Нас угоняли в неизвестность

 

Самарина (Волкова) Валентина Дмитриевна

1943 г.р., ур. г. Жиздры Калужской области

 

Я, Волкова Валентина Дмитриевна, по мужу Самарина, родилась в 1934 году в г. Жиздра Калужской области. Родители мои: отец – Волков Дмитрий Дмитриевич и мама – Волкова Татьяна Алексеевна. 1934 год – год трудный и голодный. И, как вспоминала мама, ей в трудных условиях удалось растить меня.

И вот 1941 год. Началась Великая Отечественная война. Отец с первых дней войны был призван в армию для защиты Отечества, а мама со мной, младшим братом и семидесятилетней бабушкой остались в городе.

Как тяжело осознавать, в июне началась война, а в сентябре немецкие захватчики уже разгуливали по улицам нашего города. И сразу же начались страдания. Нас выселили из своего дома. Жили у соседей. В доме разместился немецкий штаб. Мама, чтобы прокормить семью, вынуждена была работать на кухне рабочей. Постоянный страх за нас жил каждый день. Так продолжалось до осени 1943 года, когда советская армия стала освобождать города от захватчиков. Немцы были жестокие. Они полностью сжигают и уничтожают наш город, а нас изгоняют из города.

Под градом пуль, бомб и снарядов нас угоняли в неизвестность. В глубокую холодную осень и начало зимы нас догнали до Польши. Нас высадили в городе Люблин и заточили в кошмарный лагерь Майданек. Полуголодное существование, избиение – вот что ожидало нас каждый день. Люди гибли, а тела их сжигались в крематориях. Над городом стоял постоянный смрад от сожженных человеческих тел. Маму и тетю Марусю, как трудоспособных, гоняли работать на сахарный завод. Но советская армия настигала врага.

Где‑то в феврале 1945 года нам, чудом оставшимся в живых, удалось выбраться из лагеря и поселиться в польском городе Скаржиско‑Каменно, а затем в деревне Милиции.

Весной 1945 года советская армия освобождает Польшу. Нас и других русских собирают в городе Кракове на сборном пункте. Измученных страданиями, голодом и горем, нас поместили в товарные вагоны и отправили на Родину. День окончания войны 9 мая застал нас в пути. Мы были в Орле. В город свой вернулись на развалины. Отца не было, он вернулся к нам только осенью 1945 года. И опять голодные дни и страдания с родными.

Вот такое тяжелое детство. Потеряно здоровье. Отразилось все и сегодня. Вот такое тяжелое детство и юность. Не дай, Бог чтобы такое повторилось и выпало на долю молодого поколения.

 

Разлучали с мамой

 

Сафонова Раиса Федоровна

1939 г.р., ур. д. Желябово Ульяновского р‑на Калужской обл., проживает в Белоусово Калужской области

 

Наша семья до войны жили в д. Желябово Ульяновского района Калужской области Вязовенского сельского совета. Мама – Анастасия Никаноровна, папа – Федор Васильевич Королевы и мы, дети – Анна Федоровна с 1922 г. рождения, Мария Федоровна 1932 г., Вера Федоровна 1937 г., Иван Федорович с 1924 г., Алексей Федорович 1926 г., Раиса Федоровна 1939 г., брат Анатолий Федорович 1941 г. рождения.

Папа, брат Иван и брат Алексей с первых дней войны были на фронте. Папа погиб в 1943 году 24 августа, похоронен в Сумской области. Брат Иван был танкист, дошел до Берлина, вернулся живым. Брат Алексей был моряком, отдал свой долг Родине 7 лет, вернулся живым.

Нас с мамой в 1942 году в августе немцы вывезли в Хвастовичский район Калужской области. У старшей сестры Анны Федоровны было двое детей, они умерли от голода.

Затем в 1943 г. угнали в Германию в г. Ноюрпин. Были там до концы войны. Освободили нас советские войска.

Мама и две старшие сестры Анна и Мария работали на хозяина, а мы, дети, были в бараке за колючей проволокой, немецкие дети приходили к нашему бараку с собаками и травили на нас. Брата Анатолия, он был маленький, укусила собака.

Мама не любила рассказывать обо всем пережитом. Она постоянно повторяла: «Как же я вас не растеряла?» Когда гнали нас в Германию, постоянно нас с мамой разлучали, нас, детей, грузили в одну машину, а взрослых в другую. Находясь в Германии, все переболели тифом. Мама не думала, что выживем. Постоянный голод. Мне было 3 года, по своей натуре я несмелая и медлительная, и когда мама давала нам еду, я не успевала взять что‑то покушать и начала опухать от голода. Когда мама поняла, в чем дело, стала строго делить на всех, и я стала оживать.

Жили в бараке, было много нас, семей, кто откуда. Спали на нарах, нары были двухэтажные.

Мама наша умерла. Не дожила она до этого времени, что мы пользуемся льготами, да еще и марки получили. Она бы, наверное, не поверила всему этому. Какое было на нас гоненье после войны. Сестра Мария тоже умерла, не дожив до этого времени. Когда освобождали нас, я даже помню. Были страшные бои, нас выгнали в какое‑то поле. Это было светопреставление. Мы, конечно, были дети и мы забыли тот страх, а каково было взрослым? Они постоянно ходили под смертью. Кормили нас, приезжала кухня, и выстраивались в очередь за тем, что плеснут тебе в миску.

После войны приехали в свою деревню. Хата наша сгорела, поселились у родственников. И вручили маме похоронку на папу. Она у меня и сейчас хранится, ее бы в музей поместить. Я часто смотрю на нее, столько было пережито. Детства у нас и не было. Я сейчас рассказываю своему внучку, как мы жили, как в школу ходили. Я в четвертый класс ходила в лаптях. И постоянно хотели есть, а есть было нечего. Внучок спрашивает: «А ты знала, что такое колбаса?» Мы не знали. Мы с мамой жили очень и очень бедно. Старшие, сестра и братья, уехали в Москву, а мы, я и брат младший, были с мамой в деревне.

Сейчас я с семьей живу в г. Белоусове Жуковского района. Пенсионерка, работала в ателье швеей. Здоровье никудышное: с детства подорвали. Спасибо тем людям, которые добились для нас льгот, что нас признали. Низкий поклон им от моей семьи.

 

Рухнули мечты о школе