Омертвение, роботизация и обсессивно-компульсивная психическая организация

Эти слова – вовсе не вымысел сценариста. Они вполне реальны. «Когда я пытаюсь думать о себе, – говорил один человек с обсессивно-компульсивным расстройством психики, – у меня возникает чувство омертвения, как будто во мне нет ничего живого»[13].

Здесь стоит вкратце отметить некоторые штрихи, включаемые специалистами в зарисовку обсессивно-компульсивной психической организации. У кого-то словосочетание «обсессивно-компульсивный» может ассоциироваться с представлением о психическом отклонений, в силу которого человек значительно отличается от остальных членов общества. Но если вникнуть в смысл данной повреждающей психической организации, то вопрос скорее стоит ставить не в плоскости выяснения, скольких людей она поразила, а в плоскости выяснения, сколько людей избежало поражение.

Зарисовки, сделанные в отношении этого расстройства, чем-то напоминают постулаты и лозунги, вынесенные на флаг современной цивилизацией (с той разницей, что постулаты описаны радужным языков как то К-Чему-Стоит-Стремиться-Ибо-Оно-Приносит-Счастье-Счастье, а зарисовки описывают То-Что-Есть-На-Самом-Деле). Зарисовки приводятся (с комментариями в квадратных скобках) по книге профессора Ц.П. Короленко и академика Н.В. Дмитриевой «Номо Postmodernus. Психологические и психические нарушения в постмодернистском мире». Одной из главных причин возникновения (по мнению авторов) данной повреждающей психической организации, а также других описываемых ими повреждающих психических организаций заключается в агрессивном воздействии постмодернизма на культурное ядро человека (мысль выражается своими словами, несколько переформулируется применительно к контексту статьи). Вследствие этого воздействия человек утрачивает представления о любви и эмпатии (или они изначально не формируются), а утрата любви и эмпатии приводит к тому, что некоторые механизмы гармоничного формирования функций психики остаются недоразвитыми (со всеми вытекающими из того последствиями).

Кратко о книге «Номо Postmodernus…» и о влиянии постмодернизма на образование в человеке «нечеловеческого» («постчеловечского») см. в главе «Послесловие к поэме. Игрок и постмодернистский дух эпохи» в третьей части статьи «Преодоление игрового механизма».

О агрессии в культурное ядро, разрушении культурного ядра и о последствиях разрушения см. в пятой части статьи «Мировоззренческий сдвиг – детонатор наркотического “бума” и распада общества».

Итак, среди особенностей данной психической организации исследователи отмечают суженную фиксацию на каком-либо отдельной факте, концепции, идее. [Человек выделяет для себя одну какую-то точку приложения, одну область активности в то время, как жизнь во всей ее полноте остается «за кадром». Различные аспекты бытия пренебрегается человеком в виду того, что он, как считает, устремлен к Цели-Ради-Которой-Стоит-Положить-Жизнь. В реальности же цель может быть сугубо практической: стать, например, министром внутренних дел. Человек игнорирует проблемы воспитания, словно не замечает, что дети растут сами по себе и вот уже «впутались в наркотики». Главное для человека – идти, ползти вверх по карьерной лестнице. Человек оправдывает свое невнимание к проблемам семьи тем, что он очень и чрезвычайно занят и занятость его – чуть ли не священна, ибо он жизнь кладет на, чтобы «было что оставить детям». Дети же, выросшие при полном попустительстве («Вот вам деньги, только отстаньте от меня и не мешайте мне работать!») становятся наркоманами и «спускают» все, что «папа» нажил «непосильным трудом»]. «Выделяется какая-то деталь, технический элемент, фрагмент, который часто не имеет не только существенного, но даже и относительно интересного в общем контексте значения» (слова о техническом элементе нам понадобятся в дальнейшем).

Вследствие стремления к искусственному упрощению, из поля зрения выпадают многие составляющие, если они не укладываются в примитивную схему. Не учитываются нюансы, общая тональность, психологическая атмосфера, эмоциональные компоненты происходящего.

У человека отмечается неспособность адекватно реагировать на намеки и сигналы, которыми прочие люди обмениваются на невербальном уровне, что приводит к тому, что механизмы адаптации (к ситуации) оказываются не на уровне данного момента. То есть люди с описываемой психической организацией, оказываются неспособными «правильно оценивать и действовать в условиях быстро изменяющейся обстановки, предчувствовать или предвидеть ближайшее развитие событий». Они проявляют активное невнимание к любым внешним влияниям, новым подходам (не согласующимися с привычными и излюбленными схемами).

Наблюдается склонность к формированию жесткого работоголизма. Фиксируясь на работе, люди перестают принимать участие в жизни близких. Сама фиксация на работе принимает гротескный характер, с помощью работы люди оправдывают свою безучастность в семейной жизни, воспитании детей.

[Например, чтобы соответствовать статусу успешного юриста, нужно купить квартиру в престижной районе. Чтобы купить квартиру в престижном районе, нужно взять кредит и выплатить его в срок. Чтобы соответствовать еще иными признакам так называемого «успешного» человека, нужно еще – «кучу всего», и чтобы оплатить эту «кучу», нужно работать на износ. Вот и получается, что собственно «на жизнь» времени не остается.

В данном отношении можно привести историю о роскошной квартире одной супружеской четы. Супружеская чета имела роскошную квартиру с барельефами и прочими атрибутами гипер-успешности. И вот у них родился ребенок, и вот ему в этой квартире не позволялось многого и даже очень многого (вдруг что испортит или на стене что нарисует, а деньги-то в отделку вложены немалые!). Гости в гости почти не приглашались почти по той же причине.

Кризис устоявшейся парадигмы наступил, когда ребенок отломал у барельефа какую-то его часть. Событие было воспринято на уровне трагедии. Но кризис приблизил и осмысление положения, в которое супруги сами себя ввели, сделав из своей супер-квартиры идол, в жертву которому приносилась жизнь и досуг: ни гостей, ни детской активности.

Супругам стало ясно, что в их жизни что-то идет не так, раз их собственный ребенок в их же собственном доме не может играть и развиваться (понятно, что никто не хочет сказать, что развитие заключается в намеренном ломании интерьера, просто нужно учесть, что дети стремятся все исследовать и все попробовать, что называется, «на зуб»). Подумали-подумали они, да и продали свое роскошное жилище, приобрели новую квартиру (поскромнее) и в ней сделали ребенку детскую с обоями, на которых можно рисовать. Стали приглашать гостей, и жизнь у них пошла совсем в иной ключе и приобрела такие формы, которыми они остались довольны (в хорошем смысле этого слова, а не смысле – самодовольства). Открывшееся им новое видение вопроса, выражаясь перефразированными применительно к случаю словами из Евангелия о субботе для человека (ср. Мк 2. 23–28), можно выразить так: квартира для человека, а не человек для квартиры].

Итак, люди с обсессивно-компульсивной психической организацией ставят самим себе задачи с фиксированным сроком достижения. Они подчиняются мучительному процессу [который сами же вызывают к бытию и с навязчивой настойчивостью воспроизводят]. Подчиненность процессу заставляет их жить в условиях постоянного эмоционального напряжения, «под гнетом необходимости решения в установленный самим же собою срок той или иной задачи». В результате совокупного давления суммы факторов человек переставал быть самим собой, теряет свое «Я». Такие люди «нередко производят впечатление “живых машин“, действующих в рамках определенных заданных программ различного содержания».

Эти описания, относящиеся к мирному времени, можно сопоставить с описанием условий, при которых производился рабочий процесс в концентрационном лагере. Из описаний, оставленных психиатром Бруно Беттельхеймом, побывавшем в качестве узника в лагерных условиях, следует, что самыми страшными рабочими командами были команды двух типов. К первому типу относились «команды, где темп работы зависел от скорости машин», ко второму – команды, выполняющие «работы, для которых был установлен срок выполнения».

Сравнивая положение, в которое человек поставлен в концентрационном лагере с положением, в которое человек поставлен в массовом обществе, Бруно Б. ставил вопрос о сохранении идентичности. Как в лагерной жизни, так и в жизни массового общества существует множество путей, которые уводят человека от формирования личной идентичности. «Такое многообразие путей, уводящих от формирования личной идентичности требует равноценного усиления этого самого чувства идентичности».

Живя в массовом обществе, «мы должны осознавать необходимость теплых отношений». Человеческие отношения нужно развивать тем больше, чем больше нас окружают машины. «В век машин нужно четко осознавать, что существенно, а что второстепенно для человеческого существования»[14].

Описанные тенденции нарастают. Так при современных формах, например, работы на складах «машины задают темп, который людям не выдержать». «Системы автоматизации улучшают эффективность работников, но забывают про их потребности во сне, отдыхе и туалете», автоматизация производства не учитывает человеческих потребностей. То, что искусственный интеллект, контролирующий автоматизацию, расценивает как неэффективность, для человека является возможностью отдохнуть, побыть наедине, восстановить силы. Алгоритмы детально определяют задачи рабочих, и людей становится легко заменить. «Ты лишь номер, – говорил один человек, работающий в условиях автоматизации под контролем искусственного интеллекта, – они могут заменить тебя кем угодно с улицы за пару секунд». «Чтобы удовлетворить машину [задающую темп], рабочие чувствовали, будто их самих вынуждали стать машинами»[15].

В концентрационных лагерях, обстановка, ведущая к ощущению потери собственного «я» и к последующему зарождению ощущения роботизации, создавалась (помимо прочих причин) технологиями целеноправленного террора и поставленными ему на службу машинами. В мирных же условиях люди с обсессивно-компульсивной психической организацией подобную обстановку склонны создавать себе (своим близким, коллегам) сами. Они привыкают функционировать в рамках определенных программ, которые, проявившись в психике, не рассматриваются критически. Следуя жестким рамкам программ, такие люди могут добиться [в определенных областях] впечатляющего успеха. «В то же время другие аспекты психической жизни, включая эмоции, воображение, творчество, интуицию, эмпатию, сопереживание, значительно обеднены».

Отсутствие способности к сопереживанию может сопровождаться участием в активностях антигуманного и преступного характера. Если активности такого рода протекали под руководством вышестоящего начальства люди с описываемой психической организацией могут так объяснять причину своего участия: «Я только выполнял приказ», «У меня не было никаких чувств личной неприязни к репрессированным», «Я просто подписывал/подписывала соответствующие бумаги».

[Здесь необходимо отметить, что существуют разные аспекты явления, которое в сгущенном виде описывается как ОКР – обсессивно-компульсивное расстройство личности. Учитывая, что главной темой данного текста является потеря в человеке человеческого и, соответственного, сохранение такового в таковом, различные аспекты явления не рассматриваются. Ввиду того, что не ОКР является главной темой, берется лишь сегмент, срез явления, комментирующего тему потери в человеке человеческого.

Стоит учесть, что в некоторых случаях ОКР может преследовать и тех, кто не страдает отсутствием эмпатии и сопереживания. Вот, что, например, пишет одна читательница данного текста: «Я страдала обсессивно-компульсивным расстройством и в противовес сказанному, отношусь к людям с очень сильной эмоциональностью (еще более сильными и тонкими переживаниями в юности), ярким воображением, творческими задатками, выраженной эмпатией и сопереживанием. Все выше сказанное [яркое воображение и пр.], наоборот, способствует развитию синдрома в какой-то момент стресса, так как сильно работает воображение, проигрываются возможные события и последствия. Тут как раз творчество, эмоциональность и воображение играют на руку для прогрессирования расстройства. Природа же его не совсем ясна, на своем примере я вижу и демоногенное действие. К серии подобных расстройств одержимости идеями, мыслями относится и, например, компульсивный шопинг, также и – трихотилломания. Развиваются эти расстройства на основе тревожности, невроза, который дает сильные стрессовые ситуации, а смертные грехи, лишение благодати, отсутствие духовной жизни довершает дело демоногенным подключением в эти процессы». Не погружаясь подробно в исследования, в которые можно было бы погрузиться, анализируя данную записку, оставляем на всякий случай ссылки на лекции и ответ, в которых погружение было произведено.

См. цикл лекций «Зазеркалье», пункты 40-50 – «О навязчивых помыслах и выходе из круга ложных состояний»; пункт 62b «Суть. Пластичность мозга и научные подходы к решению вопроса навязчивых мыслей. Если все равно приходят, то – не вникать».

См. ответ «Фобии и навязч. вспышки страстей (боязнь глистов, трихотилломания (вырывание волос) и пр.)».

См. цикл лекций «Преодолеть отчуждение. Часть 2» ОКР рассматривалось с точки зрения генеральной линии данного текста. См. пункт 4e. «История show-woman (обсессивно-компульсивный синдром; смысл жизнь подменяется работой; стремление к ложным целям, а жизнь проходит)»].

К указанной группе могут относится люди технократического склада ума, пытающиеся все многообразие жизни свести к схемам. Также – те, кто за свои жизненные цели избирает навязываемые маркетинговыми веяниями тренды – купить новый телефон, положить жизнь на то, чтобы заработать на квартиру в престижной районе, купить «топовую» машину, чтобы соответствовать стереотипу «успешного» человека и прочее. Только работа, и ничего кроме работы.

Жизненные принципы, ассоциируемые с таким стилем жизни, в пособиях по тайм-менеджменту могут описываться как «правильные», ведущие к успеху. «Правильность» соотносится с представлением, что не стоит тратить время на личное общение с коллегами. Выполнять только то, что ведет к успеху! Прагматизм, все более и более возводимых духом времени в эталон поведения («я, мол, человек серьёзный и у меня нет времени, чтобы тратить его на всю эту чепуху, типа философии смысла»), вполне соотносится с психологией узника. Узника, входившего в страшную категория, к которой относилось словосочетание «живой труп», как раз и отличала утрата интереса ко всему, что не было связано с работой и едой. Страшные примеры, относящиеся к этой группе заключенных, наводят на мысль, что так называемый прагматизм является предпоследней ступенькой, за которой начинается регрессия, деградация личности.

См., к примеру, в четвертой части цикла «Остаться человеком» самое начало лекций 19.1 и 27.1.

Все более и более «сужаясь» до пределов выполняемой им функции, человек все более и более начинает напоминать машину. И хотя он живет в условиях мирного времени, он все более и более начинает напоминать узника концлагеря. Примечательно, что управляющий лагерями персонал недалеко уходил по своему внутреннему состоянию от уничтожаемых ими.

Вот что, к примеру, писал Бруно Б. о коменданте концлагеря Освенцим – Гессе. «Отказавшись существовать как самостоятельная личность, он превратился в простого исполнителя приказов. … он представлял собой живой труп. … он, практически, уже мало отличался от машины, начинающей работать только после щелчка командного переключателя».