Энде Михаэль и его сказка для взрослых и детей «Момо»

 

Проиллюстрировать эти идеи можно с помощью сказки Энде Михаэля «Момо». В этой сказке рассказывается о городе, в котором жили люди, общались между собой, старались поступать по совести в отношении других и своей работы. В этом городе появилась маленькая девочка Момо. В ее присутствии люди обретали себя. Образ этой девочки, в молчании выслушивавшей людей, можно воспринять как символ встречи человека с самим собой. В присутствии Момо дети не ссорили и могли изобретать что-то интересное.

Но вот в город пришли Серые Господа и стали убеждать людей стремиться к эффективности. В сказке дается развернутое описание разговора одного из Господ с мистером Фудзи. Серый Господин убедил мистера Фудзи перестать с любовью ухаживать за мамой, уделять время невесте, чтению книг, заботе о попугае. Серый Господин призвал мистера Фудзи не тратить время на людей и обратить все внимание на повышение эффективности.

Тема времени (применительно к теме выживания) была одной из центральных тем третьей части цикла лекций «Остаться человеком». В пунктах со 2 по 4j разбиралась тема времени применительно к рабочему процессу (нехватка времени и пр.), также – применительно к теме «обнуления» человека, не имеющего времени остановиться и подумать, кто он и куда идет. Также разбирался опыт людей, противопоставляющих процессу «обнуления» в годы тотальных репрессий свою внутреннюю жизнь и прочие, сопоставимые с опытом Момо, стратегии.

Вместе с мистером Фудзи многие жители города стали экономить время. Один строитель, например, перестал с любовь относиться к труду. Совесть перестала быть для него мерилом. И труд перестал приносить ему удовлетворение. Он стал выпивать после работы. Серые Господа пытались обольстить и Момо. Но внутренняя тишина помогала ей сопротивляться оказываемому на нее давлению.

Сказка подробно разбирается в первой части цикла «Преодолеть отчуждение» (см. оглавление). На данный момент применительно к тексту статьи имеют значение те слова, которые Момо услышала от Мастера Хора (его можно воспринять как образ Бога).

По объяснению Мастера Хора, в сердце человека расцветают цветы Времени. Они прекрасны. И когда человек ответственно и по-совести подходит к своей жизни и к своим поступкам, он ощущает красоту этих цветов. Когда же он начинает вести себя иначе, цветы Времени похищаются из его сердца Серыми Господами. Они высушивают лепестки цветов, делают из них сигары и курят их, чтобы убить время, окончательно оторвать Цветы Времени от человека. Ведь Цветы Времени даже после похищения продолжают стремиться к сердцу человека. Дымом этих сигар Серый Господа хотели отравить источник, откуда истекало время.

Если в живое время, отпускаемое людям, Серые Господа подмешают мертвое время, то люди, получая это отравленное время, смертельно заболеют. Эта болезнь вначале «незаметна. Просто наступает день, когда тебе ничего больше не хочется делать. Все становится неинтересным, человека охватывает тоска. И это уже не проходит. Тоска усиливается – день ото дня, от недели к неделе. Человек чувствует себя опустошенным, он становится недовольным и самим собой и всем миром. Постепенно проходит и это чувство, и ты уже вообще ничего не ощущаешь. Тебе все безразлично. Весь мир становится чужим, тебе уже нет до него никакого дела. Уже нет ни гнева, ни восторга, ни радости, ни грусти, люди не умеют больше ни смеяться, ни плакать. Все окутывает ледяной холод, любви нет. Тогда болезнь становится неизлечимой [если не будет осознания, покаяния и изменения жизни с учетом выводов, совершенных при верном понимании проблемы]. Люди мечутся с пустыми, серыми лицами, становятся такими же, как Серые господа. Да, они становятся такими же чудовищами. Смертельная Скука – вот название этой болезни».

«Три “Д”» – Дереализация, Деперсонализация, Депрессия

 

К указанным выше главам о депрессии и отчуждении, в которых описываются сходные с данной болезнью состояния, можно прибавить ссылку на статью «Преодолеть отчуждение (в том числе, – и о депрессии). Ч. 2». В главе «Опыт женщины, страдавшей от “тысячи мыслей в голове”» приводится рассказ той самой женщины о своей состоянии, напоминающем описание болезни, которое приводится в сказке «Момо».

«Долгое время, – рассказывала женщина, – я страдала душевным расстройством, приобретённым мной в результате блудных фантазий. Ощущение пустоты, холода на фоне физического удовлетворения были страшными. Закончилось это полным опустошением.

Я перестала чувствовать себя женщиной. Чтобы каким-то образом реанимировать себя, я стала смотреть на женщин с вожделением. Все женщины стали для меня только сексуальными объектами для моих фантазий. Я не могла справиться с этими наваждениями.

Я перестала быть вообще. Перестала вообще ощущать себя человеком.

Мой путь к выздоровлению лежал через исповедь, причастие, посты, молитву. Но самой большой Божией милостью ко мне была встреча с сестрами милосердия в хосписе. Они приняли меня как сестру. Всё вернулось как бы в детство, в чистоту.

Я избегаю эротических зрелищ, книг, рассказов, зная, что всё-таки имею след этого греха, и не хочу его возвращения. Это очень страшно – холод вместо любви, удовлетворение вместо радости» (см. также главу «Депрессия и нецеломудренное поведение (также – эротомания)» в четвертой части статьи «Преодолеть отчуждение (в том числе, – и о депрессии)»).

Эти слова можно прокомментировать выдержкой из описания синдрома деперсонализации. «В более тяжелых случаях больные сообщают об утрате чувств, утверждают, что не чувствуют ни радости, ни горя, ни печали»[16]. Отчуждение высших эмоций первоначально выражается в тягостно переживаемом ослаблении эмоционального реагирования на события, на увиденного и услышанное, на природу и на людей, на самого себя. «Притупление» чувств переживается тяжело. С усилением деперсонализации «притупление» сменяется «ощущением полной утраты чувств с одновременно возникающим ощущением мучительности такого состояния». Описывая свое состояние при психической анестезии и при деперсонализации, люди используют сравнения типа: «Я окаменела, превратилась в дерево, в бесчувственное существо»»[17].

Стратегия сопротивления развитию бесчувствия, описанная в сказке «Момо» конкретизируется в книге «Мир и радость в Духе Святом». В этой книге приводится жизнеописание и наставления сербского старца Фаддея Витовницкого. Он жил в трудные годы и застал Вторую Мировую Войну. Сербия была оккупирована нацистами, которые могли расстрелять старца Фаддея, также, как и коммунисты. Старец был вынужден заботиться о людях, ему было вверено попечение о монастырской братии, сильные переживания привели к нервному срыву. Ему прописывали антидепрессанты, но они не помогали. Он даже начал курить.

О старце Фаддее Витовницком, о его учении, а также – комментарии к его мыслям – см. в третьей части цикла лекций «Остаться человеком», пункт 4d. А также – в первой части цикла «Преодолеть отчуждение», пункт 17а-18, 46.

Он понял, что при таком развитии дел, он просто умрет от нервного срыва. И однажды он успокоился, приняв сердцем слова: «Не принимай на себя слишком много житейских забот, а храни свой мир и живи с Богом. Пусть все идет, как идет». Книга с его наставлениями может стать книгой настольной. В ней дается описание того духовного оружия, которое, описанное в виде притчи в сказке, было вверено Момо и которого так боялись Серые Господа (с мыслями старца можно также ознакомиться по документальному фильму о нем (запись беседы с ним) «Каковы мысли твои, такова и жизнь твоя»).

Посмотрев этот документальный фильм один современный трейдер написал автору: «Начал смотреть, сразу обратили внимание на себя слова: Мне все равно, где быть, куда меня поставят, там я и буду. То есть он везде продолжает свое делание, направленное на духовное восхождение вне зависимости от внешних обстоятельств. И я вспомнил книги и «Антихрупкость» Нассима Талеба, там такой же смысл, только с материальной стороны. Так устраивать свои дела, чтобы внешние стрессы способствовали росту бизнеса. Это же аналогично православному пути – православный человек же как раз возрастает под воздействием внешних обстоятельств, которые являются искушениями. То есть старец Фаддей антихрупкий в духовном плане».

Прежде, чем перейти к следующей главе, можно привести три описания, которые были оставлены реальными людьми. Их слова комментируют ту мысль, что, если человек начинает жить ложными идеями и стремится к их реализации, его деятельность отчуждается от священного ядра личности. И, как следствие, появляются ощущения, которые можно сопоставить с научными описаниями трех «Д».

 

Первое описание принадлежит юноше юристу. Его история разбиралась в второй части цикла лекций «Остаться человеком» (пункт 36b «Формирование мечты для заманивания. Юноша-юрист (см. также 38b). Жить по-христиански. Индукция. Внутрення жизнь и давление среды»). Помимо прочего, вот что он рассказывал о себе в интервью: «Я закончил французское отделение Высшей школы перевода МГУ. К Франции у меня любовь с детства: сначала ездил туда в языковые лагеря, а потом и самостоятельно довольно много путешествовал. Не могу сказать, что вёл необычный образ жизни. Как и многие, работал в довольно крупных компаниях, банках, но в то время не знал, чем хочу заниматься, поэтому нередко чувствовал себя не на своём месте»[18].

Второе описание принадлежит девушке, работавшей в крупной консалтинговой компании. Её история разбиралась в той же части того же цикла (начиная с пункта 32). Во время работы ее обличала совесть. На определенном этапе она решила, что можно переступить через все, что угодно. Со временем у нее пропала способность чувствовать. Желание хорошо выступить на собрании – это чувствовала. Остальное – нет. О себе она пишет: «Потеряла собственное “я” или внутреннюю “самоидентификацию”. Перестала понимать, где “я”, а где – нет. Перестала ощущать себя как нечто цельное. Очень много работы. Сильно устаю».

Третье описание принадлежит студентке, приехавшей на учебу в Москву. Это описание не раз приводилось в беседах. «Жизнь в большом городе как вкрадчиво и незаметно превращает меня в совершенно другого человека. Приехав в мегаполис из далёкого и уединённого места, я сознавал себя вполне сформировавшейся личностью, с достаточно чёткой шкалой ценностей, определенным взглядом на мир, со своими привычками и приоритетами.

И вот, спустя почти три года жизни в Москве, я всё чаще замечаю, что это чувство самопонимания и уравновешенности постепенно исчезает. Я как будто сравниваю себя настоящую и ту девушку, которой была ещё совсем недавно, и понимаю, что мы – совершенно разные люди.

Тонны лишней информации каждый день наполняют моё подсознание: магазины, реклама, телевидение, постеры, интернет, предупреждения, расписания… Всё кричит, торопит, делает ужасно занятым. Я как-будто становлюсь заведённым на определённую последовательность действий автоматом. Все эти действия крутятся вокруг разрешения проблем приходящих, случайных, – не больше, и не меньше. Порой кажется, что в моём сознании растворяется то последнее, что делало меня человеком мыслящим. В день нужно успеть сделать одно, другое, третье.

Стоп. А зачем я всё это делаю? Как я это делаю? Осознаю ли я свои поступки? Стоит ли вообще продолжать? У города один ответ: «Нет времени. Ты должна всё успеть. Беги! Беги! Делай! Делай!». А в душе остается лишь раздражительность и бесконечная усталость. А где моя былая личность? Мои убеждения? Нет времени анализировать свои поступки. Я просто делаю, не думая.

 

Спускаюсь в метро, а там – бесконечное число таких же уставших, таких же опустошенных взглядов. Все куда-то стремятся. У них тоже свои дела, свои проблемы. И их нужно поскорее решить. А потом немного поспать. А потом снова решать проблемы…

Я шагаю по метро. Час пик. Вокруг меня сотни людей. Нет, тысячи, миллионы! Бесчисленность человеческих единиц. И все что-то там думают. И я тоже единица, лишь часть посредственной массы. А зачем нас вообще так много? Если меня сейчас не станет, массе не будет до этого никакого дела. Даже если десяток из нас исчезнет, кажется, ничего не изменится. А ведь каждый из этого десятка – личность, у каждого своя жизнь, свой маленький мир. Почему в толпе личность так обесценивается? Это ощущение постоянно преследует меня. Можно лишь осознавать бессмысленность существования своего персонального ”я”.

Но иногда на каникулах я возвращаюсь в свой тихий край. В спокойствии успеваю обдумывать свои поступки, вспоминаю, что я христианка и нужно вести себя соответственно. Жизнь уже не кажется чередой заученных действий. Я снова чувствую себя человеком, а не бездумным роботом “в системе единиц”. Людей там гораздо меньше. Появляется персональное внимание. И вроде как каждый член этого маленького общества уже чем-то ценен.

В большом городе много своих плюсов. Жизнь там подобна жесткой закалке в вечной борьбе. Но внутри страх: не потеряет ли моя душа слишком много “человеческого” в этой битве?»

Это описание, которое девушка дала своему внутреннему состоянию, напоминает то описание, которое было дано Виктором Франклом в отношении узников концентрационных лагерей. Новомученики и исповедники прошли через лагеря и остались людьми. Они не сломались, хотя уровень давления, оказываемого на них, был высок. Их опыт актуален и его стоит изучать, чтобы ответить на вопрос, как человеку остаться человеком.

Их опыт ценен и для жителей мегаполисов и работников офисов. Мегаполисы и офисы по своей логической структуре чем-то напоминают лагеря. В чем именно – рассказывается в циклах бесед «Остаться человеком» и в данной статье с одноименным названием.

Лекция, в которой более-менее компактно даются некоторые из основных понятий – часть 4-ая цикла «Остаться человеком», пункт «16. Офисы в сравнении с концлагерями и выживание личности. ТРЕЙЛЕР к четвертой части лекций».

 

«Три “Д”», «снятие человека» и отказ совести

 

От этих описаний можно перейти к персонажу книги, написанной в годы тотальных репрессий, что называет «с натуры». Предваряя историю, описывающую последствия «снятия» человека, обратимся к комментариям Бруно Беттельхейма.

Бруно Беттельхейм, психиатр побывавший в концентрационном лагере в своей книге «Просвещенное сердце писал», что «конечная цель тоталитарной системы – деперсонализация». Ведя речь о нацистской Германии, он ставил вопрос о том, что делать, если «если тоталитарное государство навязывает свою власть в такой степени, что не остается места для удовлетворения хотя бы первоочередных потребностей личности»?

С его точки зрения достижение полного господства тоталитарного государства над личностью приводит к уничтожению личности (здесь не разбираем богословское понимание личности; Бруно Б. пишет, как психиатр о человеке, о его способности, например, принимать самостоятельные решения). В качестве примера он приводит уже упомянутого выше Гесса – коменданта концентрационного лагеря Освенцим (в немецкий лагерях в больших количествах уничтожались ни в чем не повинные люди).

Гесс, с точки зрения Бруно Б., перестал существовать как самостоятельная личность и превратился в исполнителя приказов. Приняв командование над Освенцимом, он превратился в «живой труп». Он до такой степени пошел по пути отказа от чувств и характера, что «уже мало отличался от машины, начинающей работать только после щелчка командного переключателя». Многие высшие руководителя нацистского государства до такой степени начинали жить жизнью лидера государства, что «не знали, как жить, а только – как умереть». Полное подчинение граждан лидеру тоталитарного государства приводило к тому, что страна начинала состоять «из накормленных, обутых, одетых, хорошо функционирующих трупов, знающих только как умирать, а не как жить».

Стратегия тоталитарного государства по отношению к своим гражданам преследовала задачу «стирания» индивидуальности. «Стирание» индивидуальности затрагивало и солдат войск СС, обеспечивавших охрану лагерей. В результате определенных воздействий, направленных на солдат, им внушалась идея не относиться к заключенным как к людям. Если он принимали такое отношение к личности, то «уже не могли видеть в заключенных людей и начинали обращаться с ними как с номерами».

Слова психиатра об отсутствии рефлексии в отношении заключенных можно сравнить с мыслями из письма одной женщины, взорвавшей четырех человек и не заявлявшей о какой-то рефлексии по поводу происшедшего. Письмо приводилось в произведении Михаила Зощенко «Возвращенная молодость». В этом произведении, разбираемом в беседах «Искра жизни», Зощенко пытается проанализировать причины угасания радости и желания жить. Зощенко, как представитель атеистического государства, конечно, отрицает духовные причины и проблему сводит к неправильной деятельности мозга, неврастении. Произведение было написано в 1933 года. Что это были за годы, человеку хотя отчасти знающему историю, объяснять не нужно. Впереди – 1937 год – «Большой террор».

 

Женщина, письмо которой приводит Зощенко, была свидетельницей боевых действий гражданской войны, начавшейся после революции 1917 года. Женщина собственноручно метнула гранату в четырех белогвардейцев, и их разорвало в клочки. Белогвардейцы расстреляли невинного человека, и она возмущенная их поступком, решилась на такое дело.

Здесь не обсуждается поведение воина, оказавшегося в условиях боевых действий и вынужденного защищать мирных граждан. Акцент делается на той мысли, что если мотивом деятельности становится ненависть, то человек вследствие своей деятельности начинает разрушаться[19] (см. о комплексе осужденного в главе «Нарушение законов мироздание и страдание»).

В своем письме женщина так описывала свое внутреннее состояние: «Работаю и по сегодняшний день. Работа очень интересная, живая, увлекательная. Дело приходится иметь со станками, моторами, валами, пасами. Но я работаю машинально. … мной овладевает какая-то одеревенелость, тупость. Кажется, что все надоело, и все люди, окружающие меня, кажутся какими-то механическими истуканами, заводными куклами».

Вне работы на заводе жизнь для женщины делалась еще хуже. Жизнь все больше начинала ей надоедать. Оглядываясь на жизнь страны, она отмечала кипучую деятельность, но пульс «страны» она чувствовать не могла. «Мне кажется, что все заглохло, – писала она, – а только далекими отголосками раздаются удары пульса».

Такой состояние ей «до зеленых чертиков» надоело. Она писала «откровенные мысли» о себе. И когда она читала их, то ее начинало «тошнить», так как изо дня в день она писала одно и то же.

Ей «надоело все до смерти», но приставить к виску пистолет, подаренный ей за убийство четырех белогвардейцев, она не могла. Письмо Зощенко она написала, чтобы спросить его, как ей выбраться из «воображаемого болота», которое «хуже топкого».

Зощенко посоветовал ей отправиться в санаторий, где врачи сказали ей, что ее состояние связано с переутомлением нервной системы, был поставлен диагноз – неврастения. Подробнее об этом диагноз – в заключительной главе статьи «Обращение к полноте», которая так и называется – «Обращение к полноте». В ней, помимо прочего, рассказывалось о том, что в годы репрессий исполнители смертной казни совершали большое количество расстрелов ни в чем не повинных людей. После расстрела они напивались до беспамятства. Понятно, что исполнители смертной казни выполняли те инструкции, которые им были даны руководством. У 90% партийного актива Залкинд, которого в годы репрессий называли «врачом партии» выявил нервное расстройство. Такое расстройство он объяснял «нарушением гигиенических норм, профессиональным несоответствием, нервным возбуждением и культурным отставанием кадровых коммунистических функционеров»[20].

 

Зощенко отметил, что причиной переутомление может стать «психическое противоречие», «душевный конфликт». В результате душевного конфликта человек непрестанно думает об одном и том же, в результате чего мозг переутомляется. Зощенко подводит к мысли, «что любую вещь, любое обстоятельство мы можем оценить по своему усмотрению и что нет какой-то абсолютной цены для каждой вещи». И он мягко подводит к идее «облегчающей оценки». То есть, если человека тревожит мысль, он оценивает ее ниже или с ней не считается. При таком подходе «избавление от тревожных мыслей приходит с необычайной простотой» (и далее мы увидим, что здесь желаемое выдается за действительное, в реальной жизни все происходит совсем иначе).