Сон второй: Фавориты луны

Симфоническое вступление «Лунное интермеццо» с центральным арфовым рондо.

Ночь. Мучимая горем по утерянному брату Лукреция приходит к Чезаре и застает у него художника, пишущего его портрет. Лукреция недолго наблюдает работу художника, а потом решается побеспокоить брата, который обращает мало внимания на позирование, занимаясь какими‑то письмами. Лукреция спрашивает Чезаре, знает ли он, что́ пишет художник. Чезаре заявляет, что это нимало его не волнует и лучше бы тот изображал Иисуса Христа. Лукреция отвечает, что именно Спасителя в эту минуту и пытается написать живописец. Чезаре смеется: «Я не Спаситель, о сестра, кто, как не ты, об этом знает». Он сообщает, что не собирается погибать в тридцать три года на кресте за недостойных людей, и теперь, когда жизнь Джованни так трагически оборвалась, перед ним открывается военная карьера: он наконец послужит престолу не крестом, а мечом.

Лукреция в ужасе, она падает на колени перед статуей Мадонны, умоляя ее вразумить брата и умерить его гордыню. Чезаре сдирает с себя алую кардинальскую мантию, оставаясь в светском костюме, вышвыривает за сцену художника и отправляет вслед за ним портрет, где он изображен в терновом венце. Лукреция умоляет его о благоразумии: ведь ей предстоит покинуть отчий дом, и некому будет обуздывать его бешеный нрав. Чезаре успокаивает сестру, уверяя, что никогда не оставит ее, где бы ни находился. (Ария «Сестра моя, жена моя…»)

Затемнение.

Торжественное венчание в соборе Святого Петра. Джованни Сфорца и Лукреция Борджа соединены узами брака (Хор: Месса си минор). Александр удовлетворен развитием событий, хотя сомневается, не прогадал ли с этим союзом: вместо Милана Лукреции лучше бы поехать в Арагон. Герцог Сфорца разрывается между страстью к молодой невесте и сомнениями в мудрости предпринимаемого шага. Лукреция думает, что смерть ей сейчас милей этого брака и расставания с братом, чувств к которому она не может вместить – она боится его, не понимает, но более всего страшится потерять. Чезаре полагает, что сестра не должна становиться разменной пешкой в политической игре, он не остановится ни перед чем, чтобы вернуть ее в Ватикан. Александр молит Бога дать ему сил удержать в слабеющих руках вступившую в кризис семью.

С противоположного края сцены юный Джованни Медичи, вступающий в квинтет последним, завершает сцену арией «Cortigiani, vil razza dannata»[70], в которой воспевает красоту и чистоту Лукреции, чье имя незаслуженно стало синонимом растленности. Джованни завидует Чезаре, сумевшему избавиться от монашеских обетов, он понимает, что Лукреция преследует его воображение, и дает зарок быть ее ангелом‑хранителем. Сцена затемняется, и ария Джованни плавно переходит в пламенную серенаду, исполняемую им перед изображением Мадонны, в лике которой мы узнаем Лукрецию.

Однако Медичи не суждено добиться мира в душе: в его покои, еле держась на ногах, врывается Чезаре. Истекая кровью, он сообщает: их с отцом отравили на брачном пире. Александр умер, а сам Чезаре уцелел лишь потому, что молод и не собирается погибать, пока не отомстит за убийство отца. «Это ты!» – обвиняет он Джованни, пытаясь кинуться на него с кинжалом, но падает без чувств. Кардинал не торопится звать слуг или лекаря. Кажется, само провидение избавляет ангела‑Лукрецию от тлетворного влияния убийственной семьи. (Ария «Un’ altra storia ne la roccia imposta»[71].) Занавес.