Глава I. Социальный и исторический контекст представлений Григория Назианзина о культуре и образовании

Понятие о культуре и образовании в сочинениях Григория Назианзина

 

Выпускная квалификационная работа

магистранта ΙI курса Пашкова П. А.

 

Научный руководитель

к. ф. н., А. И. Золотухина

 

Москва

2018

Оглавление

Понятие о культуре и образовании в сочинениях Григория Назианзина. 1

Введение. 3

Глава I. Социальный и исторический контекст представлений Григория Назианзина о культуре и образовании. 6

Вступительные замечания. Пайдейя и позднеантичное общество. 6

Григорий Назианзин и проблема «наследования» классической культуры христианами 12

Григорий и Юлиан. 14

Глава II. Состав образовательной программы по Григорию Назианзину. 20

Состав образовательной программы.. 20

Программа, описанная в стихотворении «От Никобула-сына к отцу», и образование в «Похвальном слове Василию Великому». 28

Образовательная программа Григория и программа Оригена. 31

Глава III. Философия пайдейи в сочинениях Григория Назианзина. 35

Гармония в Боге — в мире — в человеке. 35

Искусство как средство Откровения. 39

Христианский оратор и его слушатели. 45

Заключение. 49

Список литературы.. 51

Приложение. 54

 

Введение

Григорий из Назианза или, в церковной традиции, святой Григорий Богослов — фигура во многом знаковая для позднеантичного периода: своего рода совершенное воплощение идеи христианского интеллектуала, олицетворенный синтез греко-римской культуры и христианства.

Григорий в полной мере был сыном своей эпохи, но, вместе с тем, архитектором принципиально нового этапа развития европейской цивилизации. Как справедливо отмечает один из крупнейших исследователей его творчества, профессор Дж. Э. Мак-Гакин, «он завещал зарождавшейся Византии идею христианского эллинизма. Византийское христианство было, в сущности, шедевром, вышедшим из рук Григория, творением его ума; отчасти он создавал его сознательно, отчасти дело было в том, что в позднейшие века он воспринимался в Византии одновременно как последний из “древних” и первый из “современных” авторов»[1]. Впрочем, не только в Византии он воспринимался в таком качестве. Уже в XVII веке Мильтон, оправдывая свое обращение к драматургии перед судом пуританского благочестия, использует в качестве прецедента для своей защиты творчество Григория: «Григорий Назианзин, отец Церкви, не счел ниже своего святого достоинства написать трагедию под заглавием “Христос Страждущий”. Мы упоминаем об этом, дабы защитить трагедию от неуважения, вернее сказать, от осуждения, которого в наши дни она, по мнению многих, заслуживает наравне с обычными театральными представлениями, чему виной поэты, примешивающие комическое к великому, высокому и трагическому или выводящие на сцену персонажей банальных и заурядных, что люди здравомыслящие находят нелепым и объясняют лишь желанием угодить извращенному вкусу толпы»[2].

Однако с переходом к Новому времени интерес к нашему автору в целом иссяк: поздняя античность, особенно в ее христианском изводе, не отвечала требованиям художественного и идейного вкуса эпохи. Византийцы, эти «наследники и эллинского, и библейского культа школы»[3], были скучны для времени, когда всё возрастал интерес к индивидуально-творческому началу, которому школа виделась чуждой и враждебной подавляющей силой.

Между тем, хотя Григорий и был вдвойне типичен — как интеллектуал IV века, носитель традиционной греческой культуры, автор «школьной» дидактической поэзии и оратор в стиле второй софистики, а также как безупречно строгий богослов, — он остается фигурой во многом уникальной. Даже на фоне таких исполинов, как Василий Кесарийский, Григорий Нисский и другие христианские интеллектуалы его времени, Григорий выделяется своим вниманием к проблемам воспитания и культуры. Хотя «Слово к юношам о том, как извлекать пользу из языческих сочинений» Василия Кесарийского в течение веков воспринималось как максимально полное выражение позиции отцов Церкви по отношению к «внешним» (ἔξω) и «чуждым» (ἀλλότριος) учености и искусству[4], нам представляется, что сочинения Григория позволяют увидеть проблему более глубоко. При внимательном рассмотрении мы обнаружим, что наш автор, несмотря на сложившийся вокруг него (совершенно правдивый) образ тонкого мистика и человека несколько «не от мира сего», посвятил немало времени и сил осмыслению роли христианина в обществе. Как пишет Сюзанна Эльм, «[Григорий] сформулировал правила христианской общественной деятельности, христианской политии (πολιτεία). Тем самым он определил предназначение епископа: вести истинную философскую жизнь, деятельно вмешиваясь в дела политии, для блага римской Ойкумены, которая теперь стала христианской»[5].

 Как мы увидим по ходу работы, наш автор способен рассматривать пайдейю не только с точки зрения христианского богослова и подвижника. В отличие от многих христианских писателей, подходивших к культуре сугубо утилитарно, с точки зрения аскетики (и тогда культура оказывалась ненужной) или же теологии, Григорий видит в культуре и образовании важный компонент универсального единства греко-римского мира, необходимый фактор существования самого цивилизованного общества (τὸ κοινόν). Пайдейя — это не только вспомогательный инструмент для христианской мысли, ancilla theologiae, но и некая общность между людьми, которая, при всем различии их убеждений, делает возможным любое взаимодействие, диалог и даже проповедь. Культура и образование как совокупность искусств предстают в сочинениях Григория как Божий дар, а не сугубо человеческое изобретение; такое понятие о культуре позволяет Григорию осмыслить ее не только с практической точки зрения, но и подняться до подлинной философии (или даже богословия) пайдейи. Рассмотрению этой философии образования мы и хотим посвятить настоящее исследование.

Предмет нашего рассмотрения — представление Григория о месте культуры и образования в жизни христианина; здесь мы попытаемся исследовать вопрос в трех аспектах:

1. Мы рассмотрим социально-исторический контекст, в котором формировалась концепция пайдейи Григория, и попробуем ответить на вопрос о мере и степени его практической вовлеченности в культурную жизнь эпохи.  

2. Проанализируем собственно состав педагогической программы, которую Григорий считал необходимым усвоить, чтобы считаться ἀνὴρ πεπαιδευμένος, культурным человеком, в сравнении с учебной программой его великого предшественника — Оригена.

3. Приблизительно очертим круг философских представлений Григория о значении культуры, искусства и образования в деле христианского «любомудрия».

Наш автор не создавал трактатов; все его наследие составляют письма, проповеди («Слова») и стихотворения, и потому объектом настоящего исследования по преимуществу станет стихотворное послание «От Никобула-сына — отцу»: этот текст единственный у Григория посвящен всецело образовательной проблематике. Также мы будем опираться на другие связанные с философией образования труды Григория, в частности, на «Инвективы против Юлиана» и «Похвальное слово Василию Великому». Важные замечания, которые расширяют и углубляют наше понятие о философии культуры Григория, также рассеяны по многим его автобиографическим сочинениям и письмам, к которым мы будем обращаться по мере необходимости. Немаловажное значение для последней части нашей работы будут играть стихотворения Григория. Для сопоставления мы также будем привлекать сочинения иных авторов, касающиеся интересующей нас темы (как, например, «Похвальное слово Оригену» Григория Неокесарийского, которое включает в себя описание образовательной программы в училище, которое возглавлял Ориген). Ориген был, несомненно, наиболее авторитетным для Григория представителем предшествующей традиции осмысления соотношений христианства и «внешней» культуры[6], поэтому мы считаем нужным сопоставить состав образовательной программы Оригена с тем, который предлагает Григорий: это поможет нам осознать, до какой степени философия пайдейи каппадокийского епископа является плодом его личной интеллектуальной работы.   

Цель нашей работы на данном этапе — описать философию пайдейи, которая присутствует в сочинениях Григория, комплексно во всех ее аспектах.

Актуальность нашей работы определяется тем исключительным значением, которое имела образовательная проблематика для античной мысли, начиная с Платона и Исократа. Рассмотреть трактовку этой темы в творчестве одного из центральных для раннего христианства авторов представляется нам крайне полезным для осмысления темы «наследования» христианами культуры классической эпохи в целом. 

В силу некоторой неудовлетворительности существующих (часто архаичных и местами неточных) переводов творений отцов Церкви мы старались давать все значимые цитаты из Григория в собственном переводе (кроме оговоренных специально). Научные работы на иностранных языках цитируются также в переводе автора данного исследования.

Глава I. Социальный и исторический контекст представлений Григория Назианзина о культуре и образовании

Представляется необходимым для дальнейшего исследования представить (в объеме, который существенен для нашей работы[7]) обзор исторического контекста, в котором формировались представления Григория Назианзина о культуре и образовании. В этой главе мы уделим некоторое внимание институциональному аспекту существования позднеантичного образования и той роли, которую оно играло в обществе, а также рассмотрим проблему наследования христианами классической культуры в социальном аспекте сперва «крупным планом», а потом и конкретно в жизни и творчестве Григория.