А. Обобщенные характеристики потребления

В главе 1-2 приводятся данные, описывающие алкогольную ситуацию в мире, в разных его регионах и, что особенно важно, в отдельных странах на основе самых общих, как правило, усредненных характеристик. Эти данные служат фоном для сравнения с алкогольной ситуацией в России (глава 1-3). Они также могли бы составить содержание настоящей главы. Их осталось дополнить лишь несколькими общими характеристиками.

58-я сессия ВОЗ 7 апреля 2005 г.  была посвящена алкогольным «проблемам общественного здравоохранения, вызываемых вредным употреблением алкоголя». В докладе Секретариата сказано, что эти проблемы «достигли угрожающих пропорций, и алкоголь стал одним из наиболее серьезных факторов риска для здоровья во всем мире; его употребление является одним из ведущих факторов риска в развивающихся странах … и занимает третье место в развитых странах…В 2000 г. на употребление алкоголя приходилось 4,0% глобального бремени болезней», что сравнимо с ущербом от употребления табака (4,1%) и высоким кровяным давлением (4,4%).

В развитых странах на злоупотребление алкоголем приходится 9,2% всех потерянных лет жизни, из них большая часть - на нервно-психиатрические заболевания (зависимость, психозы и депрессия) и непреднамеренные травмы (дорожные несчастные случаи, ожоги, утопления, падения и другие). В 2000 г. во всем мире, согласно оценкам, употребление алкоголя было причиной 3,2% от общего числа таких случаев.

Такова самая общая картина последствий потребления алкоголя в мире. В результате большой работы, проведенной в последние годы под эгидой ВОЗ (GlobalStatusReportonAlcohol, 1999, GlobalStatusReport: AlcoholandYoungPeople, 2001, GlobalStatusReportonAlcohol 2004, 2004) к этому можно добавить, что в течение последних сорока лет среднее потребление алкоголя в мире на взрослого человека с 15 лет составило 5,1 литра, из которых 1,9 литра приходились на пиво, 1,3 – на вино и 1,7 – на крепкие напитки.

Распределение потребления алкоголя по континентам представлено на рис. 2-1, который показывает, что наивысшее потребление было и остается в Европейском регионе. Здесь же, а также в Америке и Африке потребление было самым высоким в конце 1970-х или начале 1980-х годов, после чего в некоторых странах началось снижение. Восточное средиземноморье обнаруживает устойчиво низкие показатели. Рост потребления в течение сорока лет отмечается в Юго-Восточной Азии, но особенно резкий – в западном Тихоокеанском регионе. К этой области ВОЗ относит Китай и Японию, которые и определяют рост в регионе.

За исключением восточного средиземноморья, где преобладает мусульманское население, общее правило состоит в том, что на континентах с высоким потреблением происходит его снижение, а там, где сорок лет назад оно было низким, потребление растет. Эта картина совпадает с моделью, по которой развивающиеся страны наращивают потребление по мере их экономического роста.

Рис. 2-1. Потребление алкоголя в регионах мира (взвешенная средняя для потребителей с 15 лет). 1- Европа, 2 - Америка, 3 – Западный Тихоокеанский Регион, 4 – Африка, 5 – Юго-Восточная Азия, 6 – Средняя Азия. Источник: GlobalStatusReportonAlcohol 2004, 2004.  

Эти показатели, а также приведенные в главе 1-2 привязаны к последним десятилетиям. При анализе более длительного периода потребление изменялось волнообразно. В середине и особенно в конце XIX века уровень потребления в Европе, в отличие от России был очень высок. Однако на переломе столетий потребление начало снижаться, было сравнительно низким между двух мировых воин, а после второй начался стремительный рост потребления в большинстве стран Европы и Америки (Mäkelä etal., 1981). Второй максимум пришелся на конец 1970 - начало 1980-х годов, как это было, например, в Великобритании (рис. 1-2), где на протяжении столетия были зафиксированы два максимума потребления. Сходные длинноволновые изменения потребления происходили и в большинстве других стран, располагающих надежной статистикой. Конечно, было несколько исключений.

Выше, в главе 1-2 отдельным участкам этой волны были даны объяснения, преимущественно экономические, которые трудно опровергнуть. Однако, исключив гипотезу волновой природы потребления, трудно объяснить, почему рост потребления начался вскоре после 2-ой Мировой войны и не произошел после 1-ой, менее разрушительной.

Как считает Mäkeläetal. (1981), длинноволновой процесс потребления не может быть объяснен изменением покупательной способности, свободного времени, нищетой или обогащением мирового общества, индустриализацией или урбанизацией. Room (1991) предположил, что снижение потребления в начале прошлого века и низкий его уровень в середине может быть связан с «диалектичным социальным научением» во время высокого уровня потребления: в результате тяжелых, а часто губительных последствий такого потребления меняется отношение населения к выпивке и пьянству, а вместе с этим усиливается контроль потребления. Все это кончается, как считает Room, когда потребление снижается. Такая умозрительная схема имеет право на существование, особенно при отсутствии других, альтернативных. Но и эта схема не решает проблему природы длинноволновой цикличности потребления. Она не объясняет синхронизма этого процесса во многих государствах, включая развивающиеся страны (Smart, 1991) и Россию (гл. 1-3), которая долго находилась за «железным занавесом», а главное, не пережила значительный рост потребления в конце XIX-начале XX века, как это было во многих европейских странах.

Трудность определения природы длинноволновой цикличности потребления состоит также в том, что в начале XXI века еще невозможно ответить на вопрос, закончилась ли первая столетняя волна и началась ли новая. В значительной части стран (глава 1-2) на переломе 1970-1980-х годов началось или продолжилось снижение потребления алкоголя (Франция, Италия, США, Канада, Австралия). В других странах в это же время произошла стабилизация потребления (Норвегия, Швеция, Швейцария, Австрия), а в третьей группе продолжается рост (Дания, Финляндия, Германия, Япония). Таким образом, в конце XX века наблюдалось нарушение синхронизма динамики потребления в разных странах, и неизвестно, как долго это будет продолжаться, с чем это связано. Можно только предполагать, что разнообразие динамики в конце XX века обусловлено различием алкогольной политики в разных странах.

Решить эту задачу было бы легче, если бы мы знали, как Европейские страны выходили на пик потребления во второй половине XIX века. Однако тогда учет потребления существовал далеко не во всех европейских странах, отсутствовала алкогольная политика, что позволяло проявляться спонтанности алкогольных процессов. Возможно, ответ на вопрос о начале нового цикла появится через два-три десятилетия. Но может быть и так, что вековая цикличность нарушится в связи с политическим вмешательством.

Не умея решить задачу природы долгосрочных процессов, лежащих в основе алкогольного потребления, алкология накопила большой материал о факторах, определяющих краткосрочные и среднесрочные изменения. Они играют роль модуляторов по отношению к главному и решающему в алкогольном потреблении - индивидуальной и популяционной потребности в алкоголе (глава 2-1). Этот фактор является базовым и более чем долгосрочным, действующим на протяжении четырех тысячелетий.

Среди кратко- и среднесрочных факторов, влияющих на потребление, должны быть названы экономические, социальные и политические причины, которые в значительной степени перекрывают друг друга. А среди экономических факторов, определяющих уровень потребления, следует назвать цены спиртных напитков, с одной стороны, а с другой - доходы населения и связанную с этим покупательную способность. Следует отметить, что эти два фактора – цены и доходы, взаимосвязаны, но наиболее подробно и убедительно исследовано влияние цен спиртных напитков на алкогольное потребление.

На примере большого количества стран и в большом количестве работ было сформулировано общее правило для промышленно развитых государств - при неизменности других факторов, влияющих на потребление, повышение цен на спиртное ведет к снижению потребления, и наоборот - снижение цен сопровождается ростом потребления. Точно также, при неизменности других факторов, повышение доходов населения увеличивает потребление, а следствием снижения доходов становится снижение потребления алкоголя. Иначе говоря, спиртные напитки в условиях рынка ведут себя подобно другим товарам в соответствие с законом спроса-предложения, а в конечном итоге - на основе выгоды потребителя.

Это в самом общем виде. Однако потребление различных напитков (крепкие, вино, пиво) зависит от изменения цен неодинаково, особенно с учетом географической специфики, традиций, времени и некоторых других привходящих факторов. Так, если спрос на какой-либо напиток будет высок и доля затрат в семейном бюджете на него велика, даже небольшое изменение цены сильно скажется на его потреблении, как это было, например, с крепкими спиртными напитками в Канаде в 1949-1969 гг. (Lau, 1975). Другой пример - Франция, где в 1954-1971 гг. происходило снижение цены на вино, но это никак не сказалось на размерах потребления этого напитка, т.к. доля семейных затрат на вино была невелика (Labys, 1976). Таким образом, при неизменности главного тезиса, состоящего в том, что потребление алкогольных напитков находится в обратных отношениях с их ценами, имеется большое разнообразие в отклике потребителей на изменение цен различных напитков в разных экономических условиях.

Эти и многие другие данные получены на большом материале Европейских и Северо-Американских стран. К сожалению наши знания о других регионах очень ограничены. А там могут быть другие отношения цен и потребления. Так, Partanen (1991) показал, что в Кении потребление бутилированного пива в 1963-1985 гг. было очень чувствительно к изменению его цены, значительно больше, чем в промышленно развитых странах. Partanen считает, что эта особенность не специфична для Кении, а лишь отражает более низкое социальное значение легально произведенного пива для населения, которое производит этот напиток нелегально в домашних условиях и в больших количествах.

Зависимость потребления спиртного от его цены делает цены (и налоговую политику) важным, а может быть и самым мощным регулятором потребления в руках государства. Примером этого, уже ставшим классическим, является Дания во время 1-ои Мировой воины, когда из-за военной блокады произошло снижение импорта и производства спиртного и, как результат, 10-кратное повышение цен на крепкие напитки и двукратное - на пиво. Следствием этого стало снижение среднедушевого потребления на 75% в течение последующих двух лет, главным образом из-за снижения потребления крепких напитков. Естественно, что это сопровождалось резким снижением заболеваемости алкогольными психозами (Nielsen, 1965).

В мировой практике есть и другие примеры. В Швеции в 1955 г. была отменена карточная система на алкогольные напитки, что привело к росту потребления. Чтобы приостановить этот процесс в 1957-1958 гг. цены были повышены на 30%. Это понизило потребление с 0,8 литров на человека в месяц в 1956г. до 0,6 литров в 1958 г. (Osterberg, 1995; соответственно с 9,6 литров алкоголя до 7,2 литров в год). И это можно считать существенным снижением потребления и примером эффективной государственной политики.

Е.Osterberg считает, что реальная цена алкогольных напитков во многих западных странах в последние десятилетия значительно упала в связи с ростом доходов. Вместе с тем, цена, как инструмент контроля над потреблением, используется очень слабо или вообще не используется.

Существует еще проблема перекрестного влияния изменения цен одних напитков на потребление других. Проблема сводится к тому, что при повышении цен на одни напитки они заменяются другими. JohnsonandOksanen (1974) нашли, что в США при повышении цен на пиво его потребители легко перешли на вино, хотя обратный переход оказался затруднительным. Были и другие работы подобного рода. Однако позже при более изощренном методическом подходе в Великобритании было показано, что при изменении цен перекрестные переходы с одного напитка на другой бывают очень небольшими (Godfrey, 1989). То же наблюдается в России (Andrienko, Nemtsov, 2005).

Цены, зависящие от налогов, - только один экономический регулятор потребления, другой - доходы населения. Следует отметить, что в отличие от табака алкоголь очень "отзывчив" на изменение доходов, особенно у той части населения, которая имеет низкие доходы. Однако, доходы находятся в непростых отношениях с ценами. Например, GodfreyandMaynard (1992) прогнозировали, что предполагаемое ежегодное 5-процентное увеличение цены алкогольных напитков в Великобритании могло бы снизить потребление алкоголя на 31 % к 2000 г., но это сокращение будет уменьшено до 20 % из-за роста доходов населения на 2 % в год. Если же рост доходов составит 3 %, то потребление не только не снизится, но вырастет на 14 %.

Приходится сожалеть, что исследования подобного рода у нас в стране малочисленны. Однако известно, что в России спрос на крепкие спиртные напитки (водка и самогон) сокращается с ростом доходов, а спрос на легкие (пиво и вино) - увеличивается. С ростом цен на водку происходит эффект замещения: потребление водки падает, а пива и самогона – растет. При одновременном росте доходов и цен на алкогольные напитки частота потребления алкоголя увеличивается, однако в целом наблюдается социально позитивный эффект - потребление этанола сокращается за счет уменьшения разовой дозы (Andrienko, Nemtsov, 2005). Выраженность этого эффекта зависит от соотношения цен и доходов.