2020-05-12
105
Выше уже отмечалось, что выделение этапов новейшей алкогольной истории России было сделано на основе полярных изменений уровня потребления алкоголя. При таком подходе новый этап начался в 1999 г., когда потребление увеличивалось, как по данным Госкомстата, так и оценкам автора (таблица 1). Двинулись в рост также показатели всех явлений, зависимых от алкоголя, например, общая смертность и смертность при отравлении алкоголем (рис. 1-12).
В предыдущей главе описана довольно высокая государственная активность в области алкогольной политики. Она продолжалась 5-6 лет и была направлена на упорядочивание алкогольного рынка. В 1999-2000 гг. последовали новые мероприятия в этом направлении. Так, 3 декабря 1999 г. Госдума приняла в третьем чтении закон "Об акцизах", повышающий ставку акцизов на алкогольную продукцию. Правительство РФ приняло Постановление (12.06.99. № 623) о создании "Межведомственной комиссии по проведению единой государственной политики по предупреждению и пресечению незаконного производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции". Федеральное собрание РФ создало Косультативно-экспертный Совет по вопросам производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции. Дополнительно была создана рабочая группа по алкогольной отрасли при экономическом управлении Президента России.
Несмотря на эти политические решения и многочисленные акции предшествующего периода, в 1999г. начался новый рост потребления. Помимо прочего это свидетельствует о том, что в России политика мало влияла как на алкогольный рынок, так и на главный показатель алкогольной ситуации - уровень потребления спиртных напитков. Вот почему изменения потребления мало совпадают с политической активностью, если она не носит экстремистский характер, как это было в 1985 или 1992 гг.
Началу роста потребления алкоголя в 1999 г. предшествовало резкое отставание роста цен на спиртные напитки от роста цен на пищевые продукты (рис. 1-8) и товары. К этому времени рынок алкогольных напитков в значительно меньшей степени зависел от импорта в отличие от рынка продовольствия и товаров потребления, цены которых резко выросли в результате дефолта (рис. 1-8). Произошел новый резкий отрыв цен на пищевые продукты и товары от цен на спиртные напитки - произошло новое относительное удешевление напитков и увеличение их доступности, что является одним из факторов роста потребления.
Августовский дефолт 1998 г. вызвал резкое падение курса рубля, в результате чего произошло подорожание крепких спиртных напитков и, как следствие, сокращение их импорта: в январе-ноябре 1999 г. на 43,6 % по сравнению с тем же периодом 1998 г. (данные Госкомстата РФ). После дефолта они составляли доли процента от общего потребления. Особенно нерентабельным стал импорт дешевых немецких и бельгийских водок. Эти факторы в сумме с ликвидацией льгот для импорта алкогольных напитков привели к тому, что в 1999 г. впервые за последние годы легальное производство крепких спиртных напитков начало увеличиваться (рис. 1-13). В 1998г. было произведено 864 миллиона литров водки и ликероводочных изделий, а в 1999г – 1346 миллионов, т.е. рост на 55,8 % или на 3,3 литра чистого спирта на человека в год за один год. Такая скорость роста промышленного производства сомнительна; скорее всего она обязана легализации части ранее нелегального производства. И связано это с тем, что дефолт отразился на подпольных производителях алкогольных напитков, т.к. многие из них работали на импортном спирте, нелегально перевозимом через границу, в частности, через границу с Грузией. Этот спирт покупался за доллары, а продукция "нелегалов" продавалась за рубли. В результате падения курса рубля рентабельность подпольного производства из импортного спирта резко упала, нелегальное производство водки резко снизилось, а легальное смогло компенсировать потери.
Росту суммарного потребления в 1999 г. способствовало также появление новых форм нелегального производства водки. Теперь это происходило на вполне легальных предприятиях, которые не без помощи региональных властей «уходили» от уплаты налогов. Способов ухода было несколько, главный – налоговые преференции (торговые льготы) местных властей, которые самостоятельно устанавливали заниженные акцизы или освобождали от уплаты НДС. Особенно активны в этом направлении были Северная Осетия (Алания), Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Татарстан и Башкортостан, власти которых становились все более независимыми от центра. В результате преференций цена водки из этих и некоторых других регионов поступала по цене 15-16 рублей за полулитровую бутылку против 22 рублей, в случае уплаты полных налогов (1999 г.). «Нормальная» водка оказывалась неконкурентоспособной, т.к. розничной торговле выгоднее работать с более дешевым и тем самым с более динамичным товаром.
Другой способ ухода от налогов – использование нестандартной посуды с емкостями больше 0,25 л и меньше 0,5 л (только на эти емкости существовали акцизы и, соответственно, акцизные марки). Способ состоял в том, что, например, на бутылку 0,475 л наклеивалась марка для емкости 0,25 л, что позволяло существенно уменьшить уплату акциза.
Были и другие способы частичного или полного ухода от налогов, например, распродажа на территории производителя фиктивных экспортных партий алкогольной продукции, не облагаемой НДС и акцизами. Была еще водка «третьей смены», оплата продукции наличными, бартерные сделки и взаимозачеты. В результате с 1999 гг. значительная часть нелегальной водки производилась на легальных предприятиях. Это был «творческий вклад» дефолта на ниве алкогольного производства. Несомненно, что такой «вклад» способствовал новому росту потребления.
Другим фактором роста могло быть пополнение когорты тяжелых потребителей алкоголя, поредевшей в начале рыночных реформ (1992-1994 гг.; глава 1-7) и восстановившей свой потребительский потенциал через 6-7 лет. Можно считать, что процесс восстановления начался вместе с началом роста потребления в 1992-1994 гг., параллельно с интенсивным вымиранием тяжелых потребителей. Особенность восстановления новых потребителей состояла в том, что оно шло медленнее, чем убыль в связи с тем, что для формирования алкоголизма или тяжелого пьянства требуются годы, в то время как смерть человека с повышенным риском умереть алкогольной смертью - явление краткосрочное, часто скоропостижное. Возможно, что разница в «скорости» убыли и восстановления когорты пьяниц и алкоголиков отчасти определяет колебательный характер российской смертности в последние 20 лет.
Период после 1998 г. отмечен двумя политическими "битвами" на алкогольном рынке. Первыми разгорались страсти вокруг маркировочных наклеек: 1 июля 1999 г. был назначен последний критический срок для реализации постановления Правительства № 601 «О маркировании товаров и продукции на территории РФ знаками соответствия, защищенными от подделок». Это постановление было принято еще 17 мая 1997 г. и пережило уже несколько "последних" сроков исполнения, что характерно для российской алкогольной политики. Новая маркировка распространялась на компьютерную, аудио- и видеотехнику, а также на алкогольную продукцию. Марка предполагала нести покупателю знаки соответствия и код региона, по которому было легко установить производителя.
Как уже говорилось, новый критический срок был назначен на 1 июля, а 11 июня совещание у министра сельского хозяйства и продовольствия В. Щербака приняло решение «притормозить» до 1 октября реализацию постановления правительства № 601 в отношении водки. Совещанию предшествовала долгая борьба: запросы депутатов в Правительство, брифинги для прессы, ссылки чиновников на уже существующие акцизные марки и на расчеты, якобы показывающие урон государства от введения новой маркировки в связи с удорожанием алкогольной продукции и снижением спроса.
Решение об очередном освобождении спиртного от маркировки, принятое 11 июня 1999 г., пускай и временное, можно понимать так, что в очередной раз государство потерпело поражение от «водочных королей» и регионального руководства, поддерживающего "королей".
Кроме того, к этому времени в стране существовало уже более 30 регионов, которые организовали собственную маркировку спиртных напитков, препятствующую поступлению алкогольной продукции из других областей. Это была попытка региональных властей увеличить поступленья в местные бюджеты. Тем самым снижались поступления в федеральный бюджет, и тормозилась нормальная конкуренция. Правительство пыталось ликвидировать право собственной идентификации местными властями, старалось перевести все эти вопросы на федеральный уровень и унифицировать правила оборота алкогольной продукции на территории страны. Это повысило бы поступления в федеральный бюджет и позволило бы бороться со многими, почти официальными формами "ухода" от налогов.
Ждать 1 октября 1999 г. (срок действия распоряжения В. Щербака) не пришлось. 12 июля 1999 г., т.е. через месяц, Правительство РФ выпустило новое постановление № 797 "Об обязательной маркировке специальными марками алкогольной продукции, производимой на территории Российской Федерации".
Вместе с этим шло новое наступление на алкогольный рынок с целью пополнения бюджета: 3-го декабря 1999г. Дума 2-го созыва в третьем чтении приняла поправку к закону "Об акцизах" (М2-ФЗ), которая предполагала увеличить ставки акцизов на водку и другую алкогольную продукцию на 40 % (за исключение натуральных вин и пива). 22 декабря эту поправку с небольшими изменениями одобрил Совет Федерации. В соответствие с этими решениями Минэкономики 3 февраля 2000 г. утвердило новые минимальные цены на водку в размере 62 руб. за литр для розничной продажи, которые должны были вступить в силу с 25 февраля 2000 г.
Однако на пути этого решения Госдумы и Минэкономики встали выборы Президента: 15 февраля 2000г. и.о. Президента В.В. Путин заявил, что "цена (на водку - А.Н.) какая есть, такой примерно и останется", что он дал указание разработать комплекс мер, которые должны сдержать подорожание "сорокаградусной". Несмотря на такие неоднократные успокаивающие заявления главы государства, население по всей стране продолжало массовые закупки дешевых сортов водки. И на этот раз народ оказался прав в своем недоверии заявлениям властей: 25 февраля минимальные цены на водку были повышены в соответствии с решением Минэкономики.
В самом конце 2000 г. вслед за "маркировочными" разгорелись "пивные" страсти: 15 декабря 2000 г. появилось постановление Первого заместителя Министра здравоохранения и Главного государственного санитарного врача Российской Федерации Г.Онищенко "Об усилении Госсанэпиднадзора за пивоваренной продукцией" (№16; 15.12.2000). В этом документе выказывалась обеспокоенность ростом потребления пива в стране, приобщением молодежи к потреблению этого напитка, предлагался запрет на рекламу пива.
Помимо этих вполне разумных требований в письме Г.Онищенко содержались некоторые непроверенные утверждения, например, о росте в стране пивного алкоголизма, статистический учет которого не осуществлялся, а научная разработка темы не проводилась. Но главное, что вызывало удивление, это то, что новая антиалкогольная акция, первая после кампании 1985 г., затронула только проблему потребления пива. По официальным данным выпитое в 2000 г. пиво содержало всего 17,4 % потребленного в России алкоголя (рис. 1-14). При этом постановление Г.Онищенко никак не касалось вопросов количества и качества крепких напитков, главным образом водки, которая составляла львиную долю в потреблении алкоголя (в 2000 г. по официальным данным 73,1 %; рис. 1-8). Водка приносила несравненно больший вред здоровью и жизни населения страны по сравнению с пивом, тем более, что официальные данные не учитывали нелегальный алкоголь, подавляющая часть которого приходится на суррогаты водки. А это значит, что их реальная доля в среднедушевом алкоголе была существенно выше (возможно 80-90%).
Рис. 1-14. Официальные данные и оценка реального потребления алкоголя в России в 1990-2000 гг. Заштрихованная зона – разница чистого алкоголя, содержащегося в водке и пиве по официальным данным.
Результатом постановления явился "крестовый поход" местных санитарных врачей против пивоваренных заводов и суровые штрафные санкции против них. Могло создаться впечатление, что до этого санитарные службы, подведомственные Г.Онищенко, не следили за санитарным состоянием пивного производства. Некоторые заводы одномоментно были закрыты за несоблюдение санитарных норм, как будто бы до выступления Г.Онищенко в пивоваренной промышленности был полный санитарный порядок.
Все эти акции стали свидетельством того, что началась активная антипивная кампания. Инициатива Главного Государственного санитарного врача была горячо поддержан СМИ, выступление которых часто были безграмотными, и безответственными: «Медики свидетельствуют, что…последствия пивного алкоголизма страшные: гибнут клетки головного мозга, сердце становится дряблым, нарушается обмен веществ, … у парней под воздействием пива увеличивается выработка женских половых гормонов, что приводит к расширению таза, разрастанию грудных желез... у девушек возрастает риск рака груди» (http://www.regnum.ru). Много и взволнованно говорилось и писалось о росте пивного алкоголизма вообще и особенно горячо – о пивном алкоголизме подростков, о том, что производители пива в погоне за прибылью «спаивают нашу молодежь».
В потоке обвинений никто, буквально никто, не догадался, что острие проблемы не в том, что подростки появляются на улицах с бутылкой пива, а в том, что какие-то взрослые продали им эту бутылку. И это – кардинальный пункт в потреблении пива подростками. Именно в этом должна была бы проявиться законодательная инициатива 4-5 лет назад, когда начался рост потребления пива в стране. Вот когда Минздрав мог и должен был провести анализ ситуации и бить тревогу. Но уж если это делать с опозданием, то хотя бы грамотно.
Личный опыт наблюдения на улицах и в транспорте за количеством молодежи и подростков, попивающих пиво, очень настораживает. Но это впечатление, а для государственной политики нужны доказательства. Однако в России их не было, хотя рост потребления пива к этому времени продолжался уже семь лет. И почему Главный государственный санитарный врач, а тогда - Первый заместитель министра здравоохранения, т.е. государственный человек и член правительства, наделенный большими полномочиями, не позаботился загодя наладить статистический учет взрослого или, по меньшей мере, подросткового пивного алкоголизма, не стимулировал научные исследования в этом направлении? А пока декларировался рост пивного алкоголизма подростков, мода в их среде смещалась к 9-градусным алкогольным коктейлям и джину с тоником.
За последние пять лет первая научная публикация о характере потребления спиртных напитков подростками с алкогольной зависимостью появилась только в 2002 г. (Егоров). Однако в отличие от многочисленных публикаций в СМИ в тексте научной статьи ни разу не употреблялось словосочетание «пивной алкоголизм» (подробнее в главе 2-2 и 2-3). А Кошкина и соавторы (2004) показали, что в 2003 г. по сравнению с 1999 г. потребление пива 16-летними подростками существенно снизилось, особенно среди мальчиков. Например, пили пиво 3-и и более раз за последний месяц 39% опрошенных против 47% в 1999 г. При этом выросло употребление вина, как среди мальчиков (16% против 9%), так и девочек (19% против 11%), хотя, как видно, пиво остается самым потребляемым напитком среди подростков, скорее всего, по причине его доступности (Кошкина и соавторы, 2004) в результате относительной дешевизны.
К большому сожалению, уровень алкогольного потребления в России очень высок (глава 2-4). Соответственно этому, алкоголизм взрослых и «рано начинающийся алкоголизм» (Егоров, 2002) – широко распространенное российское явление. Его пагубность требует широкого взгляда на проблему и, обязательно, выбора приоритетов алкогольной политики. В контексте «пивного алкоголизма» вопрос стоит так: действительно ли алкоголизм растет с ростом потребления пива, каковы его размеры, как он соотносится с главным алкогольным уроном страны? Какие напитки ответственны за этот урон в первую очередь, во вторую и т.д.? Ничего этого мы не знаем, а пока что могут быть только предположения (глава 2-3).
Однако проблема не исчерпывается видами напитков. Алкоголизация некоторых групп населения имеет особую социальную роль. Это в первую очередь подростки и молодежь: помимо понятной всем гуманитарной стороны дела в этом случае есть еще одна – экономическая: невосполнимые затраты в случае ранней социальной деградации или гибели. И эти риски можно и нужно измерить, и в возрастной плоскости, и в отношении доминирующих напитков.
С сожалением приходится констатировать, что на российской почве мы не имеем доказательного решения ни одного из поставленных вопросов, в частности, в связи с потреблением пива подростками.
В подробном исследовании Кошкиной и соавторов (2004), также как в зарубежной научной литературе последнего десятилетия не было ни одной публикаций по теме "пивной алкоголизм подростков". Однако нашлась настораживающая информация по более широкой проблеме - пиво и подростки. Эти данные показывают, что раннее приобщение подростков к пиву может иметь неблагоприятные последствия для их алкогольного будущего, что реклама пива негативно сказывается на размерах потребления ими алкогольных напитков (глава 2-2).
Вернемся, однако, к скоропалительной акции Г.Онищенко, которая в персональном плане остается недоговоренной из-за отсутствия достаточного количества фактов. Но она имела общественное продолжение – антипивная кампания вызвала бурные протесты пивоваров. В адрес главного санитарного врача посыпались обвинения в некомпетентности, в злом умысле "испортить пивоварам Новый Год".
Союз пивоваров потребовал от премьер-министра отставки Г. Онищенко. Отставка не состоялась, однако пивовары одержали победу, и приказ Главного санитарного врача был отменен приказом Министра здравоохранения. Это всего один пример из множества, приведенных выше, об отсутствии в России целенаправленной и планомерной алкогольной политики. Похоже, что руководство страны плохо координирует свои «руки», и одна рука «не знает», что делает другая. Остается открытым вопрос: только ли нарушение координации «рук» делает алкогольную политику в России несбалансированной?
Апофеозом «пивных страстей» явилось включение в антипивную кампанию Государственной Думы: в апреле 2002г. был принят закон об ограничении рекламы пива на TV, а в марте 2005 г. после долгих согласований с Советом Федераций и Президентом - закон "Об ограничениях розничной продажи и потребления (распития) пива и напитков, изготавливаемых на его основе" (кто бы знал, что такое «напитки, изготавливаемые на его основе" и почему потребовалась расшифровка слова «потребление»). Закон запрещает продажу и потребление пива в детских, образовательных и медицинских организациях; на всех видах общественного транспорта, в организациях культуры, физкультурно-оздоровительных и спортивных сооружениях. Особенно важно, что закон запрещает как продажу пива несовершеннолетним, так и его потребление несовершеннолетними «в любых общественных местах». Хотелось бы надеяться, да мало верится, что с 14 апреля 2005 г. (начало действия закона) мы не увидим на улицах подростков с бутылкой пива. Сейчас 2007 г., и такие подростки встречабтся на улицах Москвы.
В предыдущей главе (1-8) уже писалось, что, с середины 1990-х гг. в России происходил довольно бурный рост производства и потребления пива, а также расширение его ассортимента. Вместе с этим, происходило изменение структуры производства и потребления других спиртных напитков, как в объемном выражении, так и по среднедушевому алкоголю. Однако судить об этом возможно только по очень приблизительным данным Госкомстата (рис. 1-13 и 1-14). Например, с 1993-1994 гг. происходили парадоксальные явления в связи с водкой: по данным Госкомстата ее продажа в полтора-два раза превосходила производство (рис. 1-13). Парадокс разрешается просто, исходя из того, что производственные мощности ликероводочной промышленности по официальной отчетности были заняты только на 23-27% (1995-2000 гг.). Столь малая доля используемой мощности сделало бы предприятия нерентабельными. Однако отрасль продолжала существовать, притом, безбедно. Легко предположить, что это происходило за счет выпуска нелегальной продукции, которая по отчетам торговли значительно превышала отчетность производства. В результате этого в 1998 г. бюджет получил только 14,8 миллиардов рублей акцизов вместо запланированных 25,8.
Превышение продажи пива над его производством в 1995-1997 гг. (рис. 1-13) обусловлено другими причинами, а именно импортом, который резко сократился в результате дефолта 1998 г. Попутно стоит сказать, что нелегальное производство пива нерентабельно в связи с его относительной дешевизной; легче заработать «лишние» деньги на выпуске легального пива, но низкого качества.
Важно подчеркнуть, что вместе с продолжающимся ростом производства пива (446 миллионов декалитров в 1999 г. и 525 в 2000 г.) по официальным отчетам произошло снижение производства водки и ликероводочных изделий (134 миллионов дал в 1999 г. и 122 в 2000 г.; данные Госкомстата). Производители водки связывали снижение продаж своего продукта с ростом потребления пива. Это и вызвало их беспокойство, тем более что пивовары были намерены и дальше расширять свое производство, хотя темпы его прироста сокращались: 33% в 1999 г, 23 % в 2000г., 15% в 2001 г., 10% в 2002 г. и 8% в 2003 г. (в объемном выражении; данные Союза российских производителей пивобезалкогольной продукции).
Беспокойство производителей водки проявилось еще летом 2000 г. и выразилось оно сообщениями в СМИ об ожидаемом к осени этого года законе о государственном регулировании пивной отрасли. Все чаще печатались статьи в том духе, что вскоре пиво "затопит Россию". Всемирно известный скульптор Э. Неизвестный согласился создать памятник "Русской водке" в г. Углич, а в Санкт-Петербурге намечалась организация музея водки. Трудно утверждать, но очень похоже, что все эти мероприятия были звеньями одной цепи, которая тянулась от производителей водки, обеспокоенных падением своего производства.
Между тем снижение потребления крепких спиртных напитков и рост потребления более слабых, в основном вина и пива, - это общемировая закономерность последних десятилетий. Так, в 22 странах Организации Экономического Сотрудничества и Развития (Organization for Economic Cooperation and Development' (OECD) и США общая тенденция потребления в 1970-1990 гг. была направлена к такому соотношению: 50% пива, 35% вина и 15% крепких напитков (Grffithetal. 1994). Эта тенденция приводит к снижению среднедушевого потребления этилового спирта - главного виновника всех бед, связанных с алкогольными напитками. Рост потребления пива в России был очень сдержанным (38 литров на человека в год в 2000 г. и 51 в 2003 г.). Россия находится среди стран с низким потреблением пива, такими как Исландия, Италия и Польша. Для сравнения население Чехии, Германии, Великобритании и США потребляет от 100 до 150 литров пива на человека в год при среднедушевом потреблении алкоголя ниже или много ниже российского.
Можно было бы только приветствовать, что Россия включилась в процесс роста потребления пива. Однако, в отличие от многих других стран, где замена крепких спиртных напитков слабыми сопровождается снижением потребления суммарного алкоголя, в России только на первом этапе (1995-1998 гг.) росту потребления пива сопутствовало снижение потребления среднедушевого алкоголя (рис. 1-14). При этом роль пива в этом процессе была минимальной или вообще отсутствовала. Дальнейший рост потребления пива происходил уже на фоне роста потребления алкоголя. Для нас общемировые законы не писаны - мы идем "своим путем".
Официальные данные не позволяют решить, как при снижении потребления водки и приблизительно равном (по алкоголю) росте потребления пива происходит рост потребления суммарного алкоголя (рис. 1-14). Вероятно, это происходит за счет теневого производства водки и суррогатов. При этом снижение легального производства водки может быть результатом того, что легальные производители все большую часть своего производства уводят в тень («водка третьей смены»). Об этом, в частности, говорят официальные отчеты о значительной недозагрузке мощностей водочного производства и превышении легальной продажи водки над ее легальным производством.
Размеры нелегального производства и оборота водки и ликероводочных изделий точно оценить никто не может, но по данным Госкомстата РФ (30.11.2001) в 2000 г. алкоголь крепких напитков в общем потреблении составил 73,1 %. Это официальные данные. А вот справка Госкомстата РФ "Анализ алкогольного рынка Российской Федерации в 2000 году". После обилия числовых выкладок справка заканчивается словами, которые выделены жирным шрифтом (выделим и мы): "Возможно, что в 2000 году левой была почти каждая вторая проданная бутылка водки, но почти наверняка - одна из трех".
Еще хуже выводы Счетной палаты РФ: в потреблении водки и ликероводочных изделий в 2002 г. «доля нелегальной алкогольной продукции составляет 56 процентов, а с учетом производства самогона и алкогольных суррогатов ее доля в общем потреблении составит 65 процентов». К сожалению, этой оценке можно верить: с учетом того, что по официальным данным в 2002 г. объем реализации водки и ликероводочных изделий составил 138,3 млн. дал и это составляет 35% в общем потреблении, реальная оценка алкоголя крепких напитков 11,0 литров. Около 2 литров алкоголя приходится на пиво (1,86 л или 17% общего алкоголя), половина от этого – на алкоголь вина. А в сумме – 13,8 литра, что очень близко нашей независимой оценке для 2002 г. – 15,1 литра чистого алкоголя на человека в год. Таким образом, главная тяжесть алкогольного потребления в России лежит в области крепких напитков – водки и ее суррогатов, которые в сумме составляют львиную долю потребления алкоголя.
В заключение важно развеять «алкогольный» миф, который неосознанно или целенаправленно используется для манипуляции общественным сознанием, а иногда служит основанием для принятия государственных решений. Это касается т.н. «токсических» добавок, содержащихся в водке и ее суррогатах. Их токсические свойства были изучены многократно (Гадалина и соавторы, 1986, Нужный, 1995, Румянцева и соавторы, 1999, Нужный и соавторы, 2002, Вязьмина, Савчук, 2002). В результате исследования острой и хронической токсичности различных спиртов, водок и суррогатов было установлено, что пищевой, синтетический и гидролизный спирты высокой степени очистки не различаются по токсическому действию, а спиртосодержащие жидкости с денатурирующими или лекарственными добавками, как и самогон, не могут быть существенной причиной высокого уровня смертельных отравлений алкоголем. Из этого следует, что присутствие в легальном или теневом обороте некачественной водки не является причиной высокой алкогольной заболеваемости и смертности. А что же губит людей? - главное содержимое крепких алкогольных напитков, этиловый или винный спирт, потребляемый в непомерных количествах. Значит острота алкогольной проблемы нашей страны не в качестве алкогольных напитков, а в их количестве.
Часть 2. АЛКОГОЛЬНАЯ ИСТОРИЯ РОСИИ В СВЕТЕ ЭПИДЕМИОЛОГИИ
ВВЕДЕНИЕ
Антиалкогольную кампанию 1985 г. и рыночные реформы 1992 г. в их алкогольной составляющей никак нельзя назвать удачной алкогольной политикой. Однако эти, не только ошибочные, но и во многом порочные политические решения придали алкогольным проблемам страны редкий динамизм: на протяжении полутора десятков лет при очень высоком базовом потреблении алкоголя возникали полярные ситуации с чередованием резкого снижения и роста потребления. Результаты такой политики, проводившейся по типу очень жесткого эксперимента, доставили огромный материал для научного осмысления, прежде всего в популяционном плане: никогда еще такие большие массы людей не вовлекались в столь галопирующие перемены потребления спиртных напитков. Иначе говоря, в новейшей алкогольной истории России возникли уникальные условия для развития такой отрасли знания, как алкология.
Этот термин впервые был применен в 1903 г., а в 1927 г. он был использован для обозначения той части социальной медицины, которая связана с потреблением алкоголя. И только в 1987 г. родилось определение: "алкология является дисциплиной, посвященной проблемам отношения человека к этанолу, включая производство, хранение, распределение, потребление, индивидуальные и социальные последствия потребления" (Gadard, 1990). В таком виде термин "алкология" (alcology, alcohology [En.], alcoologie [Fr.]) был включен в официальные документы ВОЗ.
Этот термин, пока еще не воспринятый на русской почве, удобен тем, что он позволяет из очень широкого понятия "наркология" вычленить и обозначить специфические алкогольные проблемы в отличие от проблем, связанных с наркотиками. Тем более, что алкоголизм в России не числится среди наркоманий. Второе преимущество термина в том, что он позволяет охватить не только проблемы алкогольной патологии (в частности, алкоголизм), но также широкий круг явлений, лежащих за пределами медицины, и по своим социальным последствиям превосходящих алкоголизм и другую алкогольную патологию.
Алкология как наука, родилась раньше своего определения, в 20-30-е годы XXвека, в связи с бурным развитием городов. Так, в 1800 г. численность городских жителей составляла 3 % населения Земли, а в 20-30 годы следующего столетия приблизилась к четверти. Это потребовало регулировать отношения больших масс людей, живущих на малом пространстве. Тогда среди горожан преобладали мигранты, которые потребляют спиртные напитки в бóльших количествах, чем их оседлые соседи. Это, а также непривычная для мигрантов напряженность городской жизни порождали серьезные алкогольные проблемы.
«Сухой» закон в США (1917; функционировал в 1919-1933 гг.) был неудачным откликом на эти проблемы. Действие закона сопровождалось увеличением смертности в стране и головокружительным ростом преступности: только в одном 1926 г. штрафы за незаконную продажу спиртного составили более 500 миллионов долларов, было задержано 20 тысяч судов и 60 тысяч автомашин, перевозивших спирт и алкогольные напитки. При этом считается, что конфискованный спирт составлял всего десятую часть того, что обращалось в стране. В экономическом отношении сухой закон катастрофически отразился на производстве винограда, винодельческой промышленности США и на рабочих, обслуживающих это производство и бизнес. Опыт США показал пагубность тотальной запретительной политики в отношении потребления спиртных напитков. Сокрушительный провал "сухого закона" в США имел широкий международный резонанс и тем самым стимулировал формирование новой науки - алкологии.
Тогда же отношение к алкоголизму и пьянству в общественном сознании начало смещаться с чисто моральных позиций и социальных представлений в область психологии и медицины. Это способствовало изменению статуса алкогольных проблем, сдвигу общественных установок с бытового осуждения пьяниц к необходимости лечения алкоголиков. Появился интерес к научному осмыслению проблемы.
Схема алкогольной ситуации (рис. 1-1)по сути дела является также обозначением совокупности объектов изучения для алкологии. Даже такая обобщенная, а поэтому неполная схема показывает, что алкология - междисциплинарная наука. А самостоятельность ей придает специфика основного, центрального объекта ее изучения - пьющего человека, особенности его повседневного поведения и биографии, часто катастрофические в связи с пьянством. В круг интересов алкологии входят также трезвенники в связи с причинами их трезвого поведения, а также с тем, что при изменении алкогольной ситуации они могут пополнять когорту пьющих.
Потребление спиртных напитков - массовое явление. Связанные с этим проблемы охватывают все страны мира (гл. 1-2), все слои населения и почти всех людей, включая трезвенников из-за их добровольных или вынужденных контактов с пьющими. Алкоголь является наиболее широко используемым психотропным веществом в мире. Эта особенность потребления, а также его рост в послевоенном мире стимулировали использование популяционных, эпидемиологических методов, которые давно вышли за пределы описания инфекционных заболеваний. На этой основе сложился один из важных разделов алкологии - "эпидемиология потребления алкоголя и злоупотребления им" (Plant, 1991).
Эта отрасль знания в современном ее виде сложилась и развивалась преимущественно в промышленно развитых странах. Многие закономерности алкологии, описанные эпидемиологией, имеют универсальный характер и могут быть распространены на другие страны. Однако существуют особенности потребления спиртных напитков, которые имеют национальный характер, и, соответственно, национальные способы их социального и политического решения. В связи с этим необходима специализация эпидемиологического знания применительно к отдельным странам и, более того, отдельным их регионам.
К сожалению в СССР вся популяционная алкология долгое время оставалась недоступной для исследования. Поэтому неудивительно, что в СССР не существовало, а в новой России не существует такой раздел знаний. А работы, выполненные на российской почве, которые можно считать эпидемиологическими, малочисленны и часто методически далеки от международных стандартов. Это мешает считать их доказательными и сопоставлять их с западными образцами. Кроме того, многие эпидемиологические исследования алкогольных проблем России часто некритично используют официальные статистические данные, которые очень неполно отражают, а поэтому искажают алкогольную реальность страны.
В России несколько лучше обстоит дело с эпидемиологией алкоголизма. Ограничения на эту узкую область алкологии были в СССР не столь строги, а учет, по меньшей мере трети алкоголиков, можно было считать удовлетворительным благодаря разветвленной сети наркологических диспансеров.
В настоящее время помехой для развития эпидемиологической алкологии в России является, во-первых, ограниченность материальных ресурсов, а, во-вторых, недооценка тяжести алкогольных проблем страны, как ее руководством, так и населением. Отставание российской эпидемиологической алкологии объясняется не только "перерывом" ее истории в советское время, но также слабостью подготовки российских специалистов в области современных методов эпидемиологии и статистики. Мешает также слабое знакомство с западной алкологией, а иногда – пренебрежительное отношение к ней. Все это тормозит становление и развитие эпидемиологической алкологии в нашей стране.
Между тем Россия остается большой и сильно пьющей страной с тяжелыми последствиями злоупотребления алкоголем. Это знают все, но больше - на бытовом уровне, в ограниченном алкогольном пространстве, знают чувством, но не разумом. Осознанию тяжести российской алкогольной ситуации и масштабности алкогольного урона в значительной степени могло бы помочь развитие эпидемиологической алкологии.
Но прежде чем перейти к эпидемиологии, к ее количественным характеристикам и закономерностям необходимо уяснить "проблему отношения человека к этанолу" на психологическом, потребностном уровне. Иначе говоря, сначала следует понять, почему массы людей употребляют спиртные напитки. И только потом можно перейти к характеристике потребления, к факторам, его модулирующим, и что этому последует.
Глава 2-1. ПОТРЕБЛЕНИЕ АЛКОГОЛЯ КАК ПОТРЕБНОСТЬ
Алкология почти обходит стороной проблему, вынесенную в заголовок. Видимо, сказываются рациональные императивы "культурной" части общества, сформированные под давлением лихого бескультурья и антисоциального поведения пьяниц. Массивность деградационных процессов, сопутствующих злоупотреблению спиртным, его обременительная тяжесть для общества мешают увидеть и научно оценить действие алкогольных напитков в позитивной его части. Имеется только небольшое число работ, в которых исследовались положительные стороны действия алкоголя (глава 2-2). Между тем проблема не только существует, но является исходной для всего спектра алкогольных проблем. Иллюстрацией может служить непрерывность мировой алкогольной истории, которая насчитывает не менее четырех тысячелетий. Однако не будем уходить так далеко: антиалкогольная кампания 1985 г. превосходно показала неистребимость потребности в алкоголе.
Большинство советских людей, встретивших эту кампанию, родилось и выросло в условиях тоталитарной системы, десятилетиями подавлявшей инакомыслие, воспитывавшей послушание и верность режиму. В послевоенный период, предшествующий кампании, активное противодействие властям случалось, но захватывало единицы, иногда десятки, редко сотни людей и только однажды - несколько тысяч (Новочеркасск, 1-2 июня 1962 г.).
Не то было с антиалкогольной кампанией. Только во второй половине 1985 г. "за распитие алкогольных напитков на производстве и пребывание на рабочих местах в нетрезвом состоянии" задержано 507 тысяч человек. Число людей, привлекаемых к судебной ответственности за самогоноварение, почти удваиваясь ежегодно, достигло 397 тысяч в 1987г. В следующем году их было 414 тысяч человек (Госкомстат СССР, 1991). Общее число зафиксированных нарушителей антиалкогольного законодательства в СССР превышало 10 миллионов человек в год. Неучтенных нарушителей было много больше. По сути дела все это - нелегальный протест против препятствий на пути к алкоголю, инициированных руководством страны.
Легальное противодействие выразилось километровыми или полусуточными очередями за спиртным. Тысячи людей в стране бодрствовали ночью, иногда на морозе, чтобы днем получить литр водки. Было бы ошибочно думать, что многосотенные очереди за спиртным состояли только из алкоголиков и тяжелых пьяниц. Большинство "стояльцев" были "обычными" советскими людьми. Эти крайние формы подвижничества на пути к алкоголю подводят к вопросу, чем же привлекают спиртные напитки? Что толкало миллионы людей на противостояние жесткой антиалкогольной политике государства в 1985-1988 гг.? И почему это противостояние оказалось победным для населения?
Конечно, советская система на пороге своего развала была слаба не только экономически, но и политически. Она была уже не способна ссылать, сажать или расстреливать людей за массовое непослушание. Тотальность советской власти никогда не была полной, но к этому времени она окончательно потеряла почву под ногами. Однако главное в победе населения над властями было в другом, в неодолимости желания выпить.
Самым простым было бы связать лихое российское пьянство во второй половине ХХ века с обычаями и традициями. Спору нет, традиции консервативны. Однако массовым пьянство на Руси стало только в послевоенную пору (глава 1-3). Это значит, традиции тяжелого российского пьянства очень молоды. И второе: если пьянство увеличивалось, если стремительно росло потребление алкоголя с середины 1950-х, значит, помимо традиций включались новые факторы, идущие вразрез с обычаями употреблять спиртные напитки в прежних, сравнительно небольших количествах, как это было в довоенный и дореволюционный периоды (глава 1-3).
В главе 1-2 показано, что во второй половине ХХ века рост потребления алкоголя был почти повсеместным в мире, а его последствия стали глобальной проблемой, несмотря на существенные различия экономических и социальных условий в различных странах и регионах мира. Это говорит о наличии общих причин этого феномена, хотя у разных стран и социальных групп могут быть свои специфические стимулы роста потребления. Что же это за причины и почему они связаны именно с алкоголем? Предпосылки пьянства важно знать, чтобы не ошибиться в алкогольной политике, как это было в 1985 и 1992 гг.
Начать стоит с самого простого, с психоактивных свойств алкоголя, с его способности изменять психическое состояние. В этом отношении действие алкоголя многогранно, но повышение настроения, возникновение позитивных эмоций (эйфоризирующее действие) является ведущим. С этим свойством алкоголя тесно связана его способность ликвидировать плохое настроение (антидепрессивное действие). Другое важное свойство этанола - устранение эмоционального напряжения (транквилизирующее действие). Благодаря этому алкоголь в умеренных дозах позволяет легко расслабиться и быстро мобилизоваться.
Следует отметить, что для проявления этих свойств алкоголя имеет значение научение, усвоение опыта окружающих и расхожих представлений об опьянении. Но для нашей темы не столь важно, какими путями человек реализует эйфоризирующее, антидепрессивное и транквилизирующее действие спиртных напитков. Важно, что для людей европейской цивилизации именно эти эффекты алкоголя являются ведущими в опьянении.
Производными от этих трех являются другие психотропные свойства алкоголя: повышение самооценки, психологическая редукция сложности реальных проблем, мнимое удовлетворение потребностей. Алкоголь помогает устранить помехи в общении, облегчает контакты между людьми ("коммуникативный допинг") за счет эйфории и подавления индивидуальности, т.е. за счет отчуждения человека от самого себя.
Современная цивилизация вынуждена прибегать к т.н. "символическому потреблению" (например, порнография - знак и заменитель секса), поскольку потребности людей растут быстрее возможности их удовлетворить. При этом алкоголь способствует символическому потреблению, обладанию и благополучию.
Опьянение помогает создать более благоприятный и привлекательный собственный образ. Оно освобождает от личной ответственности и позволяет на время послать свою совесть на отдых. Наконец, спиртное способствует мифотворчеству, которое всегда было важным элементом существования.
Эти и многие другие свойства алкоголя позволяют так деформировать восприятие действительности, что создается иллюзия соответствия желаемого и реального. Иначе говоря, алкоголь способен порождать иллюзию счастья. Переживаемые при этом положительные эмоции часто оставляют глубокий след в виде неопределенных, расплывчатых, но приятных воспоминаний, которые выражаются тривиальным "хорошо посидели".
Таким образом, алкоголь является замечательным психотропным веществом, сочетающим в себе способность повысить настроение, вытеснить скуку, снять усталость и ликвидировать психическое напряжение. Эти свойства алкоголя наряду с низкой себестоимостью могли бы сделать его идеальным психотропным препаратом для широкого использования, если бы… Если бы не зловещая способность этанола снижать социальный и физический контроль, а при регулярном употреблении - повышать индивидуальную опьяняющую дозу, тем самым увеличивая его токсическое действие, проявляющееся рядом соматических заболеваний. Злоупотребление алкоголем может вызывать зависимость от алкоголя (алкоголизм) с последующей деградацией личности алкоголика. Наконец, вся эта патология существенно сокращает жизнь пьющих (глава 2-5). Образно говоря, за уход от житейских проблем, за "уход от жизни" с помощью опьянения алкоголики и пьяницы расплачиваются досрочным "уходом из жизни".
Так было вероятно на протяжении четырех тысячелетий известной истории потребления алкоголя. Но в далеком прошлом злоупотребление спиртным порождало преимущественно индивидуальные проблемы. И только в последние 100-150 лет связанные с алкоголем трудности начали принимать национальный масштаб (Германия, Франция), а в последние 50-60 лет неумеренное потребление спиртного стало глобальной проблемой.
Однако не ради негативных последствий человечество потребляло алкоголь. И почему сейчас у большого числа людей часто возникает потребность в реализации позитивных психотропных свойств алкоголя?
Ответ на этот вопрос надо искать в резком изменении условий существования людей в середине XIX века. Ряд явлений глобального масштаба, начавшихся тогда или несколько раньше, описываются экспонентами или схожими кривыми. Они обозначаются как взрыв (демографический, урбанистический, информационный), революция (научно-техническая, технологическая, компьютерная) или бум (коммуникационный). Все это сопровождается дополнительными нагрузками и перегрузками для значительной части людей.
В 60-е годы повсеместно начали говорить о загрязнении среды обитания, вызванным резким ростом производства. Однако загрязнению подверглась не только физическая, но также социальная среда. Чего стоила угроза атомной войны, как фактор психологического напряжения людей? Социальное загрязнение обозначили молодежные бунты 60-х годов и рост наркоманий. Оборотной стороной западного индивидуализма явилась эпидемия одиночества ("одиночество в толпе"). Одной из реакций на все эти перемены стал рост потребления алкоголя.
Определяющими факторами всех этих и многих других явлений можно считать экспоненциальный рост населения планеты и численности городских жителей, увеличение экономического потенциала западного общества, формирование "золотого миллиарда" и бедность остальных миллиардов, резкое повышение мобильности людей, их миграция, что привело к радикальным переменам в социальных структурах.
В минувшем тысячелетии за первые 900 лет население Земли выросло на 172 %, т.е. на 19 % за 100 лет в среднем, а за минувшее столетие - на 294 %. Численность жителей городов еще в 1800г. составляла 3 % населения Земли, к 1950г. перевалила за четверть, а сейчас приблизилась к половине. В РСФСР до войны горожане составляли треть населения страны (34 %, 1940 г.), а в России в 2000 г. - без малого три четверти (73 %).
Освоение новых регионов, их индустриализация сопровождались интенсивной миграцией населения и, как следствие - ростом потребления алкоголя и алкоголизма (Артемьев и Миневич, 1989). В Сибири и в северных регионах к этому добавляются экстремальные природные условия, которые также увеличивают потребление алкоголя (Korolenko и Botchkareva, 1990). В последние годы в России и в других регионах мира к добровольной или недобровольной миграции прибавились миллионы беженцев.
Все это свидетельствует о том, что для большой массы людей, живущих в современном мире, потребовалось приспособиться к совершено новым для них условиям. Более общо об этом можно сказать так, что на протяжении тысячелетий население планеты оставалось преимущественно сельским, а в последние 100 лет стало наполовину городским. Соответственно резко возросла плотность населения, а вместе с этим увеличилась эмоциональная напряженность у горожан. Вот почему почти повсеместно сельские жители потребляют меньше спиртных напитков, чем городские.
Среди перемен, произошедших в ХХ веке, особую роль играет резкий рост экономического потенциала. При всей неравномерности его распределения у значительной части населения повысилось материальное благосостояние и, соответственно, покупательная способность, что само по себе может увеличить потребление спиртных напитков. Но для темы потребности в алкоголе важно, что стали комфортнее условия труда, резко сократилось рабочее время, и, как следствие, увеличилось свободное время. Для большой части населения это обернулось такой трудной проблемой, как душевная пустота и бездуховность существования, а, попросту говоря, скука, для преодоления которой многие прибегают к спиртному.
У постсоветского общества есть свой специфический вклад в потребность спиртного: развал СССР, перестройка и рыночные реформы разрушили привычное мировоззрение, лишили большую часть людей последних социальных иллюзий. Вместе с тем скоротечность перемен мешает сложиться новому мировоззрению, которое само по себе очень консервативно. К этому прибавились динамизм социально-политических условий, нестабильность и непривычная бедность бытовой жизни многих миллионов людей рядом с вызывающим раздражение скороспелым богатством немногих.
Автоматизация производственных процессов в известной мере обезличила труд, снизила роль "человеческого фактора". А если "человеческий фактор" не может реализоваться и в свободное время, возникает состояние скуки, которая стала популяционной патологией, толкающей на поиски новых ощущений. На путях этих поисков возникли сексуальная революция, многие маргинальные молодежные движения, эпидемия наркоманий. Велики "заслуги" скуки и в распространении пьянства.
В связи с урбанизацией и научно-технической революцией резко изменились условия существования современного человека по сравнению с его далекими и не очень далекими предками. Неизмеримо возросло количество людских контактов, которые в значительной степени стали формальными, поверхностными, опосредованными техническими устройствами. Массовые средства информации, особенно визуальные, в отличие от письменно-печатной и устной коммуникации не дают человеку возможность регулировать скорость передачи и восприятия информации, мешают ее осмыслению. Это и есть победа визуального начала над словесным, на вершине этой победы - ТВ-клипы, которые могут стать ведущим видом массового искусства в ближайшие десятилетия. Если это окажется хорошей переменой для одной части человечества, для другой еще долго будет недоставать слова, живого человеческого общения, на протяжении тысячелетий служившего почти единственным средством коммуникации, центром которого был диалог. Новые условия существования оставляют мало места диалогу, телефон или интернет лишают диалог естественности, мимики и жеста, но требуют совсем других, новых психологических ресурсов. По сути дела прежний диалог умер. А ведь именно эта форма коммуникации издавна служила единению людей на основе душевного общения, дефицит которого толкает многих к алкоголю, как к "коммуникативному допингу". Сколько таких, кто готов «угостить на свои» ради того, чтобы с ним поговорили.
Сейчас по сравнению с не очень далеким прошлым людей, часто близких соседей, разобщает также материальная независимость. Снизилась потребность в коллективном противостоянии внешним силам, бытовым и бытийным опасностям, которые испокон веков создавали основу для взаимоотношения на основе взаимопомощи. А сейчас кредитование вытесняет и такой древний способ взаимовыручки, как «взять взаймы».
Общение людей все меньше затрагивает глубинные свойства личности. Все это приводит к разрыхлению связей между отдельными людьми и их сообществами, порождает чувство одиночества. Алкоголь способен искусственно компенсировать недостаток подлинного, т.е. душевного общения, и создать его иллюзию (вспомним тривиальное «ты меня уважаешь?»).
Ослаблению индивидуальных связей людей, нарастанию одиночества сопутствует структурализация повседневной жизни. Это - монотонная работа у одних или жесткий распорядок дня у других. Для многих возникает необходимость играть ту или другую роль, вступающую часто в противоречие с личностными свойствами человека.
Эти и другие условия приводят к вынужденному подавлению эмоциональности, сопровождаются осуждением спонтанности, а тем более импульсивности, которые всегда служили средством самовыражения, способом эмоциональной разрядки, находились у истоков всякого творчества. Алкоголь способен создать иллюзию, будто разрываются цепи условностей, возникает ощущение "полета духа", столь необходимое всякому человеку. Именно "полет пьяного духа", «метафизика» пьянства вместе с открытием в русской литературе алкогольной темы сделали книгу «Москва-Петушки» (Ерофеев Венедикт) знаменитой, преувеличив ее реальные литературные достоинства.
На протяжении последних полутора-двух столетий перемены жизни совершались значительно быстрее, нежели изменение психологии, сознания людей, формировавшихся тысячелетиями в условиях патриархальных форм труда и быта. Возможно, что на протяжении тысячелетий в процессе смены поколений происходил отбор психологических типов, соответствующих патриархально-общинным формам существования и сравнительно низким ритмам жизни. На протяжении тысячелетий контакты людей были немногочисленными, по преимуществу соседскими и глубоко личными, на фоне решения конкретных, часто витальных задач и индивидуального труда, дающего простор для повседневного творчества. Это не идеализация прошлого, а лишь обозначение того, что оно было существенно другим по сравнению с современностью и требовало иных психологических свойств, а также иных способов адаптации.
Некоторые процессы, давно запущенные цивилизацией, во второй половине ХХ века, вероятно, достигли критического уровня, пришли в противоречие с психологической природой большой части людей. И поэтому живущие ныне люди устают от скученности и спешки, от множественного, но поверхностного общения, от информационных перегрузок и чрезмерной стандартизации. Адаптивные возможности не всех, но многих людей при этом оказываются ограниченными. И тут «на помощь» приходит алкоголь, играющий роль адаптогена.
Заботы, прежде наполнявшие жизнь, утратили витальное значение. Понятия "быт" и "бытие" все больше расходятся. Создается "экзистенциальный вакуум" (В.Франкл), заполняемый комплексом негативных явлений. Одно из них - рост пьянства.
Несколько огрубляя, можно сказать, что потребление алкоголя является мерой неблагополучия социальной среды. Составляющие неблагополучия могут быть разными: бедность и униженное положение одних или ответственность социального статуса других, товарный дефицит для одних и дефицит времени для других при изобилии доступных товаров.
Естественно, сходная мера неблагополучия у разных людей не означает равенства потребляемого алкоголя, тут существует индивидуальная избирательность. Эта избирательность помимо социальных факторов обусловлена психологическими особенностями людей, их личностными и биологическими свойствами.
Много усилий было потрачено на то, чтобы нарисовать обобщенный психологический портрет пьяницы или алкоголика, выявить типологию людей, склонных к злоупотреблению алкоголем. Но сделать это не удалось. Выявлены только самые общие черты, предрасполагающие к употреблению алкоголя. Это - непереносимость житейских затруднений, провоцирующих раздражительность или пониженное настроение. Это - чувство неполноценности, неуверенность в себе, незрелость личности, проявляющаяся в эгоцентризме, потребности внешнего поощрения, в нереалистичности планов. Это, наконец, примитивность, обусловленная исходной интеллектуальной недостаточностью или пороками воспитания и образования. Все это может вызвать затруднения социализации и, как следствие, потребность в алкоголе, как в способе адаптации, хотя и очень несовершенной. Говоря о психологической типологии пьяниц, нельзя забывать про социальные факторы, которые могут влиять на проявление и реализацию психологических свойств.
Тема потребности в алкоголе не может обойтись без упоминания психоаналитического толкования алкоголизма как бессознательного саморазрушения и стремления к смерти, как "хронического самоубийства", орудием которого выбран алкоголь (Menninger, 1938).
Не вызывает сомнений исходная позиция психоаналитических гипотез: укорочение жизни посредством хронической интоксикации алкоголем. Более того, иногда в согласии с гипотезами фрейдистов отношение больных к собственной жизни и смерти проявляется без психоанализа, в виде прямых высказываний об их равнодушии к собственной судьбе и досрочной гибели. В этом контексте важно, что алкоголизм нередко заканчивается самоубийством. Несмотря на это, принять теорию влечений З.Фрейда и его последователей трудно из-за отсутствия эмпирических доказательств и спекулятивного характера их заключений (Фромм, 1994).
Однако, имея другую, чем психоаналитическая, установку, легко увидеть, что больных алкоголизмом ведут по жизни и делают их биографию более простые факторы. Это - зависимость от алкоголя, психическая или физическая, связанные с этим частые и тяжелые опьянения, увеличение доз алкоголя, все нарастающая деградация личности и депрессии. К этому, как правило, присоединяется массивная соматическая патология. Именно эти процессы и состояния приводят больных к досрочной смерти. Однако задолго до трагического финала кругозор алкоголика и тяжелого пьяницы крайне сужается, в их психической жизни остается мало психологии, исчезают интеллектуальные и волевые резервы для преодоления житейских трудностей. Саморазрушительное поведение позволяет думать о преднамеренном стремлении к смерти, хотя почти ничего, кроме преднамеренного стремления к алкоголю, у такого больного уже нет.
Понятно, что определение центрального звена алкоголизма во многом зависит от исходного научного мировоззрения и приемлемой для исследователя свободы интерпретации. В современную методологию науки, требующей доказательности, никак не вписывается интерпретационная методика психоанализа. Его оправдание и опора в практической востребованности, как лечебного приема, но не как научной теории. Упоминание психоаналитических концепций алкоголизма - лишь дань памяти этого еще недавно процветающего направления психиатрии, ставшего уже "интеллектуальным антиквариатом" (Менжулин, 2002).
Это то, что касается теоретического вклада психоанализа в понимание алкоголизма. Однако приверженцы психоанализа сделали много наблюдений, ценных для понимания психологии потребителей алкоголя и алкогольного поведения. Именно психоанализ первым обратил внимание на важность символической функции алкоголя, в частности, как символа взрослости для подростков, символа принадлежности подростков и взрослых к референтной для них группе, как символа дружбы, наконец. А.Адлер в пределах учения о комплексах неполноценности нашел место потреблению алкоголя, как способу преодоления психологических трудностей. Отсюда впоследствии родилось представление об алкоголе как адаптогене. Кроме того психоанализ разработал представляющую интерес сферу мотиваций употребления алкоголя.
* * *
Подводя итог этой главе, следует подчеркнуть, что потребность общества в алкоголе никогда не будет нулевой, всегда будет некое базовое потребление, определяемое гедонистическими установками одних или психологическим несовершенством других. Этот более или мене постоянный базовый уровень временами будет прирастать за счет увеличения социальной напряженности или конфликтов общественных интересов. А конца им не видно. И это основополагающая данность алкогольной ситуации и всех проблем алкогольного потребления. Однако, потребность в алкоголе и ее реализация - не одно и то же. Существуют факторы, которые могут сдвигать реализацию потребности в ту или другую сторону (рис. 1-1). Некоторые из этих факторов будут описаны в последующих главах.
Данная глава призвана показать, что пьянство - не только распущенность, хотя и такое встречается. У пьянства и следующего за ним алкоголизма есть социальные, психологические и биологические причины; в их основе лежит индивидуальное и / или социальное несовершенство, которое достойно сочувствия и понимания точно так, как достойны понимания и сочувствия физические недостатки или соматические заболевания люди. Это, конечно, не исключает ответственность пьяниц, как за свою жизнь, так и за благополучие близких ему людей.
Непростая получается картина, а, главное, она не содержит однозначного решения. Но иначе и быть не может в нашем, все усложняющемся мире. Однако моральная неопределенность не может быть бесконечной. Пределы эти давно известны как десять заповедей, по меньшей мере, пять из последних шести.
