Состояние церковного пения в России в дониконовскую эпоху

Первым исследователем истории церковного пения был протоиерей Дмитрий Васильевич Разумовский (1822-1889), профессор Московской консерватории[257]. Он относил начало возникновения русского певческого искусства к первой половине XI века, времени княжения св. князя Владимира Святославича (+1015 г.). После женитьбы на византийской царевне Анне Романовне великий князь Владимир привез из Херсонеса в Киев так называемый «Царицын хор». В княжение Ярослава Мудрого (+1054 г.) приехали на Русь «Богоподвизаемые трие певцы греческие с роды своими». По мнению Д. В. Разумовского, они-то и явились основоположниками русского церковного пения.

Единогласие XVII века, введенное старообрядцами, имело распространение в нашей церкви вместе с древним греческим многоголосовым знаменным напевом.

Знаменный напев XVII века представляет собой пение хора только единым голосом. Название знаменного (крюкового) пение получило от знаков (крюков), расположенных в одну строчку без линий. Ему положила основание небольшая группа лиц новгородцев и карелов во главе с митрополитом Варлаамом[258].

Москва к началу XVII века имела свои демественные партитуры трехстрочного безлинейного пения на два, три, четыре голоса, которые стали подготовительной ступенью в освоении южнорусского партессного пения, которое появилось в южной Руси в середине XVII века. Преследуемые униатами, покидая родные места, православные христиане несли деместное (партессное) пение в Московское государство, где господствовало одноголосное знаменное пение.

Партессное пение - это многогласовое (как правило 3 голоса) пение греческого и болгарского напевов и русское многогласовое пение разных русских композиторов.

Древние мелодии являлись знаменным напевом, привезенным к нам из Греции и Болгарии в XI-XII веках. Он молитвеннее по звучанию, имел более сложные знаки на строке, чем знаменный хоровой одноголосовой напев, принятый старообрядцами в XVII веке.

Такой распев являлся искажением более древнего знаменного пения. В значительной мере он применяется при богослужении в Петрозаводско-Карельской епархии - на его исторической родине[259].

В житии Преподобного Феодосия Киево-Печерского говорится, что Стефан, преемник Феодосиева Игуменства, был Церковным демественником»[260] (регентом).

 «Патриарх Никон с неутомимым рвением истинного пастыря старался ввести в церкви русской внятное и благоговейное чтение при богослужениях, чего до него не было; он же окончательно утвердил в Московских соборах и во многих церквях стройное партессное пение и распространял в Москве греческий и киевский распевы»[261].

Еще в Новгороде он ввел у себя благолепное и согласное пение, «одушевленное паче органа бездушнаго». Такого пения ни у кого не было. Ради проповедей митрополита Никона в Новгороде и восхитительного пения в собор на Литургию приходило множество людей из дальних приходов.

 И заботы Патриарха не остались без успеха. Трудами его пение и правила богослужения, говоря словами одного из его современников «распростерлось от великого Новгорода во все грады и монастыри великороссийской епархии, и во все пределы их. Пастыри последующих времен восхищались напевами, которые были улучшены и введены в церкви неутомимым старанием Никона»[262]

Старообрядцы обвиняют Никона в том, что тот переменил церковное пение, якобы запретил знаменный распев. Шестой вселенский Собор подлинно запретил бесчинный вопль поющего в церкви, равно «неподобныя приложения к церковному пению, и требует пения, приносимого в церкви, со умилением и вниманием многим». Но именно этого же пения требует и Православная Церковь. В ее Уставе сказано: «Безчинный вопль поющих в церкви неприятен есть...» «А подобает пети благочинно». Впрочем, того, по каким нотам или каким напевом должно петь в церкви, не определено ни словом Божиим, ни Вселенскими Соборами, ни церковным уставом. Не определяет порядок пения в церкви и церковное предание, хранящееся в Православной Церкви. Ибо церковное пение в разных православных местах всегда бывало более или менее различное.

Партессного пения, введенного Патриархом Никоном, когда он был еще Новгородским Митрополитом, никто в Православной Церкви, ни даже сам Патриарх Иосиф не называл еретическим[263].

Трехголосное, демественное, т. е. партесное, пение, какое заводили у нас при Великом князе Ярославе прибывшие к нам трое греческих певцов, не укорялось, а похвалялось и называлось ангелоподобным сладкогласованием^[264].

«В первой половине ХVII века линейная система изображения звуков была уже хорошо известна всей Православной Южной Руси, Руси Малой, Белой, Червоной. В Великой России линейная система обозначения звуков явилась в исходе первой половины ХVII века, или в последние годы Патриарха Иосифа. Южные православные, угнетаемые всевозможными насилиями, храня древлеотеческое предание и следуя старым примерам, во множестве стремились в области Великой Руси, и приносили сюда нотно-линейные книги, памятники их Богослужебного пения. Значение Киева, как матери церквей русских, и новость семиографии придавали особенное значение нотно-линейным рукописям. Архипастырь Новгородский Никон, превелие имея прилежание до пения, первый оценил линейную семиографию. На первосвятительской кафедре своей, Никон не переставал прилагать попечение о распространении линейного пения в России.

По устройстве Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого, монастыря, Патриарх Никон поместил в нем немало православных южноруссцев. Первые нотно-линейные рукописи 1652 г. доселе хранятся в библиотеке этого монастыря. Все они писаны на юго-западе, или в Киеве, или в Могилеве, или Витебске.

Таким образом нотно-линейная система обозначения звуков, и покровительствуемая Патриархом, вскоре сделалась господствующею системою в хоре государевых певчих, дъяков и подъяков.

В царствование Феодора Алексеевича, любителя церковного пения, развивалось практическое изучение нотно-линейного пения и возникла даже потребность в теоретических и практических руководствах к сему.

 «В вину Святейшему ставится особая любовь его к пению партессному, ориентированному на культуру Нового времени. Многоголосие, как строчное, так и впоследствии партессное, есть частный случай многораспевности, добавляющий церковному пению полноту, особую красочность, стилевое многообразие»[265].

«При Петре I линейное пение окончательно сделалось пением господствующим. Он сам пел по нотам линейным, «стоя на ряду с певцами»; его сестра, Софья Алексеевна, пела по нотам линейным. Государевы певчие дъяки и подъяки, которые в это время стали называться придворным хором певчих, пели по нотам линейным»[266].

Ангелоподобное пение и пение демественное дошли до нас во множестве нотных памятников, написанных для одного голоса.

Таким образом, пение одной мелодии в 3 голоса, присутствовали издревле, а не являются нововведением Патриарха Никона.

    Совершенно не случайно примерно в XV веке «многогласие», т.е. исполнение разных мелодий в одно и то же время, а также и хомовое пение сменили единогласное, внятное и боголепное богослужение, да еще и в Пскове и Новгороде. Эти центры ересей, включая ересь жидовствующих, стремились к бунту любой ценой. Патриарх Никон решительно отменил все «новшества» еретиков в богослужебном пении.

Однако, Патриарх Никон никогда не отменял и не запрещал знаменного распева, хотя был расположен к партессному пению, которое присутствовало в церковном богослужении древней Руси уже при Святом Владимире.