Исправление церковных книг при Патриархе Филарете

Основные искажения богослужебных книг произошли при Патриархе Филарете- это объективный факт, против которого трудно возразить что-либо. Иеромонах Бамба Берунда (1632) «как и сотоварищ его по монашеству Арсений, основатель греко – латино -славянской школы в Москве» под присмотром патриарха Филарета исправлял богослужебные книги[91]. Необычное имя греческого монаха нигде, кроме как у немецкого богослова Геринга И., не встречается. По-видимому, этот факт по каким-то причинам скрывался романовскими историками.

Олеарий о Патриархе Филарете отзывается, что тот был не очень сведущ в делах веры и не мог спорить с иностранцами[92]

При Патриархе Филарете уже стали безнаказанно вноситься в богослужебные книги еретические исправления и добавления.

Так, в 1627 году в Москве было напечатано сочинение литовского протопопа Лаврентия Зизания Великой Катехизис. Так как в подлиннике было изложено учение о троеперстии, то издатели Катехизиса решились переделать это учение, но выполнили это неумело, неудачно, так что в книге остались следы учения о троеперстии. И только уже в Псалтыри 1641 года встречаем первое точное наставление о двуперстии; она печаталась с 9 сентября по 15 ноября 1641 года, следовательно в междупатриаршество — Иоасаф умер, а Иосиф не был еще посвящен, и она была издана «повелением светской власти»- царя.

Когда был издан церковный Устав (1641 г.), то справщики как бы намеренно проигнорировали труды своих предшественников по изданию Устава 1633 года: внесли: 19 новых статей против последнего издания и фактически вернулись возвратились к Уставу 1610 года, якобы осужденному в свое время Патриархом Филаретом^[93].

Тем не менее, Патриарх Филарет сжег «Церковный устав», изданный в 1602 году. «Сожжение патриархом Филаретом «церковного устава», изданного за несколько лет до него, доказало, что печатание книг, на которое возлагали такие надежды в деле книжного исправления, едва ли принесет результаты, каких от него ожидали. Ошибки распространялись теперь в более обширной сфере: типографский станок распространял прежнюю ошибку одинокого переписчика в сотнях и тысячах оттисков.

Еще остается вопросом причины сожжения Устава, так как Патриарх Филарет грамоте не сильно умел, что отмечали многие авторы[94]. При патриархе Иосифе Московскою типографией издано было 5 книг в 1200 экземпляров каждая, защищавшие учения и взгляды, которые вслед затем же признаны были при патриархе Никоне признаны ложными.

1.8. Искажение церковных книг боголюбцами на Печатном дворе

Милостью Божией, Россия преодолела последствия Смуты и обрела новую царствующую династию, но не успела еще держава окрепнуть от величайших потрясений начала XVII века, как «тайна беззакония» приготовила ей новое испытание — церковный раскол середины XVII века. [95].

 «В России идеологические предпосылки для возникновения раскола стали формироваться еще задолго до его начала, когда в недрах Церкви вырос и окрепла партия мятежных еретиков, так называемых «боголюбцев», включающая московских протопопов Вонифатьева, Неронова, Аввакума, и др. Все они были тесно связаны с ересиархом Капитоном и являлись прямыми продолжателями дела новгородско-московских еретиков, осужденных за ересь жидовствующих еще при Василии III. «Вполне вероятно, — пишет старообрядческий писатель Зеньковский, — что на учение Капитона повлияли и более ранние русские ереси, которые сначала на переломе XIV и XV столетий (ересь стригольников), а затем на переломе XV и XVI веков (жидовствующие) стали распространяться на северо-западе России. В своем скептическом отношении к иерархии, священству и иконам, и сомнении в силе таинств Капитон очень напоминает учение стригольников. Сама идея бунта против церкви могла выйти из, может быть, еще сохранившихся где-нибудь в лесах до конца XVI века еретиков и их потомков. Мы видим, что подобно западному сценарию реформации, раскольническое движение в России начиналось с протеста «ревнителей благочестия» против, якобы, отступления Церкви и Государства от древнего благочестия. При этом движущей силой антицерковного и антигосударственного движения явилась все та же ересь жидовствующих, как главная разрушительная идеология тайных богоборческих сил».[96]

Исследования показывают, что раскол осуществлялся по следующему сценарию:

На первом этапе, в период с 40-х по 50-е годы XVII в., названным историками ранним расколом, еретиками проводилась работа по нагнетанию массового психоза верующих через внушение им мысли о приближении кончины мира. При этом использовалось свойственное православным обостренное эсхатологическое чувство. Эту особенность душевного устроения русских верующих использовали еще новгородские еретики, говорившие, что семь тысяч лет от сотворения мира прошло и Пасхалия закончилась, а второго Христова пришествия нет, следовательно, Писания святых отцов ложны.

Новые еретики, подобно новгородским, тайно исповедовали жидовство, внешне же старались казаться подвижниками благочестия. Нагнетая массовый психоз простодушных и необразованных верующих через внушение близкой кончины мира, они на этот раз преследовали другую цель. Коварные беззаконники знали, что когда начнутся массовые репрессии против их ереси, то это будет воспринято широкими слоями верующих как начало гонений против ортодоксальных христиан в связи с приходом «антихриста». Ведь не могут же православные царь и патриарх гнать и казнить православных?

Теперь уже очевидно, что подготовка вышеуказанного психоза в среде простого народа, с одновременным вовлечением массы верующих в ряды еретиков была возложена на «старца» Капитона и его последователей. Об этом свидетельствуют немногочисленные, но авторитетные источники [97].

Организаторы раскола понимали, что недовольство клира и мирян, вызванное проводимой реформой, могло остаться лишь простым недовольством. Нужна была искра, нужен был непреклонный деятель, влиятельный в народе, кто усилил бы это недовольство и направил его энергию в нужное русло, превратив хаотичное движение общественной мысли в широкомасштабный бунт. С этой задачей вполне справились вожди раскола из числа «ортодоксальных» православных: несгибаемый протопоп Аввакум, общительный и коммуникабельный Вонифатьев и прочие «ревнители древнего благочестия».

Неважно, что их реальные «идеи»: типа буквы «а» в Символе веры либо «хожение посолонь» не стоят даже пристального рассмотрения по своей маловажности. Важно, что они придумали тезисы защитников «древлего благочестия», русской старины против греческих исказителей их, действительно на тот момент уже почти полностью искаженных догматов.

В кружок ревнителей входили также царский постельничий боярин Федор Ртищев, его сестра Анна, протопоп Казанского собора Иоанн Неронов, поп, а с 1652 г. — протопоп, Аввакум. Румянцева В.С. включает сюда также муромского протопопа Логгина, костромского протопопа Даниила, суздальского священника Никиту Добрынина (Пустосвята), священника из Романова- Борисоглебска Лазаря, Благовещенского собора диакона Феодора и других, которые впоследствии стали защитниками старого обряда [98]:

Другие авторы считают это мнение ошибочным [99]

Таким образом, самые существенные еретические искажения книг были при патриархе Иосифе усилиями «боголюбцев»: «Это особенно имело место при устаревшем уже патриархе Иосифе (1642—1652), который печатание церковных книг поручил князю Львову, протопопу Вонифатию, протопопу Ивану Неронову, Аввакуму из Юрьева, Лазарю из Романова, Никите из Суздаля, Лонгину из Москвы и Даниилу из Костромы, которые допустили нечто невероятное в изменениях, опущениях и добавлениях»^[100]

В ноябре 1652 года с Печатного двора удален и лишен скуфьи справщик протопоп собора Черниговских чудотворцев Михаил Рогов. Рогов служил на Печатном дворе с 1640 г. Иван Неронов укорял в происшедшем Патриарха Никона, выговаривая ему в лицо в январе 1657 г.: «Ты черниговского протопопа Михайла проклял дерзостно, и скуфью с него снял за то, что он в книге Кирилла Иерусалимского в двоестрочии не делом положил, что христианам мучения не будет, сице: «Аще, рече, Бог грешником и мукою претит, обаче своего создания в конец не погубит»[101]

Даже такие, противоречащие не только догматам веры, но и здравому смыслу мысли о том, что само по себе крещение является залогом спасения, Неронов считает допустимыми!

Боголюбцы были тесно связаны с ересиархом Капитоном и являлись прямыми продолжателями дела новгородско-московских еретиков, осужденных за ересь жидовствующих еще при Василии III.

Совершенно не случайно все ереси формировались в Заволжье, было даже выражение «заволжские старцы», фактически эквивалентное слову «еретик», также большинство «боголюбцев» были выходцами с Нижней Волги. Из Нижегородского края, где проповедовал Неронов, вышло большинство деятелей русского реформационного движения XVII века. Именно там и процветала «капитоновщина».

Был создан совет по исправлению книг при Печатном дворе.

«Принимая во внимание, что это дело было важнейшим делом патриаршества Иосифа, особенно второй его половины, а, с другой стороны зная, что руководство всею церковною жизнью перешло тогда в руки кружка ревнителей благочестия (т. е. Вонифатьева), которые фактически делались управителями всей русской церкви, нельзя не признать, что в числе членов упомянутого совета были и лица из кружка Вонифатьева. Прежде всего сам Стефан Вонифатьев имел прямое и даже официальное отношение к делу исправления книг, потому что им, между прочим, издана была весьма важная по тому времени Книга о вере; но, конечно, Стефан, уже по одному тому, что занимал такое видное положение, не был каким-нибудь обычным справщиком, а был одним из руководителей этого дела.

«Книга о вере, составленная игуменом Киевского Михайловского монастыря Нафанаилом, была напечатана в Москве в 1648 году тщательством царского духовника Стефана Вонифатьева»[102]

 Учитывая дружеские отношения Стефана и Ивана Неронова, можно предположить, что в деле исправления церковно-богослужебных книг, Стефан пользовался знанием и начитанностью своего талантливого друга, а потому выражение диакона Феодора, что Неронов или Павел Коломенский «у книжной справы на печатном дворе не сиживали никогда, и в наборщиках не бывали», нужно понимать именно буквально, т. е.— что Неронов, действительно, не был официальным справщиком и тем более наборщиком, что, конечно, не исключало возможности влияния его на дело другим путем [103].

 Что касается протопопа Аввакума,  поселившегося в Москве много позднее других членов кружка Вонифатьева, то, соглашаясь с тем, что Аввакум не был справщиком книг, нельзя отрицать участие Аввакума в исправлениях, в периоды своего пребывания в Москве. Аввакум даже стремился встать к этому делу ближе. Это видно из того, что когда Аввакума вернули из первой ссылки (в 1658 г. после оставления престола Святейшим Патриархом Никоном), то, в утешение ему предлагали разные довольно видные места и, между прочим, место, «на печатном дворе книги править», и он, Аввакум, был рад этому предложению даже более, чем другому -очень лестному предложению быть царским духовником[104] Из приведенного ясна и непоследовательность, а возможно и не просто непоследовательность, Алексея Михайловича: Патриарх Никон отстраняет «боголюбцев» от исправления книг, а царь их приглашает…

При патриархе Иосифе «Наставление о двуперстии» было напечатано уже в нескольких книгах. Сюда прежде всего относятся Псалтири—Следованная (1642 г.) и Учебная (1645 г.).

Уже в 1649 году царь Алексей Михайлович послал монаха Арсения Суханова на Восток, чтобы он на месте изучил обряды греческой Церкви. Арсений возвратился в 1653 году и первоначально не поддерживал Патриарха Никона в его стремлениях. В общем, он до конца своих дней остался при убеждении, что все русское- лучше. В 1640 году он даже возглавил печатный двор. И в этом Патриарху Никону не повезло, - человек, которому доверили уникальную миссию- изучить греческое православие, оказался на раскольнических позициях[105].

 

Никон стал Первосвятителем Русской Православной Церкви в тот период, когда уже была сформулирована и развита идея «Москва — третий Рим», когда уже была побеждена усилиями Иосифа Волоцкого и Нила Сорского^[106] «ересь жидовствующих» в ее явном виде, но ее последствия не были преободены, при том, что полную, фактически 100% власть над царем и патриархом Иосифом приобрели «ревнители благочестия» или «боголюбцы». Именно они при патриархе Иосифе распоряжались печатанием книг. Они же и распространили через печатное слово еретические толкования обрядов, включая двоеперстие, поместили это учение в нескольких книгах, именно: в предисловиях к Псалтири (1642) и следованной Псалтири (1642), издававшихся потом несколько раз, в «Книге Кирилловой» (гл. 14), в «Книге о вере» (гл. 9) и в малом Катехизисе.[107]

Через все эти книги, и особенно чрез Псалтирь, по которой обучалось молодое поколение, учение о двуперстии начало распространяться с необычайною быстротою, так что с наступлением 2-ой половины XVII в. одни только люди престарелые продолжали еще держаться древнего, троеперстного крестного знамения и не хотели принимать нового, двуперстного.

Общепринятой является точка зрения, что Патриарх Никон вводил новшества. В действительности именно через искажение богослужебных книг, особенно влияющих на умы, если это книги печатные, происходило введение новшеств в обрядах, а что гораздо печальнее- в их еретическом толковании.

Так через справщиков печатных книг, через самых близких к царю людей, происходило внесение ереси в богослужебную практику. Термин «старообрядчество» поэтому лишен смысла, это скорее «новообрядчество». «Ревнители» сыграли в этих искажениях главную роль и если они и не были справщиками непосредственно, то реально влияли на процесс книжной справы.

 «К сожалению, – пишет митрополит Макарий, – эти справщики, может быть и лучшие грамотеи и начетчики своего времени, были недостаточно подготовлены к своему делу и при всем усердии исправлять книги наполнили их при печатании множеством ошибок, в которых и сами сознавались, прося себе прощения. Еще более прискорбно, что они, может быть и под давлением других, более сильных лиц, пользовавшихся доверием престарелого патриарха, привнесли в печатные книги несколько неправых мнений, послуживших в последствии поводом к расколу, каково особенно мнение о двуперстии для крестного знамения».

«Более сильные лица», о которых упоминает митрополит Макарий, – Вонифатьевский кружок, «ревнители благочестия», а затем известные расколоучители, и вожди раскола– протопопы Неронов и Аввакум.

Они намеренно вводили в книги искажения, противоречащие законам церкви. Так, в прологе, напечатанном при патриархе Иосифе, они настойчиво стараются доказать, что не обязательно ходить в церковь, можно молиться и дома: «аще нам, грешным, Святое писание и муками претит, но Господь Бог милости своей ради, создания своего не погубит».[108]

Как сообщал келарь Троицкого монастыря Симон Азарьин, ученик архимандрита Дионисия, архимандрита Троицкого, что в 1647 году царь повелел напечатать книгу о чудесах на гробнице архимандрита Сергия Радонежского.

Работники печатного двора напечатали лишь часть из подлинных чудес, зато от себя прибавили множество лжи и вымысла.[109]