2020-06-12
131
К такому «вышелушеванию» из человека человеческого люди приходят разными путями. Вследствие «вышелушивания» у человека появляется ощущение отчуждения от самого себя, от своей деятельности, ощущение потери самого себя. Аспектов у данной проблемы много, в тексте акцент будет сделан лишь на некоторых.
Подробнее см., например, три главы о депрессии и две главы о отчуждении в первой части статьи «Преодолеть отчуждение (в том числе, – и о депрессии)», главу «Деперсонализация и дереализация. Скука», в первой части статьи «Преодоление игрового механизма (о игре в широком смысле слова)».
Современная жизнь навязывает человеку бесчеловечные стандарты. Человек воспринимается как вещь, выброшенная на рынок труда и ждущая покупателя. Низведения человека до статуса вещи – реальность концлагеря, в которой оказывались узники.
Узники были озабочены лишь вопросами выживания, и подобном положении оказываются многие современные люди. Разница между первыми и вторыми состоит в том, что в мегаполисах и офисах вопрос выживания понимается иначе, нежели в лагере. Узник понимал: чтобы выжить нужно сохранить свою, как это принять говорить, идентичность, не слиться с регламентом, навязываемым лагерем. В условиях рыночной экономики слияние с регламентом многими воспринимается как цель. Человек может столь активно стремиться к соответствию определенным стандартам, что и не замечает, как на этих путях утрачивает ту самая идентичность (по данному поводу можно привести некоторые зарисовки из книги Э. Фромма «Быть или иметь»; см. приложение 1).
Человек выбрасывает из своей жизни то, к чему ощущается внутренняя потребность, но что напрямую не связано с работой. Он начинает читать книги только «по работе», общаться только «по работе». Он начинает интересоваться каким-то явлением только тогда, когда узнает, что оно «модно» и «повышает эффективность». В результате он теряет связь с чем-то без чего жизнь перестает быть жизнью. Ему становится скучно жить до невыносимости.
Когда пропадает интерес к жизни, ставится скучна даже сама работа, ради которой он пожертвовал всем. Падает и сама эффективность, ведь угасает интерес к жизни. Получается, что активности вроде бы и не связанные напрямую с работой, на самом деле напрямую на нее влияли, и зря человек от них отказался.
Чтобы простимулировать интерес к жизни, начинается поиск экстрима. Кто-то садится на мотоцикл, кто-то начинает заниматься рукопашным боем в секции, практикующей жесткие полноконтактные бои.
Слова об угнетении сердцевины человека не являются умозрительными богословскими конструкциями. Интересующиеся данным вопросом могут прочитать хотя бы две главы (из упоминающихся четырех) из другой книги упоминавших выше Ц.П. Короленко и Н.В. Дмитриевой. В книге «Психосоциальная аддиктология», в главах «Работоголизм» и «Ургентная аддикция» речь идет о том, что вследствие чрезвычайного интереса к работе и к проблеме повышения эффективности, психическая жизнь человека деформируется (человек стремится совершить все большее количество дел во все меньшие промежутки времени, в результате, перестает читать, встречаться с близкими, перестает как быть вообще быть человеком, становится производственной функцией).
Человек «перестает быть самим собой. Развивается глубокое нарушение идентичности, потеря прежнего Я. Аддикт живет в мире ценностей, “оторванных” от его качественного мира». Из жизни пропадают отношения, основанные на любви и взаимопонимании, нарастает эмоциональная изоляция. Из поля зрения выпадают цели духовного характера, ослабляется способность к творчеству. Описание проблемы данное в указанных двух главах можно соотнести с описанием проблемы узников, которое было (совсем кратко) приведено выше по книге Виктора Франкла «[И все-таки, несмотря ни на что] Cказать жизни: ”Да”!»
К мыслям из указанных двух глав можно добавить мысли из третьей интересующей на данный моменты главы – «Спиритуальная сфера». В этой главе приводятся подробности, существенно дополняющие описание проблемы. «На каком-то этапе развития аддикции у человека нарастает спиритуальная или духовная пустота. В результате аддикт постепенно теряет свои связи с чем-то очень для него значительным. Речь идет о потере чувства принадлежности, чувства того, что ты являешься какой-то важной частью окружающего мира». Аддикция направлена против души человека, ее скрытой целью является духовная смерть человека [аддикция – приверженность страсти; гипер-сосредоточение на работе может также поглощать человека, как и прочие аддикции, такие как, например, приверженность алкоголю, наркотикам]. Аддикцией может стать и приверженность организации особого, о чем рассказывается в четвертой главе – «Социальная организация, как аддиктивная фиксация».
Речь идет о организациях, которые продвигают идею грандиозности. «Фиксируясь на грандиозности, человек обретает уверенность в собственной важности и в важности дела, ради которого он работает». Между организацией аддиктивного типа и человеком создается аддиктивная связь (по принципу тех связей, которые создаются между человеком и, например, химическими агентами: алкоголем и наркотиками). «Если дело организации становится заменителем собственной жизни, человек “теряет себя” как личность». Аддиктивная организация приветствует работоголизм, считая работоголизм наиболее правильной формой поведения, несмотря на то, что исследования показывают разрушительное действие работогоглизма для любой организации [человек «машинизируется», перестает творчески мыслить, его труд становится малопродуктивным].
Он смотрит в будущее, которое организация насыщает обещаниями. В разрисованное яркими обещаниями будущее человеку смотреть приятнее, чем анализировать «свои сегодняшние чувства, искать ответы на беспокоящие его вопросы и пытаться их решить». Человек думает, что он позволит себе заняться поиском ответов на вопросы и анализом своего внутреннего состояния, когда достигнет того-то и того-то, когда станет более свободным и т.д..
«Организация часто обещает положительную оценку, признание, развитие и совершенствование социальных навыков, словом то, к чему люди стремятся в своих фантазиях». Обещания связываются с предлагаемой организацией миссией, которая становится «домашним божком», кумиром, квази-религиозным суррогатом. «Члены организации находятся под влиянием мыслей о реализации этой миссии и начинают дофантазировать, допридумывать её отдельные компоненты. Это отвлекает их от анализа истинного положения вещей в организации». «Миссия становится мощной базой, которая облегчает идентификацию сотрудников, приобретая характер философской ориентации, соответствующей их системе ценностей».
«Аддиктивные организации хронофагичны, они “поглощают” время сотрудников. При этом хронофагия не связана с требованиями производственного процесса, т.к. происходит поглощение времени, затрачиваемого не только на участие в работе, но и на участие в общественной жизни коллектива, на совместное проведение времени. Ряд организаций реализовывает своё стремление соответствовать идеалу «большой семьи» … Членство в семье приводит к тому, что, подчиняясь правилам, человек перестает быть самим собой, перестаёт следовать своим способам поведения». [Многие организация стремятся работать по принципу семьи, но не все из таковых являются аддиктивными. В данном случае речь идет о тех организациях, которые навязывают людям свои взгляды на жизнь, перенося фокус жизни на место работы]. У части сотрудников, перенесших на место работы фокус жизни, «постепенно теряется связь с другими её аспектами, они отказываются от многих прежних интересов, мотиваций, увлечений, от всего, что не вписывается в “ментальную” структуру организации».
При нарастании духовной пустоты, вызванной развитием аддикции, прерывается связь человека с своим селфом. В рамках данной статьи понятие «селфа» можно рассмотреть в контексте христианской парадигмы о «внутреннем человеке», совести. «Внутренний человек» развивается, когда он имеет молитвенную связь со Творцом, когда следует своей совести. Если связь обрывается, если человек начинает жить против совести, то он теряет связь с чем-то существенно важным внутри себя.
«Прерывая связь с чем-то очень значительным внутри себя и теряя связь со своим селфом, человек не имеет возможности устанавливать необходимые для него экзистенциально важные контакты с селфом других, значимых для него близких людей. Это приводит к формализации отношений, к потере их эмоциональной значимости, поверхностности и стереотипности. Человек превращается в Механического робота, выполняющего определённую программу».
Примечательно, что профессор Короленко и академик Дмитриева, будучи светскими авторами считают, что «проявления религиозного чувства» «облегчает выход из аддикции». На фоне переживаний духовного характера человек по-иному начинает смотреть на интересы аддиктивного характера, ощущать и понимать ложность и неестественность своих установок.
См. третью часть цикла лекций «Остаться человеком», пункты 3a «Срочность и подсовывание решений. Сопротивление и тишина. Ургентная зависимость».
Также – вторую часть цикла лекций «Остаться человеком», пункт 45a «Хранение благодати. Барьер, препятствующий развитию ургентной зависимости (обнуляющее человека погружение в процесс гонки)».
Также – первую часть цикла лекций «Преодолеть отчуждение», пункты 8, 18, 35, 43, 46, 47.
Когда в человеке просыпается молитва, он начинает ощущать то, что можно назвать сердцевиной существа – образ Божий, который стремится к своему Первообразу. Ощутив в себе сердцевину, человек начинает понимать, кем является лично он. Если эта связь не найдена, есть риск того, что человек будет ощущать себя чем-то вроде ходячей энциклопедии, включающей в себя мысли, заимствованные из различных психологических систем и философских теорий. То есть при следовании интересам духовного плана в человеке развивается «внутренний человек».
В этом смысле слова святого апостола Петра о внутреннем человеке, отнесенные к женщинам, могут быть отнесены (с соответствующими поправками) и к мужчинам. «Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом» (1 Пет. 3, 3-4). Если у женщин на первое место в жизни могут выйти наряды, то у мужчин – желание приобрести статусные знаки отличия: престижные должности, дорогие автомобили. При стремлении к нарядам и статусным знаком отличия человек втягивается в водоворот деятельности, закручиваясь в который он рискует забыть о интересах духовного плана.
В человеке есть некое священное ядро личности. Когда человек вычеркивается духовные интересы из своей жизни, его деятельность перестает быть связанной с этим ядром. Деятельность как бы отчуждается от человека.
Такое положение дел было характерно не только для узников концентрационных лагерей, которыми администрация запрещала читать книги и молиться. Такое положение дел характерно и для людей современных, для людей живущих в условиях офисов и мегаполисов.
