2020-04-12
95
– Как самый юный золотой мастер, оврин не ограничен в выборе темы для росписи «огневки», – сообщил Уста.
Вутесса остановилась: «Самый юный? Не единственный?!»
Служитель и Иргуш давно скрылись за поворотом. Вутесса не двигалась с места.
Змей ее поглоти! Так что же? Среди овринов тайно живут золотые мастера? Живут, скрывая свою беззащитность? Кстати о беззащитности. По Иргушу не скажешь. Удрал смотреть «огневку», словно тяжелое – Вутессе ли не знать, насколько тяжелое! – испытание сорванцу нипочем.
– Тетя Вутесса! – Иргуш едва не сбил наставницу с ног: глаза сияют, руки порхают так, словно сорванец перепутал их с крыльями. – Она такая! Такая! Я хочу на ней поскакать.
«Только через мой труп!» – хотела ответить Вутесса, но вспомнила про утопленных и возрожденных котят.
– Вместе со мной!
– Ага, – Иргуш воровато оглянулся – пусто. Служителю гоняться по коридорам за самым юным из золотых мастеров было недосуг. – А змейку я в своем попрыгунчике спрячу. Зачем нам Рилду расстраивать, да?
Искушение заняться воспитанием золотого мастера дразнило Вутессу не хуже искушения змеиного, но мастер-поисковик справилась – желание избежать объяснений с Гдэном оказалось сильней.
– Посмотрим, сможешь ли ты удержаться от хвастовства.
– А то! – золотой мастер подпрыгнул и понесся обратно – к «огневке».
– Коробку не потеряй! – донеслось до наставницы из-за поворота тоннеля. – Мудрейший сказал, змейки без нее рассыпаются.
«И хромать перестал. Может, показалось?» – мастер-поисковик повертела в руках шкатулку: такая же, как для любого дарованного Источником браслета, черная, строгая, с замком, настроенным на слойку хозяина.
Хотелось сунуть шкатулку подмышку, но Вутесса не смела. Ее раздражало молчание Гдэна. Или о своем умении выходить на змейку через гипер, глава СВК ляпнул сгоряча? И что за день сегодня такой? Сначала Тлиман, потом Гдэн. Хомч еще, змей его поглоти! Каприз, переросший в привычку – вот он кто для Вутессы. А что память саднит, так и след от занозы не сразу проходит. Но Тлиман ошибается, если думает, что освободившееся место предназначено для него.
«Где там «огневка» Иргуша? Скакать, так скакать! Но сюрпризам пора бы закончиться».
***
Мерцание звезд притягивало не хуже магнита, подсветка приборной панели, казалось, заверяла пилота: «Прыгай, катер не подведет!» С эффектом «приглашения к путешествию» сталкивался каждый владелец сотарского прыгуна. Последовать ему сегодня, Вутессе мешала закрепленная на передней консоли фигурка змеи. Свернувшись в клубок и приподняв голову, золотая тварь неотступно следила за всеми, кто бы на нее ни смотрел. В изумрудных глазах змеи Вутессе чудилась насмешка. Мастер-поисковик давно бы прикрыла фигурку платком, но Иргуш мог обидеться. Непривычно серьезный, он ждал указаний наставницы в пилотском ложементе.
– Ощути «огневку», как часть себя. Прочувствуй путь, его безопасность. На первые несколько лет твой девиз: ближе скачешь – дальше будешь. Длинные прыжки подождут… А вот сколько придется, столько и подождут. Пока Иргуш освоится и перестанет, как сейчас, путать «огневку» с ложементом пилота… Вот так, другое дело. Уверен? Без холодка сомнения, без коготка упрямства? Тогда отдавай приказ себе-прыгуну – сейчас вы с ним единое целое… Неплохо, совсем не плохо. Хочешь дальше и совсем не устал? Ну, прыгай…
Для сорванца, до пяти лет использовавшего слойку только на подсознательном уровне, Иргуш справлялся отлично. Вутесса вздохнула. Один хотел «кобылку», а получил «огневку» и золотой браслет; другая мечтает о покое, а получает заботы вперемешку с неприятностями. И первая из них – Тлиман.
Общаясь с историком, Вутесса поневоле вспоминала Жалина. Те же колкие, отливающие болотной ряской глаза, то же честолюбие в компании с подозрительностью. Вот только не в повадке Жалина было опускаться до шантажа или до плотоядных взглядов, после которых хотелось умыться. «Знал бы Тлиман, на чье место зарится – глядишь, поостерегся. А может, и нет. Что ему до изгоя? Для Пламастры, Хранитель навсегда останется убийцей Прародительницы. Даже если мертвой ее не видел никто. Правда, и живой ее тоже никто не видел».
Временами Вутесса ненавидела первую из овринов – за исчезновение. А еще за звание. Прародительницей ее величай! Все помнят первых, но забывают вторых, третьих, десятых. Мода на смешанные браки продержалась среди землян и данкирцев ни год и ни два. И чем оборачиваются свадебные путешествия на Сотар, счастливые пары и еще более счастливые родители сообразили не сразу. Хотя, кажется, должны были понимать: генетическую несовместимость рас не отменишь – ее можно только обойти. Вот сотарцы и обходили, плодя тех, кого позже назовут овринами.
Включив обзор, Иргуш наслаждался результатом прыжка. Планета, недавно едва видимая, парила перед «огневкой» в окружении атмосферной дымки. За пепельно-белыми облаками проглядывала темная гладь океанов и янтарно-зеленый орнамент льнущих к экватору материков.
– Тетя Вутесса, а, правда, что Вечная крепость – она только на снимках черная? А если «в живую» смотреть – синяя-синяя! И на цветок смахивает. Каменный цветок – это про нее, да?
Наставница улыбнулась:
– Каменный цветок – сказка землян. А мы, знаешь ли, у Даникии. Их Вечная крепость на цветок только сверху похожа, а подойдешь, гнянешь – замок. Ну, или крепость. Священная! Данкирцы чужакам на нее лишь снаружи смотреть разрешают. Мы туда как-нибудь сходим, потом.
– Не, сегодня. Мудрейший сказал, она Сотару ровесница.
«Такую бы настырность, да в учебе!» – посетовала Вутесса. В который раз за полет она задавалась вопросом: «Кого выберет Иргуш, если сообразит, что теперь, как мастер, он волен сам выбирать наставника?» А он сообразит. А нет, так другие подскажут, как только Иргуш проболтается Рилде или учителям.
– Мудрейший тебе не говорил, что к Вечной крепости надо идти? Несколько часов через луга, какой бы ни оказалась погода?
Иргуш фыркнул:
– Вот еще! Данкирцам охота, пусть ходят. А нас сегодня физрук на антигравах кувыркаться учил. Стенка, она конечно мягкая, но если по ней коленкой проехаться... Короче, не пойду. Даже не уговаривай! А в крепость спущусь!
Удар ноги об пол получился на удивление гулким.
– Иргуш?
Золотой мастер вздохнул, будто готовился к тяжелой, но нужной работе, и повернулся к наставнице: лицо страдальчески вытянуто, в глазах мольба, разве что слез нет:
– Ну, тетя Вутесса! Ну, на несколько минуток! Спустимся, посмотрим и назад. А чтобы местные не шумели, мы «огневку» невидимой сделаем. И данкирцам спокойно, и нам хорошо, да?
Наставница протянула подопечному энкотель:
– Сразу видно, что вы историю Допещерных времен еще не проходили… Да ты соси, соси. Восстанавливай силы. Ир-гуш! Пожалуй, и я возьму, за компанию.
Она вскрыла походную упаковку и сделала несколько глотков. Вкус отсутствовал, хотя на тубе красовался мясистый крючок бахроты. Вутесса обмазала напитком мастеров губы. Подождав, облизнула – ничего! Энкотель впитался через кожу. «Как я Иргуша домой доставлю? Мастер-наставник? Гнать надо из наставников таких мастеров!» – не отрываясь, Вутесса высосала треть туба. Слава Источнику, вкус появился – кисловатый, с легкой горчинкой, он показался наставнице золотого мастера лучшим вкусом на свете.
– Данкирцы здесь ни при чем, – переведя дух, сказала Вутесса. – Крепость потому и зовется «Вечной», что она древнее их цивилизации. Крепость сама себе защитник, и с ней не договоришься. Земляне свое первое посольство так потеряли, вместе со шлюпом. С умыслом или по недомыслию, данкирцы забыли предупредить гостей, что над Вечной летать нельзя. Пока разобрались, кто виноват, несколько периодов минуло.
– Это потому, что бесслойчатые, – посасывая экотель, авторитетно заявил Иргуш. – Вот нам, овринам, хорошо: сцепку выиграл и спрашивай. Всю правду узнаешь! Битюк говорит, так преступников допрашивают, иногда.
Мастер-поисковик не по-доброму усмехнулась:
– Выиграть – полдела. Удержать – вот, где мастерство!.. Только не вздумай сам пробовать! Слышишь? Я запрещаю! И знаешь, давай-ка, кожу энкотелем намажь.
– Да я не устал. – Смочив в энкотеле палец, Иргуш нарисовал себе усы. Чуть подождав, лизнул засохшую корочку: – Видишь? Не исчезает. Тетя Вутесса, ты лучше скажи, создатели Источника – ну, которых мы Прежними называем, – они совсем-совсем вымерли, да?
– Совсем. И долг свой – хранить и защищать свой Кластер Галактики – нам, овринам, передали. Падение Пещер – думаешь, зачем тогда нэды напали? Они нашу часть, наш Кластер Галактики под свое покровительство хотели забрать. Но оврины свой Долг…
– Да я не о Долге! Если Прежние вымерли, нам к Вечной крепости точно можно. Мудрейший разрешил. Сядем, посмотрим…
– Ир-гуш! Лицеисту пора бы знать: Источник распоряжается на Сотаре, Вечная крепость – она сама по себе.
Золотой мастер почесал нос:
– Как может записная книжка быть «сама по себе»?
– Какая записная книжка?
– Вечная крепость – записная книжка Мудрейшего.
Вутесса вынырнула из страховочных захватов:
– Иргуш?
– Но он сам так сказал, – золотой мастер озадаченно глядел на нависшую над ним наставницу. – Это секрет, да?
Вутесса кивнула и тут же покачала головой. Подумалось вдруг: «Интересно, вит-мастера знают?» В правдивость слов Иргуша верилось бесповоротно. Наверное, сказался сегодняшний день: неприятная встреча, неожиданное поручение, невозможный золотой браслет. Тлиман, помнится, изволил смеяться над любовью мастера-поисковика к отрицанию…
– Довыяснялись, – Вутесса опустилась в кресло. С губ мастера-поисковика сорвался нервный смешок. – И ведь не вернешься, не отыграешь…
– Почему? Туда, откуда упрыгали, да? Тетя Вутесса, я мигом!
Наставница слушала и не слышала. Фразы походили на силуэты, скрытые за поток текущей по стеклу воды. Потенциальные возможности радовали и одновременно пугали. Грядущий разговор с Тлиманом пугал вдвойне.
«Огневка» качнулась. Корпус и кресла принизала едва ощутимая, знакомая любому оврину дрожь. Вутесса вскинула голову. За куполом кабины темнели своды огромной пещеры. Сотарцы предпочитали именовать ее Залом встреч.
– Змей тебя поглоти, Иргуш! Я разрешала скакать? Нет, скажи, разрешала?!
– Ты вернуться хотела… Мы собирались куда-то еще, да?
– Нет! Иргуш, памятью Пещер! Услышь и постарайся запомнить: длинные одиночные прыжки – они для мастеров… Я хотела сказать, они для опытных, в совершенстве освоивших прыгун овринов. Перепутай ты снова «огневку» с ложементом… И нечего ухмыляться! Перепутай – и твой первый большой прыжок стал бы последним. Ошибись ты просто с уровнем пола – ни сотарцы, ни сам Источник не смогли бы тебе помочь.
Страх за ученика понемногу отступал, гордость наоборот набухала, грозя заполнить весь зал: «Смог. Сам! После моих уроков!»
– Я запас оставил, – оправдывался Иргуш. – Мы же висим. Ты так делала, перед тем, как наружу выплыть. Я запомнил!
– Запомнил он! У тебя «усы» исчезли. Ты понимаешь? – В упаковке оставалось четыре туба. Вутесса вытащила сразу два: – На, соси. И впредь без моего контроля, чтоб никаких прыжков! И знаешь, хватит висеть – опускайся…
Вес исчез. Вутессе показалось, что золотой мастер взбунтовался – скакнул неизвестно куда, отключил гравитацию... Смягченный «огневкой» удар и появившийся вес возвестили – прыгун достиг прочной опоры.
– Иргуш! Я велела опускаться, а не падать, змей тебя поглоти!
– Тетя Вутесса, я случайно, – золотой мастер сидел, вжав голову в плечи.
– Мастер Вутесса!
– Да, мастер, – Иргуш засопел, шмыгнул носом…
– Придумал, какой рисунок сотарцам закажешь?
– Да. То есть, нет, – золотой мастер зарделся и перестал сопеть. – То есть да, но потом. Ты уговори Уста…
– Где вы, Вутесса?
Вопрос был задан беззвучно, но четко. Змейка откликнулась на вызов, не спросив согласия хозяйки.
– В п-прыгуне, – вслух пролепетала Вутесса. В мыслях бушевал шторм: «Сотар. «Огневка». Золотой мастер... Источник спаси и сохрани!»
– Отлично! – откликнулся Гдэн. – Скачите домой и Иргуша к себе заберите. У нас с Рилдой дела.
– У нее же дежурство!
Слова прозвучали в пустоту – укротитель Операторов отключился.
«Они там что? На пару с Рилдой меня в подручные определили? Находят непонятно как, приказами разбрасываются… Да чтоб им обоим из прыжка не вернуться!»
– Тетя Вутесса, очнись! – Иргуш подергал наставницу за рукав. – Ты как Мудрейший, честное слово. Его спросишь, а он вспыхнет и спать. Мне коробка нужна – змейку спрятать.
– Шкатулка.
– А, без разницы. Змейка, «огневка» – ты забудешь, что их видела, да? Мы договорились?
– Договорились, – искренне подтвердила Вутесса. – И как понимаешь, о рассказе Источника тебе тоже придется молчать.
Иргуш кивнул.
«Не отдам! Лабораторию брошу, но не отдам! – наблюдая, как золотой мастер досасывает последнюю порцию энкотеля, твердила про себя Вутесса. – Только представить! Личный связник! Ученик, имеющий право на беседу с Источником!»
***
Сообщение об отправке «ласок» на Малахитовую застало Тлимана на лекции в трецере. Следом, тоже на змейку, пришел вызов в Совет.
Историк прервал занятие, однако Блок классической подготовки покинул не раньше, чем согласовал перенос лекций. Оставалось положить в рот освежающую пастилку и, отвечая на приветствия студентов и коллег, направиться через парк к подвесному мосту. Вызывать личный катер к учебным корпусам или оставлять его на служебной стоянке пламастровцам запрещала традиция. Ее возникновение знатоки истории трецера связывали с первыми годами освоения Планеты мастеров.
В столице – позже, в память о Прародительнице, ее назовут Настой – в то время шла стройка. Спасаясь от жалоб и ворчанья соседей, мастера улетали тренировать молодежь за реку Игринку: тихо и посторонний под удар слойки не попадет. Провести мастер-класс пригласили Прародительницу. Проходя мимо ярких до вычурности катеров, она будто бы проворчала: «У вас здесь тренировочный центр или выставка попугаев?» Перечить первой из овринов никто не рискнул. Стоянку убрали, а через реку Игринку протянулся первый веревочный мост – грубое подобие живых переправ, что связывали скалы в Пещерах.
Минули периоды. Тренировочный центр, сперва на жаргоне мастеров, а потом и официально, стали именовать «трецером». На смену легким шатрам пришли экранированные модули. Оборудованию Блока классической подготовки мог позавидовать лучший нэдийский университет – столичный, на самом Клуране! Запрет на парковку личных катеров оставался незыблем. Так же, как и стремление преподавателей отгородиться от городской суеты. Когда Наста перекинулась за реку, трецер от родного ему берега отделили каналом. Моста строить не стали – хватит, мол, вам и одного.
Насчет уток первая из овринов высказаться не догадалась. А зря! Щедротами студентов и лицеистов пернатые обитатели острова расплодились и потеряли страх. Наперерез Тлиману через центральную аллею их сейчас ковыляло с полсотни.
– Мастер Тлиман!
От тренировочных модулей к историку спешил инструктор скачковой подготовки. Невысокий и щуплый, он мог бы сойти за старшеклассника-лицеиста, однако, дисциплине у него на занятиях завидовали некоторые профессора.
– Пышной слойки! – приветствовал Тлимана инструктор. – Мне сказали, вы на Совет? Мастер Силар, он тоже…
– В который раз ты пропускаешь запись на тренинг? А, Налт?
– Ну-у, – мастер и инструктор потупился, словно пойманный со шпаргалкой студент. – Забыл, закрутился... Мастер Силар обещает новую «кобылку» представить. Нашу! Только-только испытания прошла... А-а как вы узнали?
Историк усмехнулся:
– Наставник я или нет?
– Так вы…
– Поговорю. Но чтобы в следующий раз…
Налт сложил руки «лодочкой»:
– Я ваш должник, мастер Тлиман.
– Само собой, само собой.
Утки скрылись в траве. Историк проводил их хмурым взглядом и отправился дальше – через мост к личной «огневке», чей глянцево-черный корпус украшал орнамент из изумрудных и золотых змей. Полет предстоял короткий, но утки и разговор с Налтом отняли драгоценное время – до Башни Совета историк добрался одним из последних.
Зал заседаний занимал большую часть верхнего этажа. Круглый амфитеатр – четыре ряда кресел и никакой тесноты – волею архитектора разломили пополам и раздвинули. С одной стороны разлом перекрывала громада двустворчатой двери, напротив нее, на возвышении у стены, стояло кресло главы Совета. Сейчас оно пустовало, и мастера разговаривали свободно, иногда перебивая друг друга.
– …говорили, неуязвимы! Говорили, невозможно застать врасплох! – сетовала затянутая в черное трико светловолосая дама.
– Они говорили. Мы верили, – картинно развел руками сидящий напротив носач. Его трелтовая спецовка нуждалась в чистке, из нагрудного кармана торчала ручка анализатора. Похоже, спеша на заседание, мастер не успел переодеться, так же, как и дама в трико. Ни того, ни другого это ничуть не смущало.
– Вы бы, коллега, это... поаккуратней, – сосед носача – челка крашена под морскую волну, глаза, что угли – ловко подравнивал пилкой холеные ногти. – Мы вам не подпевалы Хранителя. Мы Совет! Сегодня вы надсмехаетесь над нашим чутьем. А завтра? Поставите под сомнение существование Долга?
Носач привстал:
– Да вы сами на днях…
Потолочная мембрана работала в режиме прозрачного фонаря. Сквозь реечный переплет голубело небо, по нему, похожие на клочки пуха, плыли облака. Стоило одному из них заслонить солнце, пол и ряды кресел накрывала тень. На мозаичном полу мерцал символ Пламастры: изумрудная змея обвивает золотую ветвь. Двойной намек: на Источник и на витой браслет – был очевиден любому оврину.
– Давайте без демагогии, – осадил спорщиков спортивного вида мастер с фигурой пловца. На правах члена Малого круга, он сидел внизу. – Мы верили, потому что доверяли.
– А доверяли, потому что верили, – лысоватый здоровяк со второго яруса ухмыльнулся. Одевался он подобно большинству обкатчиков прыгунов – без шика, зато удобно. – Знаменитая задача оврина: как опираясь на чутье, распознать ложь? Не решенная, заметьте, задача! А ведь ты, Силар, еще год назад меня уверял, будто у тебя есть наработки.
– Наработки есть, а решения нет. Наша слойка разницы между «верить» и «доверять» не улавливает.
«Одиннадцать членов Совета из двадцати трех. Для срочного сбора – отличное представительство», – кратко поприветствовав коллег, Тлиман устремился к креслам, предназначенным для Малого круга.
– А чего тут улавливать? – продолжать наседать на спортсмена лысоватый здоровяк. – Вот я тебе, Силар, доверяю – как другу. Но не верю – как трепачу. Ты лучше признай…
– Во имя Источника, да уймитесь вы!
– Вот-вот, нашли время!
Силар пожал плечами, мощными, как и положено пловцу и совсем необязательными для конструктора гиперкатеров. «Не забыть переговорить насчет Налта», – подумал Тлиман и дал команду змейке: напомнить.
– «Вера» и «доверие» – понятия отвлеченные. А вот кому конкретно могла помешать Малахитовая?
Вопрос задала смуглянка в длинном лазоревом платье. Звали ее Олучи, и на правах члена Малого круга она сидела внизу. На груди смуглянки в такт дыханию колыхались нити деревянных и костяных бус. Волосы, казалось, собрали все краски заката.
Ответил ей Силар:
– Там Порубежье под боком. Забрел кто-нибудь из разгульной вольницы, приметил странный остров и грабанул, сдуру.
– Сдуру завалить Узел? Резвый бродяжка, однако! – низкий, скрипучий голос заставил стихнуть другие разговоры. Его хозяина без труда узнавали не только в Совете. Говорил Вердэ. Узкоглазый и сухопарый, мастер походил на мумию. Сколько ему периодов, точно не знал никто, но по заверениям ветеранов, старшего своего сына он воспитал еще до Пещер. В день их падения, первенец скрипучего мастера пропал без вести. Поговаривали, будто его возвращения Вердэ ждет до сих пор…
Тлиман опустился в кресло слева от скрипучего мастера, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил:
– Где Ерс?
– Да, где Дед? – подхватили с амфитеатра. – И где этот, как его… секретарь главы СВК. Откуда он скачет, с Клурана?
– С домашнего Узла он скачет. Или летит, – Вердэ запрокинул голову, словно надеялся увидеть прибытие секретаря СВК. – Долго летит, однако!
– Журавля седлает, – не поднимая глаз, обронила любительница бус.
По залу разнеслись смешки.
– Совести у вас нет, досточтимые мастера, – дама в трико с укором воззрилась на смуглянку. – Слойки-то навострите! Малахитовая – не только Узел. Это мастера и ординары, Источник спаси их и сохрани! Когда мы узнаем, что с ними стало?
– Получим доклад «ласок» – узнаем, – заверил ее Вердэ.
Тлиман возвращения боевых мастеров ждать не собирался.
Запрос по змейке… ожидание… слишком долгое ожидание… и, наконец, отказ. Историк повторил вызов – браслет Вутессы оставался недоступен.
Сопровождаемый главой Совета, прибыл секретарь Гдэна. Персиковую форму внешневиков он носил с особым, недоступным подражанию шиком, виски брил, а длинные желтые волосы заплетал на затылке в тугой жгут – в знак почтения к предкам-данкирцам. Мастер Ерс – он же Дед – и одеждой, и прической соответствовал своему прозвищу. Без лишних церемоний глава Совета занял кресло на возвышении. Секретарь Гдэна сесть отказался – предпочел мерить шагами мозаичный круг:
– Да, уважаемый Совет, функционирование Узла нарушено... Сроки восстановления? Они уточняются. Контроль над сектором осуществляется силами соседних кордонов. Если у уважаемого Совета имеются вопросы…
Вопросы имелись. Мастера спрашивали – секретарь отвечал, так же учтиво и неопределенно.
Тлиман слушал вполслоя. Сегодня Вутесса должна была встречаться с Гдэном. Если расчеты Тлимана верны, примерно в то же время у внешневиков рванул Узел, и глава СВК вместе с «ласками» вылетел на Малахитовую. И вот теперь Гдэн неизвестно где, а змейка Вутессы заблокирована.
Случайность?
– Поименный состав кордона, – потребовал Тлиман, не заметив, что перебил секретаря.
Помощник Гдэна впервые запнулся:
– Это сотрудники Службы. Я не уполномочен разглашать имена.
Зал, казалось, наполнился шипением змей.
– Мы Совет мастеров Пламастры! – напомнил внешневику Ерс.
Помедлив, секретарь Гдэна пробормотал:
– Я должен запросить разрешение.
Ответ он получил быстро. И, как отметил Тлиман, без использования гиперблока Совета. Историк не пытался запомнить имена внешневиков, которых, возможно, уже не не было в живых. Его интересовало только одно имя. Когда оно прозвучало, Тлиман нащупал и украдкой погладил голову двухцветной змеи. По хвостатой твари пробежала волна – на хозяина браслета она действовала успокаивающе.
***
– Малахитовая не явилась на игру!
Заявление Киттина походило на издевку или на месть за утренний разнос.
Обширнейшее собрание Гдэн считал чем-то вроде предохранительного клапана и относился соответствующе – пусть травит, потихоньку. Но вытаскивать шефа с рабочей встречи?
«Стоп! Киттин сказал «не явилась»?!»
– Что сообщает база?
– Погода, передают, хорошая. Туристов ждут. Ждали. Четыре часа назад. С Малахитовой, осмелюсь напомнить, по гиперу нет постоянной связи – энергоблок слабоват. Отчитываются раз в сутки.
За столиком у панорамного окна изнывала от любопытства Вутесса. Тратя драгоценные секунды, Гдэн выглянул из-за маск-барьера и отдал мастеру-поисковику приказ. Опыт по укрощению Операторов помог – тряхнув для порядка копной косичек, наставница Иргуша удалилась.
Гдэн вернулся за терминал:
– Ты пытался связаться с Узлом, как Оператор?
– Я – нет, но пытался Лонар. Малахитовая не отвечает. Давление на границах сектора отсутствует. Раньше на чужую территорию лезли, а тут… Может, отвлеклись?
– Ушли в отпуск по семейным обстоятельствам, – вызывая «ласок», процедил Гдэн.
Немногие на Пламастре имели право напрямую запрашивать помощь боевого отряда, одно имя которого останавливало конфликт. Если угроза не помогала, конфликт останавливали «ласки». Не подвели они и теперь. Гдэну досталась сомнительная честь – объясняться с Советом.
После экстренного дневного сбора, у вит-мастеров нашлось время на то, чтобы переодеться и вызвать по гиперу отсутствующих на Пламастре коллег. Гдэн даже порванные на развалинах Узла брюки переменить не успел. Так и вошел в зал, светя дырой на штанине и с наскоро залепленной пласткожей ссадиной на коленке.
Вечер, переходящий в ночь. Двадцать три мастера из двадцати трех. Суровые лица, отключенная потолочная мембрана, кресло гостя вынесено на мозаичный круг.
– Причина разгрома Узла?
Вопрос задал глава Совета. Три слова, две паузы и тишина в зале.
– Полагаю, правильнее говорить об успешном отражении атаки, – глава СВК старался оставаться дипломатом – ради Службы, ради своей Службы! – Работа Узла восстановлена, нападавшие задержаны…
– Они задержаны «ласками», – перебил Гдэна Ерс. – А вот Оператор Малахитовой, по их донесениям, оказался пьян.
– Алкоголь исключает возможность допроса в сцепке.
С верхнего яруса донесся смешок.
– Вас, Гдэн, послушать, так у нас каждый пьяница – потенциальный герой. Героиня! – Еще раз хмыкнув, лысоватый здоровяк обтер ладонью полные губы: – Давайте без мудрствований. Ординары напиваются до белой горячки, Операторы – до разрушения Узла.
– Зачем же так зло, досточтимые мастера? – дама в черном, но уже не в трико, а в строгом костюме, с укором воззрилась на лысоватого коллегу. – Глава Службы защищает своих… Но, Гдэн, имейте смелость признать: отвлеклись, пропустили. И у Оператора случился психологический срыв.
– Безобидный, знаете ли, исключительно психологический срывчик, – подхватил Вердэ. – «Не подниму руку на своих» называется. А вот «ласкам» беженцы сдались без боя. Покорители Узла, однако!
Гдэн скрипнул зубами: «Обсуждать со скрипучим мастером происхождение пострадавшего Оператора? Обсуждать сейчас? Источник спаси и сохрани!»
– Осмелюсь напомнить уважаемому Совету, что буква «В» в названии Службы означает «внешний». Мы исполнители Долга и защитники контролируемого овринами Кластера Галактики. А он, как известно, включает и Пламастру, и Бежу, и много других ни в чем не повинных миров. Объяснить это Хранителю – задача Совета.
Гдэн посмотрел на Деда: «Поддержит? Возразит?» Ерс молча поглаживал бороду. Знаменитую черную бороду при абсолютно седых волосах. «Ждет? Только чего?» – гадал Гдэн. Слойку терзало предчувствие, но к его неистовству глава Службы за сегодняшний день успел притерпеться.
Из кресла по левую руку от Ерса поднялся черноволосый, элегантно одетый мастер.
– Объяснить? Убийце Прародительницы?! – воскликнул он. – Тут на днях Службой внешнего контроля возмущалась Данкирия. Не откроет ли нам глава СВК, чем Операторы досадили Беже?
«Да чтоб тебя змей сожрал!» – мысленно пожелал Тлиману Гдэн и холодно проговорил:
– Операторы досаждают Беже постоянно. Досаждают самим фактом своего существования. О способах решения проблемы я докладывал как малому, так и полному Совету мастеров. Сегодняшние события мою правоту подтверждают.
– Едва ли, – негромким замечанием Ерс пресек разговоры. – Кордон застали врасплох. Застали, попреки вашим, Гдэн, заверениям.
– Я бы порекомендовал Совету дождаться объяснений Оператора. Уверен, он скоро придет в себя.
– После утраты контроля над слойкой?
– Оператору помогут, и он справится, – упорствовал Гдэн.
– А если вы и пока еще ваша Служба не справится с Оператором? – Ерс замолчал, словно к чему-то прислушиваясь, кивнул неизвестно кому и продолжил: – Не обязан, но из уважения к вам, Гдэн, сообщаю: нами принято решение о принудительной склейке слоистого сознания пострадавшего Оператора.
Глава СВК вскочил:
– Отмените! Источник свидетель, мы обеспечим контроль!
– Решение принято.
– Оператор мой!
Гдэн распушил слойку, задействовав разом несколько десятков слоев. Фигуры мастеров сделались плоскими, но отвлекаться на коррекцию визуальных образов глава СВК не стал. Зато он собирался воспользоваться другим связанным со слоистым сознанием феноменом – эффектом замедления времени.
Разворачивание веера задач, обращение к домашнему Узлу, отклик Оператора Киттина… И внезапное давление на слойку от источника, находящегося совсем рядом.
«Дед!» – безошибочно определил Гдэн. Похоже, глава Совета предвидел реакцию главы СВК и не замедлил со сцепкой. Но верно ли Ерс оценил соотношение сил? Связка двух Операторов, пусть даже один из них бывший, – такой тандем Гдэн рискнул бы поставить против половины Совета.
«Блокируй связь и обеспечь экран», – на слоречи приказал шеф Киттину и тут же ощутил, как слабеет давление на слойку.
Ерс ушел в оборону. Поняв, что проигрывает, он потянулся к змейке: позвать на помощь? сообщить об атаке? Но сотарский браслет впервые подвел. Голосовые связки и слоречь отказывались повиноваться хозяину. Ерс боролся, но незримый блок стоял, неколебим.
«Перехватить контроль над госпиталем и боксом, – прикидывал Гдэн. – Добиться разрешения… Нет! К зверчу разрешения! Вывезти Оператора на один из Узлов. К Данкирии или Земле. Дед осторожен. Чем оживленней сектор, тем меньше опасность нарваться на силовой…»
«Гдэн! – взмолился по слойке Киттин, – У меня, осмелюсь напомнить, сектор с ответственностью».
«Ответственность только моя, – шеф изучал добытый из госпитальной базы план эвакуации. – Слои они склеить собрались… Оператор мой! И решать его судьбу мне!»
