Патриарх Никон- зодчий Святой Руси

3.4.1. Храмосозидательная деятельность Никона в допатриарший период

Святейший Патриарх Никон за недолгие годы своего Патриаршества задумал и создал три великих монастыря: Иверский Святоозерский Богородско-Валдайский (по образу и подобию Иверского монастыря на Святой горе Афон), Воскресенский Ново-Иерусалимский (по образу и подобию Храма Гроба Господня в Иерусалиме) и Кийский Крестный монастырь в Архангельской области. Святейший Патриарх Никон был архитектором, устроителем как материального, так и духовного великолепия созданных им обителей.

Святейший Патриарх Никон совершил настоящий строительный подвиг, не только построив три знаменитых монастыря, реконструировав несколько других знаменитых объектов, но наполнив эти шедевры особым сакральным смыслом.

Его строительная деятельность началась еще на Анзере, где он начинал свое монашеское духовное возрастание.

Храмосозидание преподобный Иосиф Волоцкий считал одним из самых богоугодных дел: «Видишь, Сам Чудотворец Бог повелел созидать святые Божие церкви. Затем святые апостолы и учители, которые были после святых апостолов, заповедали созидать святые церкви и поклоняться им с верою и почитать со страхом, и нет веры в Господа нашего Иисуса Христа без церкви, но где вера, там и церковь»- писал святой подвижник Иосиф Волоцкий, сам являясь строителем нашего чуда- Иосифо -Волоцкого монастыря.[267]

Так же и пример глубоко почитаемого Патриархом Никоном митрополита Филиппа свидетельствует о том, как много сил и душевного делания вложено было им в строительство Преображенского храма в Соловецком монастыре:

«не хотя без подвига бытии». Митрополит Филипп начал копать фундамент сам, а братия последовала его примеру. Помимо Преображенского собора, он также построил освященную в 1657 году церковь Успения Пресвятой Богородицы с огромной по тем временам трапезной. [268]

Особенность подвига храмосозидания Патриарха Никона- это наполнение архитектурных форм образами и идеями сакрального смысла.

Он не просто строил, но одновременно вкладывал в это некую идею, в конечном итоге способствующую оцерковлению русской жизни. Так, воплощая на русской земле вселенские замыслы Святого Афона, древней Палестины, Патриарх неуклонно следовал своей цели - Русь- Новый Иерусалим, Новый Израиль.

Еще в Свято-Троицком Анзерском скиту, которым руководил преподобный Елеазар, в 1628 году предсказавший рождение царя Алексея Михайловича, будущий Патриарх, неся подвиг послушания, неуклонно исполняя скитские правила, прочитывая ежедневно весь Псалтырь, творя по тысяче поклонов, почти без сна[269] задумался о строительстве Троицкой каменной церкви.

«В 1620 году святейший патриарх Филарет Никитич, извещенный о сем чрез соловецкого игумена Иринарха и знаменитого старца Александра Бу-латникова, повелел соорудить для них деревянную церковь о двух престолах: во имя живоначальныя Троицы и преподобного Михаила Малеина (царского ангела). В том же году от щедрот великого государя Михаила Феодоровича прислана в скит церковная утварь и указом подтверждено немедленно оную церковь выстроить, а между тем предписано в Анзерском ските быть начальствующим одному черному священнику, зависимо от настоятеля Соловецкого монастыря, и 11 человекам пустынным старцам, коим определено было ружное жалованье, с таким однакож подтверждением, чтобы им отнюдь не вступаться ни в какие угодья Анзерского острова, неотьемлемо принадлежащие Соловецкому монастырю, а жить бы пустынным обычаем»[270]. Прошел не один десяток лет, но строительство не велось.

Уже в бытность на Анзере иеромонаха Никона были собраны средства, но строительство велось вяло, деятельная натура будущего Патриарха не могла спокойно это созерцать. В конечном итоге это привело к некоторому разладу с преподобным Елеазаром, и будущий Патриарх покинул Анзер.

После разногласий со старцем Елеазаром, строителем скита, иеромонаху Никону во сне привиделся сосуд, до краев наполненный какими-то семенами. Никон нечаянно опрокинул сосуд, а когда собрал семена, то сосуд уже не был таким полным, как прежде. Будущий Патриарх понял этот сон так, что бывшее ранее согласие со старцем Елеазаром восстановить не удастся, и решил покинуть скит. [271]

На утлой лодочке с попутчиком будущий Патриарх отплыл от Анзера, попал в шторм и едва не погиб, но лодчонку выбросило на остров Кий. Тогда же в благодарность Господу за свое спасение иеромонах Никон установил деревянный крест и дал обет построить на острове храм во имя Животворящего Креста Господня.[272]

Когда иеромонах Никон берегом моря пришел в Кожеозерскую пустынь, то там настоятелем был иеромонах Иона. После смерти настоятеля в 1643 году братия упросила иеромонаха Никона, видя его усердие к молитве и подвижническую жизнь (он построил себе уединенную келью на берегу реки Виленги, где творил молитву, ведя строго аскетическую жизнь), стать игуменом обители[273]. После долгих уговоров братии, иеромонах Никон дал согласие и с заручной челобитной братии отправился в Великий Новгород. Здесь он был поставлен во игумена Кожеозерской пустыни митрополитом Новгородским и Великолуцким Аффонием, который, как гласит предание, тут же предсказал, что Никон будет его преемником. [274]

«В пятидесятых годах XVI столетия, в дремучем лесу, близ озера «Кожа» поселился пустынник-священноинок Нифонт (из иноков Ошевенского монастыря). Пост и молитва поглощали у него время, а травы и ягоды служили ему пищею. Старец прожил несколько лет в полном уединении. В 1557 году пришел к нему Сергий и было положено начало общежитию. Сергий прежде был татарским царевичем и назывался Турсасом Ксангаровичем. Когда, в 1552 году, пала его родина Казань, Турсас переехал в Москву, принял святое крещение с именем Сергия и стал жить в доме своего родственника, боярина Захария Ивановича Плещеева., который был женат на астраханской царевне Ельякше (во святом крещении Юлиании)»[275].

Кожеозерская пустынь на момент вступления в нее иеромонаха Никона была полностью разрушена пожаром. Игумен Никон принялся за строительство и в 1644 году завершил возведение деревянных храмов Богоявления и Благовещения.[276]

Когда игумена Никона перевели царским указом архимандритом Московского Ново-Спасского монастыря в 1646 году, то он начал в монастыре грандиозное строительство. Он довел до завершения заложенный в 1645 году Преображенский собор. Это был второй по величине (после Успенского) собор в Москве. Его площадь порядка 1000 кв.м, а высота- 32 м.[277]

Но для каждой обители всегда Патриарх Никон предуготавливал особую святыню. Для Спасо-Преображенского собора это была икона Спасителя, прославившаяся многими чудотворениями в г. Хлынове. Пребывание будущего Патриарха в Ново-Спасском монастыре, родовой усыпальнице Романовых, ознаменовалось многими значимыми событиями, такими как заказ и прибытие в столицу копии чудотворной Иверской иконы с Афона. Знакомство с патриархом Иерусалимским Паисием, который еще в 1649 году подарил ему кипарисовую модель Храма Гроба Господня в Иерусалиме, видимо, способствовало появлению замысла воплотить святыни Иерусалима на русской земле- Русскую Палестину с Ново-Иерусалимским монастырем[278].

11 марта 1649 г. патриарх Иосиф с участием Иерусалимского патриарха Паисия совершил хиротонию Никона в митрополита Новгородского и Великолуцкого[279].

В Новгородской Софии тогда еще находились знаменитые святогробские реликвии, привезенные до и во время пятого крестового похода в Константинополь Добрыней Ядрейковичем (впоследствии- Архиепископ Антоний Новгородский).[280]

История пятого крестового похода, трагически отразившаяся на судьбе Византии, достаточно подробно описана.

События в Византии в начале 13 века [281] были известны также и в России.

Еще в 1163 году 40 новгородских калик ходили в Иерусалим, откуда паломники захватили с собой святые мощи и стоявший, вероятно, на гробе Господнем «копкарь» (чашу, лампаду, сосуд с маслом для освящения?).[282]

Самый подробный перечень святынь, находящихся в храмах предпогромного (до 1204 года) Царьграда, оставлен новгородским боярином Добрыней Ядрейковичем.

Его «Хожение»[283] с величайшим благоговением описывает святыни, украшения церквей, иконопись, предания, некоторые чинопоследования и даже церковное устроение (количество и организацию духовенства и его содержание). Описание Добрыни относится к 1200 г. Подробное описание Константинопольского разорения и того, что ему предшествовало, мы также находим в новгородских летописях, а также и в знаменитой «Никоновской летописи».[284]

Можно лишь предполагать, являлся ли Добрыня Ядрейкович свидетелем разгрома Константинополя в апреле 1204 года, так как известно, что вернулся он примерно в 1211 году. Не исключено, однако, что включение в новгородские летописи описания разгрома Константинополя (Царьграда) тоже восходит к Добрыне Ядрейковичу, бывшему свидетелем трагедии 1204 года.

По возвращении в Новгород из Константинополя он принял монашество в Хутынском монастыре под именем Антония, а в 1211 г. был возведен на архиепископскую кафедру, которую занимал до 1218 г. Сам факт возведения в архиепископство вчерашнего мирянина, - символичен, необычен и может быть объяснен лишь чрезвычайными заслугами Добрыни Ядрейковича.

Согласно легенде, Антоний Новгородский привез из Константинополя величайшую святыню христианства – камень Гроба Господня, которую Святейший Патриарх Никон и предполагал вложить в Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь, а именно в Кувуклию.[285]

В биографии преподобного Антония Дымского- основателя Дымского монастыря рядом с городом Тихвиным множество совпадающих эпизодов с биографией архиепископа Антония (Добрыни Ядрейковича): он также был любимым учеником преподробного Варлаама Хутынского, также совершил паломничество в Царьград «по церковным нуждам», годы его жизни в некоторых вариантах биографии свидетельствуют о возможности и его посещения предпогромного Константинополя.[286]

Создается впечатление, что речь идет об одном и том же человеке. Не мог ведь преподобный Варлаам Хутынский перед своей кончиной двум разным людям завещать быть игуменом Хутынского монастыря. Но тогда был ли это Добрыня Ядрейкович? На этот вопрос дает положительный ответ новгородская летопись, в которой особо отмечается, что в декабре преставился «посадник новгородский Добрыня», а также и то, что прежде изгнания архиепископа Митрофана Добрыня Ядрейкович вернулся из Царьграда и привез с собой Гроб Господень, «а сам постригся на Хутыне у Святого Спаса».[287]

Далее в том же источнике говорится об устроении архиепископом Антонием церкви во имя святого Антония. Однако, так именно и освящена, во имя Антония Великого, «ангела- первоначальника Дымской пустыни» первая церковь Дымского монастыря. В центре Дымского монастыря возвышается каменный собор во имя Святой Живоначальной Троицы с приделами во имя Казанской иконы Божьей матери, а также преподобных отцов Антония Великого и Антония Дымского. Приделы построены и освящены в январе 1656 года, в период патриаршества Святейшего Патриарха Никона.[288] Это весьма знаменательный факт, свидетельствующий об особом внимании Святейшего Патриарха Никона к преподобному Антонию.

Уже в 1650 году Митрополит Никон «поставил церковь древянну во имя Пресвятыя Богородицы Одигитрии на устье Пидмы».[289]

Весной 1652 года началось возведение в Новгородском детинце храма Святых равноапостольных Бориса и Глеба.[290] Этот факт может еще раз свидетельствовать о почитании Владыкой не только первых русских страстотерпцев, но и Антония Новгородского, который в описании предпогромной Софии Константинопольской писал о наличии там особо почитаемой иконы древнерусских святых Бориса и Глеба.[291]. В Новгороде Владыка Никон усовершенствовал церковное богослужение, участвовал в обретении мощей преподобного Саввы Сторожевского, в перенесении мощей Святителя Филиппа в город Москву. Уже в поездке на Соловки митрополит Никон удостоился двух видений митрополита Филиппа, одно из которых было связано с созданием Иверского монастыря. Во время плавания по Белому морю «в тонок сон сведен бых, и видех святаго митрополита Филиппа, способствуюша и укрепляюща на сие благое дело».[292]

Это, а не только красота местности, видимо вдохновили Владыку Никона на строительство Иверского монастыря.