2020-04-12
100
Сложил? Зафиксировал? Запиши отпечаток слойки на док-линзу и передай «спасателю». Дальше – сцепка. Правда, не боевая, а восстановительная, с использованием многомерного аркана. Похожий, при нейтрализации преступников использует Слоснадзор. Задача «спасателя» – сплести аркан строго по отпечатку-шаблону. Задача «пострадавшего» – не сопротивляться.
Если восстановительная сцепка проходила мирно, слойка «пострадавшего» возвращалась в старое «здоровое» состояние. Несколько дней она отзывалась на команды особенно резво. Вот только события, случившиеся между записью отпечатка и восстановительной сцепкой, из памяти «пострадавшего» выпадали навсегда.
«Меньшее из зол!» – убеждал Операторов Гдэн и не кривил душой – до трагедии на Малахитовой.
Густой и тягучий, шербет медленно растекался по прозрачной столешнице, раскрашивая в вишневый цвет гравировку – причудливую вязь из листьев и стеблей.
– Мне уйти? – спросил Ерса глава СВК.
– Успеешь, – хозяин приподнял кружку и в недоумении уставился на потянувшиеся за ней липкие щупальца. – Ню-юта-а!
Поправляя на ходу прическу, вплыла хозяйка. Пока Гдэн раздумывал, что означает ее столь скорое появление, липкая лужа оказалась вытертой, кружки заменены, а на столе возникло два новых предмета: графин с шербетом и пузатый кувшин. На ручке последнего мерцал янтарный глаз: подогреваю, мол, можете не спешить.
– Энкотель, – постучав по кувшину, пояснила хозяйка. – На случай, если у вас до сцепки дело дойдет.
Она склонила голову набок, что-то прикинула и быстрым движением поменяла кувшин с графином местами. Энкотель оказался ближе к гостю, шербет – к хозяину дома.
– Меня больше не отвлекать, – заявила хозяйка. – Зверчат укладываю.
– Что-то рановато, – буркнул Ерс.
– Две сказки обещано. По одной на нос… Вы, Гдэн, пейте, пейте. Энкотелем хорошо сон отгонять.
Ерс уставился на жену:
– При чем здесь сон, Нюта? Ну, скажи, при чем здесь сон?!
– А то я тебя, бородатого, за столько периодов не выучила. Если вечером на веранде утро, значит, до полуночи сидеть собрались. Вы, Гдэн, если что, не стесняйтесь. У нашей гостиной экран, как в зале Совета… Все-все исчезаю! – она скрылась за дверью. Лишь прошуршал по комнате длинный подол.
Ерс пригубил шербет и многозначительно повел бровью:
– Совсем другое дело. Да ты не стесняйся – энкотель поставлен для тебя. – Хозяин посмаковал шербет, полюбовался утренней зарей за окном иллюзорной веранды: – Уходить он надумал. А ты знаешь, что только склейка слоев спасла твоего Оператора от ответа перед Советом? Добивать павшего я не намерен. Но что случилось на Малахитовой, обязан знать.
– Спросите Тлимана. Этот эксперт! Он взял в осаду Журавль. За девять дней достал всех, кого смог достать, – Гдэн потянулся поставить кружку, но передумал и осушил ее до дна. – Мастер Ерс, как ни удивительно, я тоже хочу кое-кого допросить. Бежичей, например.
– Допроси Оператора.
– После склейки слоев? Он может признаться в поклонении зверчу. Или в сговоре с Порубежьем. Да хоть в беседе с самой Прародительницей!
– Против последнего я бы не возражал, – совсем по-стариковски проворчал Дед. – И я слишком хорошо знаю нашего уважаемого историка, чтобы сомневаться в его предвзятости.
– Но зачем тогда...
– …заказывать волку экспертизу пастбища? А чтобы пастух не дремал.
Гдэн вскинул голову. За последние дни глава Службы успел пожалеть, что Оператор не остался под завалами. Героическое сопротивление до последнего вздоха – такой аргумент поприжал бы многие слойки. Тлимановскую – в особенности. Но Оператор жив. Вернее, жива Рилда. А вот Дед, похоже, предлагает помощь. Как наставник ученику, бывшему, разумеется.
– Пастух готов признать, что поражен избирательностью атаки «ласок».
– Да уж! – буркнул Ерс. – Причем наш герой-ординар не понял, чем рисковал. Но что бы техник полез выручать мастеров? Очень, хм… неожиданно.
– Его сообщение опоздало.
Кружка Ерса со стуком опустилась на стол. На этот раз без последствий.
– Памятью Пещер, Гдэн! Да пусть ординар ничего бы вообще не отправил. Он пытался! Думаешь, зачем я его в Совет вызывал? Есть у меня мечта, чтоб ординары при виде зеленой формы плеваться перестали. Скажешь, чепуха? Правильно, в общем-то, скажешь…
Глоток за глотком Гдэн цедил вторую порцию энкотеля.
Стена отчуждения между мастерами и ординарами? Глава СВК знал о ней, сталкивался лично, но не придавал значения – до тех пор, пока на месте ординаров не оказались внешневики.
Первым камнем для новой стены стал Журавль. Получив в управление кусок суши, Гдэн дивился на щедрость Совета, потом прозрел. Службу не уважили – ее убрали из Насты, как отдаляют от себя непонятное и, возможно, опасное. Вторым камнем стал запрет на посещение внешневиками Сотара. Третьим – решение Совета о сокрытии имен Операторов. Именно оно породило миф о всеведущий и всемогущих обитателях сфер. Ерс, помнится, даже аналогию провел. Мол, у хозяина берлоги, что не имя, то прозвище; вот и Операторы по медвежьим следам пошли. Гдэн относился к возвеличиванию своих подчиненных с улыбкой – до тех пор, пока очарованию выдумки не поддался Совет.
– Что ж, Источник тебе судия, – подвел итог собственной речи Ерс. – Вернемся к Оператору Малахитовой – к его состоянию на момент появления «ласок».
Гдэн оторвался от энкотеля:
– В попытку самоубийства я не верю.
– А кто говорит о самоубийстве? «Алкоголь исключает допрос в сцепке». Кажется, это твои слова?
Шеф СВК прищурился:
– Объявим Оператора героем?
– Исключено! Но Оператор не проигрывал честной схватки. На него напали те, кого он защищал. Надеюсь, глава СВК не забыл, что его служба защищает весь Кластер, а не только Пламастру? Пасть от руки предателя трагично, но незазорно. И мне, Гненил, странно, что на Совете я не услышал этот аргумент от тебя. А склейка? Она проведена ради спасения жизни Оператора. Причем последнее – суровая правда… Теперь о Тлимане. Он передал мне вот это, – Ерс подбросил и поймал красный, высшей категории надежности, инфо-кристалл. В защитной оболочке он походил на грецкий орех. – Здесь запись допроса командира стражей. Предлагаю посмотреть фрагмент. Да, своего имени беженец не назвал. Ястреб – как тебе кличка?
Лес заволокло туманом. Нет окна, нет раннего утра – на их месте, перед хозяином и гостем развернулся стереоэкран.
Комната без окон. В ней два оврина. Один, облитый светом, сидит в жестком кресле: рыжая роба измята, руки пристегнуты к подлокотникам, на бледном лице выделяется хрящеватый, с резким изломом нос – зримое обоснование оперативного псевдонима. Другой оврин, высокий и худощавый, вышагивает в полумраке от стены к стене.
– Кража информации из архива Бежи? Допустим. Заметьте, я ничего не подтверждаю, – Тлиман останавливается перед арестантом – черная тень на сером фоне. Для Ястреба – говорящая темнота. – Вам не кажется, что разрушение Узла за взлом файла – это перебор?
– Говорил и повторяю. Планировалась бескровная демонстрация силы. Она почти удалась! – глаза бежича сверкают по ястребиному, но свет слепит, вынуждая арестанта опустить голову. – Оператор наши катера пропустил. Это факт! Ни я, ни моя группа к разрушению Узла непричастны – это тоже факт. Для меня! Мастер…
– Для вас, только мастер.
– Я предложил бы мастеру пассивную сцепку, но у всех стражей наведенный терминальный блок, – рука Ястреба непроизвольно дергается, но механические зажимы надежны. – Если решитесь, мой мозг превратится в пудинг раньше, чем вы успеете перехватить контроль. Издержки работы. Как у ваших «ласок».
– Допустим. Но я спрашивал об Узле.
– За нейтрализацию Оператора отвечал мастер Аласт. Он у вас. И он не из стражей. Допросите его!
– Если сочтем нужным, допросим. Надеюсь, вы не станете отрицать, что уничтожение Узла – тоже факт?
– Говорил и повторяю. С Оператором работал Аласт. Мою группу в детали не посвящали. Источник свидетель, когда план полетел к зверчу, даже тогда! я пощадил угонщика прыгуна. А вы… – арестант запинается, с силой, до белых костяшек, сжимает кулаки.
Из темноты доносится смешок:
– Вижу, работа «ласок» произвела на вас впечатление. Как вы нашли Оператора?
– Преследовали техников. Смотрим – лежит. Форма синяя. Хотели привести в сознание. Рванули куртку – на блузе журавль. Четверых из кордона мы нашли. Все в галерее. Но Оператор работает в сфере. Думали, он под завалами. И тут, как змей из ларца. Змея! И бутылка рядом.
– Ординары отрицают, что пили.
– Естественно. – Несмотря на слепящий свет, Ястреб поднимает голову: – Вы же их не проверили?
– Не сочли нужным. Надеюсь, все было именно так: прорыв, рангата, бутылка. И все же, почему Оператор вас пропустил?
– Говорил и повторяю: прикрытием занимался Аласт. Инспектор Слоснадзора, если не врет.
– Надеюсь…
Картинка застыла. Обратное превращение экрана в окно заняло секунды.
– Дальше они ходят по кругу, – Ерс оценивающе глянул на остатки шербета и залпом осушил чашку. – «Говорил и повторяю», как выражается наш пернатый недруг. Ты ничего не заметил?
– Ястреб. Он знает о высадке больше, чем говорит.
– И говорит он на удивление много. Хотя, если допустить, что стражи врут – причем врут одинаково! – непонятно, зачем инспектору Слоснадзора отправляться на Малахитовую. Но я спрашивал не о бежичах, а о Тлимане.
Гдэн сел прямо, сухо проговорил:
– Мастер Ерс, я не люблю недомолвок. Совет нашел, чем заменить СВК?
– Спокойнее, Гдэн. Намекаешь на славу обитателей сфер? Да, миф об всемогущих узловиках существует. Судя по последним событиям, он защищает нас лучше самих Операторов. Но сегодня миф ранен. Случись новый провал – миф умрет. И вот тогда Гривастый напомнит Совету о своих подозрениях.
– Мастер Тлиман решил доказать, что Пламастре не стоит полагаться на Операторов?
– Что Пламастре не стоит Операторам доверять. Разницу улавливаешь?
Гдэн улавливал. А еще знал – Дед ему пока доверяет. Будь иначе, не сидеть бы сегодня главе СВК на иллюзорной веранде.
– Что сказал Аласт? Сцепка была?
– Аласта допросили – Тлиман допросил. Запись допроса найдешь на «орехе». Сцепка… – Ерс поднялся с кресла и прошел к «окну». – Да чтоб ее! Опять перспектива двоится.
На взгляд Гдэна, перспектива была идеальной. Другое дело, что иллюзия не соответствовала ни времени, ни сезону.
Ерс оторвался от созерцания давно минувшего утра:
– Допроса в сцепке не будет. Совет запретил снимать слок с победителя Оператора. И все-таки, Гдэн, почему Всемогущий не справился?
– Не знаю.
– Гдэн!
– Источник свидетель, не знаю!
– Призывать в свидетели Мудрейшего – это правильно. Тем более, что его мы вообще не в силах допросить. – Седовласый бородач вернулся к креслу, но садиться не стал – облокотился на спинку: – Я тебе, Гдэн, давно не наставник, но, как старший, скажу: сам себя не перехитри, золотой! Миф защищает Службу, но молчит о ее создателе. Удачных тебе прыжков!
Уже подняв катер, Гдэн заметил скрытую за зеленой изгородью детскую площадку: качели-трансформер, песочница, грави-батут, танцующий лабиринт. «В наше время таких не делали, – с внезапной грустью подумал глава СВК. – А Дед? Он ошибается. Если внешневики узнают правду о Малахитовой, Служба умрет раньше, чем развеется миф о всеведущих и всемогущих обитателях сфер. И все-таки, высадка. Почему Оператор ее пропустил?»
Когда «огневка» укротителя Операторов появилась над Настой, в столице стояла глубокая ночь. Вымотанный и злой, Гдэн перенес просмотр «ореха» на утро. К Журавлю он прилетел раньше обычного. И первым делом загнал подарок Ерса в приемный слот терминала.
Глава СВК помнил гордого щеголя – таким Аласта увозили с Малахитовой «ласки». У арестанта на записи щеки заросли щетиной, а прежде аккуратная бородка превратилась в уродливый нарост. Оставалось удивляться, как этот бежич обманул Оператора и напугал Совет. «Я спрашивал не о нем, а о Тлимане», – всплыло в памяти, как всегда едкое, замечание Деда. Гдэн выругался и пустил запись по новой, то ускоряя просмотр, то замедляя его.
– …допустим, – горячился Аласт. – Не признаю, но допустим. Я выиграл. Оператор проиграл. А после, надо полагать от бессилия, он нейтрализовал всю группу и разделался с прыгунами?
– Оператор? – прячась в тени, переспросил Тлиман.
«Оператор? – вслед за гривастым повторил Гдэн. – Не «ласки», а Оператор?»
Поставленная на паузу запись то становилась плоской, то вновь обретала объем. Сквозь мембрану пробился пересвист ласточек. Изредка какая-нибудь из птах выныривала из белесой кисеи, проносилась вдоль Журавля и снова ныряла в утренний туман.
Вражды с «ласками» шеф СВК избегал даже в спокойные времена. Ввязаться в свару сейчас, означало умножить число сторонников Тлимана. Гдэн позавидовал вольным птахам. Никаких тебе служб, советов и мастеров. Но даже птицам не спастись от змей. И не так уж важно, какого цвета ползучие гады: золотые, зеленые или бурые с медным отливом.
Изображение на экране ожило.
– Это зверч вас попутал, – обращаясь к Аласту, проговорил Тлиман. – Или напряжение рангаты сказалось. Транспорты налетчиков обезвредили «ласки». Показания ваших коллег это подтверждают. Вам есть, что добавить?
– Н-нет. Я тогда больше думал о Носоре... Такая нелепость!
– Вы о раздавленном в катере? Несчастные случаи происходят даже на учениях, а тут боевая операция. Вы знали, что рискуете. Должны были знать!
– Я не виню «ласок».
– Рад слышать! Ястреб сообщил, что нашел Оператора пьяным в лесу. Вы подтверждаете его показания?
– Надо полагать подтверждаю…
Гдэн остановил запись. Допрос ему не нравился. Хотя бы потому, что услышанное не являлось допросом. Гдэн проверял – эксперт имел право беседовать с арестованными «для прояснения сложных вопросов». Вот только «беседа» больше походила на инструктаж. И это «надо полагать»! Почему бы, не сказать прямо: «Да, подтверждаю».
По периметру двери рабочего кабинета побежала синяя волна.
– К вам Оператор Киттин, – доложил секретарь, выдержал паузу и, не скрывая недовольство визитером, добавил: – По срочному.
– Пусть подождет.
Убирая «орех» в архив, Гдэн усмехнулся: «Допрашивать Аласта? Источник упаси! Не стоит дергать веревку, если не знаешь, на чьей шее она затянет петлю». Прежде чем перевести терминал в спящий режим, глава СВК вывел на экран данные мониторинга операторских сфер. Судя по цифрам, Обширнейшее собрание отрабатывало «достойную шалость».
– И когда же до вас, всеведущих, дойдет? – пробормотал укротитель Операторов и, связавшись с секретарем, распорядился: – Запускай!
***
К несолидному виду самого молодого из Операторов Гдэн за три года успел притерпеться. Но цветастая майка, оранжевые шорты и ядовито-сиреневые кроссовки? Киттин походил на ждущего штрафной удар защитника-футболиста. Форма и поза соответствовали.
– Гдэн, почему нам запрещают общаться с бывшим Оператором Малахитовой?
– Вот так сразу и в лоб. Киттин, тебя правилам хорошего тона учили?
В глазах Оператора, будто перескочив с жестких кудрей, играли рыжие отсветы:
– Осмелюсь напомнить, Гдэн, я выходной.
– Я вижу.
То, что Обширнейшее собрание отправит к шефу ходока, глава СВК предвидел. Неожиданностью стала личность посланца. Но если мальчишка явился в таком виде – значит, прижало или прижали, и даже можно предположить кто.
Гдэн сцепил руки в замок:
– Почему Лонар сам ко мне не зашел?
– Занят… – Лицо Оператора стало пунцовым. Усыпанное веснушками, оно подошло бы клоуну, а не защитнику десятков систем: – Гдэн, я за всех говорю!
Всеведущих и всемогущих Операторов – тайный золотой мастер лучше других знал, как мало правды в льстивых эпитетах – Гдэн держал от расследования в стороне. Меньше знаешь – лучше дежуришь. Но чтобы Операторы потеряли терпение? Такого их укротитель допустить не смел.
– Беспокойство Обширнейшего собрания я понимаю, – с озадачившей визитера снисходительностью заговорил шеф. – Но, по мнению психологов, встреча с Операторами спровоцирует у Рилды нервный срыв. Вплоть до суицида!
– А полная изоляция принесет покой?
– Специалистам виднее.
– Гдэн, – едва ли замечая, что делает, Киттин облизнул губу. – Наверное, даже наверняка, мне не следовало являться к вам в таком виде. Но Операторы встречаются не только для игр. Мы уверены, информация по Малахитовой искажена. Мы это чуем. Все! Но не знаем кем и с какой целью.
– Та-ак! – шеф подался назад. Кресло послушно опустило спинку, подстраиваясь под седока. – Чуют они! Как Узел на Малахитовой допустил высадку – это вы чуете?
Оператор развел руками, спросил:
– А беженцы что говорят?
– Темнят. А Совет не рискует пойти на сцепку. Ну что ты глазами лупаешь? Предлагаешь снять слок с победителя Оператора?
– Мы можем держать сцепку вдвоем или втроем. Да хоть вшестером!
– Нет! Рисковать Операторами я не намерен… Куда собирался-то?
– Да вот, на игру, – казалось, вопрос шефа смутил Киттина больше, чем строгая отповедь. – Осмелюсь напомнить, что сегодня и завтра я еще выходной.
– Я, видишь ли, из любопытства.
– А я из интереса. Только в график вписаться сложно. А тут повезло. Игра с «Ершами» и я свободен. Был. Лонар меня из раздевалки выдернул. – Задор в глазах Оператора погас, голос утратил обычную раскатистость: – Теперь опять шутки о служке-внешневике пойдут.
– Кордон не прислуживает, он служит, – сухо напомнил Гдэн.
– Но я-то не кордон. Гдэн, я Оператор!
– Ты подписал контракт… Успеешь на игру?
Киттин тряхнул рыжими кудрями:
– Должен. Лонар на «огневке» – подскочит.
– Ты говорил, что он занят.
– Ну-у, он занят. Но подскочит.
– Киттин, ты мне слои не склеивай! Врать тоже надо уметь.
Оператор хмуро поглядывал на шефа, но спорить не пытался. Гдэн мог бы припомнить своему подчиненному многое, и справедливо, между прочим, припомнить! Однако стращать еще больше самого молодого из Операторов сейчас не следовало.
За памятную рангату с нэдами, ныне опальный сын Прародительницы заплатил снижением потенциала слойки. Восстановление растянулось на периоды и, как говорили, не завершилось до сих пор. Обычно, Гдэн слухи презирал, но этим верил. Иначе, почему бы Хранителю не обучать своих? Проблемы Бежи главу СВК волновали мало, но терять Операторов он не хотел. Док-линзу с отпечатком слойки – ту, что Рилда сдала перед злополучным дежурством – Гдэн изъял и держал под рукой. Но пока, пострадавшая Оператор была слишком слаба, чтобы удержать под контролем обновленную слойку. До сегодняшнего утра глава СВК полагал, что восстановительную сцепку ему придется проводить самому.
– До окончания расследования, события на Малахитовой обсуждению не подлежат, – отчеканил укротитель Операторов. – Так Лонару и передай. А насчет Рилды есть задумка. Получится, помощником тебя позову. Но чтобы без Лонара и прочих!
Киттин озадачено моргнул:
– А как же дежурство?
– После дежурства. Возьмешься?
– Спрашиваете! – огненно-рыжие кудри подпрыгнули, словно учуяли настроение хозяина.
– Значит, договорились. Удачной игры!
– Удачных прыжков! – откликнулся Киттин и выскочил из кабинета.
Гдэн потянулся в кресле, зевнул и усмехнулся. Гривастый может перетряхнуть Журавль от хвоста до головы, даже до клюва! – в знании внешневиков историку с главой СВК никогда не сравняться.
Операторы общались друг с другом, с шефом и своим кордоном. Служащих других кордонов участники Обширнейшего собрания игнорировали – за необходимость перед друзьями, родными и любимыми причислять себя к слугам мифического, всеведущего и всемогущего обитателя сферы. Гдэна такое молчаливое противостояние устраивало. Особенно сейчас.
***
Требовательные аккорды вызова заставили Рилду вздрогнуть – слишком редко звучали они теперь, еще реже приносили безобидные вести. О хороших бывшая Оператор мечтать себе запретила.
– Вы Рилда? – деловито спросил незнакомец. По его обветренному лицу, от носа к углам рта тянулись глубокие складки. Во взгляде черных глаз чувствовалась привычка распоряжаться. – Мы с женой хотели бы подскочить – посмотреть коттедж. Предложение о продаже в силе?
«Коттедж? Продажа?!»
Обычно – и вслух, и про себя – Рилда называла свое жилище домом. Хотя в документах… Да, там значился двухэтажный коттедж. Наверху три спальни. Самую большую Иргуш в первый же день захватил под игровую комнату. Внизу кухонный блок и гостевой холл.
Рилда пыталась сообразить, кому и когда она говорила о возможном переезде. Думала? Да. Убеждала себя? Тоже верно. Но чтобы болтать? Было бы с кем! Ювличу – и тому не сказала.
Поездку на шашлыки бригадир расхваливал не зря. Играло солнечными бликами озеро. Узкие полосы на удивление густого леса, словно ширмы, разделяли травяной пляж на сектора. На выложенном диким камнем кругу разрешалось устроить пикник. В распоряжение каждой компании выделялась лодка.
– Плывите, плывите! – отгонял незваных визитеров Барэн. – Тут закрытое мероприятие, знаете ли.
Участники «закрытого мероприятия» сидели в стороне от мангала за раскладным столом на будто случайно оказавшихся здесь чурбачках. Запах запеченного мяса заставлял трепетать ноздри, шутки Барэна отвлекали от грустных мыслей – Рилда не заметила, как справилась с первой порцией шашлыка. Ювлич, не спрашивая, положил вторую. Для Рилды, как для «змееныша», оказался припасен зеленый чай, прочие смаковали вино. Насчет свежеперегнанного Ювлич наврал. Благородный гранатовый цвет и богатый оттенками аромат не оставляли сомнений – зачинщики поездки не поскупились.
– Ты, бригадир, это… как? отошел? – раскладывая на мангале очередную партию шашлыка, поинтересовался Барэн.
Ювлич глянул на наладчика и приятеля с откровенным неудовольствием, дожевав кусок мяса, пробурчал:
– Мне отходняк без надобности. Решил – начал. Решил – завязал.
– Везет, – Барэн вздохнул и покосился на Рилду. – Я вот сколько раз пробовал – нет, не могу. Зато о друзьях беспокоюсь. Дай, думаю, зайду к бригадиру. И зашел. Гляжу – сидит. Глаза красные, рожа опухла. Запой у него, заявляет. Как от Совета отвязался, так это, в запой. На два дня. Вы представляете?!
Алика с Павлином дружно пожали плечами. Грохот брошенного на стол шампура заставил обоих вжать головы в плечи. Рилда облилась чаем.
Ювлич встал:
– А ты был там – в этом Совете? Не по стерео, а живьем. Был?.. А меня вызвали. Ну, стало быть, захожу. Они, змееныши, по кругу расселись. А мне на змее зеленом определили стоять. Огляделся – цирк. И я на арене. Только смеяться охоты нет. Я им: ничего, мол, не видел – сидел в Маяке, отсылал сообщение. Вам, змеенышам, зверч вас заешь, отсылал. Ну, змеенышей они проглотили, а насчет «сидел» – не может того быть, говорят. Беженцы, мол, самого Оператора одолели, а вас – меня, то есть! – из блока связи выковырять не смогли? Особенно высоченный один язвил. Надеюсь, говорит, вы нас не обманываете. Вру я им, стало быть! Вот ты, Барэн, скажи, я тебе врал?
– Ну, тогда…
– Тогда – не в счет. А тут… тут я им, змеенышам, показал. Все выложил. И про поход наш, и про вашу игру, и про заначку свою. Руками, говорю, оно всегда вернее, и дверь запереть, и связь держать. Они сидят, ухмыляются. Красотка одна, вся в бусах, аж прыснула. Потом главный наш – ну, который бородач седовласый – в кресле развалился. Понимаю, говорит, время позднее, однако, у нас концы с концами не сходятся, так что извините, отпустить вас не можем. У них, видишь ли, «концы»! До ночи их искали. Я как домой вернулся, чую – край. Ну и…
– Я тебе не о причине – о сроке толкую, – Барэн оставил мангал и принялся наполнять бокалы. – Нет, ты скажи, где это видано, чтоб в запой по плану ходили?
– В следующий раз тебя позову.
– Нет уж, благодарю. Я это... если что, от души. Ваше здоровье, милые дамы!
Барэн первым осушил одноразовый, выделанный под стекло пузатый бокал, хитро прищурился на Рилду:
– А все-таки зря вы, дорогуша, отказываетесь. Источник свидетель, зря!
– Думаю об обратной дороге, – в очередной раз отговорилась Рилда.
– И опять-таки зря, – Барэн поднял опустевшую наполовину бутыль, поглядел сквозь нее на небо. – Весь маршрут еще с вчера в этот… в автопилот занесен. Бригадир у нас – ординар осмотрительный. И как его на Маяк занесло?
– Цыц! – по своему обыкновению бросил Ювлич, и Барэн поспешил переключиться на рассказ об инструменте, забытом Павлином.
–...и где бы вы думали? Внутри пульта. В самом, знаете ли, нежном… Эй, вы это, куда?
Алика с парнем сбежали кататься на лодке.
– Пропал наш Павлин, – вздохнул Ювлич, наблюдая, как парочка отчаливает от берега. – Я ему: «Сперва выучись». А он как рявкнет! Я, мол, за нее любому глотку перегрызу. И глядит зверем.
Барэн кусок за куском снимал шашлык с шампура на тарелку:
– По поводу «пропал», Ювлич, это ты зря. Видел бы ты, как Алика убивалась, когда беженцы Павлина ее приложили. – Закончив с шампуром, Барен насадил мясо на вилку: – А все, дорогуша, из-за вас!
Вилка качнулась в сторону Рилды. Та в недоумении уставилась на обвинителя:
– Я вашего Павлина ни о чем не просила.
– А вы, дорогуша, и не могли. Вы это, в обморок хлопнулись. Павлин вас на плечо и в рощу. Беженцы за ним – змееныша знать в вас почуяли. Пока «ласки» разбирались с катерами, пока высаживались… Мы-то сбежали, а Павлину досталось. Слава Источнику, фингалом отделался. А то ведь это… убить могли.
Кусок шашлыка перекочевал-таки в рот Барэна. Зубцами вверх застыла вилка, приподнятая, замерла рука, и только челюсти наладчика работали мерно и неутомимо. Наконец, Барэн хмыкнул, одобрительно кивнул и занялся поеданием шашлыка. С воды донесся смех. Лодка с Павлином и Аликой крутилась посредине озера.
Рилда отодвинула тарелку с шашлыком – есть расхотелось:
– Мне никто ничего…
– А ты спрашивала? – перебил Ювлич. – О змеенышах своих, небось, узнавала. А про нас, ординаров, спросить? Недосуг?
– С этими змеенышами, как вы говорите…
– Как ты говоришь, – поправил бригадир. – Выкать – это к змеенышам.
– Я с ними работала.
– Да уж! А с нами гуляла, у Маяка.
Что Рилда могла ответить? Объяснить, что сделала… или мечтала сделать? Проще сразу встать и уйти. Змееныш ординару не товарищ – так случилось, так есть, и будь слойка при ней, не сидеть бы Рилде на берегу лесного озера.
– Зверч с ним, забудь, – не дождавшись ответа, махнул рукой Ювлич. – Злюсь. Наверное, после Совета… Мастер по мою душу! С вами, со змеенышами, ведь как? Бывает, подойдешь, спросишь чего, а сам гадаешь: то ли весь он здесь, то ли слой один на тебя оставил. Снизошел, стало быть…
– Я теперь ординар.
– Неужели? У меня на твою змеиную братию нюх. А еще – на место, где кому жить стоит.
– И особенно, с кем, – Барэн отхлебнул вина. – Вы, дорогуша, с бригадиром это… поосторожнее. Чтобы он кого уговаривал!
– Цыц! – бросил Ювлич и снова Рилде, спокойнее: – Уезжать тебе надо с этой аллеи. Не подходишь ты ей. Или она тебе... О Источник, не знаю! А вот первые змееныши знали. И дома свои растили на холмах. Теперь там больше сухостой, зато цена – более чем. Тебе понравится.
Что понравится, цена или дом, Ювлич уточнять не стал, а Рилда спросить постеснялась.
И все же, за что ей цепляться? За опустевший ангар? За воспоминания о том, чему никогда не вернуться?
***
Охотники смотреть чужие коттеджи явились минута в минуту. Если точность когда-то считалась вежливостью королей – или это так говорили? – то спутница черноглазого смотрелась королевой. Смуглая кожа, трелтовое, лимон с серебром платье, такого же цвета лента в каштановых волосах – достаток и вкус в одной слойке. Впечатление портил черный браслет.
«Так тебе и надо!» – подумала Рилда и одернула свое любимое синее платье, тоже из трелта. Перед прилетом незнакомцев она переоделась.
Внезапные покупатели бродили по гостиной, примеряя ее для себя: мебель, потолочный экран, вид на сад…
– Мембрана не продается! – в панике воскликнула Рилда, забыв, что утром вообще не собиралась что-либо продавать.
Черноглазый – он носил браслет мастера – обернулся. Во взгляде читался вопрос.
– Мембрану я забираю с собой, – повторила Рилда.
В покупателях ей не нравилось все: что говорят, как ходят, как переглядываются при виде окривевших кольхен. Особенно раздражали повадки «королевы». Как ее там? Кажется, Ялна? В ее мимике и манере держаться хозяйке дома мнилось что-то знакомое.
Черноглазый мастер вдруг улыбнулся. Рилде представилось, как он срывает с головы широкополую шляпу и исполняет причудливый реверанс в стиле эпохи шпаг, шпор и широких плащей.
Фантазия? Наваждение? Переданный по слойке образ?
В трецере правилам этикета посвящали отдельный курс. Его полагалось прослушать всем. Исключением являлась доставшаяся Рилде программа ускоренной подготовки.
– Мы с Ялнусей иногда увлекаемся, – признался черноглазый. – Вы уж нас, фантазеров, простите. Такие мембраны, как часть души. Ялнусе вот тоже… – мастер отчего-то запнулся. – К тому же, ваша мембрана тонко и со вкусом настроена. Вы ее забирайте, а мы сюда новую закажем – на две стены.
– Лучше на три, – подхватила Ялна. – Выйдет терраса и видом на аллею и сад. А нашу старую в спальне пристроим. Думаю, пора подняться на второй этаж… Вы нас не проводите?
