Заметка о художниках-идеалистах

Художники-идеалисты, как водится, очень ограниченные художники, да и люди, следовательно, также ограниченные. Но посредственности, и преимущественно женщинам-мечтательницам, они видятся, как правило, высокодуховными, очень глубокими, крайне остроумными людьми… И женщины часто видят в этих напыщенных скудоумных скупердяях свой идеал. Но разбирать до мельчайших гаек и болтиков их характер в бытовом действе оставим философам. А что до художеств этих скудоумных баранов, то они ненастоящие, не пережитые, не прочувствованные. И всё потому, что их авторы боялись в своё время запачкаться и больше выпендривались, чем были искренними; больше надумывали наконец, чем чувствовали. Хотя чувствовать — это их удел.

И таких художников, к великому сожалению, много среди современных деятелей искусства.

***

Вера и неудовлетворённость.

Вера возрастает по мере неудовлетворённости жизнью. Истинно верующие люди чураются богатства и просто достатка. Вера приводит к преумножению, но от преумножения и погибает — в силу ненадобности. Богатство материальное и вера духовная несовместимы, ибо одно упраздняет другое. А верующие богачи суть лицемеры, ибо веруют уже посредством рефлексии; они могут активно заниматься благотворительностью, но благотворительность и вера суть не одно и то же, благотворительность есть лишь одно из множества составляющих веры как таковой. Веровать надо не ради, но вопреки.

 

***

К долговечным художникам.

Когда у художника заканчиваются краски и его эмоциональный фон мрачнеет, его талант как будто угасает. Как будто — ибо у одних наступает творческий кризис, а у других прорастают волевые качества, называемые зачастую — вторым дыханием.

 

***

Писатель.

Писатель определяет умонастроение своего народа. Он раскрашивает сознание людей, когда это необходимо, а когда необходимо — доносит до них правду, разбивая их летние настроения и привнося в души осень и холод. Писатель обязан гуманизировать население. Вдалбливать, если угодно, гуманистические чувства. И писатель всегда должен создавать героя.

 

***

К вопросу о патриотизме.

Любить свою родину — значит постоянно бороться с её пороками, значит — не щадить её перед тем, что считаешь истиной. Но почему-то именно таких борцов распинают и сжигают на городских площадях. И делают это безвольные потребители, любовь к родине которых не проявляется ни в чём, кроме таких вот костров.

 

***

Подспудная, острая нужда художника.

Многие художники болеют гастритом. Это потому что они недостаточно читают философов. Всякий художник в первую очередь нуждается в Философии. Более того: все великие художники всегда больше мыслители, чем прозаики.

***

О сильных художниках.

Сильные художники всегда в большей степени приближены к политике, чем к искусству.

У сильного художника чаще патриотизм слагается из интернационализма, нежели интернационализм — из патриотизма. Потому что служить миру людей в целом — значит лишь искоса служить интересам своего государства. Если же служить только интересам своего государства, то не получится служить миру, и когда сменится власть и народится иная политика, тебя-то уже и не вспомнят…

 

***

Люди-герои и приспособленцы.

Люди-герои нужны не столько для подвигов, сколько для того, чтобы вдохновлять. Больше, куда больше подвигов числится не за людьми долга и догмы, но за приспосабливающимися людьми. Закон природы гласит, что выживает не самый сильный, но самый приспособленный. То есть наиболее приспосабливаемый.

***

Странности и предрассудки.

Странность, как и вредная привычка, должна произрастать из таланта. По сути, нет ничего дурного и странного в Жизни, если охватывать всю Жизнь со всеми Её эпохами целиком. Но есть только предрассудки, порождённые духом времени, разумом людей, традициями и прочим в том же роде. И если странности и вредные привычки, разумея последние в широком смысле, слагаются из таланта, то это естественное явление. Если же они произрастают, точно грибы, на ровном месте, то это есть деградация. По большому же счёту, есть только извечная Несвоевременность, благодаря которой у людей есть возможность различения всего.

 

***

О Стивене Кинге.

Стивен Кинг — достойный представитель американской литературы. Но американская литература слабее немецкой и уж тем более российской литературы. Стивен Кинг — это и не художник вроде Эдгара По или Хемингуэя, но он — сугубо писатель, который и пленяет-то не столько качеством, сколько — количеством своих произведений. Кинг — писатель вроде Киплинга, разница в том, что фильмы по книгам Кинга зачастую оказываются лучше самих книг. А это уже непростительно хорошему писателю, непростительно всякому, кто осмеливается считать себя хорошим писателем. Стивен Кинг мог бы стать выдающимся художником, мировым художником!.. — Если бы он больше думал и меньше действовал. Но он воспитанник американской литературы, и нельзя поэтому требовать с него много. Он погряз в своей писательской одержимости. И спасается тем, что штампует ужастики в Голливуд, где их затем экранизируют. Такие писатели попадают в историю не за то, что они создали, но за то, как они создавали на протяжении всей своей жизни.

Саркастическое:

Как-то Стивену Кингу дали прочесть и оценить один текст. Кинг прочёл текст и сказал, что это полное дерьмо. Но оказалось, что это его собственный текст, который он написал полтора года тому назад, но о котором, конечно же, забыл — ведь с тех пор он написал уже до сотни подобных текстов…

***

К вопросу о Чередовании.

Когда работа не чередуется с отдыхом, она становится обременительной. Она становится в неприятную тягость. Она становится нелюбимой. Самый верный способ разлюбить что-то — не изменять предмету собственной любви.

 

***

Старость и молодость.

Старость и молодость тяготеют друг к другу. Молодость к Старости — в силу стремления к познанию, к мудрости, а Старость к Молодости — в силу тяги к невинности и тяги к сладострастию.

 

***