2020-04-07
184
Поскольку по содержанию каждое отдельное действие субъекта согласованных действий представляет собой действие по совершению сделки со своим контрагентом, сами согласованные действия не могут расцениваться в качестве сделки (по аналогии с доктринальной парадигмой не квалифицируется в качестве односторонней сделки действие, направленное на заключение договора, - оферта). Однако так как согласованные действия обладают выраженным антиконкурентным эффектом, то объектом применения института недействительности должны являться не сами согласованные действия, а те сделки, в совершении которых содержался их антиконкурентный элемент, приведший в результате к ограничению или устранению конкуренции.
К сожалению, данный вывод широко не используется в правоприменительной практике. Но следует признать, что отдельные судебные решения исходят именно из этого подхода. Например, в одном их случаев суд первой инстанции пришел к выводу о том, что оспариваемый договор поручительства является ничтожной сделкой, поскольку являлся частью согласованных действий компании Usarel Investments Limited, компании White Sea Complex B.V., ЗАО "Морстрой-Инвест", а также ЗАО "ФАРМАНИКА" по созданию условий, обеспечивающих сохранение контроля над деятельностью и активами группы компаний "Белое море" путем получения ЗАО "ФАРМАНИКА" ничем необоснованных притязаний в отношении имущества компании White Sea Complex B.V. <96>. В другом случае договор доверительного управления имуществом морского специализированного порта Витино от 10.04.2013 б/н был признан недействительным в силу его ничтожности, так как суд установил, что оспариваемая сделка являлась частью согласованных действий бывшего руководства компании "Юзарел Инвестментс Лимитед" (Usarel Investments Limited), White Sea Complex B.V. PLLC, направленных на создание условий для сохранения контроля над деятельностью морского специализированного порта Витино, на недопущение передачи контроля над активами порта Витино АО "БТА Банк" в соответствии с решением Высокого суда правосудия (Лондон) <97>.
--------------------------------
<96> Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 16.06.2015 N 13АП-10191/2015 по делу N А42-8278/2014 // СПС "КонсультантПлюс" (Постановлением Арбитражного суда Северо-Западного округа от 02.10.2015 по делу N А42-8278/2014 данное Постановление было оставлено без изменения).
<97> Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 31.10.2014 по делу N А42-5629/2013 // СПС "КонсультантПлюс".
Координация экономической деятельности, запрещенная per se ч. 5 ст. 11 ЗоЗК, также может служить основанием для признания сделок, осуществленных с ее участием, недействительными. Поскольку запрещенная координация экономической деятельности имеет те же критерии последствий для конкуренции, что и запрещенные per se соглашения и иные действия, указанные в ч. 1 - 3 ст. 11 ЗоЗК, то сделки, осуществленные при участии координатора, также должны признаваться ничтожными, а не оспоримыми. Следует принимать во внимание, что сама по себе координация экономической деятельности, вне зависимости от ее правового основания, не ограничивает конкуренцию. Антиконкурентные последствия создаются в результате осуществления согласованных действий координируемыми хозяйствующими субъектами. Вместе с тем в своей совокупности запрет антиконкурентной координации экономической деятельности, регламентированный ч. 5 ст. 11 ЗоЗК, и запрет согласованных действий как разновидности антиконкурентного поведения, установленный ст. 11.1 ЗоЗК, создают основания для признания ничтожными не только сделок, заключаемых в контрагентами участниками согласованных действий, но и сделок, служащих основаниями для осуществления антиконкурентной координации экономической деятельности, таких, например, как соглашения о сотрудничестве, консалтинговые соглашения, агентские и иные посреднические договоры.
Наиболее яркое выражение антиконкурентная координация находит в применении института недействительности сделок к координации организаторами торгов деятельности их участников (п. 1 ч. 1 ст. 17 ЗоЗК). Нарушение запретов, закрепленных в указанной норме, является основанием для признания судом соответствующих торгов и заключенных по результатам таких торгов сделок недействительными, в том числе по иску антимонопольного органа (ч. 4 ст. 17 ЗоЗК). В основе данной нормы лежат общие положения п. 1 ст. 449 части первой ГК РФ, согласно которым торги, проведенные с нарушением правил, установленных законом, могут быть признаны судом недействительными по иску заинтересованного лица. А признание торгов недействительными автоматически влечет недействительность договоров, заключенных с лицами, выигравшими торги. В одном из случаев нарушение правил проведения торгов, установленных законом, было выражено в необоснованном ограничении доступа ООО к участию в торгах (исключением из числа участников открытого аукциона), что нарушило его права и законные интересы в сфере предпринимательской деятельности, поскольку лишило его законного права участвовать в торгах. По определению ВС РФ оспариваемые торги признаны недействительными, а заключенный по их результатам договор также был признан недействительным <98>.
--------------------------------
<98> Определение Верховного Суда РФ от 10.02.2016 N 305-ЭС15-19346 по делу N А41-8935/2015 // СПС "КонсультантПлюс".
Подобные нормы есть и в Законе о контрактной системе в сфере закупок <99>, который также предусматривает ряд оснований недействительности контрактов (ст. 34), недействительности решения комиссии (ч. 9 ст. 39), недействительности определения поставщика (ст. 47), недействительности закупок (ч. 9 ст. 32, п. 3 ч. 22 ст. 99). Конституционный Суд РФ указал, что данные нормы направлены на соблюдение конституционных принципов добросовестности, свободы договора и стабильности гражданского оборота в целях достижения справедливого баланса прав и законных интересов лиц, участвующих в размещении и исполнении заказов для государственных нужд, государства и общества в целом <100>. В соответствии с этим нарушение данных запретов должно квалифицироваться как покушение на публичные интересы, и такие сделки должны признаваться ничтожными на основании п. 2 ст. 168 ГК РФ.
--------------------------------
<99> Федеральный закон от 05.04.2013 N 44-ФЗ "О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд" // СЗ РФ. 08.04.2013. N 14. Ст. 1652.
<100> Определение Конституционного Суда РФ от 29.01.2015 N 161-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы открытого акционерного общества "Уральский фармацевтический холдинг" на нарушение конституционных прав и свобод положениями статьи 449 Гражданского кодекса Российской Федерации и части 5 статьи 10 Федерального закона "О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд" // СПС "КонсультантПлюс".
Особым основанием недействительности сделок, нарушающих требования антимонопольного законодательства, является так называемая корпоративная координация, основанием которой служат локальные акты корпоративных организаций, например правила и стандарты, устанавливаемые саморегулируемыми организациями в отношении своих членов. Саморегулируемая организация в силу своей организационно-правовой формы некоммерческой корпорации в форме ассоциации или союза, в соответствии с п. 1 ст. 123.8 ГК РФ, имеет в качестве уставной цели координацию предпринимательской деятельности своих членов, представление и защиту их общих имущественных интересов. Однако формирование правил и стандартов саморегулируемой организацией может приводить к установлению высоких барьеров для входа на рынок хозяйствующих субъектов, особенно в тех сферах предпринимательской деятельности, в которых предусмотрено обязательное саморегулирование. В этом случае возникает ограничение конкуренции, поскольку в распоряжении саморегулируемой организации находится правовой механизм, позволяющий контролировать количество конкурентов на релевантном рынке за счет установления ограничений для доступа к профессиональной или предпринимательской деятельности путем формирования условий входа на рынок, которые не могут быть исполнены всеми хозяйствующими субъектами, осуществляющими однородный вид деятельности. Подобное положение неоднократно подвергалось жесткой критике <101> еще до момента принятия Закона о саморегулируемых организациях <102>.
--------------------------------
<101> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 19.12.2005 N 12-П "По делу о проверке конституционности абзаца восьмого пункта 1 статьи 20 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобой гражданина А.Г. Меженцева" // СЗ РФ. 16.01.2006. N 3. Ст. 335; Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации А.Л. Кононова // СЗ РФ. 16.01.2006. N 3. Ст. 335; Павлодский Е.А. Саморегулируемые организации в России // Некоммерческие организации: теоретические и практические проблемы: Материалы ежегодных научных чтений памяти профессора С.Н. Братуся. М.: Эксмо, 2009. С. 76.
<102> Федеральный закон от 01.12.2007 N 315-ФЗ "О саморегулируемых организациях" // СЗ РФ. 03.12.2007. N 49. Ст. 6076 (далее - Закон о СРО).
С одной стороны, установление высокой планки для доступа к профессии саморегулируемой организацией может быть расценено как разновидность злоупотребления правом в виде использования гражданских прав в целях ограничения конкуренции (абз. 2 п. 1 ст. 10 ГК РФ). Применить к действиям саморегулируемой организации положение о злоупотреблении доминирующим положением на рынке невозможно в силу того, что, невзирая на то что саморегулируемая организация объединяет хозяйствующих субъектов - конкурентов, она не входит с ними в одну группу лиц, а кроме того, сама не является участником того рынка, на котором она осуществляет координацию деятельности своих членов. В этом случае у суда возникают основания для применения санкции за злоупотребление правом - саморегулируемая организация лишается судом права на защиту (п. 2 ст. 10 ГК РФ). Кроме того, в случае если злоупотребление правом саморегулируемой организацией повлекло нарушение права хозяйствующего субъекта, то в силу п. 4 ст. 10 ГК РФ такое лицо вправе требовать возмещения причиненных этим убытков.
С другой стороны, возникновение антиконкурентных последствий позволяет квалифицировать действие саморегулируемой организации по установлению барьеров входа на рынок как нарушение законодательного императивного запрета координации экономической деятельности, приводящей к созданию другим хозяйствующим субъектам препятствий доступу на товарный рынок или выходу из товарного рынка (п. 3 ч. 3 ст. 11.1 ЗоЗК). В этом смысле с учетом явного наличия обхода закона со стороны саморегулируемой организации создаются условия для возможности признания недействительной сделки, на основании которой были установлены соответствующие барьеры входа для хозяйствующих субъектов. В качестве такой сделки в данном случае выступает решение постоянно действующего коллегиального органа управления саморегулируемой организации, в компетенцию которого в соответствии с п. 1 ч. 7 ст. 17 Закона о СРО входит утверждение стандартов и правил саморегулируемой организации, внесение в них изменений. Вопросы определения содержания стандартов и правил саморегулируемой организации ее уставом могут быть отнесены к компетенции общего собрания членов саморегулируемой организации (ч. 8 ст. 17 Закона о СРО). И в том, и в другом случае в соответствии с п. 2 - 4 ст. 167 ГК РФ оспариваться может решение собрания, принятое либо коллегиальным органом, либо общим собранием членов саморегулируемой организации.
Здесь возникает ряд вопросов. Во-первых, глава 9.1 ГК РФ не относит решение собраний к разновидности сделок, о чем явно свидетельствует не только структура подраздела четвертого части первой ГК РФ, но и ее название - "Сделки. Решения собраний. Представительство" <103>. Вместе с тем ст. 181.3, 181.4 и 181.5 ГК РФ указывают на возможность применения института недействительности (как оспоримости, так и ничтожности) к решению собраний. В результате принятия изменений в ГК РФ в главе 9.1 ГК РФ остались неясными правовые последствия недействительности решения собрания. Если решение собрания не является сделкой, но к нему применяется институт недействительности, то каковы последствия применения данного института? Если решение собрания представляет собой лишь акт волеобразования, но не акт волеизъявления (как сделка), то к нему не могут применяться последствия недействительности сделок. Но ведь Гражданский кодекс РФ не имеет иного института недействительности кроме института недействительности сделки, который невозможно применить к недействительным решениям собраний. В чем тогда заключается отличие между последствиями признания решения собраний оспоримыми и ничтожными? Только в невозможности применения реституции постольку, поскольку решение собрания не расценивается как разновидность действия? Одним словом, в данном случае вопросов больше, чем ответов.
--------------------------------
<103> Этот вывод подтверждается и юридической доктриной, которая указывает, что в системе юридических фактов решение собрания относится к числу юридических актов наряду со сделками, но сделкой не является (Ткач А.В. Решение собрания как юридический факт // Законы России: опыт, анализ, практика. 2015. N 7. С. 104). См. также: См.: Чеговадзе Л.А. О формальной определенности действий субъектов гражданского права // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. N 11. С. 82.
В целях настоящей работы существенное значение приобретает возможность (или отсутствие) защиты прав для лиц, чьи права нарушаются решением собрания. Это тем более актуально, так как решение собрания может нарушать права третьих лиц, не имеющих права ни участвовать в принятии решения собрания, ни определять состав лиц, уполномоченных в принятии данного решения, как это имеет место в случае принятия правил и стандартов саморегулируемой организацией, которые устанавливают высокие барьеры входа на рынок для хозяйствующих субъектов в тех видах предпринимательской или профессиональной деятельности, где предусмотрено обязательное саморегулирование.
Пункт 1 ст. 181.3 ГК РФ устанавливает правило, согласно которому решение собрания недействительно по основаниям, установленным ГК РФ или иными законами, в силу признания его таковым судом (оспоримое решение) или независимо от такого признания (ничтожное решение). Оспоримыми признаются решения собраний по основаниям, указанным в п. 1 ст. 181.4 ГК РФ, к которым относятся: 1) существенное нарушение порядка созыва, подготовки и проведения собрания, влияющее на волеизъявление участников собрания; 2) отсутствие полномочия у лица, выступавшего от имени участника собрания; 3) допущение нарушения равенства прав участников собрания при его проведении; 4) допущение существенного нарушения правил составления протокола, в том числе правила о письменной форме протокола. Соответственно, ничтожным должно считаться такое решение собрания, которое: 1) принято по вопросу, не включенному в повестку дня, за исключением случая, если в собрании приняли участие все участники соответствующего гражданско-правового сообщества; 2) принято при отсутствии необходимого кворума; 3) принято по вопросу, не относящемуся к компетенции собрания; 4) противоречит основам правопорядка или нравственности (ст. 181.5 ГК РФ).
Можно видеть, что все основания недействительности и ничтожности решения собрания имеют сугубо процессуальное содержание и относятся только к лицам, имеющим право участия в собрании. Вместе с тем в интересах лиц, для которых решение собрания имеет существенное значение (например, членов саморегулируемой организации, в уставе которой определено, что правила и стандарты вырабатываются коллегиальным исполнительным органом, а не общим собранием членов некоммерческой корпорации <104>), но которые не обладают правом участия в формировании решения собрания, в силу п. 3 ст. 181.4 ГК РФ установлено право оспорить оспоримое решение собрания в судебном порядке <105>. В итоге при современном состоянии института решения собрания содержание правил и стандартов, вырабатываемых саморегулируемой организацией, не может быть оспорено не только лицами, для которых данные правила и стандарты формируют высокие барьеры входа, но и даже самими членами саморегулируемой организации, которые не обладают правом участия в собрании.
--------------------------------
<104> Современная редакция главы 9.1 ГК РФ в отношении таких лиц применяет термин "гражданско-правовое сообщество" (п. 1 ст. 181.2 ГК РФ, п. 3 ст. 181.4 ГК РФ).
<105> Соответственно, в отношении ничтожных решений собраний это право отсутствует в силу последствий ничтожности, которые, видимо, по аналогии с законом должны соответствовать последствиям ничтожной сделки (п. 1 ст. 167 ГК РФ).
Такая оторванность практического содержания основной целевой уставной деятельности саморегулируемой организации создает самые благоприятные условия для злоупотребления ею правом, чем такие некоммерческие корпорации успешно пользуются, что приводит к формированию коррупционных схем по установлению "тарифов по входу на рынок" в сферах предпринимательской и профессиональной деятельности, для которой законодательно установлено обязательное саморегулирование, ограничению конкуренции, а также к формированию негативного отношения предпринимательского или профессионального сообщества к саморегулируемым организациям, снижению их имиджа и подрыву государственной политики либерализации предпринимательской и профессиональной деятельности в целом.
Ситуация срочно нуждается в исправлении. Необходима легитимация способов защиты прав как самих членов саморегулируемых организаций, так и членов "гражданско-правового сообщества" хозяйствующих субъектов, еще не вступивших, но желающих вступить в состав саморегулируемых организаций, которыми установлены высокие барьеры входа на рынок. Отчасти ситуацию попытался "выровнять" Пленум ВС РФ, который указал на возможность предъявления самостоятельных <106> исков о признании недействительным ничтожного решения собрания, а также постановил, что споры по таким требованиям подлежат разрешению судом в общем порядке по заявлению любого лица, имеющего охраняемый законом интерес в таком признании <107>. Кроме того, в том же Постановлении Пленум ВС РФ определил, что к компетенции арбитражных судов относится рассмотрение споров о признании недействительными решений собраний участников и иных органов коммерческих организаций, ассоциаций (союзов) коммерческих организаций, иных некоммерческих организаций, объединяющих коммерческие организации и (или) индивидуальных предпринимателей, некоммерческих организаций, являющихся в соответствии с федеральным законом саморегулируемыми организациями и объединяющими субъектов предпринимательской деятельности, а также решений собраний участников гражданско-правовых сообществ, не являющихся юридическими лицами, но объединяющих выше указанных юридических лиц и (или) индивидуальных предпринимателей <108>.
--------------------------------
<106> А не коллективных. - Е.М.
<107> Пункт 106 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. N 8. Август.
<108> Пункт 113 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. N 8.
Данная позиция высшей судебной инстанции представляется "половинчатой". Думается, что право на защиту охраняемых законом интересов хозяйствующих субъектов, для которых саморегулируемыми организациями на основании решений собраний устанавливаются ограничения для "доступа к профессии" или для входа на рынок, не должно ограничиваться только возможностью признания ничтожными решений собраний. Право оспаривания решений собраний должно быть распространено не только на ничтожные, но и на недействительные решения собраний. При этом число оснований недействительности решения собраний должно быть расширено за счет включения в них такого основания, как "нарушение прав любого лица, имеющего охраняемый законом интерес в таком признании". Юридико-технически это можно сделать путем расширения пп. 3 п. 1 ст. 181.4 ГК РФ, который может быть изложен в следующей редакции: "3) допущено нарушение равенства прав участников собрания при его проведении либо любого лица, имеющего охраняемый законом интерес при признании решения собрания недействительным".
§ 4. Особенности применения института недействительности
к антиконкурентным фактическим действиям
С точки зрения антимонопольного законодательства ограничивать конкуренцию могут не только сделки, но и фактические действия и даже бездействие. Главный критерий антиконкурентного действия заключается в формировании условий для ограничения конкуренции. Этот подход нашел отражение в правовой позиции Пленума ВАС РФ, который указал, что суд или антимонопольный орган вправе признать нарушением антимонопольного законодательства и иные действия (бездействие), кроме установленных ч 1 ст. 10 ЗоЗК, поскольку приведенный в названной части перечень не является исчерпывающим. При этом, оценивая такие действия (бездействие), как злоупотребление доминирующим положением, следует учитывать положения ст. 10 ГК РФ, ч. 2 ст. 10, ч. 1 ст. 13 ЗоЗК и, в частности, определять, были совершены данные действия в допустимых пределах осуществления гражданских прав либо ими налагаются на контрагентов неразумные ограничения или ставятся необоснованные условия реализации контрагентами своих прав. В отношении действий (бездействия), прямо поименованных в ч. 1 ст. 10 ЗоЗК, наличие или угроза наступления соответствующих последствий предполагается и не требует доказывания антимонопольным органом.
Другими словами, в каких бы действиях ни выражалось поведение субъекта, занимающего доминирующее положение, - в совершении сделок, содержащих условия, ограничивающие конкуренцию; в совершении фактических действий, например в изъятии товара из обращения; в сокращении или прекращении производства или в простом бездействии, которое в том числе может заключаться в отсутствии заключения договоров с постоянными контрагентами, - такие действия per se, т.е. сами по себе, просто в силу факта их наличия могут квалифицироваться судом в качестве антимонопольного нарушения, и в случаях, если эти действия являются исполнением обязанностей по сделкам или приводят к совершению сделок, последствием которых является ограничение конкуренции, такие сделки должны признаваться ничтожными как нарушающие запреты per se, которые имеют в своем основании безусловный публичный интерес (п. 2 ст. 168 ГК РФ).
Рассмотренный выше пример с воздействием решения собрания саморегулируемой организации, устанавливающим барьеры входа на рынок для хозяйствующих субъектов в сфере предпринимательской или профессиональной деятельности с обязательным саморегулированием на состояние конкуренции на релевантном рынке, как нельзя более убедительно демонстрирует, что в сфере конкуренции вопрос о том, что фактические действия не могут быть оспорены на предмет их недействительного характера, поскольку в них отсутствует основной юридический квалифицирующий критерий сделки, такой как правовое последствие действия в виде возникновения, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ) <109>, не является столь уж однозначным, насколько он очевиден для любого "чистого" цивилиста.
--------------------------------
<109> См., напр.: Белов В.А. Гражданско-правовая природа сделок, представляющих собой акты злоупотребления доминирующим положением // Закон. 2015. N 9. С. 100.
Правовая позиция ВС РФ сводится в тому, что факт наличия антиконкурентного соглашения не должен ставиться в зависимость от его заключения в виде договора по правилам, установленным гражданским законодательством, включая требования к форме и содержанию сделок, и может быть доказан в том числе с использованием совокупности иных доказательств, в частности фактического поведения хозяйствующих субъектов. Законодательством не определено и не может быть определено, какие доказательства его подтверждают, а также не установлены и не могут быть установлены требования к форме подтверждающих документов. О достоверности представленных документов и материалов (в том числе сведений, находящихся в такой переписке) может свидетельствовать совпадение их содержания с другими подтвержденными по делу обстоятельствами (например, единообразное и синхронное ценовое поведение участников ассоциации, прекращение выдачи марок ассоциации в отношении продукции ряда обществ, отсутствие на определенной территории в розничной продаже товара без марок ассоциации). Доказательствами по делу о нарушении антимонопольного законодательства также могут служить и полученные в установленном законом порядке доказательства по уголовным делам, переданные в антимонопольный орган (с учетом положений ст. 161 УПК РФ). При этом необходимо иметь в виду, что материалы (копии материалов) уголовных дел могут использоваться в качестве доказательств по делам о картелях вне зависимости от наличия или отсутствия приговора по уголовному делу, поскольку в рамках производства по антимонопольному делу устанавливается факт наличия или отсутствия нарушения антимонопольного законодательства, а не факт совершения преступления или виновность/невиновность лица в совершении преступления <110>.
--------------------------------
<110> Пункт 9 Обзора по вопросам судебной практики, возникающим при рассмотрении дел о защите конкуренции и дел об административных правонарушениях в указанной сфере (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 16.03.2016) // СПС "КонсультантПлюс".
Правовая природа указанного феномена основывается на экономической сущности конкуренции, представляющей собой соперничество хозяйствующих субъектов, при котором самостоятельными действиями каждого из них исключается или ограничивается возможность каждого из них в одностороннем порядке воздействовать на общие условия обращения товаров на соответствующем товарном рынке (п. 7 ст. 4 ЗоЗК). "Соперничество" заключается не только в осуществлении более эффективной экономической деятельности, но и в формировании определенных моделей рыночного поведения хозяйствующих субъектов, содержание которых в условиях современных рынков не может определяться только в качестве деятельности одного из субъектов. Даже в модели абсолютной монополии деятельность рынка складывается из деятельности отдельных участников рынка (при монополии производителя существует множество потребителей, при монополии потребителя - наоборот - множество поставщиков и так далее). Кроме того, такие совершенно "несделочные" варианты рыночного поведения, как изъятие товара из обращения, отказ от заключения договоров, сокращение или прекращение производства товара, зачастую являются следствием исполнения условий договоров, то есть следствием фактических, а не юридических действий, поскольку исполнение обязательства, особенно имеющего экономическую природу (что является основой хозяйственной деятельности), традиционно не расценивается юридической доктриной в качестве разновидности сделки.
Однако такое исполнение обязанностей может создавать неблагоприятные последствия в виде ограничения конкуренции. Наиболее ярко это демонстрируется на примере договора коммерческой концессии, который с точки зрения антимонопольного законодательства представляет собой разновидность "вертикального" соглашения.
Статья 12 ЗоЗК признает допустимыми "вертикальные" соглашения в виде договоров коммерческой концессии, заключенных в письменной форме. Пункт 1 ст. 1033 ГК РФ предусматривает возможность установления в содержании договора коммерческой концессии ряда ограничений прав для каждой из его сторон. Эти ограничения по своему содержанию очень близки ограничениям, устанавливаемым поставщиком в отношении своих дистрибьюторов, как то: 1) обязательство правообладателя не предоставлять другим лицам аналогичные комплексы исключительных прав для их использования на закрепленной за пользователем территории либо воздерживаться от собственной аналогичной деятельности на этой территории (территориальные ограничения по заключению договора, составляющие правовое основание для отказа от заключения договора); 2) обязательство пользователя не конкурировать с правообладателем на территории, на которую распространяется действие договора коммерческой концессии в отношении предпринимательской деятельности, осуществляемой пользователем с использованием принадлежащих правообладателю исключительных прав (отказ от деятельности при наличии прямых продаж на территории данного рынка); 3) отказ пользователя от получения по договорам коммерческой концессии аналогичных прав у конкурентов (потенциальных конкурентов) правообладателя; 4) обязательство пользователя реализовывать, в том числе перепродавать, произведенные и (или) закупленные товары, выполнять работы или оказывать услуги с использованием принадлежащих правообладателю исключительных прав по установленным правообладателем ценам (ценовые ограничения); 5) обязательство пользователя не осуществлять реализацию аналогичных товаров, выполнение аналогичных работ или оказание аналогичных услуг с использованием товарных знаков или коммерческих обозначений других правообладателей (основание для отказа от заключения других договоров коммерческой концессии); 6) обязательство пользователя продавать товары, выполнять работы или оказывать услуги исключительно в пределах определенной территории (территориальное ограничение); 7) обязательство пользователя согласовывать с правообладателем место расположения коммерческих помещений, используемых при осуществлении предоставленных по договору исключительных прав, а также их внешнее и внутреннее оформление (установление стандартов обслуживания).
