Глава XI. Доиндустриальный тип социальности и культурная регуляция 9 страница

III. Столкновение между стремлением к переменам, без которых невозможно поддержать существование об­щества в мире современных международных отношений, и к стабильности, нарушение которой чревато резкими социальными потрясениями, срывами и откатами. Это и столкновение между прошлым, которое воспроизводит устоявшуюся структуру и нормы, и будущим, ведущим общество к неопределенным целям. Варианты взаимодействия традиций и современ­ности. В ходе тех дискуссий, которые происходили в науке о “третьем мире”, выдвигались различные типы классификации происходящих в этих странах процессов. Суммируя разные точки зрения, высказанные российски­ми и зарубежными учеными, выделим три основных ва­рианта такого взаимодействия. 1. Симбиоз как минимальное взаимодействие, при котором поддерживается относительно независимое со­существование традиций и современности во взаимно изолированных сферах. Это приводит к возникновению анклавов современных укладов жизни, окруженных со всех сторон морем традиционности. Одни элементы об­щества забегают вперед и вполне сопоставимы с миро­вым уровнем, а другие отстают, еще не вызрели и несут в себе явно архаичные черты. Наряду с современным университетским образованием и научными центрами в стране большая часть населения может оставаться не­грамотной и придерживаться традиционных мифологи­ческих или религиозных взглядов. Космическая или ин­формационная технология может соседствовать с допо­топными формами отгонного скотоводства или прими­тивными ремеслами. С одной стороны, идет процесс по­степенной модернизации уклада жизни.городских сред­них слоев, что означает рост урбанизации, расширение образования, рост занятости в новых профессиях, акти­визацию политической деятельность и расширение масс-медиа. Но с другой — значительная часть населения го­рода и деревни погружена в традиционные уклады, по­стоянно воспроизводимые низкими технологиями, скудо­стью ресурсов, демографическим ростом. В сознании тех слоев населения, которые вовлекаются в современную социальную деятельность, происходит важный сдвиг в отношении к новым средствам произ­водства. Усиливается тяга к технике и технологии. Од­нако эти процессы охватывают лишь минимум населения и не распространяются на многочисленные слои кресть­янства и городских низов, которые остаются в прежнем состоянии. Модернизация симбиозного типа характерна для коло­ниальных систем, в которых введение новых элементов проводилось чужеродными властями и в целях, отвечав­ших интересам метрополий. Такая модернизация затраги­вала обычно лишь отрасли, связанные с поставкой сырья и сельскохозяйственных продуктов в центры капитализма. Для обслуживания такой системы колониальные режимы создавали обычно небольшую компрадорскую прослойку, тесно связанную с колониальной администрацией. В идеологическом плане обычно оправданием такой системы управления были просветительские установки, утверждавшие возможность постепенного приобщения покоренных стран к достижениям западной цивилизации, воплощением которой служила та или иная метрополия. 2. Вторая тенденция — конфликт культур: модерни­зация против традиционности. Каков бы ни был размах описанных выше двух тенденций, особенно влиятельной, глубокой и драматичной по своим последствиям оказы­вается третья — распад традиционных норм поведения и кризис культуры под воздействием капиталистической модернизации, вызывающей ответную реакцию протеста. Проникновение капитализма в доиндустриальные структуры приводит прежде всего к обесцениванию прежних производительных сил. Они явно уступают в эффективности новым методам производства. Дело не только в обесценивании прежнего материального произ­водства. Подвергаются деформации и солидаристские отношения, скрепляющие всю общественную структуру. Подчинение общества принципам товарно-денежных от­ношений, переход от этики к бизнесу лишает привычной роли громадные массы населения, ничего не получающе­го взамен, превращаемого в лишних людей. Деятельность, направленная на безмерное возрастание капитала, пред­стает для широких масс как голый расчет, утилитаризм, лишенный собственно человеческого содержания и не подвластный моральным нормам. Для населения, связан­ного докапиталистическими ориентациями, утверждение товарно-денежных принципов выступает как причина разрыва жизненно важных связей с другими людьми, как утрата самого жизненного смысла. Драматизм нового положения состоит в том, что, вместе с лишением доступа к условиям производства и утратой места в системе распределения, значительные группы на­селения теряют все свое достояние. Крестьянин вместе с землей лишается своей индивидуальности и места в жиз­ни. Но точно так же и у ремесленника, живущего искус­ным трудом, машина “отбирает” его сноровку. Оживление первичных форм солидарности (в том чис­ле этнической и кастовой) усиливает тот плюрализм со­циальных и политических структур, который оказывается одним из основных источников неустойчивости для мо­лодых государств. Обостряется конкурентная борьба за источники существования (в том числе за власть), что чревато ростом напряженности и конфликтов. Подчиня­ясь прежним ориентациям, индивид и солидаристские группы оказываются во власти непонятных им сил, над которыми они не имеют контроля. Возникает кризис при­вычных форм социальности и духовной ориентации,вос­принимаемый как моральное крушение, как распад обще­ства. В целом в обществе возникает глубокая качественная разнородность социальных структур, связанных с инду­стриальными и доиндустриальными формами производ­ства. При переходе от одной формы жизнеустройства к другой распадается не только “связь времен”, но и сама ткань социального организма,возникает социальная рас-щепленность между группами населения, связанными с современными и традиционными укладами. Традицион­ный механизм социальной регуляции рушится под нати­ском императивов развития, однако новые механизмы формируются медленно. Снятие или ослабление прежних форм солидарности раскрывает скрытые доселе в недрах общества конфликты. Возникает угроза распада обще­ства на разнородные слои и группы, отчужденно и враж­дебно относящиеся друг к другу (в том числе рост эт­нических, религиозных, классовых, кастовых, националь­ных раздоров, расхождения между городом и деревней и т.д.). Традиционные установки, воспитанные солидаристской моралью, выглядят в новых условиях как доверчивость и беспомощность и становятся легкой добычей “злонаме­ренных” сил, прибегающих к хитрости и прямому обману для достижения своекорыстных целей. Прежние мораль­ные ценности и нормы поведения, считавшиеся идеалами и пользовавшиеся сакральным статусом, предстают как уловки для лицедейства и прикрытия неприглядной дей­ствительности. Так, кастовая система, имевшая доселе бо­жественное происхождение, воспринимается как корыст­ная выдумка высших каст. Одним из самых драматических последствий модер­низации подчас становится дезинтеграция общества, происходящая вследствие ослабления прежних цивилизаци-онных и государственных структур, регулировавших от­ношения между различными этническими общностями и регионами. Это и привело, в частности, к распаду таких крупных имперских образований, как Австро-Венгерская или Османская империи, распаду Китая, крушению коло­ниальных империй, возникновению многочисленных се­паратистских “национально-освободительных” движе­ний, приведших в конце XX в. к тому, что число само­стоятельных государств превысило 180. Этот процесс нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, именно в ходе такого распада происходит формирование наци­ональных общностей, в рамках которых и созревают ог­раниченные хозяйственные и коммуникативные структу­ры. С другой — этот процесс сопровождается подчас же­стокими конфликтами, войнами и истреблением населе­ния. Хорошо.известно, что на протяжении XIX в. мо­дернизирующаяся Европа стала ареной еще более напря­женных конфликтов и войн, а XX в. стал свидетелем двух разрушительных мировых войн. Но, конечно, одним из наиболее крупномасштабных проявлений таких про­цессов стал распад СССР в ходе модернизационной пе­рестройки, что и привело за собой возникновение многих очагов напряженности. 3. Третья тенденция — взаимное приспосабливание идущей с Запада современности и местной специфики, присущей каждой из развивающихся стран. Она сво­дится к использованию возможностей друг друга для своих собственных целей, что создает их синтез. Тра­диционные связи, нормы и представления оказываются достаточно жизненными. Традиция соединяется с дости­жениями урбанизации и научно-технической революции, сохраняя свой прежний смысл. В самом общем плане структурная адаптация прежнего сознания к современ­ности состоит в том, что в нем по-прежнему сохраняется установка на ценность солидаристских связей. Вместе с тем воспринимаются модернизированные формы деятель­ности и потребления. Входя в мир новых, возросших возможностей, человек переносит на него свои прежние установки. Он пытается извлечь из этих возможностей то, что идет на пользу укреплению прежней солидарно­ сти, усилению сложившейся локальной группы, росту ее потребления и повышению престижа по сравнению с дру­гими группами и за их счет. Такое значение приобретали, например, дух корпоративности и патернализма, формы предпринимательства, отвечающие сложившимся структу­рам (семейные фирмы, основанные на общинных связях, клановые формы взаимной поддержки). Большое значе­ние приобретали традиции трудолюбия и мастерства в искусных формах ремесленной деятельности. Успеху мо­дернизации всегда сопутствует восходящее к прошлому высокое уважение к образованию и знанию на Востоке (хотя при этом резко меняется содержание этого зна­ния). Синтез оказывается необходимым способом формиро­вания новой общественно значимой идеологии, в которой должны сочетаться как привычные общественному созна­нию ценности социальной справедливости и единства, так и призывы к осовремениванию, развитию производ­ства, овладению новыми типами производства и т.д. Та­кая идеология зачастую принимала формы “националь­ного социализма” (турецкого, африканского, индийского, китайского, арабского и т.д.) или же она обращалась к религиозным основаниям в формулах исламского, индий­ского или буддистского социализма. Так, как говорили некоторые исламские лидеры в 60—70-х гг., “мы будем строить социализм, держа в одной руке Коран, а в дру­гой “Капитал” К.Маркса”. Тем не менее традиция дей­ствует двойственно и на современные формы деятельно­сти. Клановые, племенные, кастовые, этнические отноше­ния, нормы и соображения доминируют над профессио­нальными, классовыми или национальными принципами, порождая то, что называется коррупцией и непотизмом. В этих условиях усиливается воздействие тех форм массового сознания, которые тщетно пыталась искоре­нить или подчинить своему влиянию религия: обраще­ние к магии, различного рода мнимым, исцеляющим, из­бавляющим, приносящим успех, счастье и здоровье аму­летам, заклинаниям и т.п. Распространяются колдовские и антиведовские культуры, возникают многочисленные секты, причудливо сочетающие элементы религии и фольклорные верования.   Характерной иллюстрацией адаптации может служить живучесть культа предков в африканских или азиатских обществах и его распространение на городские условия. Этот культ воспринимается как поддержание теплых и интимных связей между живыми и теми из умерших, которые наиболее дороги и близки живым. Предки че­ловечны и понимают проблемы живых, они могут руко­водить ими и защищать от опасностей, выступать совет­чиками и указывать жизненный путь. Подразумевается, что соблюдение их заветов и поддержание правильных отношений с ними обеспечит людям гарантию жизненной устойчивости и в новом образе жизни. В более развитой культурной среде массовое сознание черпает объекты таких культов из высокой религии, вы­искивая в ней святых, мучеников и мудрецов, которые становятся советчиками, покровителями и защитниками живых. Традиционное сознание оказывается мало защищен­ным от влияния демонстрационного эффекта, который оказывают новые товары и реклама. Снимаются прежние ограничения, и новые возможности воспринимаются как стимул к увеличению непосредственного потребления, способствующего повышению статуса и влияния первич­ной группы или индивида. Установка на накопление ма­териальных предпосылок производства остается чуждой. Однако тенденция к повышению своего статуса в рамках традиционной иерархии приводит к напряженной борьбе за расширение доступа к жизненным благам. Прежняя солидарность все больше опирается на потребление ма­териальных благ, созданных вне рамок традиционного производства. Первым делом стараются извлечь пользу из этих тенденций прежние привилегированные группы — пле­менная верхушка, высшее духовенство, различные слои бюрократии. Демонстрационный эффект именно на них срабатывает в полную силу, создавая атмосферу погони за престижными формами потребления (модами, знани­ями, товарами, статусами), резко противостоящими об­разу жизни широких масс. Это оказывается в конечном счете разрушительным по отношению к обществу в це­лом. Иногда синтез приобретает крайне уродливый харак­тер, порождая самые примитивные и жестокие формы.чксплуатации и репрессии по отношению к трудящимся низам. Еще в период вызревания американского капи­тализма произошло утверждение рабовладельческих по­рядков в плантационном хозяйстве южных штатов. Ко­лониальная модернизация во многих странах “третьего мира” привела к внедрению принудительного труда. “Сталинская индустриализация” в СССР основывалась в значительной степени на использовании труда заклю­ченных и различных формах закрепощения населения города и деревни. Социальные разрезы культуры переходного об­щества. Дифференциация социальной жизни привела к росту разнообразия в культуре и общественном созна­нии стран Азии и Африки. В самом общем плане на массовом уровне можно выделить многообразные ценно­стно-культурные ориентации и образы жизни, связанные с существованием как укладных,так и межукладных со­циальных групп: традиционно-крестьянской, новой сель­ской, сильно дифференцированных городских слоев, бур­жуазных и буржуазно-бюрократических элементов и ин­теллигенции. Традиционные факторы по-разному сказы-наются на мироощущении этих слоев. Рабочему классу в силу его социально-экономического положения прису­щи недостаточная включенность в индустриальное про­изводство, незрелость и заметная привязанность к тра­диционным укладам жизни, что проявляется подчас во влиянии на него этнических, земляческих, конфессио­нальных привязанностей и мотиваций. Образованные и квалифицированные слои населения оказываются зача­стую в состоянии напряженной раздвоенности между но-ными ориентациями, привязанностью к достижениям За­пада и стремлением к утверждению национальной само­бытности своей страны, куда следует ограничить доступ своекорыстного Запада и его культуры, развращающей массы. Но в особенно напряженной духовной ситуации в стране, вступившей на путь модернизации, оказывается интеллигенция. Именно интеллигенция является носите­лем способности к изменению присущей обществу системы ориентации, имеющихся в обществе знаний, исполь­зуемых в нем значений. Именно она привносит в обще­ство новое сознание, способствует пониманию новых за­дач, с которыми сталкивается общество в современном мире. Интеллигенция способна хотя бы в интеллектуаль­ном плане выходить за рамки повседневности и локаль­ных ситуаций и выявлять общие тенденции. Подвергая критике устаревшие порядки и социальные злоупотреб­ления, интеллигенция способствует выработке общенаци­онального сознания, формулирует принципы националь­ной самобытности и социальной справедливости, разра­батывает различные варианты идеологических учений. Все это представляет огромное значение для выра­ботки самоориентации переходного общества. По этой причине многие представители интеллигенции склонны высоко оценивать свою миссию, активно участвуя в пол­итической и идеологической борьбе за независимость и национальное развитие. Однако в сложных условиях модернизации положение интеллигенции оказывается крайне противоречивым и во многих отношениях ненадежным. Слабость социальных институтов культуры (в том числе образования) лишает интеллигенцию надежного положения в жизни. Успех ее деятельности зависит от достаточной обеспеченности ма­териальными и политическими ресурсами, которыми она не располагает и которые находятся в руках совсем иных слоев. Зависимость интеллигенции заставляет ее обслуживать потребности госбюрократии, традиционных лидеров или частного предпринимательства. В художе­ственной литературе азиатских или африканских стран, в которой интеллигенция дает выход своим настроениям, нередко получают выражение мотивы пессимизма и от­чаяния, вызываемого необходимостью “выбора между са­мооплакиванием и проституированием”. Как мы видели в гл. XIII, другая важная проблема, стоящая перед национальной интеллигенцией,— самооп­ределение по отношению к Западу. С одной стороны, Запад остается “обетованной землей” высокой культуры или подлинной науки, богатства интеллектуальных и ху­дожественных течений. Но с другой — это дегуманизированное общество, ориентированное на наживу и по­требление, на подчинение остального мира своим моде­лям жизни. Такая дилемма приводила как к “утечке умов” из слаборазвитых стран на Запад, так и к резкому размежеванию с ним, превращению интеллигенции в активных носителей антизападной идеологии и участников национально-освободительной борьбы. Модернизация и идеология Как уже упоминалось, важное духовное изменение, происходящее в обществе, подвергающемся модерниза­ции, состоит в расширении сферы действия секулярных принципов социальной регуляции. Это означает ослаб­ление влияния религии на некоторые сферы социальной жизни, постепенную десакрализацию мира и рост влия­ния рационально-практических и нормативно-правовых принципов. Однако между собственно религиозным и рациональным подходами к действительности находит­ся важная сфера общественного сознания, занимаемая светской идеологией, которая приобретает все большее значение по мере ослабления прежних ортодоксальных форм веры и практики. В условиях этого переходного периода между религиозно-солидаристским и товарно-денежным типами регуляции происходит сложное взаи­модействие и духовных мотиваций, сопровождаемое как обогащением, так и обеднением духовной жизни, диф­ференциацией субкультур и поисками новых принци­пов интеграции. Нагрузка на идеологию увеличивается в силу того обстоятельства, что в этих условиях в об­ществе ослабевают прежние нормативно-ценностные системы, оказывающиеся в ряде отношений дисфункциональными, но еще не сложились прочные хозяйствен­ные связи и правовые системы. Как известно, в по­литическом плане важным средством регуляции и кон­солидации общества становится государство, приобрета­ющее зачастую авторитарный характер. Однако госу­дарство имеет свои ограничения, оно не может заменить нормативно-ценностные и смысловые системы, обеспе­чивающие нужную степень взаимодействия и коорди­нации. В этих условиях идеология становится важным сред­ством регуляции ориентации и деятельности населения. Воздействуя на духовный мир человека, на сознание об­щественных групп и общества в целом, она по-своему “организует мир”, объясняет противоречивую действи­тельность и снимает эти противоречия, придавая смысл деятельности, направленной на определенные цели. Конечно, формирование идеологии определяется как состоянием общества в целом, так и характером тех соц-иокультурных слоев и политических движений, которые складываются в обществе. Поэтому именно социологи­ческий анализ должен раскрыть реальное содержание тех построений, которые создаются идеологами различ­ных направлений. В общем плане в том многообразии идейных ориентации, которое складывается в обществе в условиях модернизации, следует выделить следующие основные направления: 1. Национализм различного типа, в котором находят отражение стремления различных слоев общества, этни­ческих и конфессиональных общностей к достижению консолидации и независимости. Эти цели могут выдви­гаться от имени сложившейся нации, стремящейся к ос­вобождению от иностранного господства, от имени боль­ших и малых этнических групп, ориентированных на на­циональное самоопределение, от имени культурно-исто­рической общности (пан-национальные движения), от имени государства (государственный национализм) или конфессиональных движений. Хорошо известны противоречия национализма, кото­рый, с одной стороны, стремится к достижению реальной независимости и права самостоятельно пользоваться на­циональным достоянием, а с другой — нередко приводит к ограничению прав инонациональных частей населения, к соперничеству и конфликтам с другими национальны­ми общностями. Конфликты и войны — частый спутник националистического самоутверждения. 2. Социалистическая идеология в разных вариантах. Как мы видели, в доиндустриальных типах социальности преобладают различные формы коммунократических, солидаристских отношений, которые неизбежно вступают в противоречие с теми товарно-денежными принципами, которые лишены значимой для населения нормативно-этической ориентации. Стремление отстоять присущие громадному большинству населения социальные связи и соответствующие им ценности, но вместе с тем привести их в соответствие с новыми типами деятельности выра­жается в произрастании различного рода социалистиче­ских идеологий и программ, которые на разных этапах выдвигались во всех странах, проходящих через этап мо-(срнизации. 3. Изменения в религиозной идеологии. С периода французской революции 1789 г. в общественной мысли стран Запада, а под ее влиянием и в других странах, нопрос о месте и роли религии в современном обществе подвергался интенсивному обсуждению. Многие просве­тители, а вслед за ними социальные реформаторы, рево­люционеры и социалисты полагали, что прогресс должен привести к изживанию религии как суммы нелепых ве­рований, устаревших предрассудков, средства обмана и манипуляции, отвлечения народа от реального участия в общественной жизни. На протяжении XIX и XX вв. религия продолжала пользоваться широким влиянием, хотя содержание и структура этого влияния подверглись сильным измене­ниям. Как обычно, история религии как важная состав­ная часть культуры, разворачивается отнюдь не через “отмену” и “устранение”, а через постепенную эволю­цию, в которой прежнее достояние взаимодействует с но­вовведениями. Необходимо вновь провести исходное разделение ре­лигиозных процессов на два основных типа, которое в основном совпадает с делением современного мира на “промышленно развитые” и “развивающиеся” страны. На ранних этапах промышленного развития и становле­ния капитализма христианство в его протестантской форме сыграло выдающуюся роль в духовном стимули­ровании накопления капитала и поддержании социаль­ной дисциплины. Оно послужило основой внутренней личностной ориентации активных участников становя­щихся рыночных отношений. В немалой степени это происходило еще и потому, что протестантизм примирял трудящихся с приниженным положением, создавая у них убеждение в “оправданности” складывающегося нера­венства, которое является результатом как собственных усилий человека,так и божественного произвола. Позд­нее к этому процессу присоединились и страны католи­ческой Европы, хотя здесь развитие происходило во мно­гом через приспосабливание структуры культа к новым социальным требованиям и при большей степени сохран­ности солидаристских отношений. Позднее повсюду в за­падном мире происходит постепенный, но упорный про­цесс секуляризации, заключающийся в растущем разде­лении светской и сакральной сфер, отстранении послед­ней от участия в регуляции экономической деятельности или же превращении этого участия в косвенное и опос­редованное. Католицизм отнюдь не выступает противни­ком капитализма, а содействует ему, осуществляя функ­ции морального руководства поведением верующих во внепроизводственной сфере. Впрочем, эта религия ведет также огромную работу через профсоюзы и систему со­циального обеспечения, сглаживая и примиряя интересы противостоящих классов. Таким образом, для религии процесс секуляризации заключается прежде всего в “структурной перестройке” поведения верующих, его растущей дифференциации. Ре­лигия все больше уходила в сферу частной и личной жизни, хотя и оставаясь важным средством регуляции межгрупповых и национальных отношений. Что же означает этот процесс для секулярных частей культуры? Как мы видели в главе об индустриальном обществе, основными средствами регуляции здесь стано­вятся светская мораль, гражданское право и художест­венная культура, через которые и осуществляется раз­ветвленное, детализированное и гибкое поддержание от­ношений и их адаптация к меняющимся условиям. Религиозные процессы, протекающие в среде, которая подвергается модернизации и претерпевает сложную трансформацию, зачастую кардинально отличаются от тех, что описаны выше. Однако они отнюдь не однознач­ны. В обширной литературе по социокультурным аспек­там модернизации приводятся разные классификации, но можно считать вполне устоявшимся деление этих про­цессов на три основных варианта, имеющих различное духовное содержание, социальную и политическую на­правленность: а) консервативный традиционализм; б) реформатор-ство и в) радикальный фундаментализм. Конечно, такое деление условно и отражает состояние размытости, не­устойчивости основных социальных групп в переходный период общества в целом. Деление не охватывает и всех различий, существующих на уровне мировоззренческого и тем более массового сознания. Но оно дает возмож­ность выявить основные направления эволюции религи­озных идеологий, а следовательно, и их влияние на иде­ологическую борьбу. Для современного религиозного сознания важной про­блемой является установление необходимого соответст­вия между традициями и современностью, между усвое­нием нового и доставшимся от прошлого наследием. В происходящих в религии процессах проявляется ее не­однозначность и многообразие. В ней постоянно взаимо­действуют и противоборствуют разные уровни и типы со­знания, разные ценностные ориентации. Религиозный традиционализм. Ортодоксальный тра­диционализм связан с косными привилегированными слоями, стремящимися противостоять переменам, сохра­нить свои привилегии и замкнуть широкие народные массы в ограниченных рамках первичных групп, допол­няемых культурными связями. В ряде стран традицио­нализм активно используется и насаждается правящими кругами, которые хотели бы сдержать рост недовольства и активности населения. Традиционализм неизменно отказывается признать реальность перемен. Изменения должны носить харак­тер только частичного улучшения прежних структур, усиливать прежние ориентации, которые сами по себе обладают абстрактной ценностью и лишь “небрежность” верующих не дает им возможности осуществиться. Тен­денция ортодоксии скорее отвергнуть изменения и но­вовведения, чем поставить под сомнение “священные принципы”, которые заключаются в сохранении прежних “внеземных” целей и представлений. Особую критику традиционалистов вызывают процессы атомизации чело­веческих отношений, распада привычных социальных ячеек и утраты значимости прежних форм поведения, в чем они усматривают угрозу существованию общества и его культуры. Социальные беды и конфликты традицио­налисты приписывают “духовному распаду”, т.е. забве­нию ортодоксальных норм и ценностей, а также отходу верующих от прежних религиозных структур. Для современного традиционализма в высшей степени характерно, что он успешно уживается с технократиче­скими и бюрократическими методами управления обще­ством. Усиление влияния на официальную политику ре­лигиозных кругов превращает их в одну из фракций правящей бюрократии. Правительство вместе с клери­кальными кругами выступает против попыток демокра­тической реформации, усиливает религиозное воспитание населения, и особенно молодежи. На религию возлага­ется роль амортизатора между авторитарной властью и обществом. Религия выступает фактически дополнением того политического прагматизма, на который ориентиру­ются правящие круги. В официальной пропаганде вы­двигается лозунг “опоры на науку и религию”. Так ре­лигия становится средством контроля над массами, от­страненными от активного участия в общественной жиз­ни, компенсацией за несбывшиеся земные надежды, сред­ством религиозного спасения или освобождения от зем­ных тягот в потустороннем существовании. В этом виде она служит существенной частью правительственного ме­ханизма контроля над обществом. Реформаторство стало важным направлением изме­нения содержания и структуры религии в восточных и африканских странах. Хотя оно, несомненно, отвечает интересам национальной буржуазии, его сторонниками стали широкие средние слои населения, прежде всего го­родского, деятельность которых подверглась значитель­ной степени модернизации. Поэтому это направление можно назвать модернизаторским. В своем традиционном виде религия препятствует развитию капитализма, накладывая на него духовные ог­раничения. Такое значение имело, например, содержаще­еся в исламе (а вернее, в коранической традиции) за­прещение риба — взимания ссудного процента. Это была попытка религиозного ограничения функционирования капитала в некапиталистических общественных структу­рах и подчинения его целям религиозного спасения ве­рующих. Несомненно, что в жизни этот запрет обходился нсевозможными способами. Иначе в средневековых му­сульманских странах не могли бы возникнуть развитые формы торгового капитала. Для французского исследо­вателя М.Родинсона это послужило основанием утверж­дать, что ислам не противоречил сам по себе развитию капитализма, что его предписания не сказывались фак­тически на торгово-предпринимательской деятельности. Но исторические процессы свидетельствуют о противном. Запрещение Кораном ссудного процента оказывало зна­чительное сдерживающее влияние на предприниматель­скую деятельность мусульман. Именно поэтому буржуа­зия активно выступала за реформированную религию, и прежде всего за отмену ограничений на функционирова­ние капитала. Реформаторы ислама, буддизма, индуизма и, конечно, христианства в районах его распространения стремились дать религиозную санкцию практическим делам челове­ка. Это формулировалось как “поклонение Богу через использование его даров” земли и капитала. Дары дол­жны служить благородным целям: процветанию обще­ства и его совершенствованию. Все земные ресурсы и человеческие способности должны использоваться для прославления религии.