Скульптура Адмиралтейства в Спб

Лисаевич, Бехтер - Остренко:Адмиралтейство - своеобразное здание-ансамбль раскинулось на обширном участке между Невой и Адмиралтейским проспектом, площадями Дворцовой и Декабристов. Его башня с золоченым шпилем замыкает перспективы трех расходящихся лучами улиц - Невского проспекта, улицы Дзержинского и проспекта Майорова. Трижды перестраивалось Адмиралтейство, и, словно эстафету, на протяжении XVIII -начала XIX века передавали архитекторы лучшие замыслы планировки и композиции здания. Первоначальный замысел композиции здания был использован И. Коробовым при строительстве каменного Адмиралтейства в 30-х годах XVIII века. Коробовым была возведена и каменная башня на месте деревянной; изображение легкого парусного кораблика завершило шпиль. Третье Адмиралтейство, созданное силами и талантом мастеров под руководством автора проекта А. Д. Захарова, превратилось в непревзойденный памятник русского искусства и славы отечественного флота. 25 мая 1805 года Захаров, уже тогда академик архитектуры и преподаватель Академии художеств, был назначен "Главных Адмиралтейств Архитектором". Он сочетал в себе качества превосходного художника и способного практика-строителя. Строительство намечалось провести в три года, однако работы затянулись: прерванные в годы Отечественной войны с Наполеоном, они продолжались в общей сложности 17 лет, до 1823 года. Преждевременная смерть в августе 1811 года не дала возможности Захарову увидеть свои замыслы осуществленными. Незадолго до смерти Захаровым были выполнены рисунки статуй и барельефов, предназначавшихся для украшения здания, и составлен подробный тематический план скульптурных групп. По поводу исполнения их в натуре Захаров писал: "Украшения на фасаде должны быть сделаны изящнейшие и самыми опытными мастерами". Исполнить скульптуру для здания Адмиралтейства стремились многие мастера, в том числе и иностранные. Однако выбор пал на воспитанников Академии художеств - Ф. Ф. Щедрина, В. И. Демута-Малиновского, С. С. Пименова и А. А. Анисимова. К работе был привлечен и молодой скульптор И. И. Теребенев, который писал о своем большом желании участвовать в оформлении здания Адмиралтейства. Так после смерти Захарова сложился творческий союз русских скульпторов, призванных претворить в жизнь замыслы автора замечательного проекта. Россия, в борьбе завоевавшая честь называться крупнейшей морской державой, - эта идея раскрывается в разнообразной скульптуре Адмиралтейства. Центральный куб здания, завершенный шпилем, оформляет широкая полоса барельефа "Заведение флота в России". Он выполнен Теребеневым. В центре - Петр I, которому бог морей Нептун вручает свой трезубец в знак власти над морем. Справа женщина под лавровым деревом с короной на голове. Это - Россия; в правой ее руке палица Геркулеса - символ могущества, в левой - рог изобилия, к которому бог торговли и навигации Меркурий прикасается своим жезлом. Вулкан повергает к ее ногам оружие, богиня мудрости Минерва обратила к ней свой взор. Здесь же, слева и справа морские божества, трубящие славу; на фоне крепости идет строительство кораблей. Триумф России, получившей власть над морем, - вот содержание этого барельефа. Над аркой главного входа парят гении Победы со знаменами в руках. Они также созданы Теребеневым.Многие скульптурные работы исполнены Щедриным, старейшим мастером, с 1818 года ставшим ректором Академии художеств. Его резцу принадлежат две скульптурные группы "Морских нимф, несущих земную сферу". Они стоят на высоких пьедесталах по сторонам арки, словно напоминая о древнем предании, по которому земля якобы покоится на трех точках опоры. Легко и свободно несут они огромные сферы. Их спокойные, величавые фигуры в одеждах, ниспадающих мягкими складками, контрастно выделяются на гладком фоне стены. Четыре полководца и героя древности, помещенные по углам нижнего куба башни, - Ахилл, Аякс, Пирр и Александр Македонский - в глубокой задумчивости устремили свой взгляд на раскрывающийся перед ними город. Их силуэты, отчетливо вырисовываясь издали, придают плавность переходу от нижнего куба здания к его второму ярусу.Над колоннадой верхнего куба башни двадцать восемь парных статуй, олицетворяющих четыре стихии- Огонь, Воду, Воздух, Землю; четыре времени года - Весну, Лето, Осень, Зиму; четыре ветра - Южный, Северный, Восточный, Западный. Здесь же - богиня астрономии Урания и Изида Египетская, которая, по древнему преданию, положила начало строительству кораблей и отправилась на них в плавание на поиски своего мужа. Скульптуры, посвященные Огню, Лету и Воздуху, были исполнены Пименовым, остальные выполнил Щедрин. Уже через пятьдесят лет после создания статуи над колоннадой потребовали реставрации и их заменили новыми - медными, выполненными по старым эскизам. И, наконец, подлинная скульптурная симфония, торжественная и величественная, начинает звучать у входа в здание. Двести сорок замковых камней над окнами первого и второго этажей оформлены масками, олицетворяющими владык моря Нептуна и Амфитриту, морских божеств - Тритона и Нереиду. Эти маски приписывают Щедрину, но различный характер выполнения наводит на мысль о двух мастерах, трудившихся над ними. Фронтоны четырех портиков, обращенные к саду имени М. Горького, к площадям Декабристов и Дворцовой, также оформлены барельефами. Сюжеты их еще раз подчеркивают значение здания как памятника морской славы и могущества России. "Фемида, награждающая за воинские и морские подвиги" - барельеф на фронтоне портика, слева от башни. Богиня в присутствии бога морей Нептуна венчает лаврами победителей. На втором барельефе, справа от башни, "Венчание трудов художника", где с венком из лавра в руках на троне восседает богиня мудрости Минерва, а к ней за наградой подходят мастера различных ремесел. Два других барельефа - "Слава, венчающая науки" и "Слава, венчающая подвиги" - расположены на фронтонах портиков, обращенных в сторону площадей - Дворцовой и Декабристов. Все барельефы здания были выполнены Теребеневым.Скульптура двух павильонов, выходящих на набережную Невы, дополняет декоративное убранство Адмиралтейства. Фигуры со скрещенными знаменами над проездами, выполненные Теребеневым, перекликаются с подобными барельефами над главной аркой. Завершены павильоны изображениями трех перевившихся дельфинов, поддерживающих флагштоки. Они были созданы скульптором П. Соколовым сначала из луженого железа, а при реставрации здания в 1935 году восстановлены в оцинкованном железе.О первоначальном скульптурном убранстве Адмиралтейства (за исключением скульптуры, оформляющей башню) ныне судить довольно трудно, ибо большая часть не сохранилась. Выполненные Пименовым, Демутом-Малиновским и Анисимовым аллегорические изображения рек - Невы, Днепра, Енисея, Лены, Волги, Дона, помещенные на постаментах у портиков, фигуры стран света - Азии, Африки, Америки, Европы - у невских павильонов, изображения двенадцати месяцев года, размещенные на четырех фронтонах, были уничтожены в 1860 году. Поводом для этого послужило расположение в Адмиралтействе Собора и настойчивые требования духовенства, поддержанные царем, о снятии статуй, принадлежащих "к языческой мифологии". Однако та скульптура, которая сохранилась, обладает удивительным композиционным и тематическим единством и при этом мастерски исполнена. Она великолепно дополняет замечательный памятник русского зодчества.

Алпатов: Скульптурные украшения Адмиралтейства пользуются заслуженной славой. Их выполняли лучшие русские мастера. Но самое примечательное, что они выглядят не как нечто привнесенное. Адмиралтейство обросло скульптурой так же естественно, как дерево обрастает листвой. Огромные кариатиды перед главным входом Ф. Щедрина не только заполняют плоскость, но и повышают энергию стены. Поставленные на краях аттика статуи меньшего масштаба служат как бы промежуточной ступенью к мелким статуям над колоннами четверика. В Адмиралтействе пропорции здания найдены с учетом скульптурного убранства стен.

26. К.П.Брюллов "Последний день Помпеи", История создания.

Бенуа:Находясь как-то в опере Паччини «Последний день Помпеи», имевшей тогда громадный успех, он так был поражен захватывающим ее сюжетом, декорациями, бенгальскими огнями, хоровыми массами, печальной судьбой действующих лиц, что, придя домой из театра, немедленно и сразу набросал почти целиком всю композицию новой картины. И таким образом, в припадке театрального восторга, усиленного свежим впечатлением от только что виденных в действительности развалин погибшего города, зародилось «светлое воскресение живописи» — «гениальная Помпея». На этот раз Брюллов почувствовал, что выбрал «верную» тему. Только что набив себе руку на гигантской и удачной (хотя подслащенной) копии с «Афинской школы» Рафаэля, он легко справлялся с колоссальной задачей. Как в былое время в Академии, так и теперь шутя срисовывал он одного натурщика за другим прямо на холст и превосходно по перспективе, придерживаясь двух-трех горячо написанных этюдов с натуры, выстроил точный и эффектный пейзаж. Трудности ему доставила только группировка, и он долго бился, пока не нашел, что все характерные эпизоды на месте, что все отдельные части связаны, что все ясно, что есть всего и на все вкусы, что переданы все составные части древней жизни. После одиннадцати месяцев беспрерывного труда (не считая двух лет подготовительных работ) картина была готова, мастерская открыта для публики, и публика повалила валом. Вальтер Скотт и Камучинни оценили картину Брюллова, что казалось высшей похвалой. Брюллова чествовали, как некогда чествовали разве только Тициана и поэтов-лауреатов, за ним ходили толпой по улицам, его впускали даром в театры, для него не нужно было паспортов на щепетильных границах крошечных итальянских княжеств, о нем говорили все газеты, ему посвящались сонеты; дамы итальянские и другие буквально рвали его на части, а он все это принимал как должное и только обещал сотворить в будущем нечто еще более прекрасное.В Петербург вскоре донеслась весть об этом триумфе, весть небывалая со времен побед Суворова: Италия, Богом отмеченная как единственная поистине художественная страна, склонила голову перед русским гением, признала его за величайшего художника. Французские критики, воспитанные на созданиях Жерико, Делакруа и Декана, критики, которым местные Брюлловы, с Деларошем во главе, начинали надоедать, ничего гениального в этой картине не нашли и только похвалили ее свысока за порядочный рисунок, тут же побранив за чрезмерную пестроту. Все вообразили, что теперь русская живопись призвана перевернуть историю искусства, и Академия, оправдавшая возложенные на нее ожидания и воспитавшая такую всемирную знаменитость, вдруг приобрела значение и силу, которых она раньше никогда не имела. Желание стать Брюлловым, быть чествуемым на таких же пиршествах — вот что теперь забродило в юных головах. И, таким образом, в ту самую минуту, когда Пушкин с прекрасной и как будто беспечной улыбкой предлагал свои роковые и небывалые вопросы — до сих пор еще не разрешенные, — когда Гоголь разразился грандиозным смехом, но вскоре спохватился и многозначительно запророчествовал, когда Кольцов запел свои простые, но полные таинственного смысла песни, когда Лермонтов приоткрыл бесконечную глубину своей трагической души, когда у нас истинно русское искусство — в литературе — вдруг расцвело таким пышным и чудесным цветом,— тогда-то наша бедная живопись, в чаду успеха «Помпеи», в сумятице всеобщего непонимания, толкаемая теми же Пушкиным и Гоголем, вдруг отвернулась от истины и жизни и рабски поплелась вслед за итальянизированным академиком, любуясь его «высшей школой», не замечая, что под блестками наряда его страдает и ломается искривленное, развращенное существо. Гнедич: Последний день Помпеи. Очевидно, этот сюжет был ему подсказан оперой Паччини, имевшей огромный успех в Италии. Задумав композицию, Брюллов съездил на помпейские раскопки, перечитал записки Плиния, скопировал позы найденных под пеплом помпеянцев. Он работал над огромным холстом два года и создал свое лучшее произведение, сохранившее до наших дней весь блеск и свежесть красок. Художник задался целью изобразить бегство жителей Помпей через Геркуланские ворота. Местность, выбранная Брюлловым для фона картины, -улица, лежащая за городскими воротами в том месте, где ее пересекает кладбищенская улица. В картине сочетаются два освещения: красное от извержения и синевато-желтое, которым осветила первый план сверкающая молния. Французский критик Ленорман, описывая впечатление от картины Брюллова, говорил, что она написана в тон мелодий и цветистых декораций оперы Паччини. Оппоненты обвиняли Брюллова в том, что у него слишком ярко подчеркнута борьба язычества с христианством. Но вся борьба у Брюллова выражена в том, что изображен христианский священник, спасающий церковную утварь, и языческий жрец, на лице которого выражено отчаяние. Слышались и обвинения в том, что он не соблюдал обстоятельств реального события: все население Помпей было в день катастрофы за городом на празднике, а не теснилось на его улицах. Никакие замечания критиков и недругов художника не могли затмить блеска его картины. Успех "Помпеи" был громаден и за границей, и в Спб. Это была вершина его славы. Слово "гений" раздавалось со всех сторон, Академия преклонялась перед ним, молодые художники считали за честь быть его учениками. Пушкин просил на память его эскизы; Жуковский, Глинка, Кольцов постоянно виделись с ним. Государь и весь двор относились к нему как к придворному художнику. Считалось, что Брюллов открывает собой новую школу рус. живописи.

 Даниэль: Вспомним слишком упорядоченное смятение "Последнего дня Помпеи". "Лица и тела - идеальных пропорций; красивость, округлость форм тела не нарушены, не искажены болью, судорогой и гримасой. Камни висят в воздухе - ни одного ушибленного, раненного или загрязненного лица".

Долгополов И.В. Мастера: Новеллы о художниках: История трагической катастрофы, постигшей древний город, целиком захватила все помыслы живописца. Он вспоминает свои первые впечатления от посещения Помпеи:

«...Нам открылась откопанная часть сего несчастного города. Мы взошли; у входа сидели сторожа-проводники; один из них предложил нам свои услуги и сказал, что это место был малый форум, или место, где сбирался народ для торга и других публичных дел... Вид сих развалин невольно заставил меня перенестись в то время, когда эти стены были еще обитаемы, когда этот форум, на котором мы стояли одни и где тишина была только прерываема какой-нибудь ящерицей, был наполнен народом... Нельзя пройти сии развалины, не почувствовав в себе какого-то совершенно нового чувства, заставляющего все забыть, кроме ужасного происшествия с сим городом». Художник, вооруженный блистательным мастерством, создает несколько эскизов и потом приступает к грандиозному холсту. Но прошло три года со времени первого эскиза, пока молодой живописец наконец окончил вчерне прорисовку холста. Вот маленькая запись, которая свидетельствует о напряжении, испытанном при этой работе: «К концу 1830 г. в брюлловской «Помпее» все фигуры были только поставлены на места и пропачканы в два тона. Вся эта работа была окончена и так подействовала на организм Брюллова, что у него от упадка сил дрожали голова, руки и ноги». Не представляется возможным описать все перипетии и сложности создания этого колоссального холста. Ведь его размер достигал около тридцати квадратных метров! Но наконец картина написана. Друг художника записал слова самого Брюллова об этих торжественных минутах:

«...Чудные моменты пережил я, писавши эту картину! И как теперь, вижу стоящего перед нею маститого старца Камуччипи..." Гоголь: "У Брюллова является человек для того, чтобы показать всю красоту свою, все верховное изящество своей природы. Страсти чувства, верные, огненные, выражаются на таком прекрасном облике, в таком прекрасном человеке, что наслаждаешься до упоения". Гениальным художником и первым живописцем Европы называл Брюллова Белинский.