Политика вооружённого нейтралитета и мирное посредничество России между Англией и её противниками

Как мы видим, Россия была не безучастна относительно Америки и её борьбы за независимость. Важнейшим международным актом, принятым Екатериной II в связи с войной, стала декларация о вооружённом нейтралитете, принятая 28 февраля (10 марта) 1780 года.

 Возможно, поводом для принятия декларации послужили действия американского капера «Дженерал Миффлин», который в мае 1778 года посредством военной силы захватил британские суда, что имело немалое отрицательное влияние на торговлю России и Великобритании (так как торговля осуществлялась в основном на английских кораблях). В следующем, 1779 году в Северное море была послана русская эскадра.  Может показаться, что действия России имели направленность против восставших колонистов. Однако антиамериканская направленность в действиях, предпринятых Россией, не только не намечалась, но с самого начала решительно отвергалась самим царским правительством. Как сообщал Панин, указ о прикрытии Архангельска для иностранной торговли, принятый 22 декабря 1778 года (2 января 1779 года), основывается «на правилах обще всеми державами признаваемых, а именно, что море есть вольное и что всякая нация свободна производить плавание свое по открытым водам». Он предписывал капитану пущенной эскадры не озлобляться при встрече с английскими, французскими и американскими арматорами, а напротив «удалиться в другие воды... потому что вся навигация того края идет единственно к пристаням и берегам» Российской Империи.

Самое главное заключается в том, что, хотя поводом для намечаемого «ограждения» послужили действия «одного американского капера», Панин специально подчеркивал необходимость соблюдения строгого нейтралитета и беспристрастного отношения ко всем воюющим сторонам, включая Америку. «Одинаковое противу англичан и французов поведение с американскими каперами почитаю и надобным для того, чтоб инако собственные наши торговые суда по всем другим морям не подвергнуть их мщению и захвату, как нации, которая сама их неприятельским нападением задрала. Известно, что американцы имеют в европейских водах немалое количество вооруженных судов, кои все и стали бы караулить наш торговый флот» [11, С.50-52].

Затем 26 января (6 февраля) 1779 года последовал соответствующий указ Адмиралтейств-коллегии, в котором подчеркивалось, что русские корабли посылаются «для ограждения и защиты общей к здешним портам торговли без разбора наций». Екатерина II предписывала эскадре соблюдать «уважения», которые «к разным воюющим державам по наблюдаемом нами строгому нейтралитету непременно сохранять надлежит» [11, С.53].

28 февраля (11 марта) 1779 года об этих действиях было сообщено правительствам Англии и Франции [11, С.59-60].

Всё же, несмотря на то, что Россия подчёркивала свой строжайший нейтралитет, действия её носили несколько антианглийскую окраску. Такое можно объяснить тем, что слишком сильное положение Британии и слишком мощный её флот позволяли диктовать этой державе свои условия судам всех остальных стран.

Наконец в начале 1780 года в связи с захватом Испанией купеческого судна «Святой Николай» правительство России признало необходимым, «прежде чем оскорбления российского торгового флага преобразятся во вредную привычку», сообщить в Лондон, Париж и Мадрид о решении «употребить со своей стороны к совершенному ограждению и обеспечению его все от нас и державы нашей зависящие пособия, с твердым, однако же, предложением свято и ненарушимо согласовывать оные в продолжение настоящей войны с правилами строжайшего беспристрастия и нейтралитета». Речь шла об отправлении летом новой эскадры в Северное море «для удаления из тамошних вод арматоров и обеспечения к портам нашим свободного плавания всех вообще дружеских народов» и о подготовке в Кронштадте дополнительного флота.

Одновременно 28 февраля (10 марта) 1780 года провозглашалась знаменитая декларация о вооруженном нейтралитете, основанная, с одной стороны, «на простых, чистых и неоспоримых понятиях естественного права, а с другой — на словесных постановлениях коммерческого нашего с Великобританией трактата».

В декларации указывалось:

1) нейтральные суда могут свободно посещать порты воюющих держав;

2) собственность воюющих держав на нейтральных судах, за исключением военной контрабанды, пропускается неприкосновенно;

3) военной контрабандой признаются только предметы, перечисленные 10-й и 11-й статьями договора России с Англией 1766 года (т. е. оружие, военные припасы и пр.);

4) под определение блокируемого порта подпадает лишь порт, вход в который фактически затруднен военно-морскими силами;

5) эти принципы будут служить правилом в определении законности призов [11, С.59-60].

Провозглашение вооруженного нейтралитета имело огромное международное значение: отныне устанавливались твердые международные правила, обеспечивающие безопасность морской торговли нейтральных держав во время войны. В период с 1780 по 1783 годы к декларации присоединились практически все нейтральные страны Европы, что было официально оформлено соответствующими соглашениями. Франция и Испания так же признали выдвинутые Россией принципы.

Почему же был принят этот акт? Считается, что провозглашение вооруженного нейтралитета явилось естественным результатом предшествующих событий и что внутренние интересы самой России, совпадавшие в то время с общими принципами знаменитой декларации, были причиной ее провозглашения.

Морская торговля России во второй половине XVIII века находилась в основном в руках английского купечества и производилась на британских судах. Естественным стремлением России было освободиться от чрезмерной английской опеки и поощрять развитие собственного и нейтрального мореплавания. Следует также учитывать, что принципы декларации 1780 года не были чем-то совершенно новым: многие из них уже ранее встречались в договорных актах (характерно, что в самой декларации имеется ссылка на торговый договор с Англией 1766 года), дипломатической переписке, трудах ученых-юристов и т.д. Наконец, особо следует отметить, что русская декларация 1780 года, по сути дела, отстаивала тот же принцип, который в 1776 году по предложению Дж.Адамса одобрил Континентальный конгресс США («свободные корабли, свободные товары»), то есть право свободной торговли нейтральных стран во время войны любыми товарами, за исключением прямой военной контрабанды [11, С.35-36]. В этой связи объективно получалось, что русское правительство, провозглашая декларацию о вооруженном нейтралитете, отстаивало (разумеется, в силу своих собственных интересов) один из принципов, во имя которых сражались восставшие колонисты в Америке. Неслучайно поэтому много лет спустя президент США Дж. Медисон писал о вооруженном нейтралитете как об «американской доктрине», подчеркивая, что его провозглашение русским правительством в 1780 году составило «эпоху в истории морского права», и отмечая, что Соединенные Штаты «особо заинтересованы» в его поддержании [2, С.59].

Действия России имели немалое значение для улучшения международного положения Соединенных Штатов, подрыва морского могущества Англии и ее дипломатической изоляции. Высокую оценку вооруженного нейтралитета дал Б.Франклин, писавший американскому агенту в Голландии Ш. Дюма в июне 1780 года: «Я весьма одобряю принципы конфедерации нейтральных держав и хотел бы не только уважать суда как приятельский дом, хотя бы и вмещающий товары противника, но и желал бы во имя человечества, чтобы международное право было дополнено постановлением, гласящим, что даже в военное время всем людям, трудящимся над доставанием пропитания другим или над обменом предметов первой необходимости или удобств для общего блага человечества, как хлебопашцам на своих нивах, рыбакам на своих ладьях и купцам на невооруженных судах, было разрешено продолжать разную свою невинную и полезную деятельность без перерывов и помех и чтобы у них ничего не было отнято, даже если это будет нужно неприятелю, без надлежащей оплаты за все у них взятое» [11, С.62].

В сентябре — октябре 1780 года декларация о вооруженном нейтралитете стала предметом специального рассмотрения Континентальным конгрессом США. На заседании 26 сентября 1780 года Р.Ливингстон внес предложение признать, что содержащиеся в русской декларации правила «полезны, разумны и справедливы». Как и другие члены конгресса, он считал, что декларация России заслуживает «самого неотложного внимания поднимающейся республики» [2, С.63].

B соответствие с рекомендациями комитета, созданного для рассмотрения этого вопроса, 5 октября 1780 года Континентальный конгресс принял специальное постановление, полностью одобрявшее декларацию Екатерины II как основанную «на принципах справедливости, беспристрастности и умеренности». Постановление предусматривало подготовку соответствующих инструкций для военных судов США, а также уполномочивало американских представителей за границей присоединиться к провозглашенным Россией принципам [11, С.65-66].

В целом провозглашение декларации о вооруженном нейтралитете в 1780 г. и образование в дальнейшем лиги нейтральных стран во главе с Россией имели в истории международных отношений того периода первостепенное значение. Декларация Екатерины II, направленная по своей сути против морского деспотизма Великобритании, была выгодна для всех других государств, и особенно для Соединенных Штатов. Не случайно поэтому ее приветствовали руководители молодой республики, а Континентальный конгресс официально одобрил провозглашенные Россией принципы. В дальнейшем, на протяжении многих десятилетий, защита прав нейтрального мореплавания стала прочной основой русско-американского сближения.

Наряду с провозглашением нейтралитета был принят ещё один важный международный акт. В 1780—1781 годах русская дипломатия выдвинула предложение о мирном посредничестве между Англией и ее противниками. В секретном докладе Коллегии иностранных дел Екатерине II от 5 (16) августа 1779 года отмечалось, что в интересах России было бы приобретение «в настоящей, все части света объемлющей войне завидной роли медияции». В своих честолюбивых планах Екатерина II не прочь была стать «арбитром дел» при заключении мира, который «будет обнимать все части обитаемого света» [11, С.67-69].

В этой связи главной целью было стремление укрепить международный авторитет России и придать большее значение ее мирной инициативе.

Переговоры завершились подписанием договоров в 1783 году между Англией, с одной стороны, и США, Францией, Испанией и Голландией — с другой. Но какова же была роль России в этой истории, особенно на ранних этапах?

Некоторые историки считают, что предложение мирного посредничества было направлено против независимости восставших Штатов. Однако Панин, предлагая в неофициальном ещё порядке посредничество, был уверен, что Англия колонии вернуть уже не сможет. Однако, для того чтобы обеспечить независимость Америки, не ущемляя при этом гордости Великобритании, следовало, по его мнению, первоначально заключить перемирие, после чего можно бы было запросить каждую из колоний в отдельности относительно того, желает ли она сохранить свою независимость. Анализируя слова Панина, можно сделать вывод, что руководитель российского ведомства иностранных дел выступает за предоставление американцам независимости.

Императрица же советует англичанам: «Заключайте мир, начинайте переговоры с вашими колониями... постарайтесь их разъединить». Екатерина II ясно понимала, что победить восставших американцев силой оружия уже невозможно, и советовала англичанам как можно скорее заключить мир. При этом в представлении царицы часть колоний должна была получить независимость.

Значение русских предложений в полной мере становится ясным, если учесть отношение к ним французского министра иностранных дел. По словам графа Верженна, Н. И. Панин выдвинул «несколько идей», призванных решить главную трудность — вопрос о независимости Америки, этот подлинный «гордиев узел настоящей войны». Если бы этот узел был разрублен, то непосредственным следствием, без сомнения, явился бы мир. Державы, заинтересованные в восстановлении мира, едва ли отказались бы выяснить у «Соединенных Провинций Америки» их намерения и получить у каждой из них в отдельности «аутентичную декларацию» о стремлении остаться в состоянии независимости. По мнению Верженна, это ни в коей мере не уронило бы достоинства Франции и не нарушило бы принятых ею обязательств. Американцы остались бы «арбитрами и хозяевами» своего положения. «Если какие-либо из Соединенных Провинций предпочли возвратиться под господство Англии, обязательства короля ни в коей мере не были бы затронуты», поскольку гарантия французского правительства в этом случае на них не распространялась. В целом это было бы приемлемо для Франции и в то же время почетно для Великобритании. Не были в принципе против заключения перемирия и посредничества нейтральных держав и сами Соединенные Штаты при условии, что это приведет в дальнейшем к признанию их независимости [2, С.68].

27 октября (7 ноября) 1780 года русским посланникам в Лондоне, Париже и Мадриде были направлены официальные инструкции, в которых выражались заинтересованность царского правительства в «восстановлении общего в Европе мира» и желание «видеть скорее конец народным бедствиям, а особливо пролитию неповинной крови, каким бы то образом ни было достигнуто» [11, С.67-69].

Чуть позже участвовать в мирном посредничестве захотела Австрия, чтобы по возможности предотвратить нежелательные последствия русской инициативы. Учитывая характер русско-австрийских взаимоотношений (подготовка заключения союзного договора) и всевозраставшую заинтересованность России в поддержке ее восточной политики, отклонить сотрудничество с Австрией практически было невозможно. Россия вынуждена была согласиться. Оба посредника должны были занять совершенно беспристрастную позицию и представить свой план умиротворения, предусматривающий в первую очередь заключение «перемирия на два или на три года в Европе и прочих частях света». В случае категорического отказа Великобритании признать американского уполномоченного перемирие могло быть заключено «посредством медиаторов, то есть их актом при совершенном обеих сторон согласии, через министров их тут же объявленном» [11, С.76-78].

Что касается места мирных переговоров, то русское правительство «как в угодность его величеству императору, так и по способности положения того города» соглашалось остановить свой выбор на Вене, «для чего российско-императорский министр князь Дмитрий Михайлович Голицын и должен, наставлен и уполномочен быть к тому, чтоб обще с министерством императорским и воюющих держав трактовать, по медиации делать надлежащие предложения и завести с министрами нашими при других дворах беспосредственное сношение».

В точном соответствии с содержанием анализируемой записки Д. М. Голицыну 4 (15) февраля 1781 года были направлены царский рескрипт и полномочия действовать «в качестве медиатора», с тем, чтобы содействовать заключению «трактатов, конвенций или других актов, которые будут признаны нужными для совершенного и окончательного соглашения всех распрей и для полного и совершенного примирения настоящих замешательств» [11, С.50-51].

При объяснении выбора австрийской столицы для проведения предстоящего мирного конгресса царское правительство указывало, что Вена «для всех держав лежит в середине» и там «уже есть взаимные их министры», что делает ненужными «новые и напрасные издержки». «Во всех объяснениях с воюющими и с другими державами» русским дипломатам рекомендовалось, «сколь можно, менее входить в раздробление о делах американских, дабы не оказать пристрастия ни к одной стороне, а не меньше, чтобы избежать всяких тут ошибок» [2, С.71-72].

21 мая 1781 года Д. М. Голицын и австрийский канцлер князь Кауниц направили правительствам Франции, Испании и Англии свои согласованные предложения, «призванные служить основой для переговоров о восстановлении всеобщего мира». Этот документ предусматривал:

1. На конгрессе в Вене будут рассмотрены без исключения все предложения, выдвинутые воюющими сторонами. Одновременно между Великобританией и «Американскими колониями» должны были происходить параллельные переговоры о восстановлении мира в Америке, «но без какого-либо вмешательства других воюющих сторон и двух императорских дворов, если только их посредничество на этот счет не будет официально запрошено и предоставлено».

2. Мир с «Американскими колониями» мог быть подписан только одновременно с заключением общего договора между другими воюющими странами, и оба соглашения подлежали «торжественным гарантиям» посредников, а также «любой другой нейтральной державы, чью гарантию воюющие стороны могут счесть нужной».

3. Для того чтобы мирным переговорам не помешали какие-либо неожиданные обстоятельства, связанные с военными действиями, предлагалось заключение общего перемирия сроком на один год, во время которого сохранялось статус-кво.

4. Одобрив «этот план переговоров», воюющие державы должны были просить посредников открыть заседание конгресса и без промедления снабдить своих представителей полномочиями и инструкциями, необходимыми для успеха негоциации.

В Соединенных Штатах к русско-австрийским предложениям отнеслись в целом положительно, и 15 июля 1781 г. Континентальный конгресс предоставил американским представителям в Европе Дж. Адамсу, Б. Франклину, Дж. Джею, Г. Лоренсу и Т. Джефферсону полномочия на принятие посредничества Екатерины II и императора Священной Римской империи. Представителям США были высланы также полномочия на проведение переговоров о мире и соответствующие инструкции.

Однако Дж. Адамс сразу высказал сопротивление пункту о перемирии на основе статус-кво, не возражая при этом против сепаратных переговоров с Англией. Также он, едва успев познакомиться с русско-австрийскими предложениями, поспешил направить в Филадельфию письмо об их очевидной неприемлемости для Соединенных Штатов. «Я никогда не соглашусь на посредничество любых держав, даже самых уважаемых, пока они не признают наш суверенитет хотя бы в той мере, чтобы допустить полномочного посланника от Соединенных Штатов как представителя свободной и независимой страны» [2, С.73-74].

Адамс считал необходимыми условиями в этой ситуации: 1) сохранение в полной мере существующих союзных договоров в продолжение всего перемирия и вплоть до окончательного признания Англией американской независимости и 2) вывод до перемирия «британских морских и сухопутных сил» из всех частей Соединенных Штатов [2, С.75].

К самому главному заключению Адамс пришел, однако, примерно через десять дней после того, как граф Верженн познакомил его с содержанием русско-австрийских предложений. Речь шла об идее послать в Вену представителей всех 13 американских штатов для последующих мирных переговоров с Великобританией. Опытный юрист и специалист по конституционному праву напомнил Верженну, что статьи Конфедерации ратифицированы и препровождены «всем дворам и народам». Европейские газеты могли распространить этот документ, и теперь он всем хорошо известен. «В соответствии с этой конституцией вся власть и право вести переговоры с иностранными державами ясно переданы Континентальному конгрессу. «Если два императорских двора направят свои статьи отдельным штатам, ни один губернатор, президент или какой-либо другой член этих сообществ не сможет даже представить их законодательному собранию». И поэтому нет никакого другого пути для передачи чего-либо американскому народу, как только через конгресс Соединенных Штатов. Учитывая все эти обстоятельства, Адамс указывал, что сама «идея созыва посланников от тринадцати штатов не может быть одобрена».

Стало ясно, что переговоры возможны только с представителями одного суверенного государства — Соединенных Штатов Америки [2, С.76].

Таким образом, русско-австрийский проект мирного посредничества провалился. Это заключалось не в позиции Адамса, а в упорном нежелании Англии «согласиться на независимость Америки». По отзыву Симолина, «этот пункт имеет такое огромное значение для важнейших интересов Англии и ее престижа», что британский кабинет «никогда не уступит в этом вопросе и в мирных переговорах не будет никакого прогресса до тех пор, пока Франция будет настаивать на этом условии». Как писал Симолин, «единственным арбитром» в этом серьезном столкновении интересов могло стать лишь оружие» [11, С.85].

Итак, общая обстановка в 1781 году мало благоприятствовала успеху предложений о мирном посредничестве.

Наиболее решительные из русских дипломатов, и в первую очередь Д. А. Голицын, еще в начале 1781 года предлагали оказать на Англию прямое военное давление. Если соображения Голицына могли бы быть осуществлены, то посредничество обязательно бы было предложено императрице. В этом случае мир был бы заключен на справедливых и разумных условиях и, следовательно, выгодных и приятных для остальных государств Европы.

1. При этом можно было бы обеспечить свободу мореплавания и торговли для всех европейских наций. «2. Можно было бы заставить Англию принять новый морской кодекс для нейтральных государств, как это столь мудро придумала государыня императрица. 3. Можно было бы признать независимость американцев, поскольку в этом пункте Англия уперлась, хотя никоим образом не может надеяться когда-либо их подчинить, даже если предоставить их собственным силам. К тому же следует на будущее время убрать этот камень преткновения. 4. Можно было бы последующими условиями этого мира восстановить равновесие между Англией и Францией».

Рекомендации Голицына были слишком радикальны, чтобы их могли одобрить в Санкт-Петербурге в полном объеме. Правда, в секретном докладе Панина, Остермана и братьев Бакуниных Екатерине II в апреле 1781 года для «преклонения» лондонского двора «к вящей умеренности» рекомендовалось «выведение за Зунд на определенный срок эскадр российской, датской и шведской и крейсирование их там в такой между собой близости, чтоб они представляли сильное и готовое морское ополчение». Одновременно, однако, члены иностранной коллегии подчеркивали, что «непременным правилом» является сохранение «во всей строгости» нейтралитета в отношении всех воюющих держав, «ибо под сенью оного будет из года в год заводиться и возрастать собственная россиян навигация» [2, С.78].

Переписка о мирном посредничестве велась одновременно с переговорами о заключении союзного договора с Австрией. В дальнейшем, по мере того как возрастало внимание царского правительства к восточным делам, союзу с Австрией и присоединению Крыма, уменьшалась его заинтересованность в мирном посредничестве в европейских и американских делах. К тому же реально все нити посредничества были сосредоточены в Вене, а затем в Париже, где русское влияние оказалось довольно ограниченным.

 Вместе с тем факт выдвижения Н. И. Паниным конкретного плана мирного посредничества и последующие неоднократные выступления русского правительства в пользу заключения мира не могли не способствовать открытию прямых переговоров и окончательному мирному урегулированию [2, С.79].