воспитать духовно зрелого человека нельзя, от лекций и бесед, никто не станет ни лучше не добрее. Как же привить любовь к ближнему? Без воздействия на душу человеческую это сделать невозможно. «У тех стран, которые – не дай Бог! – будут противостоять нам, есть все то же, что и у нас – армия, флот, ядерное оружие. Материальное же обеспечение, питание, жалование у нас, возможно, даже хуже, чем в силовых структурах других стран. Наше преимущество может быть только в нравственном отношении! Если мы исчерпаем этот ресурс – останемся разоруженными. Российская армия всегда была сильна пониманием необходимости своего служения»[368]. Другими словами, Российская армия сильна крепким здоровым правосознанием, основанным на священном долге, почетной обязанности, высокой ответственности и бескорыстного служения (Богу, Отечеству, своему народу), но не на всевозможных правах, льготах, гарантиях и преимуществах, имеющих прямо противоположную направленность, а значит и противоположную цель – ослабить правосознание, разрушить духовные основы боевой мощи России, подготовить ее к сдаче на милость врага-победителя без должного сопротивления, достойного отпора.
В Культурном центре Вооруженных Сил 28 января 2004 г. состоялось заседание секции XII Рождественских чтений, посвященное военно-патриотическому воспитанию молодежи, в котором приняли участие представители Министерства обороны, военных академий, военных комиссариатов, начальники военных училищ, кадетских корпусов. С докладом по проблемам подготовки молодого пополнения Вооруженных Сил выступил начальник Управления Генерального штаба ВС РФ генерал-лейтенант В.И.Астанин, который отметил, что по сравнению с 1988 г. количество граждан, годных к военной службе, сократилось почти на треть, число юношей, временно негодных к военной службе, а также ограниченно годных возросло в пять раз. «Сейчас каждый шестой призывник употребляет алкогольные напитки, каждый десятый – наркотические с
