Красный цветок в джунглях

 

СРЕДИ ДЕРЕВЬЕВ раздались крики.

Взлетела в воздух, громко крича, испуганная болтливая птица‑говорун. Этот крик подхватили ее коричневые, с белыми головами, сестры. Они первыми заметили со своих высоких веток быстро передвигавшееся по лесу яркое пятно света.

Кто‑то принес в джунгли Красный Цветок. Это означало, что в их мир пришла смерть.

Тревожные крики говорунов вскоре подхватили другие птицы, захлопали крыльями, спеша улететь как можно дальше от Красного Цветка, в безопасное место.

Балу и Багира в это время бродили по краю обрыва, высматривали, не появится ли человеческий детеныш внизу, в долине.

– Багира! – окликнул пантеру Балу. – Смотри.

Багира обернулся, увидел быстро движущееся далеко внизу среди деревьев оранжевое пятнышко и застыл от ужаса. Неужели сбылось мрачное предсказание Шерхана?

А там, внизу, человеческий детеныш продолжал бежать, высоко держа над головой горящую ветку, и, увидев ее, все звери поспешно разбегались и расползались в разные стороны. Они не видели, кто несет в джунгли огонь, да и не нужно им было этого знать. Просто каждый бизон и олень, каждая змея и панголин с рождения были воспитаны в страхе перед Красным Цветком и знали, что, увидев его, нужно немедленно спасаться бегством. И они убегали от самого ужасного врага джунглей.

Даже огромная могучая змея Каа, увидев Красный Цветок, затрепетала, принялась поспешно сворачивать бесконечные кольца своего огромного тела, чтобы поскорее уйти как можно дальше от оранжевой смерти.

Маугли выскочил из‑под темного покрова джунглей на освещенный лунным светом луг и продолжал бежать – пылавший в сердце человеческого детеныша гнев удесятерял его силы. Жажда мести гнала его вперед, кровь кипела в его жилах. Маугли был полон решимости безотлагательно, этой же ночью покончить с тигром.

И он ускорил свой бег, не обращая внимания на маленькие блестящие угольки, которые ронял его Красный Цветок на усыпавшие землю сухие ветки и листья.

 

Тревога в стае

 

ЧТО‑ТО БЫЛО НЕ ТАК. Слишком много шума в джунглях, слишком много.

Ракша поднялась с пола своей пещеры, навострила уши, высоко задрала нос, принюхиваясь. Затем осторожно вышла наружу, нервно помахивая хвостом. Грей тоже проснулся и, как всегда, пристроился рядом с матерью. Ракша глубоко потянула ноздрями, но запаха хищника не уловила. Однако грифы, с недавних пор облюбовавшие себе место на вершине Скалы Совета, кричали громче обычного. А затем сквозь их пронзительный клекот Ракша начала различать и другие крики. Тревожные. Казалось, птицы в джунглях сошли с ума, предупреждая всех вокруг о какой‑то страшной опасности.

Вскоре к Ракше добавились и остальные взрослые волки Стаи, выползли из своих укрытий, чтобы узнать, что происходит. Явной опасности никто из них пока что не замечал, но не зря же раздаются панические крики птиц, не зря разносятся по всем джунглям тревожные голоса животных.

Появилась дикая свинья, она, обезумев, влетела прямо в середину волчьей стаи, бежала, не разбирая дороги. Некоторые волки недовольно зарычали, ощетинились, готовые наброситься на нее, но свинья, кажется, даже не заметила хищников, продолжала нестись сломя голову, пытаясь спасти свою жизнь.

– Что случилось, мама? – спросил Грей. – Почему дикая свинья бежит прямиком через нашу лужайку? Она что, сошла с ума и перестала нас бояться?

– Значит, есть что‑то, чего она боится сильнее, чем нас, – мрачно ответила Ракша. – Нужно пробежаться по другим норам. Предупредить всех об опасности. Пойдем.

И они поспешили вперед.

– Слушайте все! – кричала Ракша. – Опасность! Опасность! Все уходите к реке. Немедленно!

И тут Ракша поняла, наконец, что именно случилось.

– Красный Цветок! – прорычала она.

Огонь приближался, и волчице оставалось лишь надеяться на то, что принес его не тот, о ком она думала.

 

 

* * *

Красный Цветок пожирал джунгли.

Животные со всей округи сбежались к реке – испуганные, сбитые с толку, встревоженные, а пламя тем временем охватило весь луг и неумолимо приближалось.

Такое множество самых разных животных не собиралось у реки со времен Водяного перемирия, но теперь их всех охватила паника, и о каком‑либо взаимопонимании не шло и речи. Змеи и мангусты бросались друг на друга, стараясь при этом не попасть под копыта бизонов, безжалостно топтавших драгоценную коллекцию дикобраза Икки.

– Моя палочка. Мой камешек. Мой листочек, – беспомощно бормотал Икки, нервно морща свой розовый носик.

– Это что, новое перемирие? – зевая спросила не проснувшаяся до конца карликовая свинка.

– Нет. Это Красный Цветок, – ответил ей панголин. – И он приближается.

– Вот и конец нам всем пришел, – грустно сказала гигантская белка. – Плохи наши дела, ох, плохи.

Один из носорогов спросил, обернувшись к стоявшей рядом с ним антилопе.

– Откуда он взялся, ты не видела?

– Это человек, – нервно озираясь по сторонам, ответила антилопа. – Он принес Красный Цветок в джунгли!

Ракша услышала слова антилопы, и у нее упало сердце. Кажется, сбылись самые худшие опасения волчицы.

– Ну, вот, – раздался низкий, бархатный, словно шкурка новорожденного теленка антилопы, голос, а затем из темноты появился и сам Шерхан. – Все, как я предсказывал. Человеческий детеныш вернулся.

– Это все ты натворил, – огрызнулась Ракша, глядя на приближающегося тигра. – Ты знал, что он к нам вернется. Ты устроил ему западню...

С раздирающим уши ревом Шерхан бросился на Ракшу – триста килограммов стальных мускулов и острые, как бритвы, когти, обрушились на волчицу, которая была втрое меньше его. Бросок был таким стремительным, что никто и ахнуть не успел. Волчица рухнула под тяжестью тигриного тела, Шерхан припечатал ее к грязной земле.

– Ты забыла, с кем разговариваешь, – пророкотал Шерхан, готовясь добить Ракшу.

– Хватит! – прогремел из темноты голос.

Это был приказ, такой властный, что все собравшиеся у реки животные замерли и повернули головы, глядя на Маугли, появившегося на берегу с пылающим Красным Цветком в руке. Глаза человеческого детеныша горели ярче огня.

– Ты хотел меня? – презрительно бросил Маугли могучему тигру. – Ну, вот он я.

Казалось, все в джунглях затаили дыхание. Все глаза были прикованы к человеку, который принес в их лесной мир свой ужасный Красный Цветок. Все смотрели на пляшущие оранжевые язычки огня и дрожали от страха.

Тут из зарослей выбежали Балу с Багирой и резко остановились, увидев сотни испуганных глаз, в которых отражалось пламя.

– О, нет, – негромко сказал Багира. – Маугли...

 

Вызов

 

СТРАХ РАСПРОСТРАНЯЛСЯ, передаваясь от одного животного к другому.

Шерхан медленно, лениво отступил от Ракши.

– Ну, что ж, начнем, – прорычал он, прижимая к голове уши.

– Я не боюсь тебя, – крикнул Маугли, поворачиваясь к Шерхану. – У меня есть Красный Цветок! Теперь тебя никто больше не будет бояться!

Маугли посмотрел на остальных животных, ожидая, что они разделят с ним его триумф. Но никто не проронил ни слова, все не сводили глаз с танцующих язычков пламени. Да, Маугли удалось приковать к себе всеобщее внимание, однако животные смотрели на него совсем не так, как он ожидал. Странно смотрели, со страхом, и никто не восторгался его подвигом.

– Ты прав, – лениво процедил Шерхан. – Думаю, они теперь будут бояться кого‑то другого.

Маугли смутился. Непонятно, что имел в виду тигр?

Человеческий детеныш обвел взглядом собравшихся на речном берегу зверей. Все они тихо отступали назад. Звери, рядом с которыми вырос человеческий детеныш, с которыми он дружил, испуганно пятились назад, и – о, ужас! – собирались сейчас вокруг тигра, словно ища защиты у него, а не у Маугли.

– Погодите, все в порядке, – окликнул он их, но никто его не слышал. Маугли чувствовал себя опустошенным, надломленным. Его словно придавило упавшим деревом. Даже Грей, его любимец Грей спрятался, укрывшись за своей раненой матерью.

– Грей, это же я, Грей, – позвал Маугли своего младшего брата. Но Грей отвел глаза в сторону.

– Мне неприятно напоминать, но я вас предупреждал, – с мерзкой улыбкой заметил Шерхан. – Но вы меня не услышали...

– Мама... – тихо позвал Маугли, зная, что уж кто‑кто, а Ракша точно знает, что ей ни к чему бояться собственного сына. Но и Ракша не смотрела в его сторону, отвернула голову. Неужели и она?

Из глаз Маугли хлынули слезы. Его сердце разрывалось на части. Разве этого он хотел? Разве к этому стремился?

Почему все они так его боятся? Разве они не знают, кто он? Разве не вырос он рядом с ними?

– Человеческий детеныш стал человеком, – жестко сказал Шерхан. – А человек всегда приносит в джунгли смерть и разрушение.

– Это неправда, – всхлипнул Маугли. – Я пришел, чтобы помочь всем!

– Помочь, – прорычал Шерхан, поворачивая голову в ту сторону, откуда пришел Маугли. – И помог, нечего сказать.

Мальчик медленно повернулся, чтобы посмотреть назад.

Над деревьями поднимался густой дым. Это пылал луг, на который уронил угольки Маугли, когда спешил, чтобы отомстить за Акелу. Красный Цветок разрастался, найдя себе пищу.

– Ты пришел, чтобы убивать, – сказал Шерхан. – Ну, что ж, давай. Пусти в дело свой Красный Цветок. Обрати его против меня так же, как это сделал когда‑то твой отец.

Маугли уставился на Шерхана, на его покрытую следами старых ожогов шкуру, затем обернулся по сторонам, отчаянно ища глазами хотя бы кого‑то, кто встанет на его сторону. Но никто на него не смотрел. Все джунгли отвернулись от малыша. Даже Балу, и тот потупил взгляд. Боль в сердце Маугли сделалась невыносимой. Еще никогда он не чувствовал себя таким одиноким, таким никому не нужным, таким чужим для всех, как в эту минуту.

– Багира! – взмолился Маугли. – Хоть ты им скажи. Я ничего не хотел уничтожить. Я принес Красный Цветок, потому что надеялся их спасти. Скажи же!

Но и Багира тоже промолчал, отвернувшись.

– Даже Багира, который всегда любил тебя сильнее всех, не желает тебя больше видеть, – притворно вздохнул Шерхан, покачивая головой. – А знаешь, что он сейчас видит? Он видит только Красный Цветок. И не видит больше человеческого детеныша. Он видит перед собой человека, своего врага.

Маугли был раздавлен, уничтожен. Он не знал, что ему теперь делать. Человеческий детеныш перевел взгляд с тигра на разгорающийся вдали огонь. Пламя росло и приближалось.

– Ты человек, вот ты кто, – негромко пророкотал тигр. – И всегда был им...

– Прекрати! – крикнул Маугли, но его голос прозвучал неуверенно и слабо, и горящая ветка в руках человеческого детеныша уже не выглядела грозным оружием. Теперь ему приходилось держать ее обеими руками, поскольку она вдруг сделалась неподъемно тяжелой и горячей.

Шерхан прищурил свои янтарные злые глаза и молча выступил вперед, приближаясь к человеческому детенышу. Даже с огнем в руке, Маугли казался неуверенным в себе, словно придавленным словами тигра и разрастающимся у него за спиной лесным пожаром.

– Теперь твоя очередь. Будь мужчиной, – прорычал тигр. – Покажи всем, чего ты на самом деле стоишь.

Маугли посмотрел на горящее у него в руках пламя, затем на его отражение в реке. И увидел собственное отражение, от которого у него остановилось дыхание – темный силуэт человека с горящей веткой в руках, человека, который принес в джунгли смерть и опустошение.

Неожиданно у Маугли защипало глаза. Нет, не от дыма, от гнева на самого себя. Все получилось совершенно не так, как ему хотелось. Неправильно все получилось. И сам он был совсем не такой, каким показало его отражение в реке. Не такую историю своей жизни он собирался написать. Вдруг Маугли инстинктивно догадался, что должен сделать. И он сделает это, если не хочет окончательно упасть в глазах всех, кто собрался на этом берегу. И что еще важнее, в собственных глазах.

– Это не я! – крикнул Маугли, погружая горящую ветку в речную воду.

Огонь зашипел и тут же погас. В небо поднялось облачко белого пара.

Стоявшие на берегу животные не могли поверить своим глазам. Удивился даже Шерхан, правда, для него этот сюрприз оказался очень приятным.

– Это была самая большая глупость, которую ты только мог совершить, – усмехнулся тигр, и глубоко погружая когти в прибрежную грязь, начал медленно приближаться к своей жертве. – Красный Цветок был твоим единственным оружием, и ты отказался от него. Теперь у тебя нет ничего. Ни когтей, ни клыков, ни друзей...

Шерхан был уже рядом. Под обожженной полосатой шкурой переливались его могучие мускулы. Медленно, шаг за шагом, тигр все ближе подходил к человеческому детенышу.

Маугли стоял как вкопанный. Он знал, что ему не убежать. Знал, что ему нечем ответить тигру. Он больше вообще ничего не мог сделать.

 

Плечом к плечу

 

СМЕРТЬ ПРИБЛИЖАЛАСЬ к Маугли.

Человеческий детеныш опустился на четвереньки, по‑волчьи припал к земле. Страх сковал его, пригвоздил к месту. Маугли был испуган, но не собирался просить пощады. Нет, только не это. Никогда.

Шерхан поморщился. Он понимал, что настоящей схватки с этим заморышем не получится, но надеялся, что человеческий детеныш окажет ему хоть какое‑то сопротивление. А того даже на это не хватило. Жаль, конечно, но что поделаешь. И тигр приготовился попробовать, каково на вкус человеческое мясо. Любопытно будет узнать.

Маугли врылся ногами в мягкую землю, как врывается в нее своими корнями дерево. Он знал, что ему сейчас придет конец, и приготовился к смерти. Он проиграл в борьбе с тигром, и ничего уже не изменить.

– Помни древний, как небо, Джунглей Закон, – раздался вдруг голос со стороны. Это был Балу, уверенно выступивший вперед.

– Что такое? – прорычал Шерхан и осторожно отступил на шаг назад, глядя на подошедшего к мальчику медведя. Маугли, не веря своим глазам, уставился на могучего медведя. «Что он делает?» – подумал человеческий детеныш.

– Он всегда непреложен и строг, – добавился к голосу Балу голос Багиры, и пантера подошла, встала рядом с Маугли с другой стороны.

– Идиоты, – фыркнул Шерхан, готовясь напасть на всех троих.

В душе Маугли забрезжил лучик надежды – еще бы, ведь рядом с ним снова были Балу и Багира! В груди мальчика распускался Красный Цветок – невидимый, зажженный его друзьями.

– Стая каждым своим Волком сильна, – прозвучал голос Ракши, которая тоже гордо встала рядом со своим сыном.

– Куда вы суетесь? – прошипел Шерхан. – Спешите отдать свои жизни за человеческого детеныша? Дураки, ну, дураки!

В ответ остальные члены волчьей стаи развернулись строем вокруг своего брата и в один голос продолжили:

– Силой стаи своей каждый Волк.

Кровь вскипела в жилах Шерхана, когда он оглянулся и увидел, что все, стоявшие до этого у него за спиной животные один за другим переходят на сторону Маугли. Похоже, все джунгли решили выступить заодно против тигра.

– Я вас всех перегрызу! – взревел тигр и бросился на Маугли.

Балу с завидной ловкостью опередил тигра и ринулся ему навстречу, вместе с ним рванулась вперед и вся рычащая волчья стая.

Маугли тоже прыгнул вперед, но его тут же отбросило в сторону, и он довольно жестко приземлился, упав на спину. Это был Багира, он прижал человеческого детеныша к земле и негромко, но грозно прорычал:

– Ты не волк. Сражайся с ним по‑своему.

– А деревья использовать я могу? – спросил Маугли, моментально сообразив, что имеет в виду старый кот.

– Тигры не умеют сражаться на деревьях, – кивнул Багира и понимающе усмехнулся.

Маугли обнял Багиру за его могучую шею и бросился бежать в джунгли.

Маугли продирался сквозь заросли, ища глазами деревья, лихорадочно продумывая план. Итак, какие у него преимущества перед Шерханом? Что может противопоставить тигру человеческий детеныш?

Маугли убегал все глубже в джунгли. Что ему использовать в схватке с Шерханом? Скалу с ульями? Нет. Пещеру Балу? Тоже нет. Позвать на помощь Каа? Нет, нет, нет. Все не то. Нужно придумать что‑то другое, и придумать как можно скорей.

Человеческий детеныш бегал не так быстро, как тигр, не был так же силен, как медведь, или так же проворен, как пантера. Всю жизнь он провел с волками, но он и не волк тоже. Шерхан назвал его человеком, но он вроде и не человек. Ну не совсем человек, скажем так. Он не такой, как все, – наполовину человек, наполовину зверь. Может, именно в этом его преимущество?

В джунглях становилось все жарче от пылающего в них пожара, все тяжелее становилось дышать от едкого дыма. Все. Времени на раздумья больше нет.

 

Битва

 

НА БЕРЕГУ СТРЕМИТЕЛЬНОЙ РЕКИ разгорелась битва.

Балу и Шерхан ревели друг на друга и, поднявшись на задние лапы, обменивались могучими ударами, а Грей со своими братьями, пользуясь случаем, кусали тем временем тигра за его оставшиеся неприкрытыми бока.

В какой‑то момент Шерхан пробил защиту Балу и сумел ударить его по шее своими острыми как бритва когтями. Хлынула кровь, раненый медведь отступил, повалился на землю, теряя сознание.

Место выбывшего из боя Балу занял Багира. Гневно раздувая ноздри, он понесся на противника по залитой кровью земле.

В это время на спину тигра запрыгнул один из взрослых волков, но Шерхан резко откинулся назад, ударил всем своим весом о высокий прибрежный камень, чтобы до нападения пантеры успеть стряхнуть запрыгнувшего ему на спину противника. От удара волк повалился на землю, и стал бы легкой добычей для полосатого оранжево‑черного хищника, если бы не Багира.

Бешено сверкая глазами, он налетел на тигра, сбил его с ног, и они в обнимку покатились по земле, впиваясь когтями и яростно кусая друг друга. Пришедший в себя волк бросился помогать пантере, но его вмешательство пошло на пользу тигру, а не Багире. Шерхан ухватил волка своими могучими задними лапами, а затем ударил им, словно живым камнем, по пантере и оглушил их обоих. Тигр вскочил на ноги и увидел Ракшу, бегущую на него в сопровождении молодых волков. Следом за ними поспешал Грей, полный решимости тоже принять участие в битве. Грозный тигр вновь поднялся на задние лапы, но волки, рыча и скаля зубы, налетели на него всей стаей, сбили и вместе с ним покатились в реку.

Огромный полосатый зверь яростно отбивался от волков, поднимая с каждым ударом могучих лап высокие фонтаны воды. Под один из таких ударов попал малыш Грей. Его выбросило из воды и отбросило к самому берегу.

Панголин и гигантская белка нырнули в реку, на помощь Грею. Они общими усилиями вытащили оглушенного волчонка из воды на сухую землю.

А тем временем битва в реке продолжалась, и главным противником тигра здесь стала Ракша. Волчица металась, стремительно набрасывалась на своего смертельного врага, стараясь укусить тигра или достать его когтями, не попадая при этом под тяжелые удары. Затем ей удалось впиться зубами в брюхо Шерхана. После этого они оба исчезли под водой, но волчица еще долго не ослабляла свою хватку и разжала челюсти только тогда, когда не могла уже больше оставаться без воздуха.

Вынырнув на поверхность, Шерхан яростно взревел и бросился на Ракшу. Волчица оскалила зубы, готовясь как можно дороже продать свою жизнь.

Броску тигра помешал Багира. Он черной молнией мелькнул в воздухе, ударил Шерхана в бок и вместе с ним повалился в воду.

Сражение между пантерой и тигром переместилось под воду. Шерхану удалось обхватить Багиру своими мощными лапами, и он начал топить его, но гибкий кот сумел извернуться и вцепился когтями в шею тигра.

Разорвать вену, как на то рассчитывал Багира, не удалось, зато его коготь очень удачно погрузился именно в то место, где остался шрам от полученного много лет назад ожога.

Шерхан скорчился, выпустив из лап Багиру, и громко взвыл от боли, а едва не захлебнувшаяся пантера пробкой выскочила на поверхность реки.

Обезумевший от ярости тигр вновь набросился на пантеру. Опять с обеих сторон посыпались удары, вокруг противников гейзером вскипела вода. Сцепившись друг с другом, они постепенно перемещались к кромке воды и спустя какое‑то время тяжело повалились на прибрежные камни.

Тигр оказался сверху, придавил пантеру. Багира тяжело ударился о камни и поморщился от боли в сломанном ребре. Шерхан уловил секундное замешательство противника и ударил Багиру наотмашь, прочертив когтями красные кровавые полосы на черной шерсти вокруг его глаза.

– Куда тебе со мной тягаться, – презрительно пророкотал Шерхан, и его голос громом прозвучал над водой. – Я больше тебя. Я быстрее. Я сильнее. Я Шерхан.

Багира зарычал и снова принял боевую стойку, готовясь встретить атаку громадного зверя.

Да, Шерхан прав. Он сильнее, он больше, и Багиру начинал охватывать страх перед тигром.

Шерхан взметнул когтями комья грязи, очень удачно залепив ею глаза пантеры и прыгнул. Над речным берегом мелькнула оранжево‑черная молния. Тигр повалил Багиру на спину, крепко прижал к земле и проревел:

– Ты не должен был заступаться за человеческого детеныша, – он облизнулся и добавил: – И сейчас заплатишь за это кровью.

Шерхан широко распахнул свои челюсти, показав два ряда острых, смертоносных зубов, и потянулся ими к шее Багиры.

Добраться до шеи пантеры тигр не успел, потому что его, словно котенка, внезапно подбросило в воздух. Этот удар нанес ему Балу, подобравшийся сбоку и больно, от души саданувший тигра под брюхо.

– Не сегодня, – фыркнул медведь, пошатываясь от усталости. В свой удар он вложил весь остаток сил.

Шерхан крепко приложился спиной о землю, но быстро перекатился, вскочил и снова повернулся к противникам.

Каждого из них по отдельности он уже сумел победить, и теперь они будут знать, кто в джунглях хозяин.

Но произошло то, чего тигр совершенно не ожидал. Вместо того чтобы разбежаться кто куда, эти битые им враги продолжали сопротивляться, помогать друг другу, и, что самое неприятное, их ряды постоянно росли. Если раньше против тигра выступали только пантера, медведь и волки, то теперь к ним присоединялись все новые и новые союзники.

Бизон, носорог, антилопа готовы были прийти на помощь уставшим Баги‑ ре и Балу. А еще против тигра готовы были выступить цапли и олень, дикие кабаны и крокодилы. Плечом к плечу с ними вставали панголин и карликовая свинка, птица‑носорог и гигантская белка. Даже грифы‑стервятники, всегда кормившиеся возле Шерхана, и те переметнулись на сторону человеческого детеныша. Переметнулись, невзирая на устроенный Маугли пожар, все сильнее полыхающий в джунглях.

– Ладно, некогда мне тут с вами возиться, – с наигранной небрежностью заявил Шерхан. – Я спешу попробовать на вкус человеческого детеныша!

И с этими словами тигр исчез.

Балу устало склонился к Багире и озабоченно спросил:

– Как ты думаешь, он справится?

– Маугли очень сообразительный мальчик, – ответил Багира, глядя в сторону лесного пожара. – Ты его недооцениваешь. У него все получится.

 

Смертельный поединок

 

ДЖУНГЛИ КОРЧИЛИСЬ в жарких объятиях Красного Цветка.

Метались тени между деревьями, взлетали до самых звезд языки пламени. Сквозь сизый дым сочился призрачный оранжевый свет – казалось, это солнечный день и темная ночь сражаются друг с другом, и в этой схватке побеждает свет, пожирающий джунгли лист за листом, дерево за деревом.

Сквозь этот невероятный, сошедший с ума мир пробирался Шерхан, которому не терпелось попробовать человечины.

– Куда ты спрятался, маленький негодяй? – прорычал тигр. Он знал, что рано или поздно все равно найдет человеческого детеныша, просто ему не хотелось терять время на поиски. Охота, по сути, была закончена, история человеческого детеныша подошла к концу. Настоящей борьбы, как это ни прискорбно, с ним не получилось, все решилось быстро и просто. Что ж, пришло время пустить жертве кровь, и нечего с этим тянуть понапрасну.

Прямо перед ворчащим тигром, едва не задев его по носу, с дерева полетели листья, хрустнул наверху сучок. Шерхан вскинул голову.

«Ну, вот и все, – подумал он, глядя на промелькнувшего среди веток человеческого детеныша. – На дереве спрятаться от меня решил? Не поможет, дурачок». Шерхан присел на задние лапы, затем оттолкнулся и, словно подброшенный пружиной, подскочил вверх.

– Это волкам тупым ты мог голову морочить, а меня не обманешь, – ехидно заметил тигр, запрыгивая на нижнюю ветку. – Я всегда знал наперед, что из тебя получится.

Маугли не обратил на слова Шерхана ни малейшего внимания, у него были заботы поважнее, чем слушать, что там бормочет этот полосатый. Человеческий детеныш перебрался на следующую ветку, повыше, сохраняя постоянным расстояние между собой и своим противником. Смертельно опасный танец Маугли начался.

Тем временем пожар быстро приближался, трещал в кустах, грозно ревел между деревьями. Маугли перепрыгнул на следующую ветку – в воздухе уже повисла сизая мгла, защипало в горле и глазах от едкого дыма. Дым мешал и Шерхану, из‑за него он не мог преследовать человеческого детеныша по запаху, приходилось искать его глазами. Впрочем, и человеческому детенышу стало трудно следить за своим противником.

Маугли поспешно проскользнул вокруг толстого древесного ствола, спрятался за ним. Ему живо вспомнилась схватка с королем Луи. Тяжелая была битва. И вот новый поединок, и снова с врагом, который больше и сильнее, чем он. Но если с орангутангом Маугли приходилось сражаться в совершенно чужом для него мире и без какого‑либо оружия в руках, то теперь все было иначе.

На этот раз у Маугли был четкий план, а значит, крепкой была и надежда на благополучный исход предстоящего боя.

Тигр двигался уверенно и быстро, небрежно перепрыгивая с ветки на ветку, поднимаясь все выше над полыхающим подлеском, желая, как можно быстрее поставить точку в их противостоянии с человеческим детенышем.

Маугли перебрался на следующую ветку, почувствовал, как сильно она прогнулась под его весом, услышал треск, перекрывший даже гул разгоравшегося под деревом пламени. Вот она, ветка, которая ему нужна! Обвитая стеблями ползучих растений, сухая, мертвая. Отличная ветка!

– Ну, и долго ли ты рассчитываешь продержаться против меня? – раздался снизу голос тигра. – Быстрее сдашься, быстрее и легче все для тебя закончится.

Маугли спрятался за стволом дерева – тигр с разгона проскочил мимо, запрыгнул на ветку, которая находилась выше. Маугли поспешно сплел друг с другом несколько лиан. Проверять веревку – как, впрочем, и весь «фокус» – времени не было. Поединок вступил в решающую фазу.

– Нам с тобой не обязательно драться, – громко объявил Маугли.

Тигр улыбнулся.

«Вот ты и обнаружил себя, глупыш, – подумал Шерхан, – и я совершенно точно знаю теперь, где тебя искать».

– Неужели надеешься на то, что я позволю тебе вырасти и стать взрослым? – хмыкнул тигр, присматриваясь к стволу, из‑за которого прозвучал голос человеческого детеныша.

Маугли вышел из своего укрытия, приготовился, подобрался. Внизу бушевал Красный Цветок, выжигая кусты возле дерева.

– Я не понимаю, почему ты меня так ненавидишь, – ответил Маугли. – Но у меня самого нет ненависти к тебе, Шерхан.

Если честно, Маугли действительно не хотел такого окончания их поединка и до этого момента еще сохранял призрачную надежду на то, что в конце им обоим удастся остаться в живых. Но теперь путь назад отрезан.

– Слова, слова... Любимое оружие людей. Они мастера зубы заговаривать, – рыкнул тигр. – Только меня на этот крючок не поймаешь.

Шерхан спрыгнул ниже, на ветку, которая находилась всего в метре от того места, где стоял Маугли. Тигр не спешил, он смотрел человеческому детенышу прямо в глаза и наслаждался, упивался этой минутой.

И нет ничего удивительного в том, что тигр просто не заметил самодельную, наскоро сплетенную из лиан веревку, что была закреплена на ногах Маугли.

Слегка сожалея о том, что спустя секунду все закончится, тигр бросился на человеческого детеныша, полетел, оскалив зубы и выпустив когти, и... всем весом своего тела обрушился на сухую ветку, на которой находился Маугли.

Раздался оглушительный треск, и ветка начала отделяться от ствола.

Не веря своим ушам и глазам, Шерхан с ужасом взглянул на мальчика.

– Сухая ветка, – спокойно пояснил Маугли.

В следующую секунду ветка полностью обломилась вместе со стоявшими на ней тигром и человеческим детенышем. Шерхан и ветка рухнули вниз, Маугли удержала на весу прикрепленная к его ногам веревка.

А тигр тем временем уже погружался в бушующий огонь, который через мгновение оборвет его жизнь.

Маугли раскачивался на сплетенной из лиан веревке, не в силах посмотреть вниз, на умирающего в огне могучего полосатого зверя. Он не испытывал ни радости, ни злорадства, ни гордости, ни ненависти – только печаль и безмерную усталость.

 

Неукротимый цветок

 

ВСЕ ВЗГЛЯДЫ БЫЛИ ОБРАЩЕНЫ на ад, в который превратились джунгли.

Собравшиеся на берегу реки животные с тревогой вглядывались в багровую, затянутую дымом пелену, не зная о том, что происходит внутри ее, и боясь себе это представить. Балу стоял, положив одну свою тяжелую лапу на плечо Багиры. Глаза пантеры остекленели, сердце его было разбито.

Ракша стояла чуть поодаль от остальных. Она тоже всматривалась в пылающий горизонт, и вопреки голосу разума продолжала верить в то, что сможет еще один, последний раз, увидеть своего сына. Пожалуй, это была даже не надежда, – о какой надежде может идти речь при виде этого пылающего ада! – скорее просто безумное желание, чтобы Маугли остался жив.

В зарослях что‑то промелькнуло, кто‑то приближался к реке. Те животные, что были помельче и послабее, попятились назад, прикрываясь за спинами более крупных и сильных. Багира встрепенулся, принял боевую стойку.

Если это возвращается Шерхан, он заплатит за все, что наделал. Из подрастающих волчат вперед вышел только Грей, бесстрашно вставший рядом со своей матерью и, как она, не утративший надежду.

Из дыма показалась черная, густо покрытая копотью, фигура. Не кошачья, человеческая. А затем, кашляя и тяжело дыша, Маугли упал на колени перед собравшимися на берегу животными.

– Маугли! – воскликнула Ракша.

Не чувствуя под собой лап от радости, она подбежала к нему, нежно прижалась головой к голове своего сына. Грей проворно забрался на руки старшего брата и в восторге принялся слизывать сажу и пепел с его лица. Несмотря на усталость и тревогу, Маугли не выдержал и рассмеялся.

– Он сделал это! – радостно крикнул Балу. – Он сделал это, мой славный человеческий детеныш!

От избытка чувств Балу даже крепко обнял пантеру. Багира сопротивляться медвежьим объятиям не стал – то ли слишком устал, то ли по какой‑ то еще причине. Утонув в мохнатых лапах Балу, он не переставал улыбаться и следить сияющими глазами за своим любимцем, за своим Маугли, сумевшим живым и невредимым выбраться из огненного ада.

Тут Маугли окружили остальные члены Стаи. Волки радостно выли, толкали Маугли своими мокрыми холодными носами, игриво бодали его тяжелыми серыми головами.

Но веселье продолжалось недолго, оно угасло в ту же секунду, когда человеческий детеныш обернулся и посмотрел на гудящее в джунглях пламя, освещавшее своими жуткими багровыми всполохами низко нависшие на небе темные грозовые облака.

– Я сделал это... – сказал Маугли. Да, он сделал это, он покончил с Шерханом, но какой ценой?

– Пойдем. Нам нужно уходить, – негромко сказал Багира.

– Но это все по моей вине, ведь это я принес в джунгли Красный Цветок, – ответил мальчик.

Он не чувствовал восторга от того, что победил Шерхана, и радости, что защитил и спас всех обитателей Сионийской долины от ярости тигра, тоже не испытывал. Он чувствовал только стыд и раскаяние.

– Это все по моей вине, – повторил он.

Раньше, чем кто‑нибудь успел ответить на эти слова, земля на речном берегу задрожала. С каждой секундой хруст ломаемых веток и гулкий топот тяжелых ног становились все громче, эти звуки нарастали, приближаясь со стороны джунглей.

И вот на фоне пылающего оранжевого пламени появился силуэт огромной слонихи, рядом с которой вышагивал слоненок.

Они подошли ближе, и все, кто стоял на речном берегу, отступили назад и склонили головы перед могучей слонихой и ее малышом – тем самым, которого спас Маугли. Багира знал, что никогда до этого слоны не заходили в эту часть джунглей, поэтому большинство собравшихся у реки животных – особенно мелких – впервые в жизни оказались рядом с подобными гигантами. Интересно, что привело сюда слонов – желание спастись или нечто иное?

Слониха подошла прямиком к Маугли, остановилась перед ним, нависая, словно серая живая гора. Маугли был ошеломлен, но не отступил и не отвернулся. А слониха долго смотрела ему в глаза, словно пыталась что‑то сказать.

Надвигалось нечто большое и важное.

 

Неожиданная помощь

 

ПОКА СЛОНИХА и человеческий детеныш смотрели друг другу в глаза, казалось, что время в джунглях остановило свой бег.

Маугли лихорадочно пытался понять, что хочет сказать ему слониха взглядом своих умных темных глаз?

Довольно скоро он получил ответ на свой вопрос, когда вдалеке раздался трубный клич. Вместе со всеми остальными животными Маугли повернул голову в ту сторону, откуда раздался этот звук.

На вершине высокой скалы, высоко‑высоко над пылающими джунглями стоял могучий слон и трубил, гордо задрав к небу свой хобот.

И тут на клич вожака начали собираться другие слоны. Один. Второй. Пятый. Десятый.

А затем слоны повели себя очень странно. Глядя на них снизу, из долины, можно было подумать, что эти громадные животные сошли с ума.

Одни серые гиганты подрывали своими бивнями корни растущих на вершине скалы деревьев, затем вырывали их, обхватив ствол хоботом. Другие слоны выворачивали громадные камни, мирно пролежавшие в земле сотни и тысячи лет.

Третьи выдирали с корнями кусты и высоко подбрасывали их в воздух.

Как ни пытался Маугли, он никак не мог понять, чем заняты слоны. Может быть, таким способом выражают свой гнев, увидев разгоревшийся в джунглях пожар? Если так, то, пошвыряв немного деревья и камни, гиганты придут и за виновником пожара. Вот тогда и конец Маугли.

– Смотрите! – Балу был первым, кто заметил ее – тонкую струйку воды. Она потекла, срываясь вниз с края скалы. Потекла, хотя на вершине той скалы воды отродясь не бывало.

Теперь стало понятно, чем заняты слоны. Выкорчевывая деревья и передвигая камни, они изменяли русло реки, поворачивали ее в нужном им направлении.

И вот тонкая струйка уже переросла в ручей, а затем превратилась в бурный поток, водопадом несущийся вниз и заливающий горящие джунгли.

Вода захлестнула пожар, и огонь начал сдавать свои позиции – вначале неохотно, потом все быстрее. Какое‑то время раздавался громкий треск и шипение, потом черный дым исчез, и его сменили облака серого, а затем белого пара, высоко поднявшиеся в небо и рассеянные ветром. Джунгли были спасены.

Стоявшие плечом к плечу животные закричали от радости.

– Много чудес я повидал в джунглях за свою долгую жизнь, – сказал Багира, обращаясь к Балу, который продолжал наблюдать за слонами, открыв от восторга рот. – Но того, что случилось сегодня, я не забуду никогда.

– Я тоже никогда не забуду этот день, брат, – кивнул медведь.

Маугли был потрясен не меньше, чем Балу или Багира. Он с трудом оторвал взгляд от бурлящей воды и поднимающихся от нее облачков белого пара, и вновь посмотрел в глаза матери‑слонихи. Он не знал, что ей сказать. И что он вообще мог сказать?

Слониха перевела взгляд на своего слоненка, затем осторожно прикоснулась хоботом к руке человеческого детеныша. Так она выразила свою признательность за спасенного детеныша. Так она показала, что вернула свой долг, отплатила добром за добро.

Потом слониха повернулась и осторожно, следя за тем, чтобы случайно не раздавить какую‑нибудь подвернувшуюся под ноги мелочь, отправилась вместе со слоненком восвояси, к своему стаду.

После ухода слонихи к животным обратился Багира:

– Сегодня я видел, как человеческий детеныш сумел сплотить вокруг себя все джунгли. Такого еще никогда не бывало, с самого начала времен.

– Да, уж это был «фокус» так «фокус», братишка, – поддакнул Балу. – Всем «фокусам» «фокус».

Маугли продолжал молча стоять, провожая взглядом удаляющуюся слониху со слоненком и думая о том, что, несмотря на все свои ошибки, кое‑что он сделал совершенно правильно.

К Маугли подошла Ракша, голова волчицы была низко опущена к земле.

– Прости, – тихо сказала она. – Мне так стыдно, что я...

Закончить фразу она не смогла.

– Я знаю, мама, – ответил Маугли.

Ракша вздохнула, прижалась головой к сыну и впервые в жизни заплакала.

Маугли обнял волчицу за шею и зарылся лицом в ее густую теплую шерсть.

– Для меня ты не волк, – всхлипнула Ракша. – И не человек. Ты мой сын.

Маугли посмотрел на нее, затем оглянулся вокруг, увидел Грея, Багиру, Балу и многих других своих друзей. У него была не одна Стая – у него было много Стай. И он был дома.

 

Новый рассвет

 

СКВОЗЬ ДЖУНГЛИ быстро двигалась темная фигурка.

Она прыгала с земли на деревья и снова на землю, скользила сквозь заросли, легко перескакивала через препятствия.

Отталкиваясь от стволов, подтягиваясь на низко нависающих над головой ветках, Маугли все ускорял и ускорял свой бег.

За его спиной сквозь джунгли летел Багира, уже настигая человеческого детеныша. Похоже, ему так никогда и не удастся опередить эту пантеру.

Но сегодня Багира гнался не за Маугли. Сегодня они вместе проверяли на скорость и находчивость новый выводок молодых волков, которые вскоре займут свои места в Совете.

– Еще кружок сделаем? – предложил Багира.

– Тогда я пойду поверху, – ответил Маугли.

– Эй, нет, оставайся внизу! – крикнул Багира, но Маугли уже ухватился за свисающую с дерева лиану и быстро скрылся среди ветвей.

– Никогда он меня не слушается, – покачал головой Багира.

А Маугли уже отпустил лиану, ступил на пружинящую под ногой ветку баньянового дерева. Когда ветка распрямилась и подбросила Маугли в воздух, он перелетел на следующее дерево, смеясь от радости.

Вскоре он спрыгнул на землю, прямо перед стайкой молодых волков, и встал, преграждая им дорогу.

Волчатам пришлось остановиться.

– Попались! – расхохотался Маугли.

– Нет, Маугли, так нечестно, – возразил Грей. Теперь он уже догнал человеческого детеныша по росту. Просто уму непостижимо, как быстро становятся взрослыми вчерашние щенки!

– А вы думаете, ваши враги будут сражаться с вами только по правилам? – спросил, появляясь из кустов, Багира. – Вы всегда должны быть начеку и помнить, что противник может появиться в любую секунду и с любой, даже самой неожиданной стороны.

Молодые волки понурились. Багира, как всегда, прав. Грей был единственным, кто собирался что‑то возразить, но не успел. Из густых зарослей за его спиной вдруг высунулась огромная лапа и обхватила Грея так, что у него перехватило дыхание.

– Очень уж вы... резво бегаете... ребятишки, – тяжело сопя, заметил Балу.

Маугли подошел к Грею, погладил его по голове.

– Только смотри, сам не начни прыгать по деревьям, неприятности наживешь, – предупредил Маугли.

– Тебе, значит, можно, а мне нельзя? – возразил Грей.

– Нельзя, – подтвердил Маугли. – Потому что ты волк, а я нет. Так что давай, свои собственные «фокусы» придумывай.

– Ладно, – неохотно согласился Грей.

В отдалении послышались волчьи голоса, они звали их.

Багира, Балу и человеческий детеныш проводили молодых волков к их логовам, а у Скалы тем временем собрался Совет Волков. Каждый волк по традиции уселся на свое, отведенное ему место. Правда, сегодня один из членов Совета свое прежнее место поменял.

Этим членом Совета была Ракша, которую Стая избрала своим новым вожаком. Вот почему волчица гордо сидела сейчас на вершине Скалы, на том камне, с которого до нее управлял Стаей Акела. Ракша обвела взглядом членов Совета, запрокинула голову к небу и громко завыла. Этот вой немедленно подхватили все волки Стаи.

Все, кроме Маугли. Он молча забрался на дерево, к лежащему на ветке Багире, сел рядом с ним, обхватил рукой его широкие, покрытые черной как ночь шерстью, плечи.

Отсюда, с ветки, человеческий детеныш легко мог встретиться глазами со своей матерью. Ракша поймала его взгляд, едва заметно улыбнулась, а затем сказала, обращаясь к Стае:

– Дружнее, волки!

И вновь, еще громче, завыла, задрав голову. Волки подхватили ее вой, и на этот раз к ним присоединился Маугли. По сравнению с былыми временами его голос окреп, стал громким и мощным – хотя, честно сказать, оставался совсем не похожим на голос настоящего волка.

Неожиданно затряслась ветка, на которой сидели Багира и Маугли. Они посмотрели вниз и увидели, что к ним пытается вскарабкаться Балу. Медведь за последнее время нисколечко не похудел, поэтому бедное дерево гнулось и трещало под его весом. Маугли улыбнулся.

Медведь. Пантера. Волчья стая. Человек. Кто‑то, может быть, скажет, что они не могут ужиться друг с другом. Пусть себе говорят, Маугли нет до этого дела. Он с ними со всеми прекрасно уживается, они его лучшие друзья, и этого более чем достаточно. В конце концов, разве не он сам пишет историю своей жизни? «Наверное, твоя Стая – это те, с кем ты решил остаться, – подумал Маугли. – Твоя Стая. Твое место в жизни. Твоя Семья». Ему повезло – он нашел свою Семью. И свое место в этом мире тоже.

 

 

КОНЕЦ