Миссия Ф.Дейны и её историческое значение

В начальный период становления взаимосвязей отношение России к Соединённым Штатам и их войне за независимость в глазах других стран воспринималось как отрицательное. Однако после отказа Екатерина II послать русские войска в Америку и после принятия декларации о вооружённом нейтралитете всё встало на свои места, и это первоначальное мнение изменилось. Кроме того, действия русской императрицы привели к необоснованному появлению слишком оптимистических надежд в США.

16 сентября 1780 года американский уполномоченный в Гааге Дж. Адамс направил президенту Континентального конгресса С. Хантингтону письмо, в котором отмечал, что лига вооруженного нейтралитета привлекла к себе всеобщее внимание и, судя по поступившим сообщениям, вскоре последует признание ею независимости Соединенных Штатов. В связи с этим Адамс предложил направить дипломатических представителей в страны, состоящие в лиге, то есть в Нидерланды, Россию, Швецию, Данию и Пруссию.

Континентальный конгресс утвердил предложение Адамса в декабре 1780 года. На пост дипломата в Санкт-Петербург кандидатами были Ф.Дейна, А. Ли и полковник А. Гамильтон.

Ф.Дейна был «делегатом в конгресс штата Массачусетс и член совета указанного штата», именно его 19 декабря избрали на пост посланника. Ему были даны следующие инструкции: «Великая цель вашей миссии заключается в том, чтобы заручиться расположением и поддержкой ее императорского величества в отношении суверенитета и независимости Соединенных Штатов и заложить основу для взаимопонимания и дружественной связи между подданными ее императорского величества и гражданами этих Соединенных Штатов в целях взаимной выгоды обеих стран». При благоприятных условиях Дейна должен бы был подписать с Россией договор о вхождение Соединённых Штатов в лигу нейтральных государств. Остаётся вопрос, как может воюющая сторона войти в ряд нейтральных держав.

Американская сторона была в абсолютном спокойствии относительно отношения к ней Российской Империи. Однако, когда Дейна весной 1781 года ознакомил графа Верженна с данными ему инструкциями, граф, будучи опытным министром, высказал своё сомнение по поводу осуществления поставленных целей и целесообразности поездки в Петербург. Он аргументировал это тем, что Россия ещё не признала Соединённые Штаты независимыми. Повременить с посещением российской столицы и предварительно посоветоваться с русским посланником в Гааге Д. А. Голицыным рекомендовал и осторожный Б. Франклин [11, С.79-81].

Сам же Дейна придерживался мнения Адамса, который был уверен в обратном. Он считал, что обстановка в России благоприятная и что общение с Голицыным лишь отнимет драгоценное время. Адамс утверждал, что Америке нечего скрывать от других стран. По его словам «её (Америки) дело — это дело всех народов и всех людей; для того, чтобы его одобрили, нужно только его объяснить» [11, С.81-82].

В конце концов Дейна не поменял убеждения и 27 августа 1781 года прибыл в Петербург [11, С.90-91]. Несколько дней спустя он передал содержание своей миссии французскому посланнику маркизу Вераку. Маркиз, как и граф Верженна, выразил своё сомнение в том, что «царское правительство согласится признать представителя государства, которое в его глазах политически еще не существует». Также Верак подчеркнул, что визит Дейны может повлечь протесты Великобритании, что поставит под угрозу уверенность в беспристрастности мирного посредничества.

Однако настойчивый юрист из Массачусетса со свойственной американцам уверенностью в своей правоте не хотел соглашаться с доводами Верака и полагал, что «отсидеться в гостинице» было бы предательством «чести и достоинства Соединенных Штатов». К тому же он считал, что, не признавая политического существования Соединённых Штатов (независимость была провозглашена 4 июля 1776 года), Екатерина II не предложила бы посредничество и не согласилась бы с участием американского представителя на мирном конгрессе. Вераку пришлось объяснять, что в соответствии с русско-австрийским планом переговоры Великобритании с восставшими колониями должны были происходить без вмешательства других воюющих сторон и императорских дворов, если только их посредничества не будут просить официально.

В конце концов американцу пришлось согласиться и отложить какие-либо официальные представления царскому правительству. Дейна надеялся на возвращение из трёхмесячного отпуска Н.И.Панина, о чём и доложил в своём первом донесении из России в сентябре 1781: «Граф Панин в скором времени вернется ко двору, а он из всех императорских министров наиболее расположен к Соединенным Штатам».

Но надежде не суждено было сбыться, кроме того, русское правительство переориентировалось на Юг. Также английское правительство приложило все усилия, чтобы воспрепятствовать установлению прямых дипломатических отношений между обеими странами (отталкиваясь во многом от явственной возможности войны России с Турцией).

Лишь после получения известий о заключении предварительного мира и заверения П. Бакунина в том, что «его миссия и персона вполне приемлемы для императрицы», Дейна решился 24 февраля (7 марта) 1783 года официально известить русское правительство о своем назначении на пост посланника США в Санкт-Петербурге [11, С.118-119]. Но аудиенция была отложена из-за возобновления в марте 1783 года русско-австрийской посреднической миссии. А чуть позже вице-канцлер И. А. Остерман сообщил, что «до подписания окончательного мирного договора императрица не может принять американского посланника, так как это было бы несовместимо с правилами нейтралитета и с принятой ролью беспристрастного посредника». Также Остерман подчеркнул необходимость предоставления верительной грамоты [11, С.122-124].

 Выдвинутые русским правительством формальные мотивы, особенно о требовании верительной грамоты, встретили решительные возражения Ф. Дейны. Но, разумеется, аргументация Дейны, основанная на принципах народного суверенитета, не могла произвести особого впечатления на царское правительство. В официальном ответе Дейне от 3 (14) июня 1783 года подтверждалось, что, хотя императрица «с чувством удовлетворения» восприняла известие о посылке официального представителя США, она может признать его только после подписания окончательного мирного договора. Вместе с тем в ответе указывалось, что не только Дейна, но и все его соотечественники, которые приедут в Россию «по торговым и другим делам», встретят «самый благожелательный прием и защиту в соответствии с международным правом» [11, С.128-129]. По существу, это означало признание США де-факто.

Что же касается щекотливого вопроса о времени существования США как независимого государства с юридической точки зрения, то русское правительство предпочло уклониться от его рассмотрения. А после уведомления Остермана «что чем менее будет он входить в споры и разбирательства, тем приятнее будет его особа и тем скорее достигнет он желаемого в деле своем успеха» Дейна обещал ожидать подписания окончательного мирного трактата.

Что интересно, к этому времени в США уже приняли решение об отъезде Дейны, считая нецелесообразным иметь представителя в Петербурге даже после подписания мирного договора. 1 апреля 1783 г. конгресс принял резолюцию об отзыве Дейны в США при условии, что в момент получения данной резолюции он не будет вести переговоры с русским правительством [11, С.118]. В этом случае выражалось желание, чтобы переговоры были завершены до его возвращения. Дейна покинул Петербург в августе 1783 года, не дождавшись аудиенции [11, С.135-136].

Миссия провалилась, и тому были многие причины. Во-первых, не мог принять участия в делах Дейны Н.И.Панин из-за своей окончательной отставки; а он был, пожалуй, чуть ли ни единственным сочувствовавшим Соединённым Штатам в правительстве России. Во-вторых, российская императрица была вовсе даже не заинтересована в сношениях с Америкой, так как её взгляды на тот момент были направлены на Турцию, и она была заинтересована в присоединении Крыма куда больше, чем в дружбе с США. И, наконец, изоляционная жизнь Дейны в Петербурге отразилась на неосуществлении осуществляемого пункта его инструкции по поводу закладывания основ «для взаимопонимания и дружественной связи между подданными ее императорского величества и гражданами этих Соединенных Штатов в целях взаимной выгоды обеих стран». Дейна вполне мог войти в светское общество Петербурга, хотя, конечно, малая известность посланника и незнание языков сыграли немаловажную роль в его изоляции.

Но, несмотря на провал миссии, де-факто американская независимость была признана. А после этого и подписания предварительного мирного договора Америка уже не так остро нуждалась в новых союзниках и даже опасалась быть вовлеченной в систему европейской политики, в частности в связи с предложениями о присоединении к вооруженному нейтралитету, сделанными Голландией. Полномочия Дейны в части заключения соглашения о присоединении США к вооруженному нейтралитету не были возобновлены, потому что интересы Америки требовали как можно меньшей связи со спорами в Европе. Но вместе с тем не отвергалась значимость либеральных принципов лиги нейтральных стран и благоприятность для интересов США. Таким образом, Америка не отказывалась содействовать лиге, но лишь там, где это было совместимо с её политикой.

Россия же, как страна-посредник, стремилась к достижению примирения между воюющими державами. «Поражение английских войск в Америке привело весной 1782 года к падению старого торийского кабинета и приходу к власти вигского правительства Рокингэма — Фокса. У Англии не оставалось иного выхода, кроме признания независимости США и согласия на открытие мирных переговоров». В связи с подготовкой подписания окончательного мирного договора в Париже летом 1783 года вновь встал вопрос о русско-австрийском посредничестве. На этот раз речь шла о чисто формальной стороне дела — будут ли под текстом договора стоять подписи русского и австрийского представителей [11, С.138-139]. Этот процедурный момент имел, тем не менее, существенное значение для Соединенных Штатов, поскольку из акта подписания договора Россией и Австрией вытекало официальное признание независимости нового государства правительствами обеих держав. Неудивительно поэтому, что на предложение подписать окончательный мирный договор при посредничестве петербургского и венского дворов американские уполномоченные, не задумываясь, ответили согласием.

Наконец, само правительство Екатерины II дало официальное указание русским дипломатам руководствоваться в отношениях с представителями США общепринятыми нормами, которым следуют другие беспристрастные державы, «тем паче, что по признанию независимости областей Американских со стороны самой Англии ничто не препятствует уже поступать с ними, как и с другими республиками» [11, С.144]. Это по сути и означало фактическое признание Соединенных Штатов Америки [2, С.92].